Ничей иной

Кафе "Новая Шамбала" находилось как раз напротив здания, в котором располагался офис Московского Ночного Дозора, буквально через дорогу, и ничего такого необычного в нем, кроме названия, не было. Ну, разве что - посетители. Здесь любили бывать иные, чаще всего, работавшие в Дозоре. Они приходили сюда после ночной смены или перед ней, выпить кофе, перекусить, поболтать, расслабиться, обменяться новостями и мнениями. Вообще, конечно, в самом Дозоре есть своя столовка, где готовят более чем вкусно, но... Это всё же не то, это будто ты все равно ещё находишься на работе, а вот кафе - другое дело. Даже от трепетно любимой работы иногда требуется передохнуть. Сейчас в кафе было почти пусто. Полдень. Отдежурившие ночь дозорные уже разошлись по домам, спать, а те, кому предстоит работать следующей ночью, ещё занимаются своими личными делами, и подгребут к офису не скоро. В одном полутемном уголке миловалась молодая парочка, они зашли сюда совершенно случайно, согреться от холода середины осени, обычные люди, разве что оч-чень влюбленные. В аурах полыхала нежная симпатия, готовая вот-вот выплеснуться в страсть. Красиво. А у окна, выходящего на здание Дозора, сидели двое. Один - парень лет двадцати, со светлыми, почти белыми волосами, теплого, солнечного оттенка, в голубом пуловере и темно-синих джинсах. Второй - зрелый мужчина, короткие темные волосы и аккуратная бородка уже разбавлены сединой, под правым глазом маленькая, едва заметная родинка. Этот был в строгом темно-сером костюме, белой рубашке и галстуке в узкую полоску. К его стулу была прислонена лакированная черная трость с простой, но удобной рукоятью. Парень увлеченно рассказывал что-то, видимо интересное и немного смешное. Старший иногда улыбался, вставлял редкие реплики, но при этом не отрываясь смотрел в окно, на здание Дозора. Он явно ждал чего-то. Или кого-то. После короткого совещания было решено заказать по второй чашке кофе. Дожидаясь официантку, молодой провел узкой пятерней с длинными пальцами по своим светлым волосам, убирая в бок длинную прядь. Все черты его лица были утонченными, породистыми, запоминающимися. Сосредоточенное лицо старшего просветлело, когда он скользнул по собеседнику добрым взглядом, будто вспомнив что-то очень далекое и приятное, усмехнулся воспоминаниям. И вернулся к своему наблюдению. - Да ладно, пап, - молодой еле сдержал улыбку и покачал головой каким-то своим соображениям, - Всё нормально будет, не переживай. - глянул на экран своего смартфона, соображая время, - Должно быть, с минуты на минуту подъедут. Старший кивнул согласно, но серьезная складка между густых бровей сделалась более заметной. Он тоже чувствовал приближение. Наконец, свернув с дороги, на полупустую автостоянку Дозора вырулили два автомобиля со специальными номерами. Недавнее нововведение позволяло особым знакам на панелях номеров автоматически отводить глаза ДПСникам и прочим человеческим службам. Просто и удобно, дозорным больше не приходилось тратить на это внимание и силы. Из одного автомобиля выбрался поджарый, если не сказать худощавый мужчина, на человеческий взгляд лет сорока, с короткой стрижкой, просто, но аккуратно одетый в джинсы и темно-синюю ветровку. Его острый взгляд непроизвольно проехался по округе, цепко подмечая все мелочи и детали, складывая в уме и мгновенно анализируя всё вокруг. Именно этот взгляд выдавал в нем дозорного, достаточно опытного для того чтобы быстро и вовремя заметить любую опасность, но не в том еще возрасте, когда делаешь это лениво, небрежно, и совершенно незаметно. Например, как