***
Генри понял это только накануне вечером, когда мисс Миллиган внезапно обмякла в кресле с Сарой. Доктор сам толком не осознал, как это случилось, но вот он уже собственными глазами глядел на бледное лицо Айрин, собственным голосом утешал плачущего ребенка, собственными окрепшими руками бережно поднял ослабшее тело юной леди и перенес к себе в комнату. Шотландка вся горела и задыхалась в бреду и в жаре, ее руки и ноги дергались как от электрических разрядов. Джекиллу пришлось по чайной ложке вливать ей лекарство, которое она с трудом глотала. Одной рукой он все время плавно и ободряюще поглаживал ее по плечу, а второй непрестанно смачивал ей пылающий лоб, убирая пот. Бедная Айрин не приходила в сознание, то проваливаясь в болезненное забытье, то снова начиная биться в конвульсиях и стонать. Тогда Генри начинал говорить с ней, будто она его понимала и могла ответить, и девушка действительно затихала. Так продолжалось несколько часов, а под утро жар отступил, мисс Миллиган больше не лихорадило, она крепко заснула, сжимая пальчиками его ладонь. Доктор сидел не смея шелохнуться, оберегая ее покой. Он мог просидеть так всю жизнь подле Айрин. Но когда все опасения о ее здоровье угасли, в его груди зашевелилась новая тревога, будто кто-то поджег фитиль ... Джекилл не знал, как долго он будет взаперти, сейчас любая беспечность могла стоить жизни беззащитной больной девушке. Он мог вернуться в любой момент, мог пробудиться так же внезапно, как очнулся сам доктор. Генри не знал, сколько у него времени... Но терять его попусту он не собирался. Быстро прикинув все дальнейшие исходы сложившейся ситуации, Джекилл на цыпочках отошел от спящей мисс Айрин и цел за стол, вооружившись карандашом и промокашкой. Чернильный набор пустовал, но заниматься этим было некогда, чем были богаты. Строчки бегло ложились на листок, доктор изредка останавливался и оглядывался на Айрин, размышляя о чем-то, а после вновь склонялся над столом. Спустя полчаса под восковой печатью от свечи и кратким начертанием "Мистеру Преображенскому лично в руки" покоилось следующее послание: "Дорогой Филипп, Я пишу вам сознательно, поскольку именно в вас вижу и надеюсь отыскать надежного союзника в борьбе со своим врагом, ставшим недругом для всех нас. Мне известно, что вы, русские, столь же великодушны, сколь и бесстрашны, и потому я ничуть не сомневаюсь, что вы придете на помощь. Я не ручаюсь, что сделаю это сам, и не могу впутывать в это дело мистера Аттерсона и Ричарда, которые и так уже достаточно выстрадали по моей вине. Буду с вами предельно откровенен - мисс Миллиган в большой беде. Сыворотка, что вы с таким умением воссоздали, сработала не так, как должна была. Хайд никуда не исчез, он лишь облекся в мою кожу и плоть, принял мое обличие и повадки, но его гнилая адская сущность осталась неизменной. Теперь он довлеет надо мной еще больше, чем когда-либо. Я лишь изредка могу вырываться из-под его гнета, но никак не могу на него влиять, даже мысленно. Это первый самый долгий мой побег из-под его воли, и я не знаю, сколько смогу продержаться. Филипп, друг мой, знайте, что Айрин через пару дней будет отдана не доктору Джекиллу, а Эдварду Хайду. Я умоляю вас, ради нее, не дайте этому свершиться. Как только вы прочтете это письмо, немедленно отправляйтесь сюда, на Болтон-стрит. С чем бы вы здесь ни столкнулись, что бы он вам ни говорил - убейте его. Защитите мисс Миллиган от этого зверя. Я знаю, что вы честный и благородный человек, я со спокойной душой могу вверить ее вашей защите. Вы позаботитесь о ней куда лучше, чем я. Мне не дано предугадать, как решит ее упорное сердце, но я уверен, что если вам удастся его добиться, то вы станете счастливцем. Вы не найдете более