***
Дамблдору очень сильно не нравилось всё происходящее. Его беспокоил Пирс — исполнитель был неглуп и «себе на уме», что могло обернуться неприятными сюрпризами. Ещё большее его беспокойство вызывал туманный план Ордена по спасению Поттера, построенный на таких же туманных сведениях от Снейпа. Это всё сильно попахивало подставой — такие вещи бывший директор чуял за версту — но и выбора вроде как особого не было. Он взглянул на часы, которые показывали четверть восьмого — пора было отправляться на собрание Ордена Феникса. Они решили устроить засаду перед началом рабочего дня в Министерстве — без четверти восемь, надеясь, что раньше Поттера точно никто никуда не поведёт. Конечно, в засаде под маскирующими чарами будут сидеть лишь несколько человек, которые и подадут им сигнал, когда появится Гарри, но Дамблдор — как руководитель — обязан был всё проконтролировать. А потом он отправится за Пирсом — наёмнику ещё надо показать удобное место, где он сможет устроиться в засаде. Альбус потратил не один день, выискивая подходящую крышу неподалёку от здания Министерства, с идеальным углом обзора на вход, и ограждая её множеством чар. — Всё будет хорошо, — пробормотал Дамблдор себе под нос, стараясь успокоить волнение. Сегодня он наконец избавится от своего худшего кошмара — Лорда Волан-де-Морта. А потом и Пирса уберёт — это была необходимая жертва, Альбус не считал, что достаточно будет просто стереть наёмнику память. Свидетели, как известно, долго не живут. Он аппарировал.***
Гермиона покинула Больничное крыло, пряча довольную улыбку — её затея удалась с блеском. Мадам Помфри, даже наученная горьким опытом применения Забастовочных Завтраков нерадивыми учениками, никак не заподозрила в этом умницу и отличницу Грейнджер и без проблем выписала ей освобождение от занятий на сегодняшний день. Правда, Гермиона с трудом отговорилась от нахождения под присмотром бдительной медиковедьмы в её вотчине, но это было уже абсолютно неважно. Главное — мадам Помфри её отпустила, и у неё в руках была необходимая ей справка. Сейчас девушка немного сожалела, что лично настояла, чтобы Гарри забрал мантию-невидимку, когда помогала ему собирать вещи — ей бы она сильно не помешала в данный момент. С другой стороны — волшебники придумали множество заклинаний для того чтобы остаться неузнанными или незамеченными и, конечно, одна из лучших учениц школы ими отлично владела. На всякий случай показавшись в гостиной, где почти никого не было — ученики находились на завтраке, откуда отправлялись на уроки — она поднялась в свою комнату. Быстро соорудив из подушек и одеяла кокон, напоминающий спящего человека, она задернула полог и наложила слабенькие отталкивающие чары, от всей души надеясь, что никто не станет проверять заболевшую студентку. По правилам школы мадам Помфри уже отправила дубликат справки её декану, которая должна была уведомить всех преподавателей, занятия которых сегодня были в расписании студентки. Убедившись, что всё готово, Гермиона наложила на себя дезиллюминационные чары, потом — на всякий случай — добавила чары отвлечения внимания и заглушающие и выскользнула за дверь спальни. В гостиной было уже абсолютно пусто: ученики отправились на занятия — гонг должен был прозвенеть через пару минут — и некому было обращать внимание, как тихо отъехал в сторону портрет Полной Дамы и так же тихо встал на место. Путь Гермионы лежал к статуе одноглазой горгульи на третьем этаже — чудесным образом этот довольно известный среди учеников тайный ход, ведущий в подвал «Сладкого королевства» в Хогсмиде, преподаватели так до сих и не обнаружили. А уж из Хогсмида аппарировать к Министерству вообще пустяк — экзамен по аппарации Гермиона в своё время сдала с блеском. Её затея увенчалась абсолютным успехом — никто её не заметил, не обнаружил и не остановил. И только оказавшись на Косой аллее, она призадумалась. Ей нужно было где-нибудь укрыться, но так, чтобы видеть вход в Министерство и чтобы её не обнаружили члены Ордена Феникса. Рон говорил, что они планируют устроить засаду. Гермиона, применив заклинание изменения зрения, которое было известно далеко не каждому, начала осматриваться, так и оставаясь невидимой и надеясь, что никому не придёт в голову воспользоваться тем же методом, что и она. Орденцев она обнаружила быстро и параллельно весьма удачно присмотрела местечко неподалёку, откуда был хороший обзор, и в то же время оно являлось подходящим укрытием. Девушка решительно устроилась и приготовилась ждать.***