делал это его спутник, только что покинувший другой автомобиль - невысокий крепыш в дурацкой кепке, каких давно никто не носит, весь какой-то в доску простой, усредненный и неприметный. За рулем обоих авто были простые дозорные, молодые парни, они, выбравшись на воздух, совсем по сторонам не смотрели, расслабленно курили (Мы ж на территории Дозора, что может случиться, здесь-то?), и плохо скрывая любопытство, поджидали кого-то из тех, кто пока не вышел. Еще среди приехавших был блондинистый красавчик, ухоженный, стильно и дорого одетый. Заметно было, что для него это не просто модное пальто и фирменный шарф, а - сама жизнь, самые естественные вещи на свете, как необходимость чистить зубы, бриться, мыть волосы, делать укладку, ходить на маникюр по пятницам, и... ну, да. Вобщем, он так привык. Впрочем, если бы кто-то вздумал не принимать этого красавчика всерьез, то очень сильно бы промахнулся в суждениях. Последним был молодой парень, почти мальчишка, лет семнадцати, не больше, но достаточно высокий, плечистый, с крупными, основательными чертами спокойного лица уверенного в себе человека. Рыжеватые волосы, чуть взлохматившись от осеннего ветра, упали на глаза, руки уже в карманах длинной, молодежной, темно-болотного цвета куртки. Он чуть выжидающе, но вполне равнодушно глянул на своего попутчика в темно-синей ветровке, не без оснований определяя его как главного в команде. Тот сказал что-то, кивком указал на двери офиса, пошел к ним. Остальные потянулись следом. Бородач, следивший за этой сценой через окно кафе, отвернулся только когда дверь за приехавшими закрылась. Его молодой спутник, исподволь наблюдавший за ним, тут же медленно встал и начал собираться. Снял со стойки деревянной вешалки свое пальто, намотал длинный шарф на шею. - Может, все-же ему что-нибудь передать? - спросил он. - Нет. - отрезал его отец, слишком быстро, словно боясь передумать. - Как знаешь. - парень пожал плечами, - По моему скромному мнению... которое разумеется тебе до фени... как и любое другое, впрочем... он стал бы чувствовать себя увереннее, если бы знал, что ты поблизости. - Нет, Филипп. - мужчина поморщился и вздохнул, произнес тоже медленно, - Я и так... напортачил, что самому... страшно. Лучше будет... если я в его жизни больше не появлюсь. Главное, что ты... будешь иметь возможность за ним приглядеть. Так что я... почти за него спокоен. - И куда ты? Теперь? - парень все-таки не спешил уходить. - К своим загляну. - бородач пожал плечами, и тоже поднялся, единым плавно-небрежным жестом поправил галстук, одернул пиджак, потянулся за плащом. - А потом... Есть пара мест, где я хотел бы побывать. Проверить... как там дела. - Ивашка? - догадался Филипп. - И это тоже, - отец не стал отпираться. - Ладно. - легко согласился парень, - Звони. - Ты тоже. - мужчина одной рукой оперся о свою трость, а вторую протянул сыну. Они пожали друг другу руки. Вместе вышли из кафе. И отправились в противоположные стороны. Парень скорым шагом, явно торопясь, пересек дорогу, и вошел в двери Ночного Дозора. А мужчина с бородкой, немного прихрамывая, свернул за угол, и исчез где-то во дворах. * * * Даниил Память, червивая память, Старый, драный чемодан с клопами. Мука моя, память, отпусти меня...