Понедельник
Все выходные у меня было хорошее настроение. Не знаю, откуда оно взялось, но меня это радовало. Наша троица сбежала с последних двух уроков в субботу. Мы отправились на утренний сеанс в Галерею посмотреть фильм «Бамблби». Все же я понял, что трансформеры не мое, поэтому оставшиеся полчаса отвлекал друзей, кидаясь в них попкорном. Нужно сказать спасибо, что меня не выгнали из зала за это. Мама звонила пару раз, и в разговоре с ней я старался показаться лучшим сыном. Она говорила, что скучает, спрашивала, ем ли я. И я в тысячный раз отвечал, что у меня все в порядке. Может быть, это даже была правда. Впервые за месяц я чувствовал себя хорошо. Если честно, меня пугала вот такая смена настроения. Мне всегда казалось, что только я с такими заскоками. Остальные люди как-то живут и не имеют проблем с этим. По крайней мере, я еще не встречал таких же людей. Мне становилось дурно. Почему это ноша свалилась именно на мои плечи? Я нормально жил и с умеренной сменой настроения. У меня не бывает нормальных дней. В моей жизни была только белая или черная полоса. Чего-то среднего между ними просто не существовало. И я пытался жить, вступая в борьбу с самим собой каждый день. Понедельник тоже отличался от других будней. В школу я чуть ли не вбежал, столкнувшись при этом с учителем физкультуры. Пролетев мимо кабинета физики, я махнул рукой Павлу Алексеевичу и широко улыбнулся, двигаясь дальше по коридору. Я проверил время. Оставалось пять минут до звонка. Своим соколиным глазом я уже видел Марину Владимировну, поднимающуюся по лестнице вместе с Арсением Сергеевичем. Мне пришлось ускорить свой шаг, чтобы догнать их. — Марина Владимировна, стойте! — слишком громко прокричал я, но потом понизил голос, сделав виноватое выражение лица. Двое учителей резко обернулись назад и, увидев меня, показали две совершенно разные реакции. Попову эта ситуация казалась смешной, а в глазах математички я видел желание застрелить меня, если бы была возможность. На ходу я полез в рюкзак и достал большую шоколадку, заведомо зная, что учительница не выдержит. — Это Вам. Я протянул ей шоколадку и коротко поглядел на Арсения, который пристально смотрел на меня, ничуть не смущаясь. Конечно, зачем ему? А вот я сразу стал красным, как помидор. И его, видимо, это забавляло. Он в наглую пялился на меня, пока я пытался сохранять спокойствие и выглядеть серьезно при Марине Владимировне. Ее лицо засветилось от счастья, как только шоколад попал ей в руки. — Ой, да ладно тебе, Шастун. Прощаю я тебе все, но не наглей! Домашнюю работу все равно проверю, — она расхохоталась и, еще раз нам улыбнувшись, направилась в сторону учительской. Сотку даю, что она урок специально пропустит, чтобы чай попить в тишине. — Подлизываешься к учителям? — поправив челку, спросил Арсений и поднял на меня свои голубые глаза. Найдя в себе силы кивнуть, я раскашлялся и сделал пару шагов туда-сюда, разряжая обстановку. Он снова рассмеялся и уже не побоялся выкидывать колкие высказывания в мой адрес. — А где мой подарок? — Так у меня же хорошие оценки, зачем к Вам подлизываться? — не стесняясь, вполне спокойно ответил я. Он прищурился и хотел что-то сказать в ответ, но передумал. Какой раз уже он так делает? Почему он постоянно не говорит то, что думает? — Ты и так за дополнительные задания по литературе не платишь, а еще на шоколадки тратиться не хочешь? — Ладно, принесу я вам сегодня шоколад, только не бейте, — усмехнулся я и снова взглянул на часы. Стрелки часов показывали, что звонок прозвенел больше пяти минут назад. — Арсений Сергеевич, какой же вы учитель, раз позволяете ученикам опаздывать? И как мне теперь перед учителем оправдываться? Я закрыл лицо руками, а потом вытащил телефон, чтобы посмотреть какой урок следующий. Арсений положил руку на мое плечо, заставляя оторваться от экрана и обратить внимание на него. — Идем, — так и не убирая руки, сказал он и повел меня за собой вдоль коридора. — У тебя урок у меня, — где-то около уха прошептал он и, как ни в чем не бывало, открыл дверь класса. Простояв в ступоре от близости пару секунд, я первым зашел в кабинет. Сразу же