***
- Мама, а можно мне поиграть на улице? Айрин, напевая «То Кэмбеллы идут, ура!», вертелась перед зеркалом, не в силах наглядеться на новое платье, пошитое накануне вечером волшебными руками миссис Миллиган, способными превратить обычный отрез ткани в необыкновенный сказочный наряд, достойный вкуса самой взыскательной благородной дамы. Пусть она и считала себя в душе рыцарем и воином Шотландии, как из поэм Роберта Бернса, но, как любая девочка, приходила в неописуемый восторг от буфов, сборок, оборочек и переливающихся миндалевидных пуговиц. Платьице и впрямь получилось изумительное, не менее изумительной была и история его создания, ибо эта дорогая ткань была презентована не кем-нибудь, а самим мистером Олсеном, владельцем текстильной фабрики, желающим не столь давно приобрести аптеку Миллиганов под пивную.***
Случилось так, что мистер Олсен перешел дорогу одному заезжему американскому, как это принято говорить за океаном, «деловому человеку». А деловые люди в подобных случаях расправляются с соперниками и недругами куда изящнее, нежели пролетарии, устраивающие потасовки в дешевых пабах, джентльмены бьют чужими руками, но наповал. И жертвам таких "благородных взбучек" встать на ноги и оправиться от удара бывает гораздо труднее. Вот и этот дальновидный янки решил расправиться с британским фабрикантом тонко и со вкусом, заручившись помощью одного небезызвестного лондонского печатного издания. И в прессе, с легкой руки американца со скоростью шелеста банкнот, прокатилась вдруг волна разоблачительных статей о тяготах английских рабочих и адских условиях труда на производстве, в угоду повальной европейской моде на социальные идеи. Но удары по буржуа-кровопийцам наносились весьма избирательно - отважная армада ваятелей газетных пасквилей напустилась на Мэттью Олсена, избрав его на роль вселенского зла и "текстильного Джека-потрошителя", который чуть ли не варил собственных работниц в красильных чанах и не пинал работников под грохочущие станки. Однако впоследствии этими газетчиками-правдоискателями с глиняными трубками весьма заинтересовалась полиция ввиду распространения клеветы, ибо на фабрике мистера Олсена с механизмами проветривания было все в порядке. И мистер Олсен, изрядно подпортив себе нервы и обзаведясь лишним десятком седых волос, накрутил усы, накрахмалил воротничок и счел просто своим долгом явиться в аптеку Миллиганов с примирительным визитом. Роберта он дома не застал, но за мытьем окон его встретила вежливо, но холодно красавица-хозяйка. Он понимал, что рискует нарваться на не самый радушный прием, но повинную голову, как известно, не сечет даже шотландский меч. - Прошу прощения за вторжение, сударыня, я не задержусь у вас долго... - бормотал со смирением монаха утративший свою спесь фабрикант, сминая толстый сверток и не решаясь присесть за стол даже после приглашения. - Я хотел бы принести свои глубочайшие извинения... и выразить искреннюю признательность вашему супругу и вам... Я понимаю, что заслуживаю вашего презрения, я повел себя как последняя свинья, поставив вашу добродетельную семью в столь унизительное положение. Было видно, с каким усилием над собой Олсен переступает через свою гордость. Хотелось, ох, хотелось, выставить его вон и пожелать подавиться своими деньгами... Но миссис Миллиган со сдержанной улыбкой королевы, милующей поданных, ответила, не став добивать павшего врага: - Полно, сэр, что было, то было... - Если вам угодно, я готов возместить причиненные вам неудобства... - он было запустил руку запазуху, вытащив пухлый бумажник, но встретившись с решительным посуровевшим взглядом, устыдился своей мелочности и положил на прилавок сверток. - Что