Catch the Stars

Когда Мингю отправляется на пробежку той ночью, он очень скоро понимает, что Вону действительно не врал, когда сказал, что в лесах здесь водятся волки. Мингю тогда думал, что старший просто хотел подшутить над ним, пытаясь напугать, так что он даже не стал спрашивать бабушку об этом. Где-то спустя полчаса Мингю пробегает мимо местного кладбища. Его не то чтобы легко напугать, так что такие вещи, как темнота или старинные кладбища, совсем его не страшат, но едва он приближается — Мингю слышит странный шорох из густых кустов поодаль. Это не ветер. Ветра вообще нет в это мгновенье. Мингю останавливается, его грудь тяжело вздымается, пока он пытается перевести дыхание. Он не может разглядеть ничего, кроме общих очертаний вокруг в темноте, так что подходит чуть ближе, поднимая подол своей футболки, чтобы стереть пот с лица. Стоит гробовая тишина: единственный звук, который Мингю слышит, это его шумное дыхание. На секунду ему кажется, что это была просто игра слуха, и Мингю уже собирается продолжить бег, как слышит что-то снова: шорох, а затем хруст, словно бы ветки ломаются под чьим-то весом. Мингю прищуривается, задерживая дыхание, чтобы прислушаться. Шорох прекращается. И сопровождается низким, очевидно звериным рыком. Да, допустим, Мингю не так легко напугать, но, блять, в кустах стоит ебучий волк, а Мингю пока не готов умирать. Он отпускает сдавленные ругательства, когда шорох усиливается, как будто что-то собирается выпрыгнуть из темноты, и торопливо двигает оттуда к черту; Мингю спотыкается об собственные ноги и падает, выставив ладони вперед, чтобы не разбить голову об землю. Мингю шипит от острой боли в руке, но не может особо рассмотреть ее в ночи, да и ему в принципе плевать на небольшой порез, когда его вот-вот может сожрать гребаный волк. Он быстро подскакивает на ноги и сбегает, его сердце все еще бьется, как сумасшедшее. По крайней мере теперь у него будет, что интересного рассказать друзьям, когда он приедет домой. Рана на ладони выглядит хуже, чем есть на самом деле: его бабушка чуть не теряет голову, когда видит Мингю следующим утром; она торопливо промывает порез в саду и явно перебарщивает с количеством мази. — Больше никаких пробежек! — говорит она, строго взмахивая пальцем в воздухе. — Ладно, — отвечает Мингю, но идет бегать этой же ночью. — Что случилось с твоей рукой? Мингю составляет Вону компанию, чтобы сходить и отвести стадо домой; он касается кончиками пальцев высокой травы, сквозь которую они сейчас идут, и Тыква ведет их, но своеобразный маленький лес из травы словно бы поглощает его в себя. Мингю надеется, что здесь нет клещей, потому что его лодыжки сейчас довольно открыты. — Я упал. — Где? — спрашивает Вону, приковав глаза к заживающему красному порезу на ладони Мингю. — Пошел на пробежку, — Мингю отвечает, сжимая пальцы в кулак, чтобы старший перