Мой гений

Когда пальцы доктора уже почти коснулись спускового крючка, какая-то неведомая ему оттолкнула руку, сжимающую "кольт". В результате пуля, выпущенная через мгновение, впилась не в ученый мозг Джекилла, а в гобеленовые обои на стене. В ушах жутко зазвенело от выстрела. Мужчина раскрыл глаза и увидел перед собой запыхавшуюся мисс Миллиган. - Успела, слава Богу... - на одном дыхании выпалила она и крепко обняла своего любимого человека. Доктор Джекилл, повинуясь безотчетному, нечаянному и искреннему порыву сердца, тоже заключил юную леди в свои объятия. В который раз уже Айрин приходила ему на помощь! Девушка отстранилась и красивое лицо ее вдруг приняло возмущенное выражение. - Болван! - она выхватила у него револьвер и взмахнула им в воздухе. - Нет, ты идиот, Джекилл! Это был первый раз на его памяти Айрин называла его по фамилии. - Ты в своем ли уме! Вот так, по-твоему, нужно решать все вопросы. Ты и так уже наворотил предостаточно, хочешь совершить неповторимое! Дурак, какой же ты дурак, Генри Джекилл, дурак... В это мгновение доктор Джекилл бережно обхватил мисс Миллиган за плечи и привлек ее к себе, запечатлев на губах поцелуй. Айрин, поддавшись ему на встречу, обвила шею доктора руками, так и не выпустив револьвер. Генри уже прежде целовал ее в губы, но поцелуй тот был какой-то подобострастный, лукавый, неправильный... Словно вырванный насильно или украденный тайком. Но этот поцелуй посреди кабинета был чистым и светлым, как первый выпавший снег. И прощальным. Генри Джекилл и Айрин Миллиган, несмотря ни на что, всем сердцем любили друг друга. - Айрин, - доктор положил руки ей на плечи, чуть приобняв, их лбы практически соприкоснулись, - я попросту не вижу иного выхода. Хайд погубил столько невинных людей, он и дальше ни перед чем не остановится во исполнение своих темных намерений. И это чудовище создал я... Я уже совершил слишком много непоправимых ошибок, сжег все мосты, у меня нет пути назад. - Не говори так! - Айрин попыталась ободряюще улыбнуться, но ничего не вышло, она снова была близка к рыданиям, боясь, что стоит Генри убрать руку, как он тотчас исчезнет, уже навсегда, она твердо решила не покидать доктора Джекилла до самого конца. - Генри, всегда есть надежда, всегда есть выход! Пока бьется человеческое сердце, пока ты способен дышать, мыслить и любить, пока ты жив, все можно исправить... - Для меня, мой Ангел, нет никакой надежды... Невозможно исправить то, что я сотворил. Джекилл коснулся ее подбородка и стал медленно отступать назад, но мисс Миллиган вновь вложила свою ладонь в руку доктора. - С Божьей помощью нет ничего невозможного... Я не ручаюсь, что смогу все понять, но я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь, Генри! Пожалуйста, расскажи мне все. Как это могло случиться? Ты и Хайд... Вы абсолютно различны, между вами пропасть. - Порой не пропасть, а всего один шаг разделяют две противоположности, разум и безумие, мораль и бесчестье, добро и зло... Грань между ними ничтожно тонкая. Доктор Джекилл вздохнул и стянул пенсне с носа, накрыв глаза ладонью и пошатнувшись. Айрин подхватила его под локоть и, поддерживая, помогла Генри дойти до кресла у потухшего камина. Доктор опустился в продавленное кресло с широкими крыльями, а девушка, поеживаясь от зябкости и ожидания ошеломляющего рассказа, села напротив. - Я родился и вырос в достопочтенной семье, мой отец, Александр Джекилл, был профессором, достойным и всеми уважаемым человеком, - начал Генри свою повесть, - от отца мне передалась страсть к естественным наукам, с самых юных лет я пожелал посвятить себя медицине и помощи людям. Моей семье принадлежало огромное состояние, родители не жалели средств на мое обучение. И я чувствовал, что не могу их разочаровать, оправдать их высокое доверие и надежды, которые возлагались, было моим долгом и святой обязанностью. И потом, положение моей семьи, а затем и мое собственное, накладывало определенные обязательства