это, мистер Олсен? - Это вам, миссис Миллиган... Взгляните. - Сэр, я тронута вашей щедростью, - Этельберта с достоинством обтерла раскрасневшиеся от горячей воды тонкие пальцы и зашла за прилавок, не проявляя ни малейшего интереса к таинственному подарку, - но я не могу допустить, чтобы такой солидный джентльмен, как вы, обременял себя заботами о таких простых заурядных людях, как мы. Я не могу принять это, что бы там ни было. В этот момент по лестнице вприпрыжку сбежала Айрин, маленьким ураганом влетая в крошечную приемную для посетителей аптеки. - Папа вернулся? - оживленно спросила она, но тут же притихла, настороженно поглядывая на незнакомого господина. Спрятавшись за крепостными дубовыми стенами аптекарской стойки, девочка несколько раз высовывалась, зоркими глазками изучая пришлеца и пытаясь понять, каковы его намерения. Но когда она заметила нечто, спрятанное в хрустящей упаковочной бумаге, вся ее осторожность улетучилась. Выскочив из своего укрытия, Айрин завороженно уставилась на сверток, встав на цыпочки. - Ой, мама, а что там? Можно мне посмотреть, пожалуйста? Мистер Олсен с нескрываемым интересом следил за рыжеволосым созданием, столь похожим на непокорного альтруиста-аптекаря, а потом перевел вопрошающий взгляд на замершую в нерешительности миссис Миллиган. Она молча кивнула. Фабрикант, повинуясь негаданно нахлынувшему порыву лилейной нежности, взял свое подношение и жестом фокусника подозвал пританцовывающую от нетерпения Айрин, заговорщически подмигнув ей. Когда чарующая пелена обертки раскрылась подобно бутону белой розы, малютка захлопала в ладоши. - Мама, ты только посмотри! В бумаге лежала аккуратно завернутый отрез настоящего восточного шелка риндзу*, из которого шились наряды для токийской знати и самого микадо*, подобную роскошь могли себе позволить лишь родовитые аристократы или европейские нувориши. Малышку охватила такая искрометная, всеобъемлющая радость, от подпрыгивающих в разные стороны косичек до крохотных босых ножек, что мистер Олсен, черствый по натуре джентльмен, у которого чувство сострадания к ближнему развито не более чем у хозяина работного дома, не удержался от растроганной улыбки. - Неужели это нам? - Айрин даже боялась прикоснуться мизинчиком к такому изысканному великолепию, так и застыв маленькой статуей удивленно-счастливого ангелочка с протянутой к ткани рукой. - Специально для маленькой принцессы! - торжественно объявил мистер Олсен и, подобно лорду перед Марией Сюарт*, преклонил свои колени, взял детскую ладошку и едва уловимо поцеловал. Юная мисс Миллиган, не привыкшая к таким королевским почестям, поначалу обомлела, а после с совершенно серьезным видом сделала книксен, приподняв свое простецкое зеленое платье в клетку, ее воображаемый тартан*. - Благодарствую, добрый сэр! - произнесла девочка с сильным от волнения акцентом, не совсем удачно выговорив трудное слово, с благоговением приняла дар в свои ручки и, спрятав разрумянившееся личико в шелк, умчалась наверх. - У вас очаровательное дитя, миссис Миллиган, - произнес Олсен таким странным тоном, что Этельберта, оставив напускную суровость, невольно прониклась к нему сочувствием. - Спасибо, это так, мы с Робертом души не чаем в нашей дорогой девочке... А у вас есть дети, мистер Олсен? Фабрикант молча повернул к ней лицо, исказившееся страдальческой гримасой. Его жена сбежала с каким-то прощелыгой, вскружившим ей голову, оставив у Олсена на руках маленького сына, мальчик вскоре скончался от воспаления легких, до последнего выспрашивая у отца, скоро ли вернется мама. И с тех пор в душе у него будто что-то оборвалось, зияла огромная гнойная рана, которую ничем было не