Джаггернаут

      Стражник озадачено пожевал губами, переводя взгляд с магистра на уснувшего в кресле юношу.       — В смысле? Это ж совет приказал арестовать… — нахмурился он. Снорри снова дотронулся до его виска, и стражник понимающе кивнул. — А-а, все, допер. Чей-то я.        Он взвалил Джека на плечо и скрылся на лестнице. Хозяин гостиницы чесал нос, глядя ему вслед. — А я не допер. Ему приказали выгнать сукина сына из города или арестовать? Или это ты приказал?       — Не утруждай себя лишними мыслями, дружище, — улыбнулся Снорри. — В совете разберутся.       Когда хозяин ушел, Снорри упал в кресло и обессилено откинул голову. Манипуляции с умом стражника были несложными. Сложно было скрыть их суть от Джека. Он стал слишком сильным. Слишком опасным.       Снорри так и уснул в кресле, скрестив руки на груди, истощенный эмоционально больше, чем физически. Ближе к полуночи в дверь снова постучали. На полусонное «входите» чья-то рука протянула в щель между стеной и дверью сверток бумаги и исчезла. Снорри подобрал его и протер глаза. Аккуратным почерком секретарь совета сообщал, что прошение главного магистра Академии удовлетворено и Джек Хэйвуд посажен в городскую тюрьму на двеннадцать часов в ожидании собрания совета по его делу. Снорри облегченно вздохнул: от Джека можно было ожидать многого. Он ощущал исходившую от него ненависть: юноша не тратил силы, чтобы скрывать эмоции от учителя. Он еще надеялся бороться за свою жизнь. Снорри сложил письмо в карман. Времени было мало.       Город спал глубоким сном, даже фонари давно погасли. Снорри то и дело останавливался, чтобы перевести дыхание. До тюрьмы он дошел примерно за двадцать минут. Стражники Новы хорошо его знали и не обращали на него внимание. Коменданту тюрьмы он сказал, что хочет вразумить своего бывшего ученика перед лицом богов, ведь, скорее всего, его ждет смерть, и комендант отпер камеру, отдал Снорри ключ и даже оставил их наедине.       Тюрьма Новы была такой же чистой и вылизанной, как и все остальное в этом городе. В коридорах стоял резкий запах дегтя. Столы в камерах были вычищены до блеска, а кушетки застелены свежей постелью.       Джек лежал на полу, отвернувшись к стене. На визит Снорри он не отреагировал. Могло показаться, что он спит, но юноша чертил что-то пальцем на полу. Он считал. Снорри недовольно сжал губы, все еще чувствуя бурлившую в Джеке ненависть к учителю.       — Вот так вот. Меня предали. Развели. Меня! Смешно, — сказал наконец Джек. — Вы хотите моей смерти из-за того, что случилось в прошлый раз? Вас сильно унизили в совете из-за меня? Это месть?       Снорри только приподнял брови по старой учительской привычке.       — Сын мой, — сказал он, присаживаясь на край пахнувшей дегтем постели. — На рассвете тебя казнят за богохульство, и я решил заменить тебе жреца, чтобы ты мог исповедаться. Ведь я твой учитель. Не злись на меня. Ты должен понимать, что обязан принять смерть.       Джек наконец повернул голову и долго-долго смотрел на учителя снизу вверх, не моргая. Снорри был искренен — Джек не мог поверить в это! Он действительно хотел его смерти! Из благих побуждений! Что за бред… какая превосходная ложь. Снорри просто мстит ему за ту угрозу, под которую его ученик поставил Академию прошлый раз.       Джек почувствовал, как внутри все сжалось от омерзения — к самому себе. Это был его единственный шанс получить свободу, и он проворонил его, открывшись старому учителю, поддавшись панике и напору, долбанному доверию — вместо того, чтобы просто сигануть из окна! Дурак. Идиот. Безвольный ублюдок.       — Ведь то, что ты хотел, лишило бы тебя бессмертной души, — продолжал декларировать Снорри.       Джек снова отвернулся к стене. Ему было так противно, что не хотелось даже дышать.       — Ибо даже гении ошибаются и попадают в ловушки собственных слабостей, особенно когда уверены в отсутствии у себя таковых. Особенно в таких непростых ситуациях.       Джек вздрогнул. Он глубоко вздохнул, чувствуя, как ненависть и омерзение сползают с его груди. Едва сдерживаясь, чтобы не задрожать от облегчения, он сказал как можно более яростным голосом:       — Оставь меня в покое! Я презираю Доктрину!       Снорри вытер со лба капельку пота и продолжил:       — Я понимаю твои чувства, но хочу тебе, прежде чем ты примешь окончательное решение о судьбе своей души, прочесть одну притчу.       Джек резко сел и одними губами прошептал:       — Нас не прослушивают. Проверил.       — Да? А тебе, тупице, можно доверять после всей этой сцены праведного гнева, которую я только что наблюдал? Поддаться поверхностному чувству и не суметь прочесть второй уровень мыслей! Джек, тебя пороть за такое надо.       