Ничей иной

Наверное, он просто устал. Устал до такой степени, что отказал пресловутый инстинкт самосохранения. Он даже почти не чувствовал боли в заново развороченной, раздробленной падающими камнями ноге. Так, отметил мимоходом, теряя сознание. И ещё кое-что успел - уйти "в неживое". Потому что не хотел, чтобы его нашли. Потому что был уверен - те, кто СТАНЕТ его искать, не будут ему ни друзьями, ни хотя бы сочувствующими. Потому что... потому что друзей-то не осталось. Вернее - не осталось ЕГО САМОГО для друзей. Не осталось у него НИЧЕГО. Совсем. Ни будущего, ни прошлого. И сполна осознал, что нет у него больше ничего такого, ради чего он бы стал двигаться дальше. Ведь даже Филин... И, да, за Филина он ещё и не то заслужил. Стаська - кольнуло в груди напоследок. И погасло... Сколько времени минуло, пока он пребывал в беспамятстве, не ведал. Но вновь вернула из небытия мучительная и не гаснущая вспышка боли. Камни осыпАлись, крошась, освобождая многострадальное тело от тяжести. Появился просвет, и по глазам резануло солнцем. Он лежал на спине, не в силах пошевелиться, не имея возможности даже повернуть голову на бок, чтобы спрятаться от этого, терзающего всё существо, света. Осмотреться бы - потребовала привычная к стрессам натура. Только это было не обязательно. Он и так знал, кто сейчас ворочает промерзлые, острые камни голыми руками (ведь магией здесь всё изгваздано до такой степени, что кинь ещё чуть-чуть, и рванет нафиг, прожжет здесь сумрак от переизбытка, насквозь), по-детски пряча сухие всхлипы за громким пыхтением. Он бы и сам заплакал, кабы мог. Боль, радость от встречи и невыносимая нежность рвали его душу на части. Зачем? Зачем, дурачок? Ты же не спасаешь меня, ты же... водружаешь новый камень на мою могилу... Освободив голову и грудь учителя, всё ещё стоящий на коленях Стас велел в сторону: - Скорую. Живо. Один из находившихся позади него инквизиторов тут же принялся отправлять по своему смартфону срочный вызов. Остальные молчали и не шевелились, даже не дышали, кажется. Молодые. Стажеры, поди. Они видели перед собой легенду - Даниила Бельгера, того самого, который Джей, в живую, в первый раз. И вполне логично подозревали, что и - в последний. После секундной заминки Стас кинулся доставать из кармана своей куртки маленькую пластиковую бутылку с водой. Открыл дрожащими руками, всё так же боясь оторвать взор хоть на короткий миг, будто ожидая, что только отвлечешься, и израненное, окровавленное, обессиленное тело тут же испарится. Подполз ближе, приподнял осторожно голову Даниила, помогая напиться. Трудно это вышло, непутево, почти всё пролилось мимо, побежав по щекам, подбородку, и за шиворот. Сперва заледеневшему телу стало от этого приятно, но вода быстро остыла, морозя ещё сильнее. - Хватит, Стас. - прохрипел Даниил. Кивнул, как смог, стоявшим за ним парням, - Приветствую. Тот, что говорил по смартфону, объявил, но словно бы нехотя, через силу, как-то не настойчиво: - Даниил Бельгер, вы арестованы, именем Инквизиции, для дальнейших разбирательств. - Да вы с ума сошли! - взвился ученик. - Оставь, Стас, - ровно попросил Даниил, - Они в своем праве. Тем более, выбора у меня нет. Ты разве не видишь. Это вовсе не о том, что количество переломов в нем перевалило, небось, за десяток. Выложился он на Филина до такой степени, что стал почти пустышкой, не способным на даже самую примитивнейшую магию, чтоб подлечиться. Не говоря уж о защите. И тем более - о побеге. - Зато у меня есть. - Стас поднимался на ноги, словно вырастая из земли. Грозное воплощение гнева и власти. Вырос. Как же вырос. - Даниил хотел улыбнуться этому, но ссадина на скуле не дала, и любая попытка напрячь мышцы лица оборачивалась ещё одной вспышкой боли, в придачу к остальным. Инквизиторы опасливо шагнули назад. Старший из них открыл было рот, хотел, должно быть, вякнуть что-нибудь о каре за попытку сопротивления Инквизиции и т.д., ну как обычно. Даниил опередил его. - Не надо Стас. И этого хватило сполна, чтобы ученик, моргнув, тут же расслабился, распрямил пальцы левой руки, почти сложившиеся в мудреную фигуру. И всё же... Всё же он вырос. Очень вырос. Поэтому попытался спорить: - Какой к черту арест, Джей? Ты же едва живой! - Медпомощь, разумеется, будет предоставлена. - поспешно вставил инквизитор. А ведь он русский. Надо же. - вдруг догадавшись, вскользь отметил про себя Даниил. - Да Бог с ним. - он прикрыл глаза, но понял, что так и отключиться недолго, а ему надо быть в чувствах, хотя бы пока Стас рядом. А то наделает ещё глупостей в горячке. - Покурить только дайте. - попросил он. Инквизиторик, тот что справа, тут же полез по карманам. Нашел пачку сигарет незнакомой марки и зажигалку. Протянул Стасу. И Стас, вновь упав на колени, принялся раскуривать сигарету для Даниила. Поднес к его губам, осторожно, бережно. А в глазах у самого такая тоска, что хоть плачь. И щека заклеена. Вояка. - Всё будет хорошо, Стас. - соврал ему Даниил в перерывах между затяжками и болезненными приступами кашля. Послышался быстро приближающийся характерный шум. Вертолёт. Не решились на портал, стало быть. И правильно сделали. Стас держал за целую, не переломанную руку, и всё смотрел, пытливо вглядываясь, как будто выискивая перемены и незнакомые черты в лице учителя. Скорей бы уж всё это кончилось. - со спокойной обреченностью подумал Даниил. - А ведь кроме казни ничем другим это кончиться не может. Ну и пусть. Только бы Стас не взъерепенился, только бы понял. Парень, поделившийся сигаретами, нерешительно крутил в руках смартфон. - Ну ты ещё фоткать меня начни. - догадался Даниил. И пригрозил полушутливо, - Не вздумай. Прокляну. От того, с какой скоростью гаджет вернулся в карман, стало почти смешно. Дурик. Нашел кого бояться. Я ведь давно не Джей. А сейчас даже почти не иной. Смертник. И это правильно. Как только вертолёт с погруженным в него, пристегнутым к носилкам Даниилом, поднялся в воздух, оставляя на земле возмущенного Стаса, которого только запрет учителя и удержал от бунта, он наконец позволил себе отключиться.