Prince

Итак, Кошмар всё же ошибся. Он был готов подвергнуть своих подчинённых риску, и он готов — готов же? — был однажды пожертвовать кем-то из них, если придётся, но… Но он не рассчитывал, что эффект будет таким. Конечно, по расчётам Кошмара, команда должна была подвергнуться определённой дозе негатива во время его выпуска, но как он мог знать, что это приведёт к таким последствиям?. Он предупредил их, чтобы они не задерживались, фальшивая эмоция не могла пропитать их души настолько сильно. Просто не успела бы! Не должна была успеть. Так почему? Почему он видел в их душах налёт искусственной печали, который даже они сами не могли осознать? Почему? Где его расчёты пошли не так? Ведь…так не должно было быть. Не все понимали это, но далеко не все души поддавались эмоциональной ауре без сопротивления. Дриму в этом плане всегда было проще — души монстров всегда охотнее откликались на позитив, и не просто не сопротивлялись, они сами стремились поддаться ауре Дрима в их вечном и бессмысленном желании обрести счастье. Неудивительно, как болезненно ощущался для таких душ потом выход из-под действия ауры! С негативом же ситуация была другая — достаточно сильная душа могла воспротивиться его действию, отказаться сдаться и принять в себя отрицательную эмоцию. Однако, негативные эмоции куда сильнее позитивных, а с силой Кошмара подобным сопротивлением и вовсе можно было пренебречь. Но оно было. Какие-то души были сильнее, решительнее, какие-то — слабее и податливее. Души людей сопротивлялись сильнее всего, бесхарактерные монстры поддавались проще других — ни то, ни другое не составляло для Кошмара хоть сколько-либо значимого затруднения, но с его внимательностью к деталям он не мог не отмечать различия. И теперь он мог бы с легкостью, и, как он раньше думал, безошибочно, оценить, как долго сможет продержаться та или иная душонка. И Кошмар знал — души его команды были достаточно сильны, чтобы не поддаваться воздействию какое-то время. Он не видел причины, по которой искусственный негатив работал бы в этом плане эффективнее его собственной ауры. Так почему? Что вдруг заставило краски работать иначе? Если только… Ненависть. Ненависть была ключом ко всему. Всегда, это была именно она. Ненависть, что стала катализатором для работы «искусственных эмоций», ненависть, из которой практически полностью состоял он сам… Когда он работал с красками, оказалось, что те слишком безжизненны сами по себе — они были эссенцией эмоции, выжимкой, облачённой в новую, искусственную форму. Чтобы пробудить их, его собственной ненависти не хватало. Нужно было что-то другое. Ненависть, но иной природы. Более…живая. И он нашёл такую ненависть — ту, что подчиняла сердца и захватывала их целиком, ту, что сама по себе имела живую, активную природу. Она стала прекрасным катализатором, помогающим внедрить концентрат эмоции в душу монстра. Вот только…сама душа монстра тоже была живой. И после того, как «эмоция» оказывалась внутри…катализатор был более не нужен — вместо него сама душа превращалась в «активный компонент». А это значит…его ненависть работала на тех точно также, как живая ненависть в составе искусственных эмоций — усиливая во много раз и ослабляя сопротивление. И огромным везением в таком случае было то, что его подчинённые получили лишь такую малую дозу! Какое же могущество могла дать эта смесь, если применить её правильно! Хотя…от переизбытка негативных эмоций нетрудно и умереть — неважно, по неосторожности ли, из отчаяния, от своих или от чужих рук… Слишком неконтролируемо. Ненадёжно. Непредсказуемо. Нужно лучше обдумать всё, прежде чем устраивать следующий тест. Всё же… Кошмар действительно не хотел лишних потерь со своей стороны. Его команда, хоть и была заменимой, была ему нужна — Хоррор, Киллер, Даст… Кросс. Каждый из них, теоретически, в один день мог не вернуться с поля битвы, и Кошмар был готов к такому раскладу. Он знал, куда пойдёт