и требовало безупречного поведения. Общество иногда становится самой настоящей тюрьмой... - И ты всегда стремился соответствовать своим высоким идеалам... - Айрин знала, как важна была для доктора Джекилла репутация его отца и своя собственная, он во всем старался быть примером для подражания, и в работе, и в делах благотворительности, и особенно в светском обществе. Но пока она не понимала, к чему Генри вспоминает это все. - Не всегда, милая Айрин... - Джекилл запрокинул голову назад и устремил задумчивый взгляд куда-то наверх, ему было совестно смотреть прямо ей в глаза. - Моим большим недостатком была страсть к развлечениям, неуемное желание искать веселья и приключений... Для моих приятелей, однокашников по университету, эти шалости не представляли ничего предосудительного... Но для меня это было запретным плодом, я не мог себе позволить куролесить. Я прекрасно осознавал, что мой моральный облик, как доктора и как джентльмена, должен быть безупречным. Многие годы я трудился, не покладая рук, завоевал признание и уважение, все в Лондоне знали меня хорошего лекаря и порядочного человека... Но со временем то неукротимое буйство желаний во мне тоже возросло вместе с усилиями представляться окружающим серьезным человеком. Я столь же горячо желал бескомпромиссно следовать высоким стремлениям и мечтам, и испытывал угрызения совести, когда предавал их. Я не был лицемерен, Айрин, я был сами собой, когда принимал больных людей и облегчал их боль, когда работал в лаборатории. И я был собой, когда, отбросив свою сдержанность и благоразумие, с головой бросался в омут желаний... - Что это были за желания? - вдруг спросила мисс Миллиган, ее белое лицо залилось стыдливой краской. Она всегда восхищалась умением Генри держать себя в руках, его высокими моральными устоями, ведь сама Айрин считала себя безрассудной и несдержанной. Ей всегда казалось, что она не достойна доброго и интеллигентного доктора Джекилла. Айрин никогда бы и в голову не пришло, что Генри может проявить хоть малейшую... слабость. - Генри, мне думается, ты чересчур строг к себе... Все мы живые люди из плоти и крови, я ведь тоже не безгрешна. - Ангел мой, твои "грехи" по сравнению с моими это лунный свет в окне. Все начинается с малого... Мы поначалу, уступая своим страстям, убеждаем себя, что это не смертельно, мы всегда успеем остановиться и покаяться. Но огромный корабль может пойти ко дну из-за крошечной пробоины, куда по капельке будет поступать соленая вода, пока все трюмы не заполнятся ею доверху, а команда будет обречена на гибель. Так и человек, сам того не замечая, губит свою душу, утопая в бездне своих ненасытных желаний. Начав с мелких грешков, он быстро доходит до самых мерзких и отвратительных содомий. Если он вовремя не услышит голос совести, голос Бога в своей душе, он захлебнется в этом болоте... Так и произошло со мной! Генри Джекилл умолк, безучастно глядя на холодную золу в камине, где еще не так давно весело потрескивал живой огонь, а теперь там было просто брошенное пепелище. Айрин ничего не говорила и не спрашивала, терпеливо ожидая продолжения рассказа. - Я долго предавался раздумиям, почему я стал таким, почему люди в большинстве своем такие. И пришел к выводу, что человек не един, но двоичен. В его душе уживаются две противоположные натуры, между которыми идет непрестанная борьба. И все проклятие рода человеческого состоит в том, что люди постоянно мечутся меж этих двух огней, они бессильны это изменить. Злая сторона всегда оказывается сильнее, заставляя нас повиноваться инстинктам и первородным желаниям. Это было лишь мои предположением, но я видел подтверждение в себе самом и в других людях. - Здесь Бог с дьяволом борется, а место битвы - сердца людей... - произнесла Айрин слова писателя, вспомнив о теории Джекилла. - Именно, моя дорогая. Но я озадачился другим вопросом - вот если бы эти два начала поместить отдельно друг от друга... Разделить добро и зло в душе