Мой гений

- Генри! О, Боже мой, Генри! Тебе плохо?! Рваным движением дрожащей руки сорвав пуговицы под воротником, несчастный доктор Джекилл привстал, оперевшись на кресло, и хотел сказать что-то утешительное, но вместо этого с его уст сорвался стон, а следующий приступ боли заставил упасть ослабевшего мужчину на колени. Все тело начало содрогаться, будто в предсмертных конвульсиях, внутри все жгло, словно ему в горло насильно влили галлон кипятка. В ушах стоял такой звон, что Генри не слышал, что говорила ему подбежавшая мисс Айрин. Господи, только не сейчас! Она не должна это увидеть, она не должна пострадать! И вдруг в разрывающемся от боли сознании доктора жутким эхом прокатился противный сардонический смешок. "Так-так! Какой пикантный поворот событий! Вы мне проспорили бутылку бренди, дорогой доктор, малышка Айрин прибежала как миленькая. Теперь она в моих руках! Теперь уж я всласть отомщу вам за все. Рано вы нас обоих хоронить стали. Вы-то, Джекилл, доживаете свои последние минутки, а для меня игра продолжается." - Генри! - сквозь этот мерзкий туман боли и поток оскорблений от Хайда прорвался встревоженный и нежный голос мисс Айрин. Джекилл поднял голову, учащенно дыша. Красивое, смертельно бледное и испуганное лицо его невесты расплывалось перед глазами. Бедная Айрин... Она будет испугана гораздо больше, когда узнает всю правду. Но раз уж она здесь, он должен это сделать. "Со своей жизнью, Эдвард Хайд, я уже давно простился... Я перестал жить ею тогда, когда позволил вам взять над собой верх и вашими руками творил ужасные вещи. Но превратить в ад жизнь дорогого мне человека я вам не дам." - Генри, родной мой, - Айрин опустилась на колени рядом с женихом, бережно взяв искаженной мукой его лицо в свои ладони, - прошу тебя, держись! Я сейчас же за помощью! - Не смей! - вдруг прорычал не своим голосом доктор Джекилл и вцепился мертвой хваткой в тонкую руку юной леди. Айрин помедлила от неожиданности и вдруг заметила, опустив глаза на ладонь Генри, что она выглядит совсем иначе! Ногти стали длиннее и острее, кожа теперь была бледно-желтого цвета, а из-под белого манжета рубашки виднелись черные волосы... Это была не рука Генри, сильная и аккуратная рука доктора... Джекилл сглотнул и, зажмурившись, медленно и с трудом поднялся на ослабевших ногах. Он отпустил ее, оставив на запястье темнеющие следы от пальцев. - Айрин, не надо никого звать... - произнес доктор уже собственным, спокойным голосом, быстрым рваным движением спрятав руку запазуху. Мисс Миллиган была так поражена внезапно открывшимся обстоятельством, что позабыла о боли в руке и болезненном состоянии Джекилла. Она стояла, не шелохнувшись, и смотрела в полном молчании, как он наклоняется за упавшим из ее рук револьвером и усаживается в кресло за своим рабочим столом. Когда Генри положил оружие у опрокинутой чернильницы и придвинул к себе туго перевязанную записную книжку, рука его выглядела вполне обычно. Эта, казалось бы, мелочь, не стоящая внимания, произвела большое впечатление на Айрин. Она поднесла руку ко лбу, усиленно моргая. Нет, ей не показалось! И в следующий миг она смертельно побледнела и тихо вскрикнула, прикрыв губы ладонью. Мисс Айрин вдруг со всей страшной ясностью осознала, что видела прежде эту руку с крючковатыми жилистыми пальцами. Видела в этом самом кабинете несколько месяцев назад, когда вернулась из Шотландии и обнаружила в доме своего жениха его жуткого друга... Видела, как эта рука сжимала трость Генри, обрушивая удары на бедного покойного сэра Дэнверса,... Видела, когда ее саму чуть не убили в темном переулке. Мисс Миллиган впервые увидела эту руку, принадлежащую подлинному чудовищу и душегубу, когда в ее счастливую и светлую жизнь вторгся мистер Хайд, растоптав все, что было ей дорого. - Генри... - мысль, стрелой пронзившая сознание Айрин, была столь же невозможна, сколь и кошмарна, что юная леди попросту не могла облечь ее в словесную оболочку, эта мысль была за пределами ее представлений о мироздании. - Генри... Доктор Джекилл выпрямился и посмотрел на нее. И по его взгляду было очевидно, что он понял мысли девушки. И Генри уже был готов ответить на вопрос, который Айрин не успела задать. И за этим ответом крылась разгадка всей этой загадочной истории, невольной