Мой гений

Мисс Айрин плохо помнила тот момент в спальне доктора Джекилла и вообще смутно тогда понимала, что вокруг творится. Возможно, всему виной послужила лихорадка минувшей ночи, не прошедшая бесследно, болезненная слабость неокрепшего организма, а иначе шотландка, даже доведенная до отчаяния, ни при каких обстоятельствах не позволила бы Эдварду Хайду так с собой обращаться. Она бы не подпустила его на пушечный выстрел и уж тем более бы не допустила того, как он бесстыдно обвил ее своими мертвецки холодными руками, более бесстыдно, чем когда либо. Или же лукавые речи этого Асмодея-искусителя возымели такое действие, что мисс Миллиган поддалась их смертельному очарованию, не найдя в себе сил им противостоять, поскольку вкусила горечь предательства, забвения и одиночества. И в какой-то момент добровольно была согласна вкусить и любовь Хайда, пусть и демоническую, но, по крайней мере, нелицемерную. Мистер Хайд и сам был не прочь запечатлеть на устах соблазненного маленького Светлячка поцелуй мрака, а на ее пока еще не запятнанной душонке - печать порока, но из последних сил сдерживал свой пыл. Он понимал, что в противном случае вся игра будет безнадежно испорчена, это крайне досадно - пройти столь долгий путь и запнуться на последней ступеньке. Он почти у цели, он таки нашел нужную струнку, подобрал ключик к этой заветной дверце, эта рыжеволосая строптивица-недотрога вот-вот впустит его в свой маленький мирок, куда еще никого не впускала, а главное - даже ненавистный, проклятый Джекилл не смог разгадать ее тайну, а он, Эдвард Хайд, добился того, что девчонка сама ему открылась. Он долго с ней игрался, но игра стоила свеч! Это было не просто стремление поскорей получить плотское удовольствие, то был гедонизм совершенного иного рода, высокого, интеллектуального, как выразился бы этот чертов ханжа-докторишка. Хайду куда больше нравилось своими афоризмами ставить юную леди в неловкое положение, разрушать ее хваленые моральные устои, так, чтоб камня на камне не оставалось. Это приносило ему невероятное наслаждение, давало ощутить вкус жизни и сладость власти над умом и душой мисс Айрин. Прежде умы и души других девиц и барышень его не больно-то интересовали, ему хватало и власти над телом. Но не с Айрин... Хайду хотелось захватить все ее существо. И вот она, победа! Но победителем всегда выходит терпеливый, ему ли не знать? Пусть она поверит, что ее жених из любви к ней будет терпелив... Пока что. В том, что непокорная шотландка перед ним капитулировала, Эдвард не сомневался, он еще вчера нашел ее слабость - романтичность, желание спасти заблудшую душу, стать для кого-то "мисс мессией". Начиталась книжек и вообразила, что может пойти на жертвы... Вот только не ради любви, а чтоб свою гордыньку потешить, эта дурочка и любить-то не умеет. В этом они с Джекиллом стоят друг друга, парочка гордых идиотов. Пусть девчонка пока себе порадуется, что заполучила ручного хищника, в конце концов, какая леди втайне не мечтает иметь подле себя демона, который будет ангелом только для нее? Хайд охотно позволит мисс Миллиган ощутить себя героиней бульварного романа, переделавшей конченого негодяя, даже разрешит почесать у себя за ушком, дабы убедить в том, что она его укротила... Пока что. Любой укротитель вам скажет, что хищник прыгает на задних лапках лишь до тех пор, пока видит в руках "хозяина" кнут и кусок мяса, ибо страшится наказания и жаждет награды. Но