человека, извлечь из его существа все низменные наклонности, как убирают лекарствами все болезни. Тогда бы мы были избавлены от тяжкого бремени выбора, жизнь стала бы легче, а люди сделались бы лучше и благороднее. Но как же я ошибался! Теперь я на собственном опыте убедился, что есть вещи, которые человеку не то что изменить, даже осмыслить не под силу. Это великая Тайна и Божий Замысел, постичь умом человеческим это невозможно. И при малейшей попытке скинуть груз ответственности с плеч, сбросить свой крест жизнь приколачивает тебя к нему с новой силой. Но тогда я упорно не желал это признавать... Я мнил себя гением, а оказался просто глупцом. Я тешил свое тщеславие горделивыми мыслями, что исправлю человеческую сущность, войду туда, где не ступала нога ни одного ученого. Но на поверку я лишь пытался оправдать собственную слабость и падение. Я занялся научными изысканиями и разработал формулу особой тинктуры, которая бы позволила отделить темную сущность от человеческого естества. Я поделился своими мыслями с моим другом, доктором Хэсти Лэньоном... Мисс Айрин вздрогнула при упоминании имени покойного дядюшки, ее незажившая рана на сердце заныла. - Дядюшка не одобрил твои работы, ведь так? - тихо спросила мисс Миллиган. - Да... - доктор Джекилл снова отвел глаза. - Доктор Лэньон назвал это ненаучной ересью и был прав... Он убеждал меня отказаться от моих опытов. Но я был настолько ослеплен своей гордыней, что не слушал его... О, Айрин, мне казалось, что я на пороге величайшего открытия, а Лэньон просто завидует моей молодости и уму... Он настаивал, чтобы я женился, тогда я остепенюсь и позабуду о своих безумных идеях переделать мироздание. Я задумался над его словами и на время оставил свои опыты... Айрин, я полюбил тебя с первого взгляда... Но мысль о том, что я не смогу расстаться со своей злой половиной не давала мне покоя и сводила с ума. Теперь я боялся, что не оправдаю твои надежды. Джекилл с нежностью взглянул на девушку и протянул к ней руку, но тотчас отдернул ее, словно был не достоин прикоснуться к мисс Миллиган. - Я боялся, что не стану тебе хорошим мужем... Что из-за своей двойной натуры не смогу любить тебя и заботиться о тебе так, как ты того заслуживаешь... И сейчас я глубоко убежден в том, что не достоин твоей руки. Айрин, я не стою и твоего мизинца! Юная леди сама доверчиво взяла доктора за руку и погладила ее. - Пока ты была в отъезде, я приготовил свою субстанцию. В качестве основного ингридиента я использовал очень редкую соль, которая могла вызвать разделение вещества. В ту роковую, проклятую ночь я смотрел, как приготовленная мною тинктура меняет цвет и светится, бурлит, кипит, дышит паром.... В ту ночь я мог остановиться, и ничего этого бы не случилось! Но я поддался искушению и решился на эксперимент. И моя жизнь разделилась на до и после... Айрин вдруг отпустила руку Генри и воззрилась на него. В ее глазах, пронзительно смотрящих на доктора, сверкнуло понимание всего происходящего. Она догадалась! Она сцепила ладони в замок на коленях и опустила голову, зажмурившись, как обычно делают дети, когда боятся чудовищ во тьме. - Я понимал, что здорово рискую, опыт мог запросто закончиться моей смертью, но я уже позабыл о всех предосторожностях и выпил свой эликсир. Жидкость обожгла мне горло и мертвым грузом упала в желудок. Внезапно я ощутил слабость, а затем нарастающую боль, которую не испытывал ни один человек, ни в минуты рождения, ни в минуты смерти... Это было сродни агонии, я уже было простился с жизнью... Как вдруг... Боль утихла так же быстро, как и появилась. На смену ей пришло чувство невообразимой легкости, радости... Я словно стал сильней и моложе лет на десять. Но более всего меня раззадорило то, что я почувствовал себя гораздо беспечнее, раскованнее, злее. Узы долга и морали распались, кровь во мне заиграла с новой силой, мне отчаянно захотелось сделать что-то опрометчиво, не раздумывая. В своей эйфории я поднялся с