свидетельницей которой стала мисс Миллиган. - Айрин, милая моя, мой Ангел... - произнес Джекилл таким тоном, каким обычно начинают исповедь у священника, он протянул руку к своей невесте, но мисс Миллиган шарахнулась от него как от прокаженного, вжавшись спиной в книжный шкаф. Грудь ее часто вздымалась от прерывистого дыхания, а прекрасные чистые глаза наполнились слезами. Доктору эта минута показалась последним шагом на краю пропасти. Господи, о чем он только думал раньше?! Он знал, что рано или поздно Айрин, его любимая Айрин узнает страшную тайну и отвернется от него навсегда. Это было для Джекилла самым худшим наказанием, как самым страшным судом был суд его совести. Тогда, в самом начале его эксперимента, когда еще было не позно остановиться, он не слушал ее робких увещеваний. Его ум был затуманен и убаюкан сладкими речами о славе и прорыве в медицине. Потом же доктор Джекилл успокаивал себя тем, что все опыты под контролем, весь вред от них он покроет с лихвой своими добродетелями, расплата еще далеко. Но расплата за все грехи наступила, как всегда, быстро и внезапно. Это было сродни утру после бурной веселой ночи, когда наступает страшное осознание всей неотвратимости ситуации и невозможности все исправить. Это крайняя грань, точка невозврата. И он, доктор Генри Джекилл, ее уже перешел. Единственное, что могло облегчить его нравственное падение - наскрести остатки мужества и сказать любимому человеку правду, облегчить душу. Как он не пытался скрыть правду, как он не бегал от нее, но от себя самого не убежишь. Да и хватит уже бегать... Ведь все и началось с того, что доктор Джекилл задумал сбежать от ответственности за свои поступки. Теперь, осознав всю тяжесть своей вины, пройдя через боль и мучения, он был готов к справедливому воздаянию. Но Айрин... Как же Генри Джекилл раньше не подумал о том, какую боль он причинит ей. По долгу врачевания доктору не раз приходилось делать людям больно для их же блага. Но сейчас все было иначе. Правда, которая откроется молодой леди, послужит не целительным избавлением, но жутким ядом. Причем яд этот изготовил он сам, доктор Джекилл. И в отличие от него, мисс Миллиган не заслужила этих страданий. Подрагивая всем телом, Айрин смотрела на жениха глазами, полными слез и невыразимого ужаса. Это был конец и полнейший крах. Она его боялась! Генри Джекилл навсегда потерял ее любовь и доверие... Он потерял свою единственную, горячо любимую Айрин. Господи, какую страшную цену заплатил несчастный доктор за свой эксперимент! Но так оно порой и происходит - наши ошибки дорого нам обходятся. - Айрин, - Джекилл больше не приближался к ней, чтобы не пугать бедную девушку еще больше. - Мистер Эдвард Хайд это... это я... Мисс Миллиган молча поднесла к белому как полотно лицу дрожащие ладони. На мгновение ей показалось, что все происходящее - ночной кошмар, бредовое сновидение, какая-то фантасмагория. Она замотала головой, словно отказываясь верить его словам. - Нет... нет... - зашептала мисс Айрин сквозь слезы, - этого просто не может быть! Генри, это немыслимо! Умоляю, скажи, что это неправда! Генри вновь молча посморел на нее, но взгляд этот был весьма красноречив. Он не лгал и не шутил. - О, Боже мой! Айрин, ни живая ни мертвая, не успев даже в полной мере осознать все положение, рванулась к двери, боясь запнуться о собственный подол. Доктор Джекилл, наблюдая эту картину в мрачном молчании, не останавливал ее. Он даже был рад, что так сложились обстоятельства. Беги, дорогая моя Айрин, беги прочь от этого монстра, от меня... Будет лучше, если ни одна живая душа не узнает этой странной, чудовищной, кровавой истории. Истории гения, превратившегося в злодея, историю доктора Джекилла и мистера Хайда. С разбегу припав к обитой красным сукном двери, мисс Айрин дернула за ручку. Дверь не поддалась! Видно, замок заклинило или он защелкнулся, когда она вошла в кабинет через лабораторию. Вспомнив о ключе, висевшем у нее на шее, мисс Миллиган лихорадочно сорвала с платья верхние пуговицы и сжала в руке льняной шнурок. Как ни странно, это придало ей силы и трезвости. Она выдохнула и помедлила, задержавшись у замочной скважины. - Прощай, Айрин. Я не смею просить о прощении, то, что я сотворил, невозможно простить и понять. Но