стоит ему осознать свою безнаказанность, то он тотчас разорвет дрессировщика на мелкие кусочки. Именно так и случилось с Генри Джекиллом. И если зверь поймет, что за его старания ему ничего не светит, то... Мистер Хайд беззвучно усмехнулся своим мыслям, снисходительно глядя на доверчиво прикрывшую глазки юную леди. Слегка наклонившись, он прерывисто задышал, обжигая дыханием ее шею, будто хотел впиться в тонкую кожу вампирскими клыками. - Айрин... - ее имя гробовой змеей сползло с изогнувшихся в злорадной улыбке губ, почти коснувшихся горящей румянцем девичьей щеки, а руки с маленьких буфов на плечах скользнули вниз по прямой как струнка спине, по позвоночнику мисс Миллиган пробежала дрожь от непривычных ей прикосновений. Она не знала, сколько так простояла пред ним, пару мгновений или целый час, будто провалившись в темную бездну безвременья. Кровь сперва словно превратилась в электрический ток, ударив в виски и в грудную клетку, разгоряченным потоком заструившись по венам. Казалось, достаточно одной искры - и внутри у Айрин Миллиган все вспыхнет неудержимым пламенем. Подобный чистый огонь разгорается обычно в двух любящих сердцах, но Эдвард Хайд воспылал к юной леди иначе. Искра, брошенная им, сожгла бы маленького Светлячка дотла, оставив лишь пепел и уголья. Он быстро загорался сам и плутовски умел воспламенить даже самые холодные умы и сдержанные души. Мистер Хайд умел играть с огнем, адское пламя его не касалось, чего не скажешь о других, тех, кто, завороженные этими искрами, не замечал, что окружен смертоносным огнем, несущим душевное опустошение, а зачастую и смерть. - Айрин... - Хайд знал, что шотландка может долго гореть, он затаил дыхание, лишь слегка касаясь пальцами шнуровки на спине и другой рукой чуть поглаживая ключицу, выжидая от девушки ответного порыва. В этот момент мисс Айрин приподняла веки и... Я знаю, уважаемые читатели, что то, что последовало далее, вы могли уже предугадать, однако, дерзну вас обрадовать или же огорчить. Позвольте напомнить, что наша история минует все устоявшиеся каноны художественных вымыслов и жизненных перипетий, здесь все действие разворачивается странно и непредугаданно. Прошу прощения заранее у тех, чьи надежды относительно мисс Миллиган и мистера Хайда не сбылись. Так вот, мисс Айрин приподняла веки и тотчас озадаченно нахмурилась, приглядевшись к довольно-вдохновленному лицу лже-доктора, охваченного сладострастной истомой. Она как будто бы увидела то, чего раньше в нем не замечала. - Нос... - произнесла барышня с сосредоточенным видом. - Что?.. То, с какой скоростью Хайд изменился в лице, и какое вселенское недоумение на нем отразилось, не в силах передать ни один художник. Он бы так обескуражен заявлением Светлячка, что отнял от нее свои руки и отступил на шаг. Эдвард ожидал услышать все, что угодно, даже предусмотрев исход, что девчонка попытается дать ему пощечину, а он перехватит ее ладошку. Но, кажется, то, что творится у нее в голове, труднее просчитать и понять, чем он думал. Затем мистер Хайд, преодолев удивление, почувствовал растущее раздражение от того, что она над ним, судя по всему, издевается. - Ваш нос, - повторила Айрин, глядя на ссадину на переносице джентльмена. От огня, терзающего ее душу, не осталось и следа, туман в голове прояснился, мисс Миллиган вспомнила все события, предшествующие ее пробуждению в этой спальне в обществе Эдварда Хайда.

***

За день до этого...

