Глава XXVIII. Свобода и воля. Часть 2.
6 июня 2021 г. в 22:39
Когда Айрин пришла в себя, то сразу поняла, что находится не дома, как называла про себя особняк на Болтон-стрит. Она лежала на широкой кровати с резной высокой спинкой и бордовым балдахином, что можно встретить только в старых домах. Ее окружали голые белые стены с идущим под наклоном потолком, будто бы она была в комнате в мезонине, прочие предметы интерьера и сама обстановка были неброские и аскетичные, как в недорогих гостиничных номерах, однако пузатый комод искусной работы из красного дерева был явно недешевым и помнил эдвардианскую эпоху.
В голове у шотландки звенело, как в мастерской у кузнеца, она села на перине, прислонившись к резной спинке и потерев ноющий затылок, с удивлением нащупав там здоровую шишку. Стоило мисс Миллиган пошевелить руками, как локти препротивно защипало, словно на них была ободрана кожа. Айрин немедленно собралась расстегнуть манжеты и посмотреть, в чем там дело, и к своему ужасу только сейчас осознала, что лежит здесь в нижней сорочке с коротким рукавом, оборочками по подолу и зашнурованным поверху корсетом.
- Святой Эндрю! - по-крестьянски охнула юная леди, покрываясь красными пятнами и вскакивая босыми ногами на скрипучий дощатый пол, пошатываясь от слабости и головокружения. - Где моя одежда?! Где Сара?! Где я?!
Мисс Айрин вспомнила, как от нее убежала Сара в Риджентс-парке, как она вытащила ребенка из-под колес экипажа. Кажется, сама она оступилась и упала, ударившись затылком, от этого и адская боль. Но что потом с ними произошло? Двигаясь по стенке, Айрин доковыляла до большого окна, закованного в решетчатые ставни. С долей усилий распахнув их, она увидела совершенно незнакомый пейзаж - тропинку к этому дому, извивающуюся между холмистых лугов, спускающуюся к песчаной косе, и серую широкую полосу моря. Получается, юная леди где-то в предместьях Лондона или даже далеко за пределами города?!
К этому моменту нервы ее были столь взвинчены, что мисс Миллиган пришла к выводу, что ее похитили с целью выкупа. Само собой, такая перспектива ее не сильно утешила, а мысли в раскалывающейся голове были еще настолько спутаны, что результаты своего умозаключения девушка решила довести до окружающих обычным способов для таких ситуаций, когда дело пахнет керосином. Заблажить с призывами о помощи. Но тут Айрин услышала чьи-то неторопливые шаги по ту сторону двери и прикусила язык, кто-то приближался к комнате.
Так и не сумев взять себя в руки, мисс Айрин вознамерилась взять в них хоть какое-то средство самообороны от надвигающегося бандита, решив дать похитителям отпор и найти пропавшую Сару. Заметавшись по комнате в поисках импровизированного оружия, насколько позволяло состояние, барышня и в этом не преуспела. Наконец, когда шаги раздались совсем близко, взгляд Айрин упал на потушенный камин и прислоненную к плитке кочергу.
Шаги стихли под дверью, мисс Миллиган, не мудрствуя лукаво, схватила кочергу и замерла напротив входа, решив встретить опасность лицом к лицу, как и подобает истинной шотландке, однако решительности ей это не прибавило, учитывая ее не совсем подобающий вид. Дверь распахнулась, и на пороге девушка увидела бородатого немолодого мужчину, протирающего очки, и вскрикнула от напряжения, испортив весь эффект неожиданности.
Когда Николай Васильевич, надев очки, увидал замахнувшееся на него кочергой рыжеволосое создание, то непроизвольно дернулся, всплеснув руками.
- Тьфу-ты, шельма стояросовая! - по-русски с чувством воскликнул он, даже позабыв богатый багаж бранных слов из своей губернии. - Чуть до Кондратия не довела, свербигузка!
- Предупреждаю, сэр, если подойдете ближе - вам не поздоровится! - Айрин неумело сделала выпад кочергой, чуть не выронив ее и заикаясь в словах. - Если... вам дороги жизнь и рассудок, отвечайте, где маленькая девочка, что была со мной? Похитить нас с Сарой было плохой идеей! У меня есть влиятельные друзья, которые будут нас искать от Лондона до Ла-Манша, и если они придут сюда, у вас будут крупные неприятности, так что, давайте разойдемся мирно!