у меня к тебе всего одна просьба. Прошу, помни, что я любил тебя. Мне нужно было пройти через все эти круги ада, чтобы осознать это. Я благодарен моему демону Хайду лишь за то, что он написал тебе ту записку, ведь иначе бы ты не пришла. О, если б ты знала, моя дорогая Айрин, как я счастлив от того, что именно ты будешь последней душой, кого я увижу в этом мире. Непослушными пальцами мисс Миллиган уже вставила ключ в скважину, но было что-то такое в голосе Генри, что заставило ее остановиться. После его слов у девушки вдруг словно ниоткуда, как лучик солнца из густой непроходимой чащи туч, возникло чувство, заглушившее безумный страх. - Я хочу, чтоб ты знала... Лишь твое присутствие давало мне силы бороться все это время, лишь благодаря тебе во мне теплится решимость покончить со всем этим кошмаром раз и навсегда. Доктор Джекилл взял со стола заряженный револьвер. Он намеренно не смотрел на дверь. Услышав, как дверь жалобно скрипнула и сразу же захлопнулась, доктор взвел поблескивающий в свете единственной свечи курок и поднес ствол к правому виску, посеребренному ранней сединой, появившейся пару дней назад. Рука дрожала, как в припадке, и не слушалась, будто на ней был повешен десятифунтовый мешок с мукой. Это было отнюдь не от страха. Теперь уж Генри Джекилл точно знал, на что шел, он не боялся смерти. А вот мистер Хайд отчаянно не желал умирать. "Нет! Нет!!! Не смей, Джекилл, ты, трусливый ублюдок! Мы же в одном котле в аду гореть будем! Я сильней тебя! Действие твоего пойла вот-вот закончится! Думаешь, она далеко уйдет?! Я ей все брюхо выпотрошу!" Смертельно бледный доктор взглянул последний раз на фотокарточку любимой невесты в рамке и на затянутую папку, в которой лежало переписанное завещание, чудом избежавшее грязных рук Хайда. В нем значилось, что мисс Айрин Миллиган теперь наследует все движимое и недвижимое имущество доктора Джекилла, включая его большое состояние. Нужна была лишь заверительная нотариальная подпись. Джекилл был уверен, что скоро здесь будет его добрый друг, мистер Аттерсон, нотариус все правильно поймет и сделает все, как полагается. Наследство отойдет мисс Айрин, это меньшее, что он мог сделать для нее... - Господи Иисусе, прости меня, грешного, помилуй мою душу. И сохрани мою Айрин... Аминь! Доктор Джекилл зажмурился. Грянул выстрел...

***

- Ох, мамочки! - Энни тихонько вскрикнула и прижалась к Джозефу, спрятав заплаканное лицо в его рубашке. - Что это было?! После ухода дворецкого Пула все слуги так и остались внизу в гостиной, потушив все огни в доме и жавшись к камину, как испуганные волком овцы. В такой ситуации говорить никому не хотелось, в воздухе висела гробовая тишина, поэтому громкий звук, донесшийся из лаборатории, мгновенно услышали все и содрогнулись. - Похоже на выстрел... - так же тихо произнес Брэдшоу, закрывая руками горничную Энни. - В кабинете хозяина... Кухарка не выдержала и заплакала, уткнувшись в передник. Мальчик-поваренок, сидящий на полу, прижался к ее ногам. - Скорей бы пришли Пул и мистер Аттерсон! - прошептала севшим голосом кухарка. - Доктор Джекилл... - Энни поглядела в логово коридора, покрытое мраком, ее глаза округлились от ужаса, - он... его... его... У нее не хватило духу вымолвить последнее "убили", но все присутствующие поняли, что она хотела сказать. Брэдшоу взял свечу на высоком подсвечнике со стола и решительно двинулся вглубь коридора. - Джозеф! - воскликнула Энни, предупредительно схватив его за руку. - Ты куда? - В кабинет доктора. Надо узнать, наконец, что там происходит. Быть может, наш бедный доктор Джекилл еще жив и ему нужна помощь! - Нет! - Энни взмолилась и вновь залилась слезами, намертво вцепившись в плечо молодому человеку. - Ради всего святого, не ходи туда! Мистер Пул велел ничего не предпринимать до прихода мистера Аттерсона. Пожалуйста, не надо, Джозеф... Там же сейчас он... Не надо было пояснять, кого горничная имела ввиду. Не было почти никаких сомнений, что в лаборатории хозяина скрывается Эдвард Хайд, шантажист и убийца. И если он вооружен, то ему не составит никакого труда перестрелять их всех как кроликов на охоте. Брэдшоу поколебался. - Хорошо, - он деликатно и утешительно провел рукой по ее щекам, отирая слезы, - будем ждать. Даст Бог, все обойдется...