приметив место рядом с Позовым и отвесив другу пять, я уселся за третью парту среднего ряда. Арсений начал урок с рассказа о его отношениях с литературой в прошлом. Это было даже весело, потому что читать он не любил, а предпочитал все свое время проводить с друзьями. Я облокотился подбородком на руку и все время внимательно слушал его. Пару раз мне пришлось словить странный взгляд Димы. Я не хотел заострять на этом внимание. Возможно, он о чем-то и догадывался, но пока что молчал. Сам заводить разговор на тему моей влюбленности в преподавателя я не собирался. Плавно Попов перешел на роман Гончарова «Обломов», сразу затрагивая тему любви. Он что-то говорил о неспособности Обломова удержать девушку, поэтому я захотел возразить. — Но, Арс… , — я прочистил горло, поймав на себе заинтересованные взгляды окружающих, — Арсений Сергеевич, он виноват также, как и Ольга, которая была не готова пережить с ним все трудности. Она также думала о том, что скажут люди, и отчасти это способствовало принятию ее решения. Ильинская не могла изменить Обломова, потому что не хотела брать на себя ответственность. — Ты говоришь верно, Антон, но он и сам виноват, что не сделал все возможное, чтобы быть с ней. Если кого и винить в его несложившейся жизни, то только его, потому что каждый сам ответственен за свое будущее, — Арсений уставился на меня, ожидая ответа, но его не последовало. Я не мог ничего ответить, потому что не знал, в каком направлении говорить. — Но она знала, что без нее он может и не справиться. Вы никогда не задумывались, что было бы, если бы она осталась? Его жизнь могла бы сложиться по-другому. — Думаешь, один человек может изменить жизнь другого человека? — он склонил голову вперед и притаил дыхание. Его внимание все еще было направлено на меня. — Думаю, да, — быстро произнес я и облизнул губы. В классе стояла тишина. Этот спор с учителем потряс всех. Дима уже дергал меня за край рубашки, и я повернул голову в его сторону. Я до сих пор чувствовал взгляд Арсения на себе. Пришлось приложить усилия, чтобы не повернуться и не продолжить словесную перепалку. Что это вообще было? Мы точно разговаривали о романе, а не о чем-то другом? Мне хотелось думать, что под этим имелась ввиду реальная жизнь. Через 10 минут прозвенел долгожданный звонок. Почему долгожданный? Мне не терпелось уйти поскорее из этого кабинета, чтобы больше не ощущать неприятное чувство в груди. Когда по непонятной причине что-то сдавливает горло, и ты не можешь привести дыхание в порядок. Так и приходится сидеть на месте и задыхаться, не имея возможности попросить о помощи. Это скорее больше психологическое, потому что мысли влияют на состояние человека. Если ты нервничаешь — начнется головная боль. — Свободны, ребята, увидимся завтра, — Попов улыбался каждому, кто покидал класс. Мы с Димой тоже собрали вещи и вышли. Учитель странно смотрел на меня, но я кивнул на прощание и поплелся за другом. Только он из нас двоих наизусть знал расписание. — А где Сережа? — оглядевшись по сторонам, спросил я. — Очнулся, — он рассмеялся и ударил меня по плечу. — Сказал, подойдет ко второму или третьему, какие-то проблемы. Я поддержал Позова улыбкой и прошел за ним в класс физики, где уже сидел Павел Алексеевич и ел бутерброд. Каждый сдерживался, чтобы не засмеяться, потому что учитель ну уж слишком радостно ел. — Кто осмелится пошутить — вылетит отсюда, — пригрозил Добровольский и вернулся к еде. — Я не завтракал. Мы расселись по своим местам, и к звонку учитель физики уже закончил трапезу и приступил к объяснению новой темы. Я удачно ее прослушал, проспав большую часть урока. Дима тоже не отставал. Его голова каждые 2 минуты падала, но он находил в себе силы ее поднять. Я с трудом сдерживал смех, отчего пару раз даже словил злой взгляд от Павла Алексеевича. После урока мы с Позовым дружно ждали Сережу около ворот школы. Я ежился от холода, потому что стоял в одной кофте. Да, я не додумался, что на улице -15. Дима открыто издевался надо мной, и я игнорировал его насмешки, с каменным лицом смотря по сторонам в поисках друга. Завидев знакомый силуэт на другой стороне дороги, мы