Джаггернаут

Над храмовой площадью, вымощенной разноцветной плиткой, лежала легкая утренняя дымка. Джек почти улыбался, подставляя лицо прохладному ветерку. Город еще спал: стеклянные башни застыли в ожидании солнца. Сидеть на парапете у храмовой лестницы было холодно, но Джек наслаждался даже этим. Двое храмовых жрецов и двое молодых выпускников Академии сопровождали его вместо стражи. Они стояли вокруг него вроде почетного караула, но быстро заскучали и принялись приставать с вопросами. Джек делал вид, что ничего не слышит. Когда из-за башен за мерцающей дымкой появились первые лучи солнца, он умиротворенно закрыл глаза, откинул голову и отдался утренней неге. Напротив храмовой лестницы в каких-то полчаса выросла полукруглая деревянная трибуна. Ее строители озадаченно оглядывались на Джека: им казалось, что онейромаг спал. С восходом солнца вокруг трибуны стала собираться толпа. К редким зевакам подтягивались студенты и послушники храма, потом стали приходить женщины — все больше домохозяйки и старухи. За стариками настала очередь и всевозможных торговцев и ремесленников. Случайным образом в Нове настал внеплановый выходной. А потом кто-то бросил в Джека камень. Парень наклонился в сторону, и булыжник угодил жрецу в живот. Он попятился. Онейромаги рядом занервничали: они почувствовали, как Джек читает мысли случайного человека в толпе. Потом они, не сговариваясь, надавили своей силой на разум Джека, и парень поддался, оставив попытки колдовать. Ближе к десяти утра начали прибывать члены городского совета. Старик в строгой синей мантии — верховный жрец Новы, рядом с ним в торжественном белом платье — Магистр-хранитель Сферы. Капитан городской стражи, наместник короля Предела и несколько глав ремесленных гильдий. Последним пришел Снорри. Он не стал садиться на трибуну, только молча наблюдал, как делают это советники и его коллеги-онейромаги Академии. На Джека Снорри даже не смотрел: парень видел только его сцепленные в замок за спиной руки. Наконец самого Джека привели к трибуне. Его никто не связывал и не тащил силой: в городе, полном онейромагов, в этом не было нужды. Джек чувствовал, как магистры — большая часть из них была его бывшими учителями — наблюдают внутренним магическим зрением за его разумом, готовые атаковать разом, как только Джек попытается колдовать. Но глава гильдии ювелиров все-таки что-то нервно прошептал Снорри на ухо, и тот согласно кивнул и приказал: — Завяжите ему глаза. И Джек остался без зрения. Он позволил себе слабую презрительную улыбку. Он знал, что большая часть онейромагов мыслит картинками, и им нужно знать человека в лицо, чтобы воздействовать на него. Он знал, что ему самому для магии зрение не нужно. Снорри несколько раз хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание. Игра масок начиналась. — Без лишних предисловий скажу, что я принял решение судить своего бывшего ученика Джека Хэйвуда вновь, а не изгонять его из города, потому что, нарушив запрет объявляться здесь, он заявил о своем намерении вновь посягнуть на самое святое для нас. Сфера Снов, данная нам Богами, находится под угрозой, пока этот человек жив. Он спокойно расхаживал вдоль трибуны. Его голос, ровный и громкий, было хорошо слышно на площади. Толпа, полукругом окружившая трибуны, загудела, соглашаясь с его словами. Джек мысленно повторял каждое его слово, проникаясь его идеями. «Я — угроза для Сферы, — думал он. — Я ненавижу жителей Новы. Я считаю их ничтожествами». Он почувствовал, как один из магов за его спиной нервно задергался. «Да, вы полные ничтожества!», — повторил он, почти наслаждаясь. Это было то, чему всегда учил Снорри — и чему никогда не учили другие магистры Академии. Эмоции — главный враг онейромага. Справишься с эмоциями — станешь непобедим. Поддашься им — проиграешь другому онейромагу. — Я хочу напомнить, какое тяжелое оскорбление нанес всем нам Джек Хэйвуд всего лишь год назад. Под покровом ночи он проник в Храм Сновидений и попытался подчинить себе Сферу, чтобы обрести власть над разумами всех жителей города, которые спали и видели дарованные Сферой сны. Все мы помним, какой опасности он подверг нас. Мы могли сойти с ума, заснуть навсегда, умереть — или, что еще хуже — от нас могли отречься наши Боги! А сколькие из нас получили душевное расстройство после этого подлого преступления? «Вы его заслужили!» — подумал Джек как можно сильнее. Члены совета начали перешептываться. Толпа же загудела еще громче. Кто-то вновь швырнул в Джека камень, и никто не пытался его остановить. Джек сделал едва заметный шаг назад, и камень упал рядом с его ногами. — Этот юноша, — Снорри ткнул в незрячего Джека пальцем, — решил, что может подчинить себе разумы не только обывателей, но и своих учителей, жрецов, разум Хранителя Сферы в конце концов! Гул стал еще громче. Джек стал слышать отдельные отчетливые ругательства. Он чувствовал, как в мыслях собравшихся рождается целостный образ онейромага Джека Хэйвуда, ненавидевшего и презиравшего магистров Новы, злобного, жестокого, самонадеянного… и этот образ все больше отделялся от его