и что будет делать, если потеряет кого-то из команды — но это не значило, что он не хотел сохранить тот состав, что был у него сейчас. Определённо, в следующий раз нужно будет основательнее подойти к вопросу безопасности. Это его просчёт, и такую ошибку, безусловно, необходимо исправить. А пока… Нужно было разобраться с его командой. Когда его подчинённые стояли перед ним, отчитываясь, и с неприятным чувством неверно принятого решения Кошмар видел, что на душах его команды всё ещё был тонкий слой искусственного негатива. Так не должно было быть, но он понадеялся, что эффект временный, и скоро пройдёт, но стало только хуже — негатив начал просачиваться внутрь, захватывая душу, и порождая сильный эмоциональный приступ. Медленно, но верно печаль разгоралась, и первым должно было рухнуть самое слабое сердце. Уязвимее остальных был Хоррор — с подорванным голоданием здоровьем его душа оставалась слабее других, даже несмотря на постоянно растущий уровень. И Хоррор…следовало признать, что Хоррор, даже потеряв большую часть той силы, что несли в себе близкие к оригиналу Сансы, никогда не был бесполезен. Низкие характеристики он компенсировал смекалкой и сноровкой, его опыт выживания был полезен что в бою, что в быту — а потому, к удивлению Кошмара, Хоррор, к которому первоначально Кошмар относился скептически и был готов, в случае чего, к тому, что столь слабый монстр долго не протянет, оказался незаменимым членом группы. Кроме того…кто кроме Хоррора мог позаботится о других членах его группы? Даже сейчас — Кошмар чувствовал, как в том всё усиливается, нарастая словно снежный ком, боль, страх, печаль и отчаяние — и всё же, первое, о чём подумал Хоррор — позаботиться о Дасте. Хоррор не мог понимать ни причины, ни даже точного описания того, что именно происходило сейчас с его душой — и всё же смог догадаться, что Дасту может угрожать то же самое, и сделал что мог — отвлёк, и, конечно, накормил. Даст… Даст был куда сильнее Хоррора, но нестабильнее. Психика Даста давно уже балансировала на грани, поддерживая саму себя самыми нездоровыми путями. Чего стоили одни только галлюцинации… Но с Хоррором они создавали хорошую пару, слаженно работая в команде как на поле боя, так и в повседневной жизни. Киллер…с Киллером было сложнее. Решимости в нём было больше чем у предыдущих двоих, и его безэмоциональность играла в его стабильности наибольшую роль. Из-за этого Киллеру было труднее входить в команду, но…пока он справлялся, а это главное. А самый сильный… Самым сильным из его подчинённых был Кросс — но Кошмар был лишь рад тому, что по счастливой случайности Кросс не отправился на это задание вместе с остальными! Кросс справился бы лучше других — но сама мысль о том, что Кросс тоже мог пострадать, была удивительно неприятной. Кросс был тем, о ком Кошмар заботился больше всего — с его преданностью, верностью несмотря ни на что… Что Кросс сказал бы ему, если бы оказался там? Принял бы также безропотно, как принимал всегда и выговоры, и похвалу? Был бы он разочарован? Или… Мечник бы понял Кошмара, как всегда понимал? Ему одному Кошмар бы мог честно рассказать о том, что ошибся, не рассчитал, не всё учёл, перед ним одним признался бы в собственной слабости, несовершенстве, вместо того, чтобы привычно держать маску того, у кого всё всегда идёт по плану — даже если на самом деле это далеко не так. Кошмар устал делать вид, что держит всё в руках, но разве у него был выбор? Всё что он мог — стараться, чтобы маска была правдоподобной. Убедительной, такой, что могла бы обмануть и других, и даже его самого. Ведь если долго притворяться, однажды фальшь может стать реальностью. Беспомощность, то ужасное чувство, когда ты ошибся, и не видишь пути всё исправить — ужасное чувство, которое, как Кошмар надеялся, он никогда больше не почувствует. Он помнил — знал — лишь смутное представление о нём, далёкий образ, что был одновременно и его, и не его.