преданной, светлой и отважной души. Айрин - это подлинное сокровище, которое я, к своему позору и несчастью, не смог уберечь. Я прошу вас как друга и брата, Филипп, как будущего доктора - исцелите своей любовью ее израненное сердце. Отбросьте все сомнения и ложный страх, не испытывайте угрызений совести. Вы должны покончить с чудовищем, у которого руки по локоть в крови. Прошу вас, примите это как свой долг. И позвольте мне исполнить свой перед Айрин и всеми моими друзьями. Я сам себе подписал этот приговор и сам себя осудил. Такова моя печальная участь, и нет мне прощения. Я прекрасно осознаю, что заслуживаю такой конец и не страшусь Суда Небесного. А для суда земного мистер Аттерсон, верю, найдет вашим действиям оправдания. Об одном лишь прошу - пусть Айрин этого не увидит. Я не желаю, чтоб она мучилась потом кошмарами и умерла вместе со мной. Покойный доктор Лэньон был прав во всем, я тяну ее за собой в бездну. И я готов сделать что угодно, оттолкнуть ее от себя, лишь я упал, как мне предначертано, а она осталась цела и невредима. Я люблю ее, Филипп. Любил и буду любить всегда, даже за предсмертной чертой. Люблю ее стойкость, отважное горячее сердце, ее светлую преданную душу. И эта любовь к Айрин не умирала во мне ни на миг, как ни старался ее убить Эдвард Хайд. Поэтому теперь он захочет разделаться с мисс Миллиган, поскольку не может ее себе подчинить, как когда-то обратил рабом меня. Помните, что Хайд коварен и изворотлив, он любит пускать в глаза пыль и играть с чужими жизнями, у него поистине звериное чутье на самые потаенные страхи и слабости. Не давайте ему возможность этим воспользоваться, не слушайте его лукавые речи, иначе погибните сами и обречете Айрин на мучительную смерть. Ее жизнь в ваших руках! Я благодарю вас, Филипп, за все. Храни вас Господь. Будьте счастливы. Простите и прощайте. Генри Джекилл"***
Осторожно ступая по лестнице, будто боясь нарушить тишину еще не проснувшегося дома, доктор Джекилл возвратился к себе в спальню. Первым делом он осмотрел мисс Миллиган, пребывающую в здоровом сладком сне, и, не найдя причин для беспокойства, укутал ее одеялом, с любовью и болью глядя на милые сердцу веснушки, число которых знал наизусть. Подойдя к зеркалу на стене, доктор заметил, что вновь выглядит старше своих лет - вернулась ранняя седина на висках, осунулось и заострилось лицо, запавшие глаза были окаймлены ниточками морщин. Эдварда Хайда, облекшегося в его плоть, наоборот, казалось, переполняли силы и здоровье, он походил на вурдалака из страшных легенд, напитавшегося кровью и вернувшего себе молодость. Но Айрин, все-таки, не провела его обманчивая наружность, ее сердце оказалось зорким. Только бы Филипп успел, только бы не дрогнула его рука! И тогда Айрин станет свободной, и никто не замарает руки об это мерзкое отродье, Преображенский будет защищаться. О своей участи Генри Джекилл думал меньше всего, его сейчас это не заботило. Добредя до кровати, доктор осторожно опустился на самый краешек, разогнув затекшую спину и вытянув уставшие ноги. Отяжелевшие веки сами собой закрывались, и он незаметно для себя стал проваливаться в дрему, бесшумно шепча имя мисс Миллиган.***
- Эй, кто-нибудь, - Билли подул на окоченевшие пальцы и принялся колотить в двери с удвоенной ретивостью, - откройте! Мальчик уже несколько минут ломился в апартаменты, но тщетно, дом приветствовал его плотно зашторенными темными окнами. Наконец, по ту сторону двери послышался щелчок, и через мгновение на поваренка из-под чепца гневно глядела не выспавшаяся экономка. - Тебе какого дьявола здесь надо, голодрань подзаборная? - Здравствуйте, мэм! Мне нужен мистер Пре... Пре... - Билли на мгновение замялся, припоминая заковыристую фамилию русского господина, судорожно