- Сара, осторожно, - мисс Айрин взяла девочку за руку, потянув вниз, - спускайся-ка вниз, детка, ты можешь упасть. Сара, тяжко вздохнув, но подчинившись, спрыгнула с высокого бордюра на выложенную камнями дорожку. Стук каблучков новеньких сапожек мгновенно поднял ей настроение. Глядя на приветливое солнышко, выглядывающее сквозь легкую вуаль свежей зелени на деревьях, она улыбалась, бодро шагая вприпрыжку и что-то напевая. Наблюдая за малюткой, Айрин думала, как немного в сущности нужно ребенку для счастья - солнце, прогулка в парке, красный беретик с помпоном, которым Сара жутко гордилась, и домашнее мороженое, что вчера подала к ужину Энни. Девочка очень удивилась, почему мама осталась равнодушной к такому сказочному лакомству. Обычно все трапезы в присутствии "доктора Джекилла" проходили в могильном молчании, ибо мисс Миллиган, едва притронувшись к еде, сразу покидала столовую. Она не могла забыть, как в их первый совместный ужин, на котором были и Филипп с мистером Аттерсоном, Хайд устроился на стуле рядом с шотландкой и, перебрасываясь с Преображенским изящными шуточками, как бы невзначай коснулся под столом холодным лезвием бритвы колена Айрин. Юная леди не проронила ни звука, хотя была готова умереть на месте от стыда, ужаса и отвращения, но адвокат все-таки заметил ее болезненную бледность и пропавший аппетит. За пару недель под одной крышей с чудовищем она утратила в весе, осунулась и недавно за утренним туалетом нашла у себя первый седой волос. Девушке порой казалось, что мистер Хайд, покончив с Джекиллом, принялся высасывать все жизненные силы у его невесты. Мисс Айрин также заметила, что ее уже ничего не радует, она перестала интересоваться происходящим, уныние и отрешенность сделались ее постоянными спутниками, все дни слились воедино. И самое страшное - жизнь утратила свой смысл. Айрин винила во всем себя. Если б не она, то дорогие ей люди не подверглись бы смертельной опасности. Юная леди уже достаточно хорошо знала Хайда, чтоб понять, что на слово этого демона нельзя полагаться. И нет никаких гарантий того, что он оставит в покое ее друзей, как только насытится ее страданиями. Насчет Сары мисс Миллиган была более спокойна, она написала в один из самых престижных пансионов, где когда-то училась сама, с просьбой принять маленькую мисс Джекилл. Во избежание неприятных казусов, она позволила себе вписать фамилию Генри, "хозяин", бдительно вскрывающий каждый конверт перед отправкой слуг на почту и ознакомившийся с содержанием письма своей невесты, не возражал и даже в припадке щедрости согласился оплатить содержание и обучение "маленькой дряни". Айрин стало немного легче от мысли, что опекаемое ею дитя будет в относительной безопасности. Но все равно было по-прежнему жутко от страшной догадки, что этому Джаггернауту не составит особого труда разыскать убежище Сары при случае. Но малышка хотя бы не увидит того кошмара, что сотворит с молодой миссис Джекилл ее благоверный. Мисс Миллиган подгадала отослать Сару в пансион накануне венчания, но так и не могла найти подходящий момент, чтоб ей это сказать. Девочка ничего не знала о своем отъезде. - Сара, милая, я хочу тебе кое-что сказать, - Айрин опустилась на деревянную лавку под раскидистой кроной платана, мысленно собираясь с духом. - А что, мама? - Сара с энтузиазмом пристроилась рядышком, приобняв маму и приготовившись слушать. - Дело в том, - девушка нервно сглотнула, в горле пересохло от волнения, - что тебе нужно будет уехать... - О, как здорово, настоящее путешествие! - Айрин не смотрела на ее личико, но по голосу догадывалась, что она улыбается. - А куда мы поедем? А дядя Генри с нами поедет тоже? А можно взять с собой моего котенка и мороженое? - Постой, Сара, ты не поняла... Ты поедешь одна, золотце, мы с дядей Генри и Флаффи