Но Снорри тоже чувствовал, что их перестали прослушивать. В Нове не так много сильных онейромагов, чтобы читать их мысли и разговоры всю ночь. Он лег на кушетку, чтобы не тратить зря силы, и приказал ученику лечь на соседнюю.       — Еще раз: ты уверен в том, что ты делаешь? — спросил он шепотом.       — Да! Мою душу контролируют боги. Она не принадлежит мне! Мы все не принадлежим сами себе. Мы действуем не по своей воле, мы не выбирали не принадлежать — нас такими создали! Нас поставили на рельсы, как вагонетки в шахтах, и запустили. Но мои расчеты показывают, что есть возможность существования за пределами богов и сотворенного ими мира. Нужно только уничтожить то, через что они нас контролируют — душу. Я больше не буду человеком. Не смогу мыслить так, как сейчас. Но я обрету свободу! Я буду шире этого долбанного мира! Я открою план мироздания, закрытый для нас какими-то там «высшими силами»! Я… вы не понимаете, о чем я, да?       Снорри покачал головой и грустно улыбнулся. Джек был бледнее обычного. В глазах его тлели угольки. Он был болен — учитель это ясно видел — и одновременно совершенно здоров, как если бы безумец осознавал свое безумие и умел управлять им.       — Я попробую тебя переубедить. Одна притча. Последний раз. И мы сделаем то, что ты хочешь, — попросил Снорри.       — Я слушаю.       Джек откинулся на подушку и закрыл глаза. Он тоже очень устал. А им сейчас нельзя было уставать.       — Когда-то на севере жил один сильный маг по имени Кай. Все считали его счастливчиком и завидовали его мастерству, но самому Каю всегда и всего было мало. Никакие знания и силы не могли удовлетворить его. Однажды ночью ему привиделась прекрасная полярная волшебница, которая сказала, что знает секрет совершенной силы, но не может открыть его смертному, ведь он навсегда изменится и погибнет. Тогда Кай стал еще мрачнее прежнего. Он поссорился со всеми друзьями. Мир стал раздражать его. Он оставил еду и сон, он думал только о полярной волшебнице и наконец бросил дом, невесту и отправился на ее поиски. И с тех пор блуждает он по полярной пустыне в поисках совершенства, одержимый запредельным, не в силах чувствовать радость этого мира…       — Вы уже читали эту притчу на первом курсе. Самая страшная болезнь мага — одержимость идеей.       — Да, Джек. Ты болен. Но ты очень талантлив. Возможно, у тебя достанет сил оглянуться самое на себя и остановить это.       Джек отвернулся. Он не мог не размышлять об этом. Не мог. Он уже думал раньше. Он был уверен в своей правоте, и все же с определенной точки зрения Снорри мог оказаться правым. Но… в том мире, в которым его учитель был прав, Джек уже не хотел жить.       — Я вас услышал. Спасибо. Я утвердился в своем решении.       — Я знал, что тебя не остановить и не заставить уйти из города силой. Поэтому я решил выиграть нам время в этой тюрьме, чтобы понять, что ты хочешь, и суметь помочь… спасти тебя. Но ты не нуждаешься в спасении. Я уважаю твой выбор, потому что я тебе учитель, а не духовный наставник или мамочка. Что ты рассчитываешь увидеть, когда уничтожишь душу?       — Не знаю. Границы нашего мира?       Снорри шумно вздохнул.       — Честно: я не хочу рисковать своей репутацией и тем более будущем Академии ради идеи, которую я не понимаю. Поэтому я не буду помогать тебе взламывать Сферу. Но я могу перенести твой суд с форума на храмовую площадь и задержать его, выступив в качестве обвинителя с речью. Я буду отвлекать их внимание и вызывать в них бурные эмоции, насколько это возможно. Они должны ненавидеть тебя. Я вспомню все, что ты им сделал плохого. Ты же в это время должен спрятаться как можно глубже внутрь своих личин и взломать Сферу, которая будет находиться в нескольких саженях от нас. Напряжение всех этих сил может стоить тебе здоровья. Если у тебя все получится, ты уничтожишь свою душу и уйдешь за пределы этого мира, как и хотел. Если нет… тебя казнят. Я очень этого не хочу. Я всеми руками за твой побег. Я могу повлиять на совет так, что тебя просто изгонят во второй раз. Ты не передумаешь? Нет, не передумаешь. Что ж, твоя смерть будет достойной моего ученика. Утром. А пока выспись. Я попрошу, чтобы тебе принесли шерстяное одеяло и хороший завтрак с кофе. Мы вряд ли сможем снова поговорить.       Снорри поднялся с кушетки и подошел к Джеку. Учитель и ученик молча пожали друг другу руки. Впервые за день Снорри ощущал, что все делает правильно. А потом он ушел, оставив своего ученика на его пути в одиночестве.