Пирс изумился, когда старик сделал что-то непонятное, и их словно пропихнули через узкий резиновый шланг, а потом они оказались совершенно в другом месте. Неужели этот Дамблдор серьёзно говорил насчёт магии?! Альбус же был до крайности недоволен, что наёмника пришлось аппарировать, но успокаивал себя мыслью, что он всё равно уже почти мертвец и никому рассказать не сможет. По крайней мере, мысль вести его через «Дырявый котёл» казалась ещё более абсурдной. Но вопросов Пирс не задавал, хотя и осматривался на Косой аллее с явным любопытством. Дамблдор похвалил себя за наложение всех возможных чар — иначе они бы привлекли к себе сейчас слишком много внимания. Доставив Дейвенсона на крышу и убедившись, что тот помнит все их договорённости, чётко представляет себе жертву — зря что ли Альбус колдофото под обычное маггловское заколдовывал — и готов к исполнению своей задачи, Дамблдор, не объясняя ничего самому наёмнику, забрал его винтовку и долго над ней колдовал. А закончив, также молча аппарировал. Между ними всё было сказано. А Пирс, прищурившись, разглядывал магическую улочку, на которую ему открывался отличный обзор, а уж зрение у него было великолепное — он тщательно за ним следил, ведь это было немаловажной частью его профессии. Значит, мир магии и впрямь существует? Это было очень неожиданно, и мысль казалась абсурдной, но доказательства были налицо — волшебные магазинчики и странно одетые люди с какими-то деревяшками в руках. Мужчина глубоко задумался, просчитывая, чем ему может быть выгодно такое открытие. Его беспокоили и возможные риски — сейчас он отчётливо понял, что без старика отсюда не выберется — он просто не понимал, куда идти. А это давало его заказчику некую власть, чего Пирс совершенно не переносил. Но сейчас отступать было некуда и, понадеявшись на удачу, которая сопутствовала ему по жизни, он вернулся к наблюдению.***
Хоуп, казалось, вознамерился истоптать пол в кабинете Министра, уже несколько часов нарезая по нему круги. Том дважды просил его прекратить, Гарри послушно останавливался, но через пять минут снова начинал ходить — он нервничал. Напрочь забытое чувство — беспокойство за любимого человека — сводило с ума. Старые страхи с готовностью подняли голову: он вспомнил, как не смог спасти жену и друзей. Конечно, они были готовы. По крайней мере, Том был спокоен, и Хоуп старался убедить себя, что это не больше, чем просто нервы. У него ведь нет реальных поводов переживать, правда? Министр отвлёкся от бумаг и глянул на часы, которые показывали без пяти минут одиннадцать. Он поднялся и чуть насмешливо глянул на Хоупа. — Хватит метаться, лев. Идём? Поттер настолько завис от непривычно тёплого тона и странного обращения, что застыл на месте. Потом он запоздало сообразил, что Том просто его подкалывает — Поттер всё-таки был гриффиндорцем. Даже если теперь он совсем не тот Гарри, каким был когда-то. Странно, но простая фраза помогла Хоупу взять себя в руки. Он накинул на голову капюшон и встал справа от Тома — привычное место загадочного советника Министра — и они двинулись на выход. Поттер пытался унять предательскую нервную дрожь во всём теле, но она становилась только сильнее. А если старик выкинет какой-нибудь неожиданный фортель? А если невыразимцы чего-то всё-таки не рассчитали со сферой-артефактом, которая должна обезопасить Тома от любого маггловского оружия, кроме, разве что, ядерной бомбы — Лорд и Хоуп были уверены, что до такого уровня безумия даже Дамблдор не дошёл. «Хватит!» — мысленно прикрикнул на себя Гарри. Так ничего путного точно не получится. «А если ты всё-таки его потеряешь? — не унимался ехидный внутренний голосок. — Как потерял Джинни, и Рона, и многих, многих других. Что тогда будешь делать? Он ведь спас твоё никчемное существование в этом мире — нашёл способ для тебя остаться здесь…» Поттер подавил желание схватиться за голову и сильно сжать её руками, напоминая себе, что у Тома