бегая глазами по конверту, - мистер Преобрадженски! Могу я... - Нет, ну вы гляньте на него! - Женщина, погрозив внушительного размера кулаком перед носом и без того оробевшего мальчугана, презрительно скривила толстые губы, - А чаю со сливками тебе не надо? Ишь чего выдумал, стану я постояльца в такой час будить ради того, чтоб на твою грязную рожу полюбоваться! А ну катись отсюда, попрошайка, пока в каталажку не загремел. - Вы не поняли, я не попрошайка, - в сердцах возразил Билли, оскорбленный до глубины души, - у меня письмо... Но сварливую домовладелицу такие мелочи уже не интересовали такие мелочи. С размаху захлопнув дверь, она оставила Билли стоять в одиночестве на ступеньках со сжатым посланием в руке и негодующе-растерянным выражением на мордашке. Потоптавшись некоторое время на том же месте и немного пораскинув мозгами, парнишка твердо вознамерился довести дело до конца и еще раз без страха и упрека ударил по лакированному дереву. - У тебя что, уши отмерзли, паршивец, - разъяренный белый чепчик уже через секунду генеральской шляпой колыхался в дверном проеме, - я тебе сейчас покажу! Но толком показать она ничего не успела, поскольку Билли проворно протиснулся с улицы в прихожую, ловко обойдя тучную цербершу и оставив ее далеко позади. - Куда?! А ну стоять, прохвост ты этакий! Быстро сориентировавшись в незнакомой обстановке, Билли не мешкая устремился из прихожей в небольшую гостиную, а оттуда - по винтовой лестнице наверх. Филипп Преображенский, уже проснувшийся, услышавший шум и пожелавший самолично узнать причину утреннего беспокойства, в этот момент как раз неспешно по ней спускался, завязывая домашний халат. Где-то на середине пути они встретились, причем Билли так здорово разогнался, что едва не сшиб русского гостя с ног, что могло стоить Филиппу Филипповичу сломанной будущей карьеры и всех позвонков. - Эй, полегче, малыш, - недовольно, но беззлобно проворчал Преображенский, опираясь на перила, - ты тут какими судьбами? Никак тебя революционеры подослали прикончить сына православного архиерея? - Нет, сэр, я никого не хочу прикончить! - Выпалил Билли, с опаской оглядываясь вниз, - я к вам от доктора Джекилла по очень важному делу! - От Джекилла? - Взгляд Филиппа прояснился, мгновенно посерьезнев и утратив всякую сонливость. - Что, черт побери, случилось?!***
- Что, черт побери, случилось?! Мистер Хайд резко проснулся как от удара, щуря глаза и соображая, где он. Лже-лекарь сидел в скрюченной неудобной позе на краю кровати, в которой вольготно разлеглась мисс Айрин Миллиган собственной персоной. В воздухе стоял чуть горьковатый запах лекарств и снадобий, на тумбочке стояли, отражая солнечные лучи, пузырьки и стаканы, на лбу у шотландки белела повязка. Хайд резко вскочил, растирая виски. Он не мог вспомнить, как здесь оказался. Он хорошо помнил вечерний разговор со Светлячком, разбитый нос, ее хладнокровное спокойное неповиновение, свою неудачную попытку ее пристрелить... Даже помнил, как вмешалась эта маленькая писклявая дрянь, как Айрин сидела с ней в гостиной... А потом пустота! Он решительно ничего не мог припомнить, а такого раньше с ним никогда не случалось. А чутье ему подсказывало, что это не к добру. Эдвард подошел к постели, пристально разглядывая спящую в ней барышню. Айрин лежала спиной к нему на боку, положив под щеку ладонь. Не сумев подавить внезапную сильную вспышку злобы, Хайд резко отдернул одеяло, развернув ее на спину. Мисс Миллиган не проснулась, по инерции свесив руку с кровати, видимо, лекарства еще действовали. Переведя взгляд с умиротворенного девичьего лица на склянки, мистер Хайд ощутил новый прилив неистовой ярости, осененный догадкой. Сжав кулаки до побеления костяшек, он медленно