собственной личности — от того, что он сам о себе знал. Еще немного, и они сами ослепнут, как попытались ослепить его. Онейромагу не нужно видеть человека, чтобы влиять на него — ему нужно «прочесть» личность этого человека и чувствовать ее магическим зрением. Чем точнее образ личности, тем сильней можно повлиять на нее. И ничто так не коверкает рожденный в голове образ, как негативные эмоции. Это была игра масок. — А я скажу вам, чего он добивался все это время. Я был его учителем, и я хорошо его знаю. Джек Хэйвуд вздумал, будто может стать одним из Богов Сновидений! Он ненавидит Доктрину и ненавидит богов, и полагает, что справится с их задачей куда лучше наших хозяев. На разразившийся в толпе рев и ропот на трибунах со своего места поднялся Магистр-хранитель Сферы и жестами попросил всех успокоиться, не мешая Снорри. На его древнем лице каменной печатью лежало спокойствие. Жаль, что он сам не был магом, и ничего не мог сделать. — Ты всегда любил этого мальчишку, — раздался вдруг крик с трибуны. По голосу Джек узнал одного из своих бывших преподавателей, но никак не мог вспомнить его имени. — Быстро ты переобулся. С чего бы это? — Я ко всем своим ученикам отношусь одинаково — с должной долей любви и понимания, присущей настоящему учителю. Впрочем, откуда вам это знать, магистр Мэйгрим? — ответил Снорри. — Насколько я знаю, вам этот юноша доставил особых хлопот. Я знаю, что думает совет и что думают наши дорогие обыватели: как этот юный человек может быть для нас настоящей угрозой? Мы находимся под защитой магистров Академии и жрецов Храма! Но правда в том, что у Джека достаточно сил, чтобы навредить любому магистру в этом городе. На этот раз возмущенно взревели трибуны. Магистр-хранитель вновь поднялся, но никто уже не слушал его. Джек слышал свист и топот ног, и сдерживал глубоко внутри себя непрошенное злорадство. Он еще никогда не чувствовал такого уважения к своему учителю — истинному мастеру онейромагии. — Прошу вас, мои товарищи и подопечные, не принимайте мои слова за оскорбление. Свои способности Джек Хэйвуд продемонстрировал уже ранее, когда заставил по своей воле и силой Сферы весь город выйти на улицы и… Воспоминание о случившимся год назад взорвало толпу. Магистры на трибунах переключились друг на друга: кто-то соглашался со Снорри, кто-то обвинял его в трусости. Джек почувствовал, как одни за другим стали исчезать магические взгляды, направленные на его разум. Магистры следили уже не за ним — они впились всеми своими чувствами в тот образ, который создал для них Снорри. Они яростно ненавидели его — и боялись за то, что он сделал с ними год назад, в ту ужасную ночь, заставив всех спящих людей выйти из своих домов и делать то, что он им приказывал. Тогда безумная сила Сферы была у него в руках — в буквальном смысле. Сейчас она была пятидесяти саженях от него… … и он не смог к ней прикоснуться! Он был свободен от взглядов магистров — Снорри буквально развязал ему руки, — но не мог выйти на контакт со Сферой, как не пытался. Он словно бы перестал ее чувствовать. Он больше не ощущал связи с ней. «Нет… не может быть! Я же мыслю, я же чувствую, я все еще помню, кто я! Я не терял контакт, иначе я бы все это забыл. Я ведь ничего не сделал!». Он сосредоточил все свои силы на Сфере. Он объял разумом ее образ. Он не видел, что Снорри украдкой смотрит на него. Он не слышал, как стихал гул разразившегося на трибуне скандала. Он стремился к ней всем существом, она была так близко, он должен был подключиться… нет, все его расчеты рассыпались песком из рук. — Эй! Хэйвуд пытается колдовать! — раздался голос за спиной. — Джек Хэйвуд, я приказываю тебе остановиться, — закричал Снорри. — Остановите его! Магистры поднялись со своих мест. Джек не видел, но явственно ощущал, как десяток магов смотрит на него — и готовит нужные формулы. Всего несколько секунд — и его сознание будет взломано и сломлено. Вот сейчас. Ничего не происходило. И тогда Джек сорвался с места и побежал. Он сдернул повязку на ходу. Его «стражники» отреагировали всего секундой позже — но Джек уже прорвался на лестницу. Еще секунду спустя магистры осознали, что все их заклинания не сработали. Джек не понимал, что произошло — он просто не думал об этом. Он только бежал вперед, к Сфере, в священный зал, перепрыгивая ступени, спотыкаясь и не давая себе упасть. Он был уже близко — над высоким постаментом под мраморным сводом храма парила она, древняя, загадочная, созданная из неведомого людям металла, светящаяся изнутри призрачным голубым светом. Сзади слышался топот десятка ног — но Джек не обращал внимания. Он ловко взобрался на постамент и протянул к Сфере руки. Тысячи тысяч мыслей, чувств, желаний, воспоминаний ворвались в его разум, разрывая его в клочья, зарывая в своем потоке как ничтожную песчинку. Джек забылся в нем лишь на мгновение. А потом он собрал свою душу в маленькую точку и ударил по ней всей силой Сферы. И мир рассыпался разбитым витражным стеклом. Когда жрецы и магистры во главе со Снорри вбежали в храм, бесчувственное тело Джека свалилось с постамента к их ногам.