всё-таки есть крестражи — он сам один из них. Конечно, что получится с ритуалом возрождения, предсказать невозможно, но всё-таки это был шанс, хоть и весьма туманный… Кажется, у него уже паранойя, умноженная на дикий страх, рождённый пережитым в его прошлой жизни. Или всё же в этой? А, неважно… Он только радовался, что его младшая копия в Малфой-меноре, нежится в объятиях и любви Драко, а его друзья в Хогвартсе — хоть за мелких переживать не надо. А перед Министерством на первый взгляд всё было абсолютно спокойно. Гарри сразу же, как только они вышли на улицу, приметил группу Пожирателей, которые сопровождали «Поттера». Парень несколько неуверенно, но с гордо вскинутой головой — создавалось ощущение, что показная бравада призвана замаскировать страх — двигался по направлению к ним. Хоуп ещё восхитился про себя талантами Рабастана, как всё резко пришло в движение. Откуда-то сбоку появились члены Ордена Феникса, которые тут же отправили залп разномастных заклинаний в Пожирателей. Артур Уизли даже успел прокричать: — Гарри, ложись! «Поттер» растерялся — это было заметно, но послушно упал на землю и начал отползать в сторону, отыгрывая роль. Пожиратели тем временем не растерялись: большинство заклинаний орденцев приняли их щиты, а они сами не остались в долгу, осыпая нежданных нападающих градом проклятий. Завязывалась серьёзная битва. Том незаметно для окружающих активировал сферу, находящуюся в кармане, и Хоуп, стоящий рядом, не увидел, но почувствовал, как его и Министра укрывает невидимый мощный энергетический щит, у которого был только один серьёзный недостаток: «заточенный» под защиту от физических предметов — пуль, снарядов и тому подобного, способных нанести сильный вред — он не обладал свойствами защиты в магическом плане. Но тут расчёт был на то, что уж поставить пару сносных щитов от заклинаний Том и его советник более чем способны. И вообще, в данный момент всё предполагалось просто: Хоуп забирает «Поттера» и уводит в Министерство в рамках защиты, Том дожидается появления старика и при первом же удобном случае кидает в него «Аваду» — что для всех выглядит как самооборона — а авроры и Пожиратели задерживают орденцев. Покушение — если оно и случится — нейтрализует щит. Однако, как Хоуп и предполагал — всё пошло совсем не так. В «Поттера», к которому он только начал продвигаться, рикошетом угодило какое-то проклятие, и он потерял сознание. Оборотное зелье держалось, но состояние Рабастана беспокоило. Однако забирать бесчувственное тело под шквалом заклинаний, которые применялись, казалось, всё в больших количествах и отлетали веером во все стороны — это было чистейшей воды безумие. Дамблдор появился как-то неожиданно — на значительном расстоянии, но на одной прямой с Томом. Он даже пытался разглагольствовать о чём-то, однако в общем шуме боя его никто не услышал. Хоуп, повинуясь внутреннему крику интуиции, обернулся как раз вовремя, чтобы заметить, как срабатывает щит невыразимцев, отражая несколько летящих в Министра пуль, и в него же летит луч «Авады», посланной Дамблдором. Гарри даже не размышлял. Только мимолётно пожалел, что так и не удосужился сделать вторую защиту, вроде той, какой являлись его наручные часы. Сейчас же он даже не сомневался в том, что делает. От «Авады» можно только заслониться, но не уклониться — это факт. Почему-то вспомнилась мать, виденная в кошмарах, которые будили дементоры, когда-то давным-давно — в той жизни, которая сейчас казалась неправдой или просто сном. Она спасала любимое дитя. Какая насмешка судьбы — дитя сейчас спасает её убийцу, потому что он стал его любимым человеком. Поттер прыгнул вперёд, закрывая собой Тома. Лорд с ужасом смотрел, как Хоуп кидается наперерез «Аваде» старика, становясь живым щитом между Министром и заклинанием, а он даже ничего не успевает сделать. Молниеносно пронеслись в голове какие-то уж совсем дурацкие мысли: «Я же сделал всё, чтобы он выжил. Я же всё придумал, он должен жить…» Том судорожно вдохнул — внутри поднималась волна всепоглощающей ярости, смешанной с болью — и даже не сразу понял, что какое-то тело падает прямо перед Хоупом. Рудольфус Лестрейндж — бесконечно преданный своему хозяину — успел закрыть собой и его, и