останемся в Лондоне. - Одна?! - Сара вскочила со скамейки, округлив глаза, - но... почему? Я никуда не хочу ехать! - Но, милая, тебе там очень понравится, - Айрин ласково взяла ее за ручки, - ты поедешь в большой особняк, как дворец принцессы, там будет много таких же девочек, как ты, ты с ними непременно подружишься! Ты будешь учиться танцевать, петь, говорить на разных языках, будешь жить в красивой комнате, тебе не будет скучно. И там тоже есть мороженое... - Я не хочу! - Сара топнула сапожком, из ее глаз брызнули слезы, она опустила голову, усиленно засопев. - Лучше я буду с тобой и дядей Генри без мороженого, чем с мороженым но без вас! Я хочу жить с вами! Почему так нельзя?! "Потому что дядя Генри - это тот монстр Хайд, что чуть не растоптал тебя, и я боюсь, что он сделает это!", - мисс Миллиган с трудом удержалась, чтоб не прокричать это. - Так надо, моя хорошая, - поглаживая подрагивающие острые плечики, сказала Айрин, чей голос тоже дрожал, - пожалуйста, будь послушной, я так делаю, потому что я тебя люблю. - Нет! - Сара решительно вскинула беретик с помпоном, шмыгнув сливовым носиком, и топнула ножкой. - Ты меня не любишь! Я тебе не нужна! И с этими словами она бросилась наутек по парковой дорожке, громко рыдая. - Сара! - Айрин, позабыв на лавке шелковую сумочку, побежала за девочкой, поднимая подол платья чуть ли не до колен. - Сара, вернись! Ничего не видя перед собой от слез, Сара не слышала ее голоса, выскочив из парка Кресент на широкую Марлебон-роуд, всегда оживленную и кишащую экипажами и пролетками. - Сара! - сердце мисс Миллиган ушло в пятки от ужаса, когда она увидела карету, несущуюся прямо на замедлившую бег крошку. Кучер что-то кричал, свистя хлыстом и натягивая поводья, но напуганные криком Сары лошади не слушались. Девочка остановилась как вкопанная, остолбенев от неожиданности и внезапного страха. - Сара! - Айрин в тот момент не думала ни о чем другом, кроме спасения своего ребенка любой ценой, метнувшись на дорогу и молниеносно схватив рукав детского жакетика, она буквально отшвырнула Сару назад на тротуар у парка. - Мама... - до беглянки, пристыженной собственной совестью, донеслось звонкое ржание поднявшихся на дыбы коней и хлесткий стук копыт. - Мама! Когда Сара снова посмотрела в сторону Марлебон-роуд, то увидела, что экипаж остановился, кучер удерживал под уздцы лошадей, успокаивая их, а перед ними уже столпились леди и джентльмены, из толпы слышались вздохи и всхлипы. Сара побежала к ним, протолкнувшись сквозь зонтики и юбки в центр. На холодной брусчатке лежала мама, ее глаза были закрыты, одна рука покоилась на ее груди, а вторая в неестественном изгибе лежала на земле, шляпка с чуть повернутой в сторону головы слетела к копытам лошадей, а лицо было бледным и умиротворенным. - Мамочка! - Сара, захлебываясь от слез, упала рядом с телом матери на колени, вцепившись в ее руку и положив голову на грудь. - Мама, прости меня! Ты слышишь, встань! Пожалуйста, мама, вставай! Я очень-очень тебя люблю! Под тревожное перешептывание людей о том, что надо бы кликнуть полисмена или поискать доктора, из экипажа выбралась высокая стройная женщина с неподдельным испугом на лице. - Что за катавасия, Вера Юрьевна? - поинтересовался ее спутник из нутра кареты, дородный крепкий мужчина с окладистой бородой. - Никак, какой-то народник и здесь нас с вами достал, бросив под колеса бомбу? - Напротив, Николай Васильевич, - отозвалась госпожа Раевская, подходя ближе к гудящей толпе и услышав детский плач. - Кажется, там кому-то нужна помощь! Говорят, нужен доктор! - Как хорошо, что русские быстро ездят, - переиначил фразу германского канцлера Бисмарка Николай Васильевич, поспешно последовав за женщиной и зычно крикнув по-английски, разгоняя народ, - расступитесь, будьте так добры, я доктор!