- Деточка, если найдется такой идиот, который решит вас похитить, то он будет предлагать вашим друзьям любые деньги, чтоб вас водворить назад, - философски заметил Николай Васильевич на родном языке, скрестив руки на груди и с озорной улыбкой поглядывая на эту смешную девчонку, - да-с, Вера Юрьевна была права относительно вашего сходства с кавалерист-девицей Наденькой Дуровой, особенно в фамилии. А друзья ваши небось празднуют сейчас, что вас поблизости не наблюдается.
Прислушиваясь к иностранной речи, мисс Айрин наклонила голову и опустила кочергу.
- Вы русский, что ли? - удивленно спросила она.
- Совершенно верно, - миролюбиво отозвался Николай Васильевич, - а вы, полагаю, мисс Айрин Миллиган, добрая знакомая Филиппа Преображенского?
- Да, сэр... - ответила несколько опешившая юная леди, окончательно стушевавшись. - А вы, простите, кто будете?
- Профессор Николай С. из Петербурга, к вашим услугам. И позвольте вас заверить, дорогая мисс Миллиган, это жилище не таит в себе совершенно никаких опасностей, разве что вы кого-то кочергой прибьете. Этот дом сняла на лето госпожа Вера Раевская, имевшая однажды честь познакомиться с вами на приеме в одном отеле, с мадам Раевской нас связывает давняя и крепкая дружба, я ее семейный доктор, так что вам здесь ничего не угрожает. А теперь я войду, если вы не возражаете, неловко как-то топтаться в дверях, и осмотрю вас? Хотя как по мне, вы более чем в добром здравии, раз нашли в себе силы поднять кочергу.
- Я... вы... - Айрин вся сделалась красная как помидор, прислонив кочергу с кровати и сцепив дрожащие руки, она стыдливо опустила голову, глядя себе под ноги, - прошу вас, профессор, простите меня за эту дурацкую выходку! Как же глупо вышло, это чудовищное недоразумение. Я просто не так все истолковала! Вы меня любезно подобрали и доставили сюда, чтоб оказать помощь, а я вас чуть было не...
- Укокошили? - Николай Васильевич засучил рукава, поливая себе на руки воду из кувшина и посмеиваясь. - Ну да ладно, оставим. К тому же, это было довольно смело для юной барышни, другая бы на вашем месте упала в обморок. И вы не знали, где находитесь, а бережёного Бог, как говорят у нас в России, нынче много всяких проходимцев развелось. Я тоже хорош, старый медведь, мог бы догадаться постучаться, а не вламываться нахрапом к молодой барышне.
- А Сара, простите, тоже здесь? - задала терзающий ее вопрос Айрин, понемногу успокоившая в присутствии доброго и порядочного человека.
- Да здесь, где ж еще, не беспокойтесь, маленькая леди в столовой с госпожой Раевской, болтает без умолку и вас ждет, не дождется, - профессор подошел к своей рыжеволосой пациентке, снова в смущении потупившей глазки, и его посетила догадка, что она стыдится своего внешнего вида, - ваше платье немного пострадало при падении, горничная его подлатала и привела в порядок, так что вам его немедля доставят. Сейчас же разрешите мне вас осмотреть, не бойтесь, я буду очень осторожен, мне нужно удостовериться, что у вас нет никаких внутренних повреждений.
Несмотря на ироничную улыбку в уголках губ, профессор С. казался мисс Миллиган волевым и суровым человеком. В нем было что-то от солдатской муштры, Николай Васильевич не беседовал с ней о погоде и природе, не говорил о цветущем виде для красного словца, как иные лекари, вхожие в богатые дома, но отличался вниманием и скрупулезностью. Он тщательно осмотрел ее немногочисленные ушибы и ссадины, забинтовал локти, дал капли от головной боли.
- Ну вот, вы как новенькая, - вынес свой вердикт профессор, не найдя в ее состоянии ничего опасного для жизни и деликатно отвернувшись, когда юная леди зашнуровывала корсет, - я вам дам травяной сбор на случай, если головокружения вернутся, физически вы вполне здоровы. А синяки что - ничего, до свадьбы заживет, как говорят у нас в России.