приблизился к зеркалу, вперив тяжелый взгляд в свое отражение. - Как... - он уперся обеими руками в раму, вплотную прильнув к зеркальной глади так, что на ней возник запотевший след от дыхания, - как ты ухитрился это провернуть, чертов ты выродок? В ответ была тишина. Джекилл безмолвствовал, не подавая никаких признаков ни жизни, ни сознания. Эдвард за эти дни уже настолько привык к своему положению полновластного хозяина всего того, что раньше принадлежало этому докторишке, что теперь даже растерялся. Этот слизняк молчал, но Хайд нутром чувствовал, что тут не обошлось без Джекилла. Ночью хозяйничал именно он, хлопоча над бедненьким больным Светлячком. Но как, черт возьми, как он вырвался? Хайд был готов поклясться, что покончил с ним навсегда! Громко выругавшись, Эдвард отпрянул от зеркала, а потом схватил с письменного стола нож для писем и как ошалелый бросился к мисс Миллиган. Он занес над ней лезвие, собираясь полоснуть по ее шее и даже не отдавая себе отчет в том, что творит. - Доктор Джекилл, - стук в дверь и застенчивый голос Энни застигли его врасплох, заставив уронить нож прямо на одеяло, - простите, сэр, ваш утренний чай готов, завтрак тоже на столе. Желаете принять его в столовой или у себя? Хайд в панике заметался по комнате, в первый момент даже позабыв о том, что о сохранности своей головы может теперь не тревожиться, в теле Джекилла никто его не признает. Взяв себя в руки, он подошел к двери и не открывая ее произнес как можно непринужденнее: - Спасибо, Энни, я не проголодался. Мисс Миллиган что-то приболела, так я с ней здесь побуду, не беспокойте нас. И да, передайте Пулу, чтоб сегодня никого не пускал в дом, я не принимаю гостей. - Слушаю, сэр. Когда горничная убралась, мистер Хайд выглянул в коридор и, убедившись, что никто поблизости не ошивается, запер дверь. Трезвый рассудок вновь вернулся к нему. Подойдя к кровати и подобрав нож, Эдвард с минуту в раздумье посмотрел на него, а затем вернул на место. После он склонился над маленьким Светлячком. Глаза лже-доктора вдруг блеснули хитрым и хищным огоньком, в успокоившемся сознании родилась недурная идея, как выжать из ситуации максимум для себя выгоды. Да, пусть карты легли не совсем так, как он рассчитывал, но он бы не был Эдвардом Хайдом, если б не умел мастерски подстраиваться под изменчивые правила игры. Игра еще не окончена, и отступить так просто он не собирается. Хайд поднес указательный палец к лицу мисс Айрин, очертив ее чуть вздернутый нос и подцепив ногтем подбородок. - Говоришь, любить не умею? Ну, это мы еще посмотрим! Ты, бедняжка, так истосковалась по любви и ласке... Так мы восполним сие досадное упущение! Айрин все еще пребывала в бессознательном состоянии, даже не подозревая о вызванной буре противоречивых чувств и настроений в воспаленном сознании Эдварда Хайда. Он укрыл ее одеялом и отстранился, заняв скромный наблюдательный пост и пристроившись на краю кровати, где и пробудился. Ему хватил пары минут, чтоб в деталях продумать точно каждое свое действие и слово. Ничего, столько времени ждал и еще подождет, но добьётся своего, ведь кому как не мистеру Хайду знать, что терпение - добродетель. Когда ведешь свою тонкую, искусную игру на много ходов, то очередная внезапная партеечка - всего лишь шажок для опытного мастера. Он-то знает, что последний ход будет за ним. Эдвард достаточно ослабил ее защиту, истощил весь ее боевой дух, маленький Светлячок уже не сможет ему противостоять. И не сможет устоять против его излюбленного приема - говорить то, что хотят услышать. Девчонке придется признать его победу и власть. И вот тогда... Мистер Хайд улыбнулся своим мыслям, прикрыв глаза и кровожадно приподняв верхнюю губу, обнажая ровные зубы доктора