залечить. Мэттью Олсен дрался по тем жестоким правилам, которые диктовал этот город, этот мир, совершенно равнодушный к чужой боли, все люди виделись ему не более чем одетыми во фраки животными, умеющими читать, писать и считать деньги. Цивилизованная Британия продолжала жить по правилам темных диких времен - либо ты бьешь первым, либо убьют тебя. Олсен нещадно расправлялся с недругами, но и ему часто доставалось на орехи, и он шел зализывать боевые шрамы, забываясь в увеселениях. Но тонкие французские вина не могли зажечь огонь человечности в остывшем сердце, а холодные жемчуга на тонких шеях лореток не могли погасить адское бушующее пламя безысходности. - Простите, я не должна была спрашивать... - мягко проговорила миссис Миллиган, стараясь сгладить неизвестную ей боль, терзающую этого несчастного человека. - Это я должен вымаливать прощения у вас... Если вам или мистеру Миллигану когда-либо понадобится помощь, то я все сделаю, что в моих силах и сверх того... Этельберта улыбнулась понимающе и тепло, как делала обычно в знак благодарности добрым людям за помощь, которую ни за что бы не приняла. И Олсен понял это, что это семейство будет мужественно сносить все удары судьбы, но никогда не проявит слабость. - Если вы действительно хотите помочь, мистер Олсен... Роберт носит свои лекарства в детскую больницу в паре кварталов от сюда, там нуждаются в покровительстве куда больше, нежели мы. Мы сами справимся, сэр. Но верьте моему слову, я очень ценю ваши жесты, идущие от сердца, и не держу на вас зла. Как и Роберт.***
- Мама, ну, пожалуйста, разреши погулять! - Айрин, продолжая вставать перед зеркалом в позах как у фарфоровых статуэток, что она увидела в гостях у папиного друга доктора Лэньона, поглаживала изящно вытканные цветы дикой вишни, распускающиеся прямо у нее на подоле, издалека похожие на настоящие. Миссис Миллиган, только что посадившая в печку яблочный пирог, устало поморщилась от ломоты и гудения в голове, но все ж нашла в себе силы улыбнуться дочери. - Золотце, но ты же знаешь, что в этом платье сегодня поедешь с миссис Мюррей в Алфринстон. Ты можешь его испачкать... Поиграй здесь, в доме, ладно? Я тебе про леди из Шалотта почитаю*. - Мамочка, пожалуйста, - маленькая коварная шалунья сделала ангельски невинное личико, с мольбой заглядывая маме в глаза, - я буду очень осторожна! Я даже соглашусь играть леди Ровену*, только пусти на улочку! Во всей округе не было девочек ее возраста, поэтому Айрин бегала и озорничала с мальчишками, с радостью принявшими маленькую шотландку в свое уличное братство. Дети росли в том удивительном своем мире, когда еще в силу возраста не чувствуешь разницы между богатыми и бедными, делили свои ребяческие горести и триумфы поровну. Они вместе лазили по деревьям, устраивали пиратские тайники с кладами, обследовали чердаки и подвалы, швырялись желудями в зазевавшихся констеблей и горой стояли друг за друга. Айрин у них была на особом счету, и, хоть слыла среди них настоящим сорванцом, девочку не брали на такие сугубо мужские вылазки как спасение бездомных дворняг из лап прохиндея-скорняка или запрыгивание на подножки омнибусов и случайны заезжих богатых экипажей. Но в покорении заборов, изгородей и самых высоких деревьев в околотке равных Айрин не было, она была непревзойденной и во всевозможных выдумках и играх. Именно она придумала их излюбленную теперь игру в рыцарей. По воскресным вечерам миссис Миллиган готовила чудесную пастушью запеканку, на которую сбегалась вся их дворовая веселая ватага, а потом дети с упоением слушали, как родители Айрин читали вслух по ролям сказки и баллады. А под минувшее Рождество мисс Миллиган предложила устроить елку с домашним спектаклем, как в благородных домах. Театральными подмостками послужила их аптека, с трудом вместившая всех желающих, но детское представление имело успех. Миссис Миллиган быстро скроила незамысловатые, но яркие костюмы, мистер Миллиган смастерил декорации и взял на себя руководство труппой, а их дочь, правда, после долгих уговоров, все-таки сыграла юную королеву Шотландии, чем покорила сердца всех зрителей. - Хорошо, ты можешь идти, - наконец смягчилась Этельберта, расценив добровольное принятие дочерью роли леди как акт смирения, чего безуспешно добивалась все эти шесть лет, но тщетно, Айрин с отцовским упрямством намеревалась стать рыцарем, - но береги, пожалуйста, платье. Айрин кружилась по мостовой, вдыхая полной грудью свежий воздух с ароматом зелени, цветов и домашней выпечки, запах безоблачного детства, незабываемый и неповторимый. На противоположной стороне их небольшой улочки она приметила Джаспера Мюррея и, придерживая свои оборочки, дабы не запылились, поспешила ему навстречу. Они с Джаспером были погодки, но он казался совсем малышом - плюгавенький, с тонкими ручками и цыплячьей шейкой, и с вечно желтушным цветом лица. Он был излюбленной жертвой местных задир и шпанят, поскольку физически не мог дать сдачи, и бойкая Айрин часто выступала в роли его заступницы, однако в горячих схватках и дуэлях ей участвовать не приходилось, ибо дело переходило тут же под юрисдикцию более старших парнишек, дерущихся не хуже офицеров в Индии. - Джаспер, что у тебя, выкладывай! - девочка сразу обратила внимание на загадочно улыбающуюся довольную мордашку друга и блеск в глазах, Джаспер держал руки за спиной, что-то пряча. А потом с гордостью пожалованного к награде военного продемонстрировал ей... - Клянусь Юпитером*, это же воздушный змей! - Айрин подскочила на месте от изумления и радости, любуясь пестрым полотнищем с бантиками на хвостике. - Это же тот самый, из итальянской лавки? - Ага, только утром бегал за ним, - Джаспер сиял как начищенное фамильное серебро герцога Уэльского, - целый месяц вкалывал чистильщиком, полсотни господских штиблет начихвостил, но оно того стоило! Ни у кого во всем квартале такого больше нет! Да, ради того, чтоб стать счастливым обладателем огромного змея, можно было и потерпеть каждодневное ползанье на карачках с ваксой и щеткой перед пузатыми богатеями. Айрин и Джаспер принялись в эйфории носиться по тротуару, следя за фигурами, которые выписывал в небе змей, взмывая к самым крышам, оглашая всю улицу веселыми возгласами. Мисс Миллиган была так увлечена этим аттракционом воздухоплавания, что не вписалась в поворот и, завернув за угол, случайно налетела на прохожего. - Смотри, куда прешь, рыжая! - в недовольном бурчание начавшая уже извиняться Айрин узнала голос самого отъявленного головореза среди всех местных уличных мальчишек - Джейка Брикмана. - Не суйся под ноги порядочным людям! Презрительно сплюнув через зубы прямо ей под ноги, Брикман надвинул картуз на лицо растерявшемуся Джасперу, натянув противную злорадную улыбочку на свою гадючью физиономию, покрытую мелкими оспинками. Ему было уже почти двенадцать, отец его в те немногочисленные выхода из непробудных пьянок работал шахтером, а Джейк служил посыльным в бакалейной лавк, исподтишка таская оттуда папиросы и дымя ими под каждым окном. Когда на соседней улице произошло ограбление и убийство экономки, поговаривали, что Джейк приложил к этому свои липкие ручонки. Как бы то ни было, этот юнец пользовался самой дурной славой. - Мы не хотели, Джейк... - голосок Айрин предательски задрожал от омерзения, они с Брикманом сделались кровными врагами после того, как он назвал