пола и бросил взгляд на зеркало в углу кабинета. То, что я увидел, поразило меня до глубины души. Все пошло не так, как я задумал. Моя тинктура успешно подействовала, но успех обернулся провалом... Мисс Айрин подняла голову и посмотрела на рассказчика. Доктор Джекилл сидел, впившись пальцами в подлокотники, он дрожал всем телом. Видно было, что даже в воспоминаниях он все еще переживал тот ужас и корил себя за содеянное. - В ходе моего эксперимента, Айрин, я не избавил свою душу от зла... Я превратился в чистое его воплощение. - Ты превратился в мистера Эдварда Хайда... Айрин сидела спокойно и слушала, но на ее лице был запечатлен неимоверный ужас. А в глазах стояла острая и искренняя жалость. Джекилл ожидал, что она встанет и уйдет, одарив его презрительным взглядом. Или разразится рыданиями... Или станет гневно обличать его. Но мисс Миллиган просто смотрела на бедного доктора в немом сочувствии. Глаза Генри Джекилла, воспаленные и больные, стали влажными от набежавших слез. Впервые за месяцы мучений с Хайдом подле него оказался понимающий и прощающий человек. Впервые ему, недостойному даже ее взгляда, кто-то сочувствовал и хотел помочь. Доктор Джекилл вдруг почувствовал каждой клеточкой безграничную Божью милость к нему... Даже после всего, что он совершил, выпустил из клетки зверя, потворствовал ему во всем и оправдывал себя, Бог привел к нему Айрин, доброго Ангела, позволив с ней проститься. - Мистер Хайд был субтильным, маленького роста, почти карликом, он разительно отличался от Генри Джекилла. Вероятно, это связано с тем, что злая моя сторона была не так развита, подавляемая доброй. В обличие Хайда я снова приготовил жидкость и опустошил чашку Петри. Пережив муки метаморфоза, я снова стал собой, доктором Джекиллом. И мне пришла в голову мысль, показавшаяся мне забавной. Что было запрещено Генри Джекиллу, то было позволено Эдварду Хайду... Я мог закутаться в его образ, как в плотный плащ, и отправиться на встречу развлечениям. Путь, закрытый для Джекилла, был открыт для Хайда. И я мог идти, куда пожелаю, оставаться неузнанным, ведь стоило мне попасть через черных ход в лабораторию, принять тинктуру, и из нее выходил доктор Джекилл. В старые времена люди прибегали к помощи наемников, чтобы творить свое зло инкогнито, я мог отдаться своим желаниям при помощи своего средства. Эта мысль опьянила меня, как крепкое вино. Я полагал, что полностью владею ситуацией и своим вторым существом... Я полагал, что всех обхитрил... Но обхитрил только себя. Айрин, прости! Этот отчаянный вопль сорвался с пересохших губ Генри Джекилла, он закрыл лицо руками и протяжно застонал. Айрин поспешно вскочила с кресла и налила стакан воды из графина. Доктор смотрел на хлопочущую невесту, стараясь запомнить каждое ее движение, исполненное красоты и грации. Но тут он зажмурился и скривился от боли. "Она тебя не простит! Никогда не простит!" Джекилл повернулся к зеркалу и увидел вместо своего отражения мистера Хайда, фривольно плюхнувшегося в кресло. Закинув ногу на ногу и оперевшись на окровавленную трость, слегка сдвинув на сторону черный цилиндр, Хайд осклабился и поднял вверх бокал вина. "За победу! Мою победу над тобой, слизняк. Я думал, ты сохранил остатки серенького вещества, но в идиотизме ты превзошел самого себя. Ишь чего выдумал - устроит здесь исповедь. Что ж, раз уж она все знает, то нет никакого смысла оставлять живого свидетеля. Но если ты сдашься и уступишь мне сейчас, без тошнотворных драматических сцен, Джекилл, так и быть, я не стану кончать с ней. Разумеется, если Айрин будет послушной девочкой..." - Нет! - что есть силы закричал доктор Джекилл и бросил в зеркало блюдце со стола. Из рамы посыпались сотни мелких осколков. На стене, прямо за креслом доктора возникла черная тень. - О, да.... - прошипел кто-то над его ухом. - Генри! - Айрин поставила стакан на столик между креслами и встала позади жениха, обняв его плечи и положив щеку ему на голову. - Несчастный мой, бедный Генри... Все хорошо, я рядом... Мы справимся, я обещаю... - Нет... - Джекилл обессиленно закатил глаза, - я не могу... Хайд сильней меня! Он превратил мои невинные развлечения в нечто ужасное... Он не знает ни стыда, ни жалости, ни чести... Я снял для него комнату в Сохо, где он часто ночевал и творил свои пакости. Он заставил меня написать то злополучное завещание, которое так возмутило Аттерсона. Хайд словно питался чужими страданиями. Он всегда стремился получить то, что хотел, даже если речь шла о преступлении всех запретов. Я не мог его остановить, Айрин... У нас с ним была только общая память, но ничего более... Однажды я проснулся в своей постели и понял с ужасом, что превратился в Хайда! Мои слуги редко видели мистера Хайда в моем доме и побаивались его, но они никогда ничего не подозревали. Да и не только моим домашним это исчадие ада внушало страх и непреходящую ненависть... Доктор Генри Джекилл тяжело задышал и судорожно ухватился за тонкие подрагивающие руки Айрин. - Обычные люди, как и я, носят в душе смешение добра и зла. Эдвард Хайд по своей природе был чистым злом, истинным демоном! И это незримо ощущали все, кто когда-либо сталкивался с ним. Он вызывал в сердцах даже самых доброжелательных господ гадливость и омерзение, у Хайда не было друзей, всего его ненавидели и боялись... Мисс Миллиган, заметив чрезмерное волнение Генри, стала поглаживать его по плечам. Доктор умиротворенно прислонил голову к ее руке. - Признаюсь, я испытала нечто подобное, когда увидела мистера Хайда в твоем кабинете. Чернота его души проглядывалась сквозь бренную оболочку тела... Генри, родной мой, что было дальше? Ты хочешь сказать, что обратился в Хайда без принятия твоей тинктуры? - Да... - слабо отозвался Джекилл. - Я быстро выскользнул из спальни и устремился в лабораторию, напугав по пути бедняжку Энни до полусмерти. Там я испил жидкость и принял свой человеческий облик... Потом была чудовищная история с маленькой девочкой, которую Хайд попрал ногой. И последней каплей стал твой приезд. О, Айрин, я так увлекся своими экспериментами и похождениями, что совсем потерял голову. То, что ты случайно встретилась с Хайдом, отрезвило меня. Я словно увидел со стороны, какие жуткие вещи я творил. Я успокаивал себя тем, что это не я, а Хайд сеет повсюду зло, а Генри Джекилл остается добрым и смиренным, стремясь укротить своего зверя и загладить его вину, когда это возможно. Но лишь я увидел испуг в твоих прекрасных глазах, то мое сознание будто перевернулось. Я всерьез задумался о последствиях своих заигрываний с наукой и душой. Я постепенно утрачивал власть над собой в прямом смысле. Моя вторая натура стала уж очень деятельной, быстро завоевывая контроль над моим разумом и телом. А сам Хайд отказывался подчиняться мне... Мое творение восставало против своего творца... Неся на себе клеймо грехопадения, человек, имея дурные намерения, оставляет эту порочную метку на всем, к чему прикасается. Я не мог влиять не только на волю Эдварда Хайда, но и утрачивал свою собственную. И мне впервые стало страшно - вдруг я навсегда останусь злодеем. Тогда я потеряю все, что люблю... А главное, я потеряю тебя. Доктор потянулся к стакану и выпил его до дна, освежив водой пересохшее горло. Он опустил руки на колени и стиснул кулаки до побелевших костяшек. Джекилл бросил тревожный взгляд на луноликий циферблат часов, мерно тикающих в полумраке кабинета. В нутре снова разжегся огонь, а голова стала раскалываться от приступов боли. "Тик-так, дорогой мой Джекилл... Твое время уходит!" Мисс Миллиган подошла поближе и снова взяла Генри за руку. Лишь только он почувствовал на своей коже легкое прикосновение, ему стало легче. - Я вынужден был написать тебе письмо с просьбой об отсрочке нашей свадьбы... Прошу, не думай, будто я струсил, я ни минуты не колебался, когда принял решение жениться на тебе, и никогда не жалел об этом. Но я должен окончательно и бесповоротно избавиться о мистера Хайда. Какая горькая ирония! Я пошел на этот эксперимент, чтобы избежать выбора, но в конце концов, необходимость делать его сама меня нашла, и в этот раз было не отвертеться. И я сделал свой выбор. Я выбрал степенную жизнь доктора, я решил порвать со своими фантазиями и развлечениями, решил никогда больше не принимать свой яд. Но это была бы счастливая жизнь в окружении добрых и верных друзей, в моем родном доме, в работе с людьми, которые нуждаются в помощи. Это была бы очень счастливая жизнь с тобой, Айрин. Была бы... - Но почему была бы, Генри... - доктор поднялся с кресла и облокотился на пюпитр, его снова охватило чувство жгучего стыда и вины. - Потому что, как и многие люди, я осознавал правильность выбранного мною пути, но у меня не хватило силы воли и мужества ему следовать. Несколько недель я честно боролся с собой, вернее, с Хайдом. Я вернулся к своей обычной жизни, прекратил все опыты с тинктурой, посвятил свое время благим делам. Айрин, я по своему невежеству считал, что смогу с легкостью захлопнуть дверь дъявольской клетки. Но как я ни старался, дверца все же была уже открыта... Мистер Хайд, почувствовав вкус свободы, не желал исчезать, он терпеливо ждал своего часа, когда я проявлю малодушие. И он дождался! В один ужасный день я не смог сдержать свою слабость и вновь решился на эксперимент... Это был день накануне гибели несчастного сэра Дэнверса Кэрью. - Господи, помилуй... - воскликнула мисс Айрин, содрогаясь от воспоминаний. Генри повернулся к ней лицом. В его глазах стояли слезы. - Я еще не допил мензурку до дна, как уже почувствовал предвестников перевоплощения. Хайд вырвался на волю, рыча, как дикий зверь. Он решил быстро наверстать упущенное. Боже, бедная мисс Люси... - Люси? - встрепнулась Айрин. - Мисс Люси Харрис из Салона? - Она... Так, ты знаешь, что с ней приключилось? - промолвил пораженный доктор Джекилл и схватился за голову. - Люси... Ей удалось сбежать, но он ударил ее тростью. В тот вечер этот мерзавец не получил, что хотел, Хайд брел по вечерним улицам, выискивая бедолагу, на ком бы сорвать свою злость. И он нашел... - Генри, пожалуйста... - прошептала умоляющие мисс Миллиган, - не говори об этом... я знаю, что тогда случилось! Я все видела! Сэр Дэнверс... Люси... Девушка не выдержала и снова заплакала. Джекилл приблизился к ней и деликатно прижал ее к груди, словно пытаясь заслонить от страшных воспоминаний. - Когда я стал снова Генри Джекиллом в лаборатории, я со слезами раскаяния упал на колени... А когда ты лишилась чувств, упав мне на руки, я поклялся, что сторицей искуплю все свои грехи, лишь бы ты снова могла говорить, смеяться, танцевать. Я так боялся, что потеряю тебя, когда стоял у изголовья твоей постели, а ты плакала и отмахивалась от убийцы в бреду. Я бы с готовностью отдал свою жизнь, лишь бы ты не знала этого горького мучения! Мне кажется, только в те минуты я в полной мере осознал, что ты, моя Айрин, дороже всего на свете. Я запер потайную дверь, через которую проникал Хайд в мой дом, запер секционную. Сначала я хотел разбить ключ каблуком, но потом решил отдать тебе, чтобы помнить и не возвращаться в кровавое прошлое. Когда ты выздоровела, наступило самое счастливое время в моей жизни. Айрин подняла на него мокрые глаза и слабо улыбнулась. Она вспомнила Рождество с Генри, их сюрприз детям, вечер в особняке доктора... Тогда она была полна надежд и преисполненная радости! Господи, как же давно это было... Целую вечность назад. Но мисс Миллиган хотела подольше оставаться в тех светлых деях. - Генри, пожалуйста, станцуй со мной... Как тогда, когда ты закружил меня в вальсе под снежным небом. Доктор Джекилл, несмотря на свою истерзанность и опасения, почтительно поклонился юной леди, бережно взял ее за ладонь и положил руку ей на талию. Как он мечтал так пригласить ее на свадебный танец. Они медленно двигались в полном одиночестве под беззвучную мелодию, которая звучала в их сердцах. Мисс