На этой фразе уже расположенная к русскому профессору мисс Айрин внезапно помрачнела. Это небольшое приключение ненадолго вытеснило мысли о мистере Хайде и ее незавидном положении. Проницательный Николай Васильевич, разумеется, эту перемену, ярко выцветшую на молоденьком веснушчатом лице, заметил. Будь он порядочным английским джентльменом, то из соображений приличий сделал бы вид, что все в порядке, произнеся какой-нибудь комплимент или фразу вежливости. Но Николай Васильевич, несмотря на все свои достижения и регалии, был прежде всего простым русским мужиком из Херсонесской губернии в душе, а потому остро чувствовал чужую боль и не гнушался влезать не в свои дела.
- Физически вы здоровы, но вот душевное ваше состояние мне не нравится, мисс Миллиган. Вас что-то гложет изнутри, и это скверно сказывается на вашем организме.
- Так заметно, сэр? - Айрин села на кровать, обхватив себя за забинтованные локти.
- Я смотрю не только как доктор, но и как отец, у меня тоже есть дочери, и быть родителем взрослых барышень - та еще комиссия, - профессор встал рядом, не усаживаясь, и стащил с широкого носа очки, - я прекрасно осознаю, что вы ничего мне не скажете, английские леди и джентльмены всегда держат все при себе, и мнение, и смех, и слезы, и любовь... Но, могу ли я вам чем-то помочь?
- Я не англичанка и не леди, - сказала девушка, уходя от ответа, - я шотландка. Британцы никогда не считали нас достаточно... благородными.
- Ну, как по мне, благородство - это вопрос не крови, а духа, - убежденно проговорил Николай Васильевич, все-таки присаживаясь рядом с ней, - и мой к вам вопрос остался без ответа.
- Я думаю, мне уже никто не может помочь... - когда с ее губ слетели эти слова, Айрин внутренне похолодела, вспомнив, что ровно так же ей говорил Генри Джекилл, а она не желала слушать и не верила, что все потеряно.
Это было странно до жути. Словно мисс Миллиган очутилась по ту сторону зеркала, словно раньше она видела все в искривленном виде, а теперь, наконец, узрела суть вещей, оказалась на месте доктора Джекилла. И ее жизнь отныне никогда не станет прежней. В часы бессонных ночей она нескончаемо думала, что было бы, если... Если б она догадалась обо всем раньше, выведала бы все начистоту, как знать, может смогла бы спасти и дорогого дядюшку, и почтенного сэра Дэнверса, и бедного отца Сары... И самого несчастного Генри. Но история не терпит сослагательного наклонения. История доктора Джекилла и мистера Хайда тем более. Из всех ее свидетелей, не считая Айрин, в живых оставались Аттерсон, Филипп, Энфилд и Люси, но число их могло уменьшиться в любой момент. А юная шотландка пока что оставалась единственной, кто знал, что у этой странной истории есть леденящее кровь продолжение. И в любой момент рисковала унести эту историю с собой в могилу.
Мисс Миллиган до сих пор не понимала, почему Хайд ее не убил, ведь он ненавидел ее, и ненависть эта была взаимна. Неужели ради чего-то он готов идти на риск быть вторично разоблаченным, но довести свою игру до конца? Месть? Зачем мистер Хайд так яростно хочет досадить доктору Джекиллу, если того уже нет? Неужто ненависть в нем так сильна, что мстит он даже умершим за оскорбление, что сам же и нанес?
- Я думаю, мне уже никто не может помочь... Разве можно, профессор, вернуть к жизни умершего человека?
- Ну, Виктор Франкенштейн вон смог! Неужто вы хотите, мисс, подбить меня на эксперимент с гальваническим током и оживлением мертвецов? Не думал, что вы - вторая Мэри Шелли.
- Нет, упаси Бог! - Айрин вдруг рассмеялась, за годы, проведенные с доктором Лэньоном, она уже попривыкла, что у всех врачей своеобразное чувство юмора.