шотландские килты юбками, а игру на волынке - какофонией. - Я же извинилась. И приличные джентльмены, кстати, тоже всегда извиняются перед другими людьми! - Что-то я тут людей не вижу, двое сопливых малявок не в счет... - зато Джейк увидел новенького воздушного змея. - Ого, шик и блеск... Вот эта штучка сойдет за извинение. А ну давай сюда! - Не дам! - слабо запротестовал Джаспер, готовый лучше умереть, нежели расстаться с игрушкой, добытой трудом и потом. Не пускаясь в лишние дискуссии, Брикман двинул худосочному мальчонке в грудь так, что тот упал на брусчатку, и зашагал к дому с гордо поднятой головой, будто совершил невесть какой героический, а не достойный порицания поступок. Джаспер всхлипнул, сжав худые кулачки, скорее от бессилья и обиды, нежели от боли. Айрин, как истинный защитник всех униженных и оскорбленных, не стерпела подобного бесчинства. - А ну стой! - возмущенно крикнула она в спину удаляющемуся Джейку. - Верни сейчас же змей! Брикман даже шага не замедлил, насвистывая под нос песенку. Между тем к ним стали стекаться остальные ребята, крайне заинтересованные шумихой, старших мальчиков, устраивающих Брикману добрую трепку для профилактики мозгов, как назло, не было, они продавали газеты где-то в Сити, на чью-то помощь рассчитывать не приходилось. Айрин, решившая во что бы то ни стало покарать обидчика и возвратить Джасперу змей, подняла с земли желудь и изо всех сил зафитилила Джейку в затылок. Брикман остановился моментально как вкопанный. Среди сбежавшихся мальчишек пронеслось тревожное перешептывание, а после все замерли в ожидании кульминации. Джаспер даже перестал плакать. - Ты что, рыжая, страх потеряла? - Джейк угрожающе двинулся к девочке, демонстративно наступив на брошенный ею желудь. - Я тебя раздавлю как вошь на ваших патлатых коровах! - Отдай Джасперу змей, - повторила Айрин, стараясь не выдавать своего испуга. - А то что? - с вызовом тряхнул жесткой челкой Джейк, подбоченясь, как кулачный боец. - Что ты мне сделаешь? Беги домой и прячься под папашину юбку, пока я тебе уши не открутил и не поджарил, как гренки с маслом! Айрин с видом Орлеанской девы, готовой броситься на защиту родного дома, хотела было в порыве праведного гнева бросить этому забияке перчатку, но опомнилась, что перчаток у нее нет, но есть платье, которое никак нельзя портить. Кроме того, любой уважающий себя член дворового братства знает, что позорно ретироваться и жаловаться папе - последнее дело, уж лучше благородная смерть. - Отдай мне змей, и я пойду домой, - сказала оскорбленная гордая дочь шотландского аптекаря, сохраняя хрупкое спокойствие, - а папе ничего не скажу, если он узнает, то даст тебе такого тумака, что встать не сможешь! - А тебе слабо дать тумака? - дразнил ее шалопай, размахивая змеем, как машет матадор красным платком перед быком. - Я леди! - выпалила Айрин, тщетно пытаясь ухватиться за шнурок змея. - Леди не положено тумаков давать! - А, ну раз ты у нас такая барышня, - издевательски протянул Джейк, который был, правда, немного удивлен ее поведением, поскольку рассчитывал, что девчонка струсит, - на, лови! И швырнул нарядного крылатого змея прямо на широкую проезжую дорогу, на которую тотчас вылетел несущийся на всех парах кэб. Обычно эти неповоротливые ветхие сооружения, влекомые хромыми сонными клячами, с похоронной торжественностью вершили свой путь, но на сей раз возница будто принимал участие в скачках. - Нет! - Джаспер был грани умопомешательства от осознания, что его змей бесславно погибнет под копытами лошади. И в этот миг кэбмен, замысловато выругавшись, натянул поводья, пытаясь притормозить разогнавшуюся лошадь, но не смог. Прямо перед кэбом