Prince

      Замок повелителя кошмаров был торжественно мрачен, он возвышался, высокий и острый, покрывая тенью всё пространство вокруг.       Найтмер гордился своим детищем. Гордился собственноручно созданным домом. Это здание, одинокое и величественное, во многом напоминало повелителю кошмаров его самого.       Это была его крепость, его территория, место, где он чувствовал себя лучше всего — он был здесь полноправным хозяином.       Никого лишнего — лишь преданные слуги.       Ничего, что посмело бы пойти против его воли.       Его собственное царство негатива, место, где он был королем в окружении послушных марионеток.       Идеальное место.       Он всегда чувствовал себя лучше, находясь здесь, но сейчас ни замок, ни чай, ни слуги не могли смягчить его гнева.       Ярость, что улеглась было после прихода Кросса — его любимый подчинённый всегда поднимал ему настроение — теперь поднималась вновь, бушуя в черной душе еще сильнее чем прежде.       Злость, что родили в нём жители Роялтейл не могла так просто утихнуть — слишком уж глубока она была.       Повелитель кошмаров лишь крепче сжал кулаки.       Действительно, какая наглость! Ставить ему, королю кошмаров, условия!       Этот Флауи… И этот Санс!       Как же Найтмер был сейчас зол на них!       Да уж. После ухода Кросса чуть вернувшееся было спокойствие вновь покинуло его — и в этот раз возвратить его себе будет нелегко. Подчинённый вернётся не скоро — Найтмер сам дал ему время отдохнуть и освоиться в его новом, полностью завершённом мире — поэтому расслабиться за разговором с мечником сейчас было просто невозможно. Остальная же его команда… Эти идиоты скорее лишь сильнее рассердят его.       Найтмер прикрыл единственный глаз, откидываясь на кресле.       Всё в последнее время шло совсем не так, как он рассчитывал.       Этот Роялтейл… Он умудрился действительно знатно взбесить его.       В голове Найтмера всё ещё звучали полные отчаяния задушенные крики Принца, сопровождавшие треск его слабых костей.       Его жалкие, бессмысленные мольбы…       Не думал же тот, что Кошмар действительно его послушает?       Что вдруг решит пощадить? Что согласится сохранить их жалкие жизни? Что не сотрёт даже последнее воспоминание о жителях оскорбившего его мира?       Что не превратит его в подобные Дримтейлу руины?       Как же наивно с его стороны это было!       Кошмар не знал милосердия. Кошмар не проявлял слабости.       И именно поэтому Кошмар мог достичь всего.       А прекрасный — хотя это на чей взгляд — мир остался в руинах, лишённый последней надежды на восстановление.       И повелитель кошмаров не сожалел. Ни капли.       Хотя, он не был уверен, что вообще умеет сожалеть.       В любом случае, он не изменил бы своего решения. Не пощадил бы никого, лишь понаслаждался бы их агонией чуть дольше.       Даровать тому Сансу относительно лёгкую смерть — вот что действительно было ошибкой.       Ему стоило сломать тому каждую, каждую кость, заставить захлёбываться собственным криком, найти и убить его брата у него на глазах…       Собственная ненависть обожгла — как давно он не чувствовал ничего подобного?       Ничего настолько сильного.       Ненависть, глубокая, тягучая, что было затихла, похороненная под горами просыпанного праха, вновь возвращалась, разрастаясь всё сильнее.       Он солгал Кроссу о том, что мог бы пощадить.       Солгал, да, но даже через все его попытки отстраниться, сделать вид, что ему всё равно, через его слова всё равно прорывалось — нет, не всё равно, совсем не всё равно.       Он был рад уничтожить эту вселенную. Действительно рад.       Заодно и Кроссу появился хороший материал для мира, разве не замечательно? Наверняка тот сразу же поспешит добавить себе недостающий кусок, теперь, когда никаких проблем с этим глупым миром больше нет. Кросс ведь был счастлив этому миру, верно?       Всё сложилось как нельзя лучше…       Но чувства, чуть было улёгшиеся, пока мечник был рядом, возвращались.       И Кошмар ничего не мог сделать, чтобы усмирить их.       Не мог. И не был уверен, что хотел.       Если бы он мог повернуть время вспять, он бы не изменил своего решения, пусть и принятого поспешно и — стыдно себе в этом признаваться — необдуманно.       Он ничего бы не изменил. Лишь вновь убил бы каждого, каждого в том мире.       Вновь бы разорвал на части нелепо мечущегося Азгора, вновь развеял бы того Санса в пыль, но в этот раз осмысленно, не в едином гневном порыве, как было в тот раз, он вновь бы растащил Флауи по лепесточку — или придумал бы что-то ещё.       Заставил бы всех страдать-страдать-страдать.       Пролил бы море боли, он… Он действительно нуждался в этом.       Ещё-ещё, больше боли, больше дурманящего негатива, больше силы, больше власти!       Больше опьяняющего чувства победы, чтобы… Чтобы забыть.       Забыть всё, что этот глупый маленький принц невольно заставил его вспомнить.       