«Ветер стих, но на ветвях колышутся, словно висельники, стремительно чернеющие плоды — от одного прикосновения чернота расползается, словно чума, и вот всё больше и больше яблок и листвы поддаются ей. Листья скукоживаются и вянут, темнея и усыхая, неприятно-сладкий запах гнили становится всё отчётливее, кора трескается, ветки слабеют, пока плоды всё сильнее и сильнее тянут их к земле, и ясно, что ошибка совершена и ничего, ничего больше нельзя исправить»

Впрочем… Это было тогда. Это было не с ним. Кошмар никогда не оказывался в такой ситуации. Кошмар не Принц. И никогда, никогда таким же слабаком не будет. Он никогда не позволит себе больших ошибок. Нет ничего, что он не смог бы исправить и обратить себе на пользу. Нет ни одной ситуации, из которой он не мог бы извлечь свою выгоду. И даже сейчас — кое-что он сделать всё же мог. Хотя бы для Хоррора и Даста. Если он не может погасить свою ауру, не может минимизировать влияние собственной ненависти…он может хотя бы отослать их прочь. Отослать прочь — и быть уверенным, что они не впутаются в неприятности. Нашлись оба скелета на кухне, и выглядели они, к их чести, куда лучше, чем ощущались через «эмоциональное зрение» Кошмара. — Хоррор! Даст! Оба тут же подскочили с мест. — Да, босс? — Будут приказы? — Я собираюсь создать для вас портал в одну из геноцидных линий на последних стадиях. Не привлекайте к себе внимание человека — Даст, я смотрю на тебя — и сможете обчистить там всё, что увидите. Хоррор, обнови запасы замка, а остальное можешь забирать себе. — Да, конечно, босс! Отлично. Двое были отосланы и заняты полезным делом. Отсылать с ними Киллера не стоило — в таком состоянии Киллер мог бы довести Даста, а это было бы совершенно некстати. Осталось лишь придумать, куда бы потерять Киллера на ближайшее время…

***

Киллер пропустил момент, когда его душа дрогнула, не в силах больше поддерживать форму мишени. И вместе с тем, как душа, более не сдерживаемая в плотных тисках решительности, медленно возвращала себе прежнюю форму, возвращались, словно цунами, все эмоции, что ранее были погашены его жестокостью. Но теперь они накинулись на него все разом, а то чувство отстранённости, что было с ним столь долго, пропало, словно не оно закаливалось всё сильнее с каждым из его многочисленных убийств. С каждым из его многочисленных грехов. С каждым криком, которому он был виной, с каждой мольбой которую он игнорировал, с каждой жизнью, которую он забирал даже не ради УР — лишь ради забавы. Он…он действительно был чудовищем. Как он мог? Ради чего? . Киллер и сам не заметил, как защипало в пустых глазницах, а текущая из них ненависть словно разбавилась слезами. Что он натворил? Как он мог? Всё было бесполезно — но он даже не старался. Не так, как другие. Его решимости — собственной, не этого проклятого человека — не было достаточно, чтобы не поддаться, не было достаточно, чтобы не смириться и не сдаться, принимая предложение заклятого врага. Этот путь…путь в никуда. Убийства, разве были они действительно тем, что ему было нужно? Эта боль, эта вина, это отчаяние… Он видел всех тех, кого убил, и вина — давно позабытое им чувство — нахлынула лавиной, нарастая всё больше и больше. Невыносимо, это было невыносимо!!!

***

Кошмар опоздал. Лавина негатива захлестнула его едва он закрыл портал за Дастом и Хоррором. Он надеялся, что безэмоциональность Киллера даст тому иммунитет перед «искусственной эмоцией», но, кажется, переоценил стабильность его души. Теперь отправлять Киллера прочь из замка было уже поздно, да и ещё и опасно — кто знает, что тот может в таком состоянии натворить? В первую очередь — с самим собой. Совесть убийце совершенно не шла, и лишённым эмоций Киллер был хоть и неприятным типом, но более-менее стабильным. Теперь же… всё, ранее сдерживаемое и неощущаемое навалилось на Киллера разом, и Кошмар даже остановился на мгновение, откровенно наслаждаясь силой внутреннего негатива убийцы. Но что-то делать было нужно. Киллер…существовал более простой способ избавить его от печали. Не самый приятный, но куда более эффективный, чем какое-либо «мягкое» воздействие. Решительным шагом Кошмар вошёл в комнату Киллера, оглядывая обстановку. Киллер бился в неконтролируемых рыданиях, пачкая ковёр чёрными подтёками. Жалкое зрелище. Щупальцем он тряхнул сжавшегося в комок Киллера приподнял его над землёй. Сердце на груди убийцы испуганно пульсировало, а сам скелет не переставал трястись. Ничтожество. Но ничего — это лишь из-за эмоций. Если их убрать…с этим вновь можно будет работать. Вторая щупальца медленно поднялась, охватывая трепыхающееся сердечко, а затем резко сжалась, вырывая из скелета задушенный крик. Душа под давлением негатива глухо хрустнула, словно разбиваясь на осколки и тут же переплавляясь в привычную мишенеобразную форму. Киллер вновь ничего больше не чувствовал.

***

Убедившись, что Киллер полностью пришёл в себя, и отправив того убирать устроенный им беспорядок, Кошмар вернулся в свой кабинет, доставая записи и внося новые пометки. Ему предстоит ещё много экспериментов, однако пока выходило, что «искусственные эмоции», за исключением неучтённых моментов, оказались прекрасным оружием. Мощным и эффективным — даже слишком эффективным местами, но это было исправимо. Нужно просто учесть огрехи и исправить формулу. Возможно, изменить не сами эмоции, а восприимчивость к ним… Ему явно было над чем подумать. Жаль что Кросса не было рядом — хотелось обсудить с кем-то все его мысли, но пока единственным доступным Кошмару собеседником был один только Принц, а с тем говорить не хотелось совершенно. В первую очередь потому, что Принц его предупреждал. Говорил, что не стоит отправлять команду в зону действия эксперимента, но Кошмар тогда счёл это лишь надуманными опасениями, рожденными из сострадания и страха, а вовсе не из логичных опасений. И признавать свою неправоту не хотелось совершенно. Конечно, Принц не сказал бы ему прямо о том, что он его предупреждал. Нет, Найт не стал бы винить его или в чём-то упрекать. Он бы…сочувствовал. И Кошмару уж точно не нужна была его непрошеная жалость. Какое имел право тот, сам везде проигравший, жалеть его? Другое дело Кросс — мечник умел выслушать, дать совет, но не жалеть. Мечник восхищался им, и чувствовать это несломимое уважение было действительно приятно. Кроссу можно было доверить что угодно, мечник прекрасно его понимал — просто идеал, а не подчинённый! К слову о подчинённых…вдоволь набродившиеся Даст и Хоррор вернулись в замок, и Кошмар чувствовал, как их прогулка пошла им на пользу — налёт искусственной эмоции, не поддерживаемый более негативной аурой повелителя кошмаров, рассеялся, как и должен был, а вызванные им переживания казались теперь скелетам далёкими и невнятными. Хоррор и Даст околачивались на кухне, как видимо, болтая и расставляя принесённые ими припасы по местам. От них исходили слабые, но чёткие волны позитива, и Кошмар решил, что может не беспокоиться о них. В конце концов, не важно, о чём те говорили, если это помогало им обоим? Кошмара это совершенно не касалось.

***

— Кстати о Кроссе… — Когда этот мечник собирается возвращаться? В смысле, он же явно заделался боссу в любимчики, наверняка мог бы как-то его успокоить! — Я…я не уверен, что он вернётся вообще… — В смысле? Он что, с ума сошёл? — Думаю, рано или поздно это должно было случиться. — Босс будет в ярости…

***

Настало время следующего наступления, а Кросса всё ещё не было. Это было…удивительно неприятно. Это казалось позорной слабостью, но, пожалуй, про себя он готов был признать — поддержки Кросса ему не хватало. Но это не значило, что это что-либо меняло. Планы Кошмара должны были быть исполнены, и он вполне справится и без поддержки Кросса — сил у него достаточно. Кросс имеет полное право отдохнуть. Он заслужил. Благодаря Кроссу Кошмар приобрёл преимущество, которого не имел раньше — и речь шла не только об украденных им красках. Если бы не Кросс, Кошмар больше не мог бы уверенно чувствовать себя в бою. Но теперь, после того, как мечник смог убедить Принца согласиться отдать Кошмару контроль, что хранитель отчего-то вновь начал приобретать, Кошмар мог быть уверен, что больше неприятностей из-за несносного мальчишки больше не будет. Принц был чересчур жалостлив, и это его погубило — Кошмар же вовсе не собирался позволять тому затягивать и себя в эту бесполезную слабость. И теперь кошмар был снова во всеоружии — благодаря Кроссу. В конце концов, ничего не случится, если мечник пропустит ещё один бой. Даже если прямо сейчас Найтмер хотел видеть его в рядах своей армии. Кросс должен быть счастлив. Найтмер выполняет свои обещания.

***

Всё шло по плану, так, как и всегда, так, как и должно было быть. Очередной бой, как до того сто раз подряд — рутина, к которой Кошмару было ни привыкать. Кошмар точно знал, что делать — его план постепенно воплощался в жизнь, и переживать просто не было смысла. Его команда хорошо справлялась: Киллер имел явное преимущество перед Свапом, а Даст и Хоррор задерживали Инка, и, судя по всему, справлялись с этим довольно успешно. Кошмару же, как всегда, достался Дрим. Слушать его фальшивые речи не было никакого желания, но видеть как тот бледнеет, шаг за шагом теряя даже не преимущество — просто хоть какую-то иллюзию того, что их силы равны, было действительно приятно. На лице хранителя хранителя сквозь вечную доброжелательную маску проступал страх. И Кошмар был не против в очередной раз показать «братцу», как велика разница в их силах. Но прежде, чем он успел нанести очередной удар по попытавшемуся отступить Дриму, между ними вспыхнула трещина портала, и которого выпругнул мечник, оказавшись ровно между ними. — Кросс — на лице Кошмара сама собой образовалась улыбка. Пришёл. Вернулся. Наконец-то. Стоило признать — появление было красивым. Как он только почувствовал, куда нужно идти? Эррор ему что-ли подсобил? Впрочем, это было приятно — то, что тот всё же пришёл, хотя Кошмар вполне бы понял, если бы он, вернувшись и не застав никого в замке, решил бы не заморачиваться и просто заняться своими делами. Но Кросс пришёл. Пришёл к нему. Теперь всё будет хоро-…

Кросс, опустив голову, закрыл собой Дрима, направив острие ножа на Кошмара.