Джекилла, совсем не походившие на желтые и острые его, Эдварда. Тогда-то уж он своего не упустит, как этот дурак и слюнтяй! Он сполна взыщет с нее за все. А это стоит того, чтоб сейчас немножко отступить и ждать... - Все-таки, кое-что роднит нас определенно, Айрин... Ты тоже любишь играть и терпеть не можешь проигрывать, но, что досадно, в отличие от меня не можешь получить от самой игры удовольствие и оценить ее шарм. Это был гениальный ход, взять и скопытиться с горячкой, снимаю цилиндр! Я уж было собирался тебя прикончить там в лаборатории, но нет, ты доказала, что умеешь удивлять. За это я даже прошу тебе разбитый нос и пощечину, к тому же, мне греет душу, что отхватил не только я, но и Джекилл, рожа-то его. Ты действительно с огоньком, мой маленький Светлячок. Мне кажется, пришло время ему разгореться! Лучик солнца скользнул по сомкнутым векам, мисс Миллиган сощурилась, подвигала плечами и начала просыпаться...***
- Ваш нос, - повторила Айрин, глядя на ссадину на переносице джентльмена. От огня, терзающего ее душу, не осталось и следа, туман в голове прояснился, мисс Миллиган вспомнила все события, предшествующие ее пробуждению в этой спальне в обществе Эдварда Хайда. - А, значит, припоминаешь, как сделала из меня Сфинкса, - фыркнул джентльмен, не сумев скрыть раздражения и разочарования, что у него опять все сорвалось, - да, кстати. Ты так и не соизволила мне объяснить, дорогая невестушка, какого черта у тебя изодраны все руки до локтей. Опять сиганула с крыши или по заборам лазила? - Нет, - просто и честно отозвалась мисс Миллиган и неожиданно хохотнула, - я всего-навсего попала под карету... Недовольство на лице ее собеседника сменилось вопиющим недоумением, граничащим с полной растерянностью. Как ни странно, комизм всей ситуации окончательно развеял весь колдовской морок и парализующий страх. Хайд по-прежнему стоял перед ней на коленях, по-видимому, пытаясь вернуть контроль над своими эмоциями. Айрин отошла к зеркалу, буднично занявшись своей прической. Она вела себя так, как будто его просто не существовало. Хайда это оскорбило. Он медленно выпрямился и встал чуть поодаль, сверля ее испепеляющим взглядом. Он опять был близок к беснованию. Черт подери, что творится в голове у этой шотландки?! Хайд уже испробовал все ниточки, но эта гордая рыжая куколка никак не поддавалась не то что его воле, но и пониманию. Тогда он решил взять инициативу в свои руки. Вернее, положил их ей на плечи, вдыхая ландышевый аромат от волос. Мисс Миллиган вздрогнула как от сквозняка или удара гальваническим током и повела плечиками, давая явственно понять, что присутствие его холодных пальцев там не желательно. - Прошу вас, сэр, не надо, - тихо сказала она, но не жалобно, а скорее сдержанно и с достоинством, - мы с вами договорились. Или вы не джентльмен слова, коим себя назвали? - Почему же? - Эдвард занес руку над ее головой, вытащив из медного бутона прядей острую шпильку и сжав ее, - я свои обещания держу всегда. И готов предложить не только их, но и нечто большее, прямо сейчас. - Это лишнее, покорно благодарю, - Айрин не потеряла самообладания даже тогда, когда увидела в отражении, как рука со шпилькой оказалась возле ее шеи, - если позволите, я должна идти.. - Не позволю, - с нажимом произнес мужчина, поднеся острый конец шпильки к сонной артерии, - и уж если ты кому-то должна, Светлячок, так это мне! Кажется, это ты здесь нарушаешь условия нашей сделки. - Каким образом я их нарушаю? У меня были возможности сделать это и не раз. Но я этого не сделала. Я обещала молчать, и никто пока не узнал о том, кто вы... Я обещала не строить за вашей спиной никаких препонов, и я этого не делаю. Карета и удар дверью, простите, роковые случайности. Я обещала