с Димой переглянулись и начали махать руками Матвиенко. Его сложно не заметить: паренек ростом с полтора метра вприпрыжку с глупой улыбкой на лице перебегает дорогу. Мы по очереди пожали ему руку и вернулись в школу. Обсуждая внезапно появившуюся «проблему» Сережи, мы остановились у кабинета английского, не решаясь войти. — Ни пуха, ни пера, парни, — прошептал я и подтолкнул двух друзей. Они ввалились в класс и понеслись к своей парте, тут же гневно обращаясь ко мне. Изобразив улыбку, я подбодрил их и вернулся к обсуждению новой Диминой подружки: — Ну, что, когда познакомишь нас? — Вообще-то у меня в планах развивать отношения, а не разрушать их, — поправив очки, гордо заявил Дима. Мы с Матвиенко оскорбленно посмотрели друг на друга и отвернулись от Поза. Такого мы от него просто не могли ожидать. — Прекращайте, ребят. Вы начнете рассказывать самые убогие истории, а позориться я не хочу. Покосившись на друга и одарив его улыбкой, я вернулся в прежнее положение. Серега не сдавался. Он еще пол урока дулся на Диму из-за того, что тот променял их на девчонку, а тот пытался доказать обратное. Все это время я смотрел на время и ждал конца урока. Слава богу, что сегодня эта сумасшедшая меня не трогала. Выйдя из класса после звонка, я посмотрел расписание и с тяжелым вздохом отправился на следующий урок. Оставалось еще три урока, а потом можно со спокойной душой идти домой.***
Я бегал по дому в поиске достойной одежды и ругался на самого себя, на Арсения, на отвратительную погоду и эти дополнительные занятия. Если бы их не было, мне не пришлось бы куда-то опаздывать. И еще эти часы, которые своим тиканьем напоминали о том, что я пропустил двадцать минут занятий. Ох, Арс меня убьет, это точно. Я все-таки погладил футболку и накинул кофту, и теперь можно было выйти из дома. На ходу надевая куртку и пытаясь завязать шнурки, я выбежал из подъезда. Все настроение портила погода, которая в один момент решила ухудшиться. Не было холодно, было пиздец как холодно. Держа в руках шоколадку с любимым вкусом учителя, я уже поднимался по лестнице. Наверное, я поставил рекорд. Не то чтобы Арсений жил далеко, просто я ходил медленно. Решительно постучав в дверь, я постарался отдышаться и рукой провел по волосам. Дверь распахнулась через пару секунд, и я увидел преподавателя. Он был в тех супер узких джинсах, в которых каждый день приходил в школу. Только сейчас на нем была обычная футболка, а не идеальная рубашка с закатанными рукавами. Я нервно сглотнул и протянул плитку шоколада, тут же замечая появившуюся улыбку на лице мужчины. Арсений пропустил меня в квартиру и закрыл дверь. — Вас не волнует то, что я опоздал? — виновато произнес я, вешая куртку на плечики. — Ты же пришел, а это самое главное. Значит, позанимаемся дольше, если, конечно, у тебя нет никаких дел, — он прошел в гостиную и уселся на диван, где мы сидели в прошлый раз. Я занял место рядом с ним и достал толстую тетрадь вместе с ручкой, после поднимая взгляд на Арсения. — Нет же? — Ваши занятия важнее любых дел, — я облокотился на спинку дивана и захотел в нем раствориться. Он был такой мягкий, что меня даже начало клонить в сон. Покачав головой, я все-таки вернулся к литературе и посмотрел на Попова. — Мы разве не перешли на «ты»? — поинтересовался Арс, и я поспешно кивнул. Как можно с ним вообще разговаривать на ты? В своих мыслях я уже тысячу раз называл его то Арсом, то Арсением. Это как-то само. А говорить ему в лицо «Арс» жутко неудобно. — Тебя что-то смущает? — Я не могу называть тебя Арсением, ты же мой учитель! — воскликнул я и закрыл лицо руками от стыда. Черт, я обращался к нему на «ты». — Я же называю тебя Антоном, попробуй и ты. — Это другое, Арс! — я закатил глаза и, снова взглянув на мужчину, увидел его усмехающуюся физиономию. Он издевается надо мной, честно. — Ладно, давай займемся литературой уже. Я открыл тетрадь и постарался игнорировать смех учителя, который вел себя совсем не как учитель. Он был самым настоящим ребенком, а еще таких же учит. Толкнув его в бок, я все-таки заставил его заткнуться и начать занятия, которое и так задержалось на полчаса.