Айрин на миг вообразила, будто все хорошо. Будто дядюшка Хэсти жив и здоров, будто не было никаких кошмаров и крови, будто они с Генри уже повенчаны. И ей вправду показалось, что нет никакого мистера Хайда! Есть только доктор Джекилл, ее любимый Генри. Но в следующую минуту она убедилась в обратном. Джекилл вдруг дернулся и оттолкнул ее так, что Айрин едва не упала. Он согнулся в три погибели и утробно заныл. - Генри! Прошу тебя, не надо! Держись, умоляю... Ты сильный! Доктор замер и медленно поднял бледное лицо, покрытое испариной. - Я больше не могу, Айрин... он захватил мою душу. Как тогда... После рождественских дней я строил счастливые планы по нашей семейной жизни и приеме больных. Как сейчас помню, я сидел на скамейке в Ридженс-парке и с облегчением думал, что все наши мучения закончились. Зверь во мне лизал кости воспоминаний. И у меня промелькнула шальная мысль, что я стал самой добродетелью по сравнению с моими знакомыми, которые не боролись и даже не видели своих пороков. Ну, чем я хуже них... И тут я едва не вскрикнул от резкой дурноты. Я посмотрел на свои руки... Это уже были не пальцы доктора, а когти Эдварда Хайда. Его к тому времени уже разыскивали по всему Лондону. Стоило кому-то его увидеть, как он тотчас бы оказался на виселице. Хайд безумно боялся смерти... Он готов был уступать мне, ибо видел во мне свое убежище. Он, я не могу сказать "я", стал лихорадочно придумывать, как добраться до лаборатории с жидкостями... Но она была заперта. Нужна была чья-то помощь. Кто-то должен был достать ящик с химическими реактивами и доставить его Хайду. Тогда-то этот подонок и вспомнил от докторе Лэньоне. Мисс Миллиган отпрянула. Ее лицо разом окаменело. - Ты... он... - она не плакала, просто смотрела на него таким взглядом, что у Джекилла оборвалось сердце. - Хайд приходил тогда к дядюшке... - Айрин... - доктор Джекилл сделал шаг ей навстречу, но девушка попятилась назад. - Да... Хайд моим почерком написал доктору письмо от моего имени. Мой бедный, добрый друг исполнил мою просьбу, принес средства домой и стал ждать якобы моего посыльного. И доктор Лэньон воочию наблюдал этот метаморфоз, он узнал мою страшную тайну. Я рассказал ему всю эту историю. Теперь все стало на свои места. Теперь было понятно, почему доктор Лэньон так яростно возражал против их женитьбы. Он боялся за своего Светлячка. Айрин не проронила ни слова. - Вскоре до меня дошло известие о кончине моего друга. Я оплакивал его... и страдал, что не могу быть рядом с тобой в такой день. Но я дал ему слово джентелмена, что никогда больше не подойду к тебе. Доктор Лэньон считал, что я предал тебя... Так это и было! Ты не должна была узнать эту жуткую историю. Ведь она убила моего друга. Как долго я лгал себе и тешил себя увещеваниями о своей невиновности. Но я убийца! Мое истинное лицо отвратительно! Я - это Хайд... И тут доктор Джекилл рухнул, как подкошенный, перед Айрин на колени и разрыдался, как ребенок. Мисс Миллиган опустилась на пол рядом с женихом и положила руки ему на голову, тоже всхлипнув. - Генри, это не так. Ты не чудовище и не убийца... - Айрин, не надо, я этого не стою... Нет мне ни оправдания, ни прощения. Я искал мнимой свободы в желаниях своих, не замечая, как кую себе оковы. Я должен заплатить за свои злодеяния, а Хайд - ответить за преступления. Довольно прятаться... Генри Джекилл решительно посмотрел на мисс Миллиган. - Айрин, послушай, если ты действительно хочешь мне помочь... Пожалуйста, уйди сейчас из кабинета и пошли за полицией. Скажи им, что Эдвард Хайд, убийца, здесь, что он убил доктора Джекилла. Мои силы на исходе, я не могу больше его сдерживать. Но и Хайд не сможет отсюда выбраться живым. За его преступления ему светит смертная казнь... - Нет! - так же решительно возразила Айрин. - Никогда! Если Хайд умрет, то ты... - Я скорее предпочту умереть, чем жить так... И позволить Хайду творить зло и дальше. Я начал весь этот кошмар, и я положу ему конец. Я