его советника. Что-то перевернулось в душе у Лорда, когда он вспомнил беременную Беллу на собрании. Рудольфус так ждал сына. Руки сами толкнули Хоупа в сторону, а палочка уже указывала на Дамблдора: — Авада Кедавра! — голос Лорда звучал холодно и отчётливо. Желающих закрыть собой старика не нашлось, а может в пылу битвы его сторонники просто не успели среагировать — голубые глаза ещё смотрели с неким недоумением, а пронзительно-зелёный луч уже оборвал жизнь старого паука. Как-то в один момент прекратился бой — орденцы растерянно замерли, а Пожиратели воспользовались их замешательством, и со всех сторон полетело «Инкарцеро». Хоуп, ещё не до конца осознавший произошедшее, машинально отследил взглядом предполагаемое место, где должен был находиться стрелок, учитывая траекторию полёта пуль. Обычная крыша какого-то здания — предсказуемо. Поттер применил заклинание улучшения зрения на расстоянии и убедился, что на данный момент крыша пуста. Что же, снайпера они уже вряд ли найдут, но стоит отрядить авроров — если он маггл, ему будет весьма проблематично выбраться с Косой аллеи без помощи Дамблдора. И только потом до Гарри начало доходить всё происходящее. Он с искренним сожалением посмотрел на мёртвое тело Рудольфуса — Пожирателя он никогда особо не жаловал, но тот спас ему жизнь. Даже не Тому, а именно ему, пусть он и хотел защитить своего Лорда. Хоуп только мимолётно и с горечью подумал об «эффекте бумеранга»: когда-то по милости Лестрейнджей без родителей остался Невилл. А вот теперь ребёнок Рудольфуса никогда не увидит своего отца — всё-таки судьба иногда очень жестока. А потом его накрыло осознанием: Дамблдор мёртв. Нет больше никаких происков и опасностей — Хоуп так и не смог избавиться от страха, что старик рано или поздно дойдёт до того же, что и в его прошлой жизни. И они с Томом это пережили. Не без потерь, но пережили! Он только хотел обернуться к своему Лорду, как почувствовал, что сильные руки обхватывают его сзади и куда-то аппарируют — как оказалось, в кабинет Министра. Том с силой встряхнул его за плечи: — О чём ты вообще, Мордред тебя побери, думал? — заорал он. — Кинуться под «Аваду» — раньше мне казалось, что у тебя есть мозги! Хоуп скинул капюшон и устало посмотрел в синие с искорками красного глаза. Он как-то отчётливо вдруг понял — Том не злится, он переживает. Сейчас Министр ещё не успел взять свои эмоции под контроль и надеть привычную маску безразличия, и глаза выдавали его с головой — в них метались страх и облегчение. — Кричи, ругайся… — тихо согласился Хоуп, чувствуя как силы словно покидают его — сказывалось пережитое напряжение. — Это ничего не поменяет. И будь у нас возможность отмотать плёнку времени назад — я бы поступил точно так же. Я не мог позволить тебе погибнуть. Том пристально смотрел в изумрудные глаза, чувствуя, как в груди что-то переворачивается, чтобы уже никогда не встать на место. Хоуп действительно был готов умереть за него. И неважно, что предполагалось, что каждый из Пожирателей отдаст в случае необходимости жизнь за их лидера — как это и сделал сегодня Рудольфус — важно, что Хоуп, не задумываясь ни на миг, был готов это сделать. Лорд судорожно сглотнул, мимолётно подумав, что ему стоит пересмотреть своё отношение к слову любовь, и притянул Хоупа к себе. Даже если это было так ненавидимой Томом сентиментальностью — сейчас ему было на это наплевать: он просто хотел держать в объятиях важного для него человека, словно получая доказательства, что он жив и рядом с ним. Хоуп уткнулся носом ему в плечо и тихо прошептал: — Мы это пережили. — Да, — так же тихо отозвался Лорд, крепче сжимая объятия. Одно отныне он знал совершенно точно: он собственноручно убьёт любого, кто посмеет причинить Хоупу хоть малейший вред.***