* Сколько ошибок, сколько поразительных глупостей, сколько боли, себе и другим. Он ещё помнил улыбку матери, которая больше не улыбалась никогда, с тех самых пор, когда её втёмную использовали Инквизиция, Спецотдел и Дозоры, чтобы избавиться от того, кого считали угрозой... Она ведь любила его когда-то, верила ему... тому, кто приходился Даниилу родным отцом. И ей пришлось убить его. Потому что там, наверху, сочли слишком окрепшую армию иных неприемлемой угрозой, а такие методы как арест - недостаточными. О, они очень хорошо умеют не оставлять иному выбора! Тогда им удалось сработать быстро и по-тихому, о происходящем были осведомлены лишь единицы иных, да и те - из самых верхов. А спустя годы сам Даниил, глупый, наивный сорвавшийся от горя мальчишка, затеял свою войну, искренне считая её "правым делом". Он бился за это дело, пока не устал. Пока не осознал до конца смысл ТОГО САМОГО пророчества, и не понял, что Венька Филин таки прав. Но Даниил не хотел того, что вписали в его будущее без его желания и согласия. Он больше всего на свете не выносил - неизбежности, предопределёности, и ненавидел понятие "судьба", не принимал его. Он хотел... Он всего лишь хотел любить Надьку, растить сына... А вышло... Тогда он порвал все старые связи, сбежал в маленький пыльный городок на окраине страны. Стучал в свои любимые барабаны по выходным, таскал ящики на работе. Изредка отслеживал как там Надя и Филипп. Но потом Спецотдел все-таки нашел его. И сделал предложение, от которого невозможно оказалось отказаться. Он вернулся в Москву, и почти вернул себе семью... Если бы только не тот упертый вампир, решивший отомстить "убийце низших". И до сих пор непонятно до конца, даже самому себе, что же тогда произошло. Он ведь стал темным, когда пришлось собственноручно убить зараз целую семью оборотней, включая малолетних детей. Но там, в подвале бывшей военной части, Филипп своими словами что-то такое стронул в нем, поменял, словно стрелки часов назад скрутил, отмотав все прожитые годы. Наверное, отказавшись убивать тех вампиров, он вновь стал... светлым? Может ли такое быть? И когда теряя сознание от потери крови, он вспомнил заклинание подаренное (или переданное?) старой ведьмой Ульяной, решился воспользоваться им. Можно как угодно относиться к смерти - не бояться ее, забывать о ней, рискуя безбашенно, но как только она приставит свою иззубренную косу к твоему горлу, всё твоё геройство превратится в страх - умереть, не быть, не существовать. Да, он испугался. Произнес то самое заклинание. И оно (о чудо!) сработало, перенеся сжавшуюся от страха душу в произвольно выбранное тело. Тело принадлежало молодому наркоману-коматознику. И пришлось как в далеком детстве заново учиться говорить, ходить. Жить. Лечить новое тело, тренировать его, закалять, менять к лучшему. А примерно через год это тело, словно откликнувшись, стало меняться само. Началось всё с боли в мизинце, тупой, выкручивающей, как от артрита на непогоду. Всё бы ничего, и можно перетерпеть и забыть, но... Это был тот самый мизинец, что отхватил в драке вампир Зернов, вместе с колечком, Надькиным, превращённым в амулет. Следующей заболела нога, как раз там, где зацепил когтем упырь, по бедру и под коленкой. Темнели волосы, вылезали наружу шрамы из прошлой жизни. Почему? Видно, напортачил что-то тот светлый, благодаря которому Даниил получил свой "второй шанс", и тело возвращалось к прежним установкам. Хоть не разваливалось на части, и на том спасибо. Ну да ладно, следующим шагом, освоившись с самим собой, он решил, что пора двигаться дальше. Подкинуть в разбитую машину тело неучтенного бомжа, умершего от цирроза печени прямо на свалке. Сменить документы. Потом еще раз. (Он ведь знал, что догадливый Гесер будет его искать. И не он один.) И чтобы совсем запутать следы - сесть за решетку, подставившись по глупому. Там, среди изгоев общества, он нашел иного, которого совершенно