люблю тебя, Айрин, и хочу защитить. Ты и представить себе не можешь, как он ненавидит тебя. А все потому, что Хайд боится тебя, боится сильнее, чем эшафота. - Меня? - удивилась Айрин. - Почему? - Он знал, что ради тебя я мог покончить с ним навсегда... Даже когда ему грозила смерть, он пытался побороть меня, издевался надо мной, бесился от того, что вынужден уступать мне. Но мою любовь к тебе он не мог победить, это означало для него фактическую смерть, настоящую. Если бы только у меня хватило мужества... Я принимал большие дозы своего лекарства, чтобы остановить Хайда и остаться Джекиллом, но все мои старые запасы кончились. А новые порошки не работают, я не могу восстановить свою формулу. Дело безнадежно, Айрин... - Ты выпил последний старый образец тинктуры, когда я пришла? - осенила ее страшная догадка. Джекилл угрюмо кивнул. - Моя жизнь кончена... Но твоя должна продолжаться. Если я чему и научился через мой горький опыт, так это то, что в человеке действительно две сущности. Но выбор у него один. Либо он живет с Богом, либо с Сатаной. Сделай свой правильный выбор, Айрин. Прощай... Доктор Джекилл поднялся с колен и пошел к своему столу. Он так хотел обернуться, но не позволил себе, показывая всем видом, что разговор окончен. Но мисс Айрин нагнала его и дернула за руку, развернув к себе. - А я не верю, что все кончено! Нельзя сдаваться, Генри. Мы вместе, я тебя никогда больше не покину. И мы вместе найдем выход. Ты излечишься, Генри! И дело не в противоядии... Я верю, что ты справишься без него. Ты не мистер Хайд. Это не твоя вторая сущность, это не ты, это просто греховные мысли... Человек иногда принимает дъявольские внушения за свои желания, но это все ложно. Я знаю, какой ты на самом деле... Я знаю, кто ты. - И кто же я? - горько усмехнувшись, спросил он. - Ты - доктор Генри Джекилл, мужчина, которого я полюбила, люблю и всегда буду любить. Потому что я знаю, что ты добрый, умный и сильный. Ты справишься... Нет, мы справимся. Да, человек может быстро опуститься, но с верой он способен достичь звезд! И мы вместе с тобой пройдем этот путь. Доктор Джекилл смотрел на нее во все глаза. И вдруг его взгляд, преисполненный отчаяния и страха, изменился. - Скажи, Айрин, если б после всего, что ты узнала обо мне, я предложил тебе руку и сердце... Что бы ты ответила. Мисс Миллиган подошла к нему и положила руку на плечо. - Ничего бы не ответила, Генри. Ибо мое сердце уже принадлежит тебе. - Как и мое... - доктор Джекилл достал из кармана своего жилета золотое обручальное кольцо, то самое, которое ему послала невеста после злополучного письма о разрыве. Он взял Айрин за правую руку и надел ей колечко на безымянный пальчик. - Я люблю тебя, Генри. - Я тоже тебя люблю... Но надолго ли? - Навсегда. - так они простояли несколько мгновений, глядя друг другу в глаза и любуясь друг другом. "Надоело! Идите вы к чертям со своей любовью!" - Айрин... - у Генри вдруг перехватило дыхание, его стала бить крупная дрожь. - Айрин... Беги! Беги сейчас же! Не успела мисс Миллиган и охнуть, как доктор Джекилл с воплем повалился на пол, буквально разрывая на себе волосы. - Генри! - Айрин попыталась ему помочь, но доктор размахивал руками, бормоча что-то невнятное. - Генри, борись! Не поддавайся ему! - Беги... - прохрипел Джекилл и издал такой крик, что девушка похолодела. Она отшатнулась, пораженная тем, что наблюдала. Доктор Джекилл стал меняться! Буквально, физически! Он словно стал усыхать, его одежда вдруг повисла на нем. Волосы потемнели и удлинились. И даже голос зазвучал по-другому. - Генри... Человек в одежде доктора Джекиила поднялся с пола, отряхиваясь. Его темные глаза, увенчанные густыми сдвинутыми бровями, блестели, а зубастый рот расплывался в коварной улыбке. Мисс Миллиган оступила до самого стола, упершись в него спиной. Перед ней стоял никто иной как мистер Эдвард Хайд. - Генри? Ты оговорилась, дорогуша. Отныне Генри Джекилла больше нет. Есть только Хайд!