пронеслось что-то маленькое и верткое, подхватив воздушного змея и отпрыгнув на другую сторону улицы, в последний момент чудом избежав огромных железных колес. Вся собравшаяся поглазеть детвора так и ахнула, и даже видавший виды Джейк застыл на месте, разинув рот. На противоположном тротуаре, возле дешевой сапожной мастерской, распласталась Айрин Миллиган, тяжело дыша и закрывая спасенную игрушку своим телом. Тончайший шелк был безбожно измазан грязью, а подол разорван наискосок так, что были видны побитые коленки. Девочка поднялась на ножки и, немного прихрамывая, подошла к своей изумленной публике с видом русского императора Александра, вступающего в поверженный Париж победителем. - Ты спасла моего змея, Айрин... - на одном дыхании произнес Джаспер, готовый расцеловать ее чумазые веснушчатые щеки, - тебя же могли задавить насмерть! - Папа говорит, за правду умереть не страшно, но жутко жить во лжи, - ветер развевал распустившиеся рыжие волосы юной шотландки, с затаенным страхом, но непоколебимой гордостью смотрящей на отцовскую аптеку. Прогремело троекратное "ура" в честь Айрин, мальчишки с улюлюканьем обступили маленькую смущенную героиню, по-братски хлопая по плечам и подбадривая. Брикман, задыхаясь от негодования и чувствуя, как его непререкаемый авторитет среди этих клопов дал основательную трещину, был готов вскипеть, теряясь в вариантах, как поставить эту конопатую выскочку на место. - Недурно у тебя выходят акробатические крендели, рыжая! - процедил он негромко, но так, чтоб Айрин услышала. - Мой папа говорит, что мистер Кент скоро вытурит вас на улицу, так что будешь милостыню просить, крутясь, как ручная мартышка! - Это с чего нас должны вытурить? - насупилась она, с ужасом почувствовав, что у нее уже глаза на мокром месте. - А с того, что покойники за дом не платят! Мой папа сказал, что твой папаша скоро помрет, и так уже ноги еле волочет! Папа говорит, твоей маме придется идти в прислуги или в работный дом, вам, шотландцам, там самое место! На, потренируйся шнурки завязывать! И он вскинул свою голенастую ногу с обшарпанным дырявым башмаком, брызнув грязью из лужи так, что попал ей на подол. А на фигурный воротничок брызнули шотландские слезы... Каждый, кто рос среди мальчишек, знает, что разрыдаться на глазах у всего двора - это значит покрыть себя несмываемым позором и признать свое поражение. - Эге, да наш маленький рыжий рыцарь плачет! - Джейк с иезуитским энтузиазмом давил на самое больное, показывая на нее пальцем и хохоча в голос. - Плакса-вакса! Ну, давай, затяни свою волынку! Он острил еще по какому-то поводу, но Айрин уже не слушала. Позабыв о разнице в конституции, возрасте и обо всех приличиях, она издала свирепый боевой клич и бросилась тигрицей на кудахтающего Джейка, в мгновение ока повалив его в ту самую лужицу. Брикман, не ожидавший, что эта мелюзга обладает такой силой, визжал, как недорезанный поросенок, с перепугу даже не пытаясь отбиваться от крохотных, но точных кулачков, мутузивших его с упорством наполеоновской армии. Мальчишки пришли в восторг от этой эпичной сцены, могущей соперничать с "Иллиадой" или битвами времен Цезаря, и одобрительно засвистели, подбрасывая свои шляпы и высоко подпрыгивая от ажиотажа. Сонная летняя улочка залилась душераздирающими крикам несчастного истязаемого Джейка Брикмана. Вскоре они возымели действие - к импровизированной гладиаторской арене подбежала грузная рябая женщина, пришедшая в ужас от представленного зрелища - ее бедное, беззащитное чадо валялось в грязи, а на нем сверху сидела маленькая рыжая бестия, колошматившая в исступлении свою жертву. - Ах ты, крысеныш! - басовым колоколом заголосила миссис