устраивала местная жизнь, со всеми её законами. Хороший был мужик, несмотря ни на что, со своими тараканами, но правильный какой-то, крепкий. Он научил Даниила выживать в добровольно избранных условиях. И по ходу открыл странное - здесь тоже люди, и они тоже живут. Дружат, ругаются, надеются, верят в Бога, любят, пишут стихи. Жаль, но сдружиться толком они не успели. Убили Генку Романова, зарезали, подло, исподтишка. Так Даниил получил в наследство его имя, а еще через пару лет вышел на свободу "с чистой совестью". И приехал в городок Яшкино. Жить. Всё шло как по маслу, как задумано. Поддельная инициация, несложная работа. Барабаны вечерами и водка по выходным. Так могло бы длиться вечно. Наверное. Если бы в один из дней четырнадцатилетний рыжий мальчишка не столкнулся с ним в одном из Яшкинских дворов. И полетели в бездну все планы, реальные и фантастичные. Но вот что странно... Что бы он не вытворял такого, за что любой другой на месте Стаса отвернулся бы, сбежал подальше и постарался забыть, всё сближало их ещё теснее. Конечно, он не сказал Филиппу, как было на самом деле, так только, в общих чертах. Но сын и сам догадался, что к чему. И словом не заикнулся, а по глазам ясно. Нет, он не осуждал отца, но во взгляде чётко читался один вопрос: когда же ты поймешь, что это навсегда? Что сколько не беги, не сбежать тебе от этого? Потому что разве можно сбежать от части себя, своей судьбы, своей души? А я всё равно попытаюсь. Авось, получится исправить хоть одну ошибку. * * * Медведь Ну, сперва кто-то слух пустил. Говорили, что Антон с Семёном какого-то мальчишку сегодня привезут. Дескать, сообщили Гесеру, что мальчишку нашли... где-то в Сибири, что-ли? Вобщем, какой-то невероятной силы иной, невесть как и кем инициированный и выученный, но... Любопытство всех разобрало. И мы после дежурства в тот день в Дозоре остались. Ждали, вобщем. Ну, и как наши вернулись, мы всем скопом в холл высыпали, смотреть, что там за "северный олень" такой? Да ничего особенного, пацан как пацан. Рыженький такой, соплёныш совсем, но ничё, крепкий. Шёл вслед за Антоном, уверенно так, будто не в первый раз тут, а каждый день ходит. Взглядом по нам скользнул, так, без интереса, как по мебели. Володька на вертушке спросил у него документы, и через Сумрак проверил. Пропустил. Дальше Антон вместе с пацаном пошли к Гесеру в кабинет. А мы на Семёна напали. Потому что Игнат с Вадиком и Женькой их только в аэропорту встретили, да привезли в Дозор, чего они могут такого знать? Семён чего-то хмурый такой. Как мы все в комнату отдыха ввалились всей толпой, включил себе чайник. Мы ждем, молчим, не лезем. Сели по диванчикам, как прилежные детки в детском саду. Он чаю налил себе крепущего, как всегда пьет, и тоже сел за стол, руки об кружку греет, холодно сегодня. - Ну, не томи, - возмутился Толик, - рассказывай, чё за пацан? Семён на него тяжелый взгляд поднял, буркнул в кружку: - Не уполномочен. Тут мы все разочарованно вздохнули. Если Семён рассказывать не хочет, то всё, ни хрена не узнать теперь. - Брось, Семён, - подал голос Игнат, он тут же, на подлокотнике одного из кресел сидел, пальто нараспашку, ножкой в дорогом ботинке покачивает, - Это правда, что его Данька Бельгер учил? Семён на него так зыркнул, что будь кто другой на месте Игната, просто на пол бы свалился с того кресла, а Игнату хоть бы хны, сидит, улыбается. - Как? - удивился кто-то, - Он же умер? Когда успел? Парню-то всего лет двадцать? - Семнадцать. - ответил Семён, очень нехотя. И по тому, что он остальное не опроверг, мы сразу все поняли, что про