Что? Кросс…он…он сейчас атакует его? Этот меч…действительно направлен против него? — Кросс… — понимание ситуации резко ударило в голову, и единственный глаз Найтмера в неверии расширился — Ч-что это значит? — Мне жаль. Но больше я не собираюсь вам подчиняться. Покиньте эту вселенную. Жаль? Не собирается подчиняться? Покиньте вселенную? Что за речи! Как смеет этот наглец…. — Уходите — Кросс призвал бластер, недвусмысленно угрожая. Угрожая ему. Кросс. Его верный слуга. Единственный, кому он мог доверять. Предатель. — Как ты смеешь… — на лицо повелителя кошмаров всё больше опускалась тень — Как смеешь ты указывать мне, ты, мой слуга! — Я… — Кросс помрачнел — Я больше не ваш слуга. Больше нет. Мы оба выполнили свою часть сделки, и теперь всё кончено. Вот значит как? Всё, что интересовало Кросса - это просто их сделка? Не выдержав, Кошмар атаковал всеми щупальцами, не в силах больше терпеть, как его подчинённый… бывший подчинённый…отказывается от него. — И теперь…ты смеешь противостоять мне? — Да. Я верил вам, и закрывал глаза на всё зло, что творили вы и что творил я сам, но теперь…теперь я понимаю, как ужасны были наши деяния. Во всей этой боли нет ничего хорошего или справедливого…мне жаль лишь, что я прозрел так поздно. Всё зло? Ну конечно. Никому не хочется играть за плохих, да? И как только представилась возможность, этот вероломный мечник тут же решил сменить команду! — Значит… — голос Кошмара на миг дрогнул — решил теперь сыграть в хорошего парня, Кросс? — Я не… — мечник сбился, отражая очередной удар — Это не исправит того, что я уже натворил. Не исправит того, что я прекрасно знал, что несу зло. Не исправит того, что таков был мой выбор, но теперь…теперь он изменился. Его выбор? — Кросс… — Повелитель кошмаров тяжело выдохнул, стараясь сохранять в голосе ледяное спокойствие — Если ты не отступишь сейчас же… — Не отступлю! — твёрдо сказал Кросс — Теперь… теперь я уверен в том, что поступаю правильно. И я больше не сверну с этого пути, чего бы мне это не стоило! Предатель. Такой же, как и все остальные. Никто не выберет негатив добровольно, да? И почему только кошмар поверил, что это может быть не так? — Я убью тебя, Кросс, слышишь? — тихий и вкрадчивый голос Найтмера сменился гневным рыком. — Я заставлю тебя горько пожалеть о своём предательстве! Я покажу тебе, что никто не смеет меня предавать! Никто не может уйти от меня, и ты не исключение! Вы все, все вы принадлежите мне, каждой своей косточкой, разве это не понятно? Но ты…ты решил, будто бы можешь уйти, когда тебе вздумается? Бросить меня? Ты заплатишь за это! — Я готов, Найтмер. Я ненавижу тебя достаточно, чтобы забыть о светлых чувствах, что я испытывал и испытываю к тебе. Я готов, и отступать я не собираюсь! Я защищу Дрима! — И жестоко поплатишься за это! — прошипел Найтмер. Исказившееся лицо расчертила безумная улыбка — столь же кривая, сколь и фальшивая. Он только подумал, что у него тоже может быть сердце... Что ж. Он ошибся. В сражении больше не было смысла. Ничего ещё не потеряно, и он, как и всегда, легко адаптируется под очередной провал. Верно. Кошмар не Принц. И никогда, никогда таким же слабаком не будет. Он никогда не позволит себе никаких ошибок. Нет ничего, что он не смог бы исправить и обратить себе на пользу. Нет ни одной ситуации, из которой он не мог бы извлечь свою выгоду — или хотя бы выйти с наименьшими потерями. И эта ситуация ничем не отличалась. Он уничтожит Кросса. Даже без предателя…он справится. В конце концов…ему ведь не впервой? Пора было давно уже привыкнуть, что на его стороне может быть только он сам.