- Но с другой стороны, умереть ведь можно по-разному, речь идет не всегда о физической смерти, - Николай Васильевич посерьезнел, вертя в руках свои очки, - мне доводилось видеть безнадежно больных людей, не знавших, доживут ли они до следующих именин, раненых, чья жизнь могла оборваться в любой миг, тех, для кого смерть была не просто отвлеченным образом, скрытым в дымке далекого будущего, а явлением, более чем осязаемым и осознанным. И верите ли, я никогда не видел людей более жизнелюбивых, чем они. Деятельные, энергичные, полные радости и благородных порывов. И по долгу врачевания мне приходилось посещать персон, пышущих молодостью и здоровьем, ни в чем не нуждающихся но впадающих в хандру, ударяющихся от безделья в спиритизм, революционные кружки... И приходилось еще видеть морфинистов... Внешне тоже благополучные, но внутри у них все мертво. А есть особы, так страшащиеся одряхлеть, что они готовы поверить в любое средство, обещающее вечную молодость. Они боятся смерти и готовы идти на все, лишь бы ее отсрочить, не видя, что в погоне за бессмертием лишились души. Тело бренно, и никакая наука никогда не избавит человечество от смерти. Но душа, мисс Миллиган, бессмертна, и гораздо важнее уберечь ее, не умереть душой, а не телом.
- Значит, тот, о ком я говорила, уже мертв душой... - обреченно подытожила мисс Айрин, - один русский священник сказал мне, что спасение души находится в руках Господних и человеческих, это синергизм, если человек сам не захочет исправиться и спастись, даже Бог не в силах повлиять на его волю. Стало быть, Генри...ох, один мой друг попросту не захотел поднатужиться.
Николай Васильевич неожиданно легонько, но ощутимо боднул рукой юную леди под ребра, Айрин непроизвольно ойкнула, ибо под корсажем красовался синяк.
- Что вы делаете, профессор, мне больно!
- Так поднатужьтесь, чтоб держать себя в руках и не пищать, - невозмутимо промолвил Николай Васильевич.
- Я не могу, у меня же там синяк!
- Какой синяк? - профессор мастерски играл, выдав на лице искреннее удивление. - Никакого синяка тут не видно, вы просто играете на публику, вызывая жалость, вместо того, чтобы выздоравливать.
- Но он там есть! Его не видно под одеждой, но все равно болит, прошло слишком мало времени, чтоб он исчез! - Айрин начала оправдываться, слегка надув губки и уже собравшись заново расшнуровать корсет, но профессор положил ей руку на забинтованный локоть.
- Не кипятитесь, душа моя, я знаю, что вам больно, я ведь сам вас лечил. Видите, даже с маленькими кровоподтёками нужно время, чтоб совсем исцелиться, а с душевными ранами и подавно. Это набедокурить можно быстро, а лечение - процесс долгий и кропотливый. Для окружающих это, не спорю, не видно, ибо никто не знает, насколько глубоки те раны, что человек сам себе нанес. Но тайна кающегося сердца всегда видна Богу, Главному Лекарю, знающему каждую нашу болячку. Он видит каждое наше праведное движение души, каждый наш малюсенький шажок на пути к исправлению.
Айрин опустила голову, глубоко задумавшись.
- Может быть, ваш Генри, то есть, ваш друг, уже на верном пути, а этот путь может быть длинною в жизнь. Это дурное дело нехитрое, наломать дров можно скорехонько, а вот чтоб из этого поваленного леса построить дом - нужно время, очень много времени. У нас в Православии скоро Пасха будет*, торжество торжеств, символ победы над грехом и смертью, каждый год мы празднуем Воскресение Христово и сами стараемся воскреснуть, исцелиться. И Господь желает спасения абсолютно всем и праведникам, и грешникам, и гордым, и смиренным, терпеливо ждет, когда мы согласимся исцелиться и позволим Ему залечить наши раны. Но для этого надо сперва спуститься с пьедестала своей гордыни и признаться и в первую очередь себе, что я больной на всю голову.
- А почему вы думаете, будто Генри признается, что он больной на всю голову? - фыркнула Айрин, позабыв, что не хотела открывать имени доктора Джекилла, ибо это было слишком лично и дорого, - Вы его совсем не знаете, профессор. Он ужасно гордый и себялюбивый, он умен, но не умеет признавать свои ошибки, а еще все время себя жалеет и меланхолично пребывает в печали! Он ни за что не спустится со своего пьедестала, ведь он гений, недосягаемый и никем не понятый!
Мисс Миллиган сама не заметила, с какой горячностью начала делать анатомию душевных качеств доктора, какой багрянец разлился по ее нездорово бледным щекам, как оживились потухшие глаза. Несмотря на то, что она говорила не самые лестные слова в адрес Генри, со стороны это выглядело так, будто это самый родной для нее человек.
- Ну, во-первых, потому что ваша маленькая компаньонка всем в доме поведала, какой дядя Генри замечательный, - сказал Николай Васильевич, наблюдая за распалившейся девушкой, - а во-вторых, он слишком вас любит, чтоб перестать оправдывать вашу веру в его исцеление. А вы слишком любите его, чтоб перестать в него верить.
Мисс Айрин совсем раскраснелась, а Николай Васильевич едва удержался от добродушного смеха и желания потрепать за пунцовую щечку эту маленькую, смешную и милую девочку, так напоминавшую ему собственную доченьку Лизоньку, скончавшуюся в раннем детстве, сейчас она бы была ровесницей мисс Миллиган.
- Я... я не уверена, что знаю, что это значит - любить. Раньше я воображала это как из романтической повести, но все мои мечты оказались так отчаянно далеки от реальности. Я никогда не думала, что любовь может приносить столько боли. В книгах это описывается как нечто приятное и волшебное, несущее лишь счастье и блаженство. Еще минувшей зимой я так и любила, я была такая счастливая. А теперь... Мне кажется, что я не люблю его, не любила и никогда не смогу полюбить. А если и любила когда-то, то не хочу, чтоб это было так больно!
- Боль - признак жизни, - со знанием дела отозвался профессор, - человек в боли приходит в этот мир, так или иначе с болью уходить, если тебе больно, значит, ты живой. А если ничего не чувствуешь, то ты - покойник. И с душой точно так же. Пока есть душа, она болит и чувствует чужую боль, ибо знает, что это. И удары судьбы делают наши души не черствее, а крепче. Когда любишь за что-то, так это не любовь, а просто сделка, страсть, ветреность, как спичка, чиркнешь и погаснет. Когда любишь по-настоящему, то всегда больно, поскольку ты все тяготы любимого человека разделяешь с ним, твоя судьба неотделима от его судьбы, куда он идет - туда и ты. Как огонь в лампаде, что горит вопреки тьме и ветрам. А испытания расставляют все на свои места, показывают, чего мы стоим, живые мы, в конце концов, или деревянные, как потемкинские деревни. Мне думается, ваша любовь никуда не исчезла, просто вся дребедень и шелуха с нее слетели, она стала взрослее и мудрее. Вы больше не влюблены в идеальный образ полубожества, вы видите мужчину с недостатками, но живого, который вас любит и ради вас будет бороться со своей болезнью.
- А вдруг не справится? - голос Айрин дрогнул от сомнения. - Что если этой болезни уже невозможно противостоять?
- Справится, - уверенно заверил ее Николай Васильевич, - ему есть кого защищать, он костьми ляжет за вас, мисс Миллиган. А что сделать не в его силах, так Бог управит. Он никогда не посылает человеку испытаний сверх меры.
- Но порой испытания выпадают такие тяжелые, что так и хочется возопить к Небесам "За что?".
- В таком случае, стоит спросить не "За что?", а "Зачем?", - профессор поднялся с кровати, достав из кармана золотые часы на цепочки и раскрыв холодный циферблат, - я справлюсь насчет вашего платья, мисс Миллиган. Позвольте пригласить вас отужинать с нами, думаю, аппетит ваш не пострадал, а трапеза укрепит ваши силы. И нам с Верой Юрьевной будет весьма приятно ваше общество.
Айрин не сразу обрела дар речи после такой нечаянной беседы.
- Профессор! - шотландка окликнула Николая Васильевича, когда тот уже был в дверях. - Я с удовольствием к вам присоединюсь. И спасибо... Спасибо вам за все.
Она поглядела на него, и в глазах блеснули жемчужинки слез трепетной благодарности.
- Маленький рыжий зяблик, - тихо произнес по-русски Николай Васильевич, удивляясь, как стал неравнодушен к судьбе этой девочки, которую видел первый раз в жизни, - помоги Бог тебе и твоему непутевому Генри.
Айрин улыбнулась ему, как будто поняла, что он сказал.
- Вот видите, как хорошо, что вы меня кочергой не прибили, - отшутился уже на английском профессор, вновь неумолимо сдвинув густые седеющие брови, - кто вам бы тогда полезные житейские советы дал?
Мисс Айрин Миллиган оделась и спустилась вниз в столовую, почти сразу очутившись в объятьях маленькой Сары. Знакомство с профессором С. оказалось далеко не единственным сюрпризом, уготованным юной леди сегодня. Впереди Айрин ждали еще более неожиданные происшествия...
Примечания:
*В 1883 году Пасха отмечалась 30 апреля.