стать вашей женой... - Айрин сделала глубокий вдох, - и я исполню данное обещание... - Не исполняешь... - прошипел он, легонько уколов ее горло, - ты не исполняешь того долга, что предписывает женщине замужество. Не отвечаешь на мою любовь взаимностью. Теперь ты убедилась в том, что я тебя люблю, иначе бы не стал возиться всю ночь с тобой. - Сожалею, но я исполнить этот долг не в силах. - Это еще почему, Светлячок? В этот момент Айрин резко обернулась и выхватила у мистера Хайда шпильку. Наставив ее на него как шпагу, она четко проговорила: - А потому, сэр, что нельзя ответить на то, чего не существует. Вы меня не любите, ни капельки. Вы любите свою власть надо мной. Вы говорили, что можете сделать все по-прежнему? Так, как раньше, уже не будет никогда... Да, мир, в которым я жила, уже никогда не вернется. Но я и не хочу его возвращать. Я буду жить и оставаться человеком. Вы говорили, что можете дать мне свободу... Но как вы это сделаете, если несвободны сами? Вернее, свобода у вас есть, но вот воли нет... А я вольна распоряжаться своими чувствами. Мне очень жаль, но я вас не люблю. И не смогу полюбить так, как хотите вы. Наверно, лишь в этом я перед вами виновата. Но я вам и не обещала любви. Сердцу не прикажешь, мистер Хайд... Он смотрел на нее как громом пораженный, не перебивая и не двигаясь. - Почему? - хрипло выпалил Хайд. Мисс Миллиган посмотрела ему прямо в глаза, как никто раньше не осмеливался глядеть. С жалостью и прощением, но сознанием собственной правоты, а потому с уверенностью. - Потому что я люблю Генри... И буду любить его до последнего вздоха. Я не могу этого объяснить, но мне кажется, что и его любовь ко мне никуда не исчезла. Я не могу его предать. Вы можете принудить меня стать вашей супругой... Но вы не сможете запретить мне любить доктора Джекилла... Хайд задрожал. Ему будто не хватало дыхания. - Почему?! - Снова выкрикнул он, но уже истерично. - Почему он?! Почему Джекилл? Шагнув к юной леди, Эдвард вцепился ей в плечи, встряхнув как тряпичную куклу и слегка приподняв над полом. Он будто уже не владел собой. - Почему Джекилл?! Почему не я?! Что в этом выродке есть такого, чего нет у меня, а? - Душа... - коротко отозвалась Айрин Миллиган. - Генри наломал не мало дров, такого наворотил, но у него есть душа, которая может сострадать, верить, надеяться и любить... А у вас, мистер Хайд, ее нет. Вы сами мне об этом говорили. Джекилл мог иногда становиться Хайдом... Но вот Хайд Джекиллом не станет никогда. Простите... Шотландке вдруг вспомнились слова Энни: "Вы и в платье прислуги остаетесь барышней". Генри оставался самим собой, когда превращался в Хайда, скорбя о своих грехах, у него был разум, чтоб осознавать весь ужас и каяться. Эдвард Хайд же даже во плоти доктора оставался чудовищем по своей натуре. И его так называемое великодушие было иллюзорным. Закрыть глаза на зло и пойти на сделку с демоном Айрин не могла. Хотя, что тут такого - ну, наступить разок на свою совесть, притвориться, что любишь, быть нежной к зверю, и жить не зная ни в чем отказа... Это была бы сытая и спокойная жизнь, пусть и с дьяволом, но в райских кущах. Но мисс Айрин Миллиган в тот миг избрала иной путь. Крестный. Тот, что ведет не в золотую клетку, а на Голгофу. И Эдвард Хайд это мгновенно понял. Жребий был брошен. Так быть почему! Остается только распять эту непокорную шотландскую дрянь. Уничтожить. Стереть в порошок. Растоптать. - Хороше же, - процедил мистер Хайд, отпуская ее, на лбу вздулась жилка, скулы заострились, в глазах мелькнул знакомый адский огонек, - значит, поскольку я бездушный, то и быть джентльменом мне ни к чему... Айрин мгновенно все поняла. И бросилась к двери. Но все ее попытки к бегству разбились о железную хватку