Пирс судорожно метался между незнакомыми зданиями и думал, как ему отсюда выбраться. Задание провалено, но сейчас это неважно — заказчик мёртв. Дейвенсон хотел спасти свою шкуру: если эти странные люди доберутся до него — ему не жить, это он печёнкой чувствовал. Сунувшись в какой-то очередной закоулок, он наткнулся на девчонку, которая рыдала, прислонившись к стене. Она поначалу даже его не заметила, и Пирс, воспользовавшись моментом, достал из кобуры на поясе обычный пистолет. Гермиона — а это была именно она — вскинула голову, услышав странный звук, но было уже поздно — незнакомый мужчина прижался к ней сзади, умело пряча под одеждой пистолет, прижатый к её рёбрам. — Кто вы? — голос девушки дрожал. — И что вам от меня нужно? — Ты можешь вывести меня отсюда? — грубо спросил Пирс. Гермиона медленно кивнула. Она знала правила поведения, если оказываешься в заложниках: стараться не возражать преступнику и вообще с ним не спорить; по возможности выполнять его распоряжения. Это, конечно, не гарантия, но частенько помогает остаться в живых. — Веди! — приказал Дейвенсон. — И без фокусов! — дуло пистолета больно ткнуло ребра девушки. Пирс приобнял её, делая вид, что они просто прогуливающаяся парочка, которая была застигнута необычными событиями и теперь спешно убиралась подальше от места трагедии, а Гермиона направилась к «Дырявому котлу», судорожно размышляя, откуда на Косой аллее мог взяться маггл с огнестрельным оружием. Подозрения у неё, конечно, были, и они никак не обеляли образ почившего Дамблдора. Оказавшись в самом пабе, куда они дошли неожиданно без приключений — их каким-то чудом никто даже не остановил, Гермиона указала рукой на выход. — Там маггловский мир. — Ты идёшь со мной, — не терпящим возражений тоном заявил Пирс, который вовсе не собирался оставлять девчонку в живых — свидетели ему были не нужны. Гермиона дернулась, пытаясь вырваться: она понимала, что если пойдёт с мужчиной — он убьёт при первой же удобной возможности. Дейвенсон от неожиданности нажал на курок, и девушку пронзила резкая боль. Перед тем, как потерять сознание, она только запомнила, как бармен Том вскидывает палочку, а в помещение врываются авроры. Мужчина, размахивая пистолетом, всё-таки успел достигнуть выхода. Кажется, за ним поспешили авроры, но Гермиона не была уверена, что ей это не пригрезилось — она провалилась в темноту.***
Страсти понемногу успокоились. Забрали тела Дамблдора и Рудольфуса — на удивление, в битве никто больше не погиб, хотя некоторые участники и находились между жизнью и смертью. Раненые были отправлены в больницу Святого Мунго для оказания должной врачебной помощи, причём по приказу Министра их не разделяли на «своих» и «чужих», только выделили дополнительную охрану авроров для орденцев. Косую аллею прочесали вдоль и поперёк, но — как и предполагал Хоуп — стрелка не нашли. Правда, очередной шум поднялся, когда выстрелили в Гермиону. Хоуп, который, как и Том, узнал о произошедшем в считанные минуты — авроры в экстренной ситуации докладывали Министру постоянно, отправляя Патронусов — матерился на трёх языках, которые успел выучить за свою жизнь и более-менее успокоился, лишь когда сам целитель Сметвик лично заверил его, что жизни девушки ничего не угрожает и всё поправимо. Бармен Том приблизительно описал им стрелявшего, которому всё-таки удалось скрыться, но конечно, это ничем не помогало. Хоуп успокаивал себя мыслью, что он маггл, и попасть в волшебный мир не сможет, и надеждой, что старик взял с нанятого исполнителя магическую клятву о неразглашении — не мог же Дамблдор быть настолько глуп, чтобы этого не сделать? Лорд только успокаивал его, говоря, что они найдут этого снайпера и в маггловском мире, но Гарри в этом сильно сомневался. Хоуп проконтролировал прессу, и уже через час после произошедшего, вышел экстренный выпуск «Ежедневного пророка», который освещал покушение на Министра во всех деталях и обвинял Дамблдора и членов незаконной оппозиционной организации, которую он возглавлял, в госизмене. Порядок на Косой аллее был восстановлен, раненые — лечились и находились под неусыпным медицинским наблюдением, авроры проводили допросы тех, кому помощь колдомедиков особо не требовалась. И даже с Рабастаном не стряслось, слава Мерлину, ничего серьёзного — проклятие, которое в него угодило, легко снималось, а последствия излечивались в течение двух суток. Конечно, Лорду ещё предстояло сообщить очень неприятные новости Беллатрисе — он считал себя обязанным сделать это лично — но сейчас они с Хоупом единодушно отправились домой, желая хоть на пару часов оказаться подальше от всей этой суеты, которая их присутствия сейчас не требовала.