Выкинуть из головы даже воспоминание о том, что он сам может быть… Другим.       Слабым, беспомощным, не сопротивляющимся — стереть, разорвать на мелкие клочки эти воспоминания!       Эту боль.       Эту слабость.       Он больше никогда не позволит себе быть таким.       Не позволит никому смеяться над собой.       Сотрёт в пыль всех, кто решит, что может бросить ему вызов.       Насладится сладкой болью, ужасом, что пропитает их души, их отчаянием…       Это то, чего он хотел сейчас.       Сила и власть. Чужие крики. Вера в собственное превосходство.       Всё то, что делает его собой — устрашающим повелителем кошмаров, властелином негативных эмоций без слабостей и сожалений.       Таким, какой он есть. Сильным.       Контролирующим всё — и свою собственную жизнь, и судьбы других.       Тем, кто всегда побеждает, тем, кто единственный решает, что будет дальше, тем у кого всегда всё под контролем.       И этого чувства ему сейчас не хватало. Невероятно болезненно не хватало.       И он понимал, что не смог бы сейчас жить без него.       Не смог бы двигаться дальше, идти вперёд, побеждать — всё то, что делало его собой.       А значит… Нужно было это исправить.       Вновь почувствовать силу, вновь ощутить себя вершителем чужих судеб.       И, конечно, он знал, что ему для этого нужно.       Крики. Отчаяние. Страх и страдания.       Так много, как только он сможет выдавить из жалких монстров, перед тем как разрушит все их надежды, обращая в пыль одного за другим.       Конечно, сейчас его команда была не в том состоянии, чтобы идти покорять миры, а значит, присутствие Звёздных могло бы всё испортить. Но целью повелителя кошмаров сейчас было вовсе не расширение своей империи погружённых в негатив миров, нет, всё это отходило на второй план перед жаждой страданий, которую он испытывал.       А если так, способ был — миры геноцида уже погрязли в негативе, изменения фона в них не будет, а значит, на помощь никто не придёт.       Да и велика ли разница, кто именно опустошит Подземелье?       Найтмеру нужны были эти страдания, нужны были эти крики и мольбы, это ощущение угасающей надежды, потухающее взамен нарастающему тягучему отчаянию.       Всё то, что позволяло ему действительно чувствовать себя повелителем негатива.       Оставалось лишь выбрать один из множества геноцидных миров, что только начинали свой печальный путь.       Открыв портал наугад, Найтмер шагнул вперёд.       Мир, казалось, почти ничем не отличался от оригинала — или повелитель кошмаров был просто не в настроении замечать отличия — в любом случае, это не имело для него никакого значения.       Ухмыльнувшись, он легко заблокировал дверь в руины — преждевременная смерть человека ему ни к чему.       Он устранит его потом, отпуская мир на перезапуск, а пока — время повергнуть этот мир в страдания.       Повелитель кошмаров шагнул вперёд, в Сноудин.       Впереди его ждала милая пара братьев, ещё не осознавших, что именно вошло в их вселенную. Будет забавно посмотреть на то, как исказятся их лица, когда он пронзит их обоих своими щупальцами. Интересно, за кого они будут волноваться больше, за себя или за брата? Кого из них стоит убить первым? Кто будет страдать больше? А если повторить это с той слащавой парочкой псов?       По дороге ему встретилась парочка мелких монстров, и он не удержался от того, чтобы послать им несколько язвительных комментариев, из тех, что бьют по слабому место и ранят больше всего. Перед тем как медленно убить их и двинуться дальше, в поиске следующих жертв.       Это не было обязательно, но сейчас ему слишком нужна была подпитка негативом — Роялтейла было недостаточно. Наоборот, тот, несмотря на весь приток негативных эмоций, вызванных геноцидом, словно опустошил его, забирая и силы, и уверенность.       Этот наглец!       Щупальца сжалась крепче, а образ Санса из Роялтейл наложился на местного скелета, которого он успел схватить в тиски своих щупалец вместе с его братом. Скелет закричал, послышался треск костей и в его хватке осталась лишь запачканная пылью куртка.       Он не планировал убивать его — уж точно не так быстро — и предполагал первым убить его брата, но раз уж так вышло… Ему не впервой перестраивать планы. Тем более что отчаяние кого-то настолько светлого как Папирус будет действительно сладким. Добавить пару штрихов резкими словами, надавить на чувство вины, подтолкнуть горе от потери — и эта безнадежность того, кто всегда полон надеждой была сладким утешением для рассерженного короля негатива.       Что-то, что сдерживало его, сейчас порвалось, и лавина жестоких порывов вырвалась наружу.       В этих смертях не было никакого смысла. Они бы в любом случае страдали, обреченные самим фактом своего рождения в мире, автор которого прописал ему лишь путь геноцида. Был ли в этом мире вообще возможен счастливый финал? Увы, некоторые прокляты сами по себе.       Был ли среди таки обречённых и сам Найтмер?       