убийцы. - Далеко собралась, Светлячок, - с ехидцей протянул он, перехватив ее сопротивляющееся тело за талию, - на этот раз ты попалась в мою паутину. Мисс Миллиган оказалась упорнее и сильнее, чем он предполагал. Стоило ему развернуть ее и прижать к себе, как барышня уперлась руками ему в грудь и как следует ударила кулачками, отпихивая его назад и отчаянно борясь за свою свободу. Но в следующую секунду вскрикнула от боли, когда Хайд заломил ей руку за спину и сжал. - Маленькая разбойница, - продолжил глумиться он, положив вторую руку на щеку Айрин - как там у вас шотландцев говорят? Никто не тронет безнаказанно? Ну, и что мне будет? В России, опять же, спросите Филиппа Филипповича, есть такое выражение, весьма характерное для мистера Хайда. Мы позволим себе привести литературный его пример: "Плюнь в глаза - все Божья роса". Так говорят обычно об очень бесстыжем и беспринципном человеке. Но в данной ситуации это выражение обрело неожиданную форму и заиграло новыми красками, так как мисс Айрин не нашла другого выхода и от души плюнула своему тюремщику в лицу, метко попав в левый глаз. Соглашусь с ревнителями правил благочестия, подобное поведение совершенно неприемлемо и допустимо лишь в самых экстренных случаях, но уверяю вас, мои любезные читатели, описываемый нами случай был тем самым экстренным. И вдобавок, оно оказалось весьма действенным, ибо обескураженный Хайд мгновенно разжал руки, принявшись протирать подбитый глаз. Добежав до двери, Айрин щелкнула замком и распахнула ее, уже почти оказавшись в коридоре, как вдруг неожиданно вокруг ее шеи что-то обвилось и потянуло ее назад. Боковым зрением в зеркале девушка увидала, что на ее горло накинут красный платок, а рассвирепевший его обладатель тянет импровизированную удавку на себя. И чем сильнее мисс Миллиган дёргалась, тем больнее врезалась в шею перекрученная материя. В глазах резко потемнело, пол стал уходить из-под ног, она потеряла равновесие. Если бы мистер Хайд затянул платок потуже, то наверняка бы задушил юную леди. Шотландка зашлась утробным кашлем и перестала сопротивляться, оседая на ковёр, тогда Хайд скинул с ее шеи свой платок, во время уняв свое неистовство и здраво рассудив, что живой Айрин ему еще пригодится. Подхватив ослабевшую и уже не борющуюся шотландку на руки, он буквально бросил ее на кровать. Мисс Миллиган от ужаса и омерзения была близка к сумасшествию, в голове шумело, будто кто-то бил пудовым молотом по наковальне. Она пыталась вырваться, но враг заведомо был сильней ее. Хайд отчего-то помедлил. Стиснув ее запястья, он наклонился к лицу Айрин и пристально взглянул ей в глаза, будто хотел в них что-то отыскать. Во всем его облике отражались жгучая ярость и жадное нетерпение, но лже-доктор будто давал ей самый последний шанс, нарочно пугая таким кошмаром наяву и не оставляя выбора. Или ждал, что она начнет его умолять и унижаться. Мисс Миллиган побелела как полотно, но снова слабо задергалась, давая ясно понять, что скорее умрет сражаясь, нежели отдаст себя на милость мистера Хайда. - Помогите... - выдохнула она, будто обращаясь к кому-то невидимому. - Никто не поможет, Светлячок, - издал издевательский смешок Хайд, с наслаждением изувера наблюдая, как она беспомощна, - нет больше у тебя заступников! А если этот безмозглый старый дворецкий заявится, я его зарежу как барана прямо у тебя на глазах. - Лучше меня зарежьте, - слезы выкатились из ее синих глаз, - лучше умереть, чем... - Не переживай, и до тебя черед дойдет, это я тебе обещаю, - в этот момент то ли рассудок девушки помутился, то ли это была игра теней, но лицо этого Джаггернаута будто стало растекаться, приобретая свое естественное обличие Эдварда Хайда, - но сперва я возьму свое, Айрин...