Даньку - правда. Да-а-а... А я-то тоже всё думал, как его какой-то там упырь умудрился порешить? Ну пусть - семеро, а не один. Пусть, Егора с того света ухитрился при этом вытащить и инициировать. Пусть, сына смог защитить. Выложился, говорили, полностью, последнее, после фриза для вампиров, на Егора ушло, на себя уже не хватило. Но это же - ДАНИИЛ!!! Джей, мать его! Прости, Ленка. Одни говорили, что схоронили его тайком, чтоб избежать беспорядков. Другие, что тело до сих пор где-то в Инквизиторском тайнике хранится. Но хоть так, хоть эдак, а Ленка даже виду не подала, что чем-то расстроена (ну да... по ней и так ничего не поймешь толком), а Георгий на гастролях где-то в Австрии был. Надюшка возле Егора в больнице дневала и ночевала. Филипп у Антона со Светланой тогда жил, в Дозоре не показывался. И только Гесер мрачнее тучи, такой, что не подходи, из кабинета почти не выходил. Да Ольга, озабоченная донельзя, если не при нем, в кабинете, то возле двери крутилась, будто боясь чего-то... После одного единственного слова Семёна загомонили все разом. Спорили, опровергали что-то, доказывали. А потом на пороге появился Гарик, и сказал: - Привет всем. Где Антон? - У Гесера. - отозвался Семён. И тут же, буквально, у Гарика в кармане телефон забзыкал. Гесер. Он телефон вынул, к уху приложил, помолчал, сказал "Да, хорошо", нам кивнул, и вышел. Первым встал Семён, пошел за ним. Мы тоже все следом. Оказалось, что Гесер Гарику велел в тренажерный зал спуститься. Оказалось, что они все уже там: сам Гесер, Антон, Ольга, ну и тот самый пацан. Еще, обернувшись, я вдруг Фильку увидел. Походу, он и в комнате отдыха с нами был. Только этот шельма так умеет в окружающей среде растворяться, чтобы его ни один иной не засек. Встал поодаль, у самой двери, оперся плечом о косяк, тоже приезжего разглядывает, сканирует на все лады. Тогда-то я до конца понял, что про Даньку - правда. И выдохнул с облегчением. Все-таки хорошо, что живой. Сам не понимал раньше, как мне этого все эти годы хотелось. Гесер зыркнул на нас всех из-под бровей, недовольно, но прогонять не стал. Что-то сказал мальчишке. Тренажерный зал огромный, эхо по нему только так разносится, но мы ничего не услышали. Тот кивнул, пошел не спеша к одной из стен барьера. Гесер Гарика поманил к себе, объяснил что-то. - Как его хоть звать-то? - спросил кто-то. - Станислав. Стас. - отозвался Игнат. Гарик бросил в мальчишку недовольным взглядом. Отошел к другой стене, напротив. Стоят, друг на друга смотрят. Я думал, хоть верхнюю одежду снимут, ясно же, что Гесер велел им показательный поединок устроить, но Стас этот даже руки из карманов не вынул. Гесер накрыл их защитным куполом, чтобы зрителей невзначай не задело. Ольга нижнюю губу нервно покусывает (когда такое было?), пальчики с длинными ногтями (можно их и когтями назвать спокойно, только что по-модному разноцветным лаком изрисованы) то сожмет, то разожмет. А у Гесера, наоборот, вид как у мальчишки, после долгого наказания дорвавшегося до любимой игровой приставки. Давно я его таким не видел. Легкий, просветлевший. Вроде даже улыбается. Нет, показалось. Антон руки на груди скрестил, стоит на отшибе от нас ото всех. Филиппа заметил, хотел было к нему подойти, но передумал. Гарик смерил мальчишку пренебрежительным таким взглядом, буквально, с ног до головы. Говорит: - Подготовиться хочешь? Тогда мы в первый раз его, этого Стаса, голос услышали: - Не думаю, что есть необходимость. - негромко так, спокойно. - Ты б хоть руки из карманов вынул. Для начала. - сказал Гарик, и я почему-то догадался, что невзлюбил