Брикман, схватив Айрин за ухо и стащив с Джейка. - Люди добрые, вы гляньте, что она творит! Да тебя на цепь надо сажать! По таким, как ты, каталажка плачет! Вокруг них начал собираться народ, зевакам из соседних домов было любопытно, из-за чего сыр-бор. Джейк кряхтя вылез из лужи и начал с драматизмом Гамлета тереть подбитые глаза, изображая агнца Божия, покусанного бешеной лисой. - Накинулась на моего милого мальчика! - Айрин, вошедшая в раж, попыталась освободиться от своей тюремщицы, но лишь получила подзатыльник. - Все, мое терпение лопнуло! Этот чертов Миллиган так легко не отделяется! Я им устрою! Ты у меня, мерзавка, сейчас в полицию загремишь, а твоя семейка вылетит сегодня же отсюда, как пробка из бутылки моего Абнера. Таким отбросам общества не место среди уважаемых людей! Пошли к мамаше, паршивка! - Нет, только не к маме, - Айрин как могла упиралась, но дородная жена шахтера обладала силой Геракла, - пожалуйста, не надо, ее нельзя расстраивать! Я все сделаю, только не трогайте маму... Ай! Миссис Брикман влепила ребенку хлесткую пощечину. Девочка схватилась за горящую щеку, тихонько заплакав. - Раньше надо было думать, да куда тебе! Ты жалкая, грязная, безмозглая дрянь, и всегда такой останешься! Полисмены с тобой разберутся... - Простите, что встреваю, милейшая, - раздался мужской голос из толпы, - но стоит ли беспокоить из-за сущего пустяка полисменов? Нора Брикман остановилась и принялась высматривать типа, посмевшего раскрыть пасть и препятствовать ее народному суду, но лишь увидев говорившего, как-то сразу стушевалась. Айрин подняла зареванное лицо и тоже с интересом стала разглядывать джентльмена, вышедшего из того кэба, что чуть ее не сбил. Она сразу узнала в нем того доброго гостя, принесшего когда-то им с мамой сказочную ткань, лохмотьями теперь свисавшую с ее худенькой фигурки. - Прошу меня извинить, сэр, - жена шахтера улыбнулась гниловатыми желтыми зубами, меж которых проглядывались остатки рыбы, - но вам-то какое дело до этой маленькой дряни? Эта негодяйка должна ответить! - О, не сомневаюсь, - сухо отозвался мистер Олсен, выудив из кармана сюртука кошелек, - и понимаю ваш гнев. Но быть может, он утихнет, ежели вам будет предложена небольшая компенсация? В его перчатке блеснула гинея, а глаза миссис Брикман воровато и жадно заблестели тоже. Выхватив рукой с обкусанными ногтями монету, она подмигнула фабриканту. - Ну, положим, мой гнев утих, сэр. Да вот муженек мой ох какой горячий и норовистый! Если узнает про несчастье с нашим Джейком, даже страшно представить, что будет, точно придется констеблей кликать... - Мне думается, это скверная затея, - нахмурился Олсен, спрятав деньги, - уважаемым стражам порядка, полагаю, будет также интересно узнать, кто тайком обчищает мою бакалейную лавку и возмущает общественное спокойствие, устраивая бурные ночные гулянки с драками. Может, все-таки, повременим с полицией? Вполшепота ругнувшись, миссис Брикман отпустила Айрин, схватила за шиворот Джейка и потащила домой, сопровождая этот процесс оплеухами. Народ помаленьку начал расходиться, посмеиваясь и подначивая друг друга. Мистер Олсен подал притихшей девочке носовой платок вытереть личико. - Сильно побилась? - поинтересовался он. - Нет, сэр... - Айрин шмыгнула носом, - простите за платье... Оно мне очень нравилось. - Подумаешь, платье, пустяки какие! - Олсен ласково потрепал ее по рыжим волосам. - Не горюй из-за него, маленькая принцесса! Таких платьев у тебя сотни будет... А вот у какого-то счастливчика ты будешь одна, надеюсь, он поймет, что за сокровище ему досталось, и будет тебя беречь. Если, конечно, сумеет завоевать твое неприступное гордое шотландское сердечко.