Мог ли вообще у Дримтейла быть хороший конец?       «Мог,» — говорил повелитель кошмаров с усмешкой, прекрасно зная, что это ложь.       «Ты мог бы всё изменить,» — не раз повторял он, сам не веря в свои слова.       «Сдайся, и всё будет хорошо,» — вот и вся причина его лжи. Не потому, что счастливый финал возможен.       Конечно нет. Только ради собственной выгоды, не более того.       Дримтейл был обречён точно так же, как и тот мир, в котором он сейчас оказался.       Не имело значения, как и когда — судьба всё равно настигнет, разрушая всё, что было дорого.       И сегодня этой судьбой был Кошмар.       Мир наполнился болью и страданиями.       Повелитель кошмаров внушал монстрам первобытный ужас — он не был человеком, которого они так боялись, но он не был и монстром. Кошмар был чем-то другим, загадочным и смертоносным, он внушал трепет одним своим видом и даже более, лишь присутствием. Его аура, только усиливающаяся от собственного душевного раздрая Кошмара, давила всех своей тяжестью ещё до его непосредственного прихода.       Кошмар был зол, а они… Просто попались под руку.       Впрочем, какая разница, кто именно завершит их жизнь сегодня? Завтра они вновь будут бродить по этим дорожкам, что сейчас все серы от пыли, словно ни в чём ни бывало, пока человек вновь не захочет позабавиться.       Ничтожные монстры, навечно запертые в своей жалкой участи. Слабые и безвольные, они не могли даже подумать о том, чтобы изменить свою судьбу.       И именно поэтому они — жертвы, а Найтмер — их убийца.       Потому что он не такой. Потому что ему хватило сил вырваться из круговорота судьбы и оставить своё прошлое далеко позади. Вся слабость, вся боль — не его. Больше нет. Он никогда больше не будет таким, как эти жалкие монстры.       Никогда.       Больше никогда.       Щупальца сжались, и очередной монстр, которому не удалось сбежать от повелителя кошмаров, с болезненным криком рассыпался прахом.       Как же сладостна эта агония!       Больше! Больше!       Кошмар словно слился с этим страданием, растворяясь в той энергии, той силе, что оно ему дарило. Его словно закружил причудливый танец, в котором он кружился от одного огонька чувств к другому, заставляя эти огоньки разгореться в яркое пламя, блеснуть ярче чем когда-либо — и угаснуть, отдав всё.       Но ещё один удар — и чувства резко кончились.       Как он не заметил, что убил здесь всех?       Этого недостаточно! Ещё энергии, ещё немного!       Этот мир скоро перезагрузится, но ждать повелитель кошмаров не собирался. Геноцидных миров много. Что толку ему останавливаться лишь на одном.       Он не собирался себя ограничивать.       Следующий мир открылся перед ним легко — и так же легко пал, принося в его душу какое-то странное, вязкое спокойствие.       Прошлое — в прошлом.       Больше никто не напомнит ему о собственной слабости. Больше некому.       Он — повелитель кошмаров. Тот, перед кем склоняются миры.       Найтмер вздохнул и криво улыбнулся. Не стоило так ярко реагировать на какого-то выскочку. Он просто не знал с кем связался, верно? Что за глупец — Кошмар с удовлетворением отметил, что теперь при воспоминании мог насмешливо улыбнуться. Правильно. О том, что смог всколыхнуть в нём этот безрассудный скелет, стоило просто забыть.       Повелитель кошмаров всегда контролирует ситуацию. И себя.       А этот момент слабости… Никто ничего не узнает, так почему бы не сделать вид, что его и вовсе не было?       Вряд ли Кросс будет допытываться, куда именно он ходил. Нет, мечник всегда был сдержан и знал, что можно спросить, а где лучше помолчать.       Проводить с ним время оказалось не так уж и плохо, если подумать. Конечно, его чувства были не совсем тем, чего ожидал повелитель кошмаров, но, если они гарантировали его преданность, Найтмер мог и потерпеть. В конце концов, кто-то мог лишь мечтать о том, что самому Кошмару досталось буквально на блюдечке! Выпить с ним чаю — и когда это только успело войти в привычку — было бы действительно неплохо, но Найтмер сам отпустил его. Стоило дать ему время насладиться его претворённой в реальность мечтой, его новым, идеальным миром, собранным из всего самого прекрасного в мультивселенной.       Разве мог бы тот же Дрим сделать что-то подобное?       В конце концов, это он смог сделать Кросса счастливым. Вся его банда была обязана Кошмару и своей жизнью, и своим шансом на счастье.       Но когда он получит последнее яблоко… Что ж, остальное тогда будет уже не важно.       Совсем не важно.       А пока…       Замок был всё так же мрачен, и идти по нему с расправленными плечами и гордо поднятой головой было, как всегда, просто.       Кросс, как и ожидалось, всё ещё не вернулся, впрочем и ладно — пусть пока отдохнёт, он заслужил.       Всё возвращалось в своё русло — и Найтмер, как всегда, прекрасно знал, что делать дальше.       Пора было приступить к новой стадии его плана.