он пацана, прямо с первого взгляда. - Зачем? - так же ровно звучит в ответ, - Вы же еще не напали. Ну и понеслось. Разозлил он Гарика по-черному. Вот так вот, несколькими словами. Да и так подумать: Гарик - боевой маг второго уровня силы! И с чего бы ему с сосунком возиться? Любой другой дозорный подошел бы на этот случай. Чего это Гесеру в голову взбрело? Только Великий ничего за просто так не делает. Реальная схватка боевых магов - это, как правило, действо яркое и недолгое. И силовой перевес сразу виден. Тут дело, впрочем, даже не в уровне, а в опыте. И в этом случае результат был для всех очевиден. Первую минуту. Но прошло целых пять, а драка всё не кончалась. Там, под магическим куполом, творилось такое, что две мужские фигурки в хаосе из искр и темных сполохов плохо угадывались. Мы смотрели завороженно, боясь слово проронить. Как это? Как такое может быть вообще? Гарик же! Я ж сам видел, как даже Завулон на него с уважением посматривает. Хотя не помню, чтобы кроме Антона он на кого-то так же смотрел. А тут... Пол под ногами дрогнул, а с высокого потолка посыпалась крошка. Чего? Это я один видел, как голубоватый воздушный сгусток, пробив защитный купол, врезался в потолок? Ну, разошелся Гарик, не на шутку! Или не он?.. Гесер рявкнул что-то не русское, и оба мага мгновенно замерли. Купол подернулся видимой даже в реале радужной пленкой, как мыльный пузырь, и истаял. Мальчишка дышал тяжело, но очень быстро приходил в себя. А у Гарика, на обычно невозмутимом лице, непередаваемая смесь эмоций. Свой щит, отгораживавший его от действий противника, он снял первым. - Любопытно. - сказал за моим плечом Игорь. Эк его зрелищем проняло, если он заговорил, сам, первый, не дожидаясь вопросов. А такое слово я вообще от Игоря в первый раз слышал. Не знал, что в его активном словаре оно есть. А Семён такое пробурчал себе под нос "по матери", да с выражением, что и меня проняло до стыдливого румянца. - Ну, что скажешь? - обратился Гесер к Гарику, подходя ближе, будто кроме них троих тут вовсе никого не было. - Опыта маловато. - отозвался тот, не сводя глаз с недавнего противника, - Заметно, что спарринги до сих пор были ограничены лишь одной техникой. Плюс излишняя молодая горячность. Но потенциал я бы оценил... - он помедлил, и сам понимая, что врет, закончил, - На четверочку. Не плохо вобщем. - Замечательно. - Гесер кивнул, естественно догадавшись о недосказанном, - Вот и займешься доводкой. Гарик нахмурился: - Почему я? Когда это было чтобы он с САМИМ спорил?? - Потому что приказ. - отрезал Гесер, не влезая в объяснения. Повернулся к мальчишке, - Возражения есть? - Нет. - опять спокойный и равнодушный, как робот-андроид. - Вопросы? На сей раз кивнул: - На сегодня я могу быть свободен? - Да. - кажется, Гесер ожидал чего-то другого, - Антон поможет тебе обустроиться. А завтра с десяти утра начнете заниматься. Гарик, вроде, хотел еще раз возмутиться, но красноречивый взгляд Гесера обрубил эту попытку на корню. Стас развернулся и пошел к выходу, руки опять в карманах куртки. Я видел, как у двери его встретил Филипп, сказал: - Привет, я Филипп. Думаю, Антону найдется чем другим заняться. Не против, если я тебе помогу? - Не против. - отозвался немногословный Стас, и в светлых глазах впервые за все время мелькнул интерес. Антон было дернулся, попытавшись встрять и возразить, но только нахмурился еще пуще, и остался на месте. А Гарик... Гарик смотрел вслед пацану с какой-то необъяснимой и совсем непонятной неприязнью. И я понял, что не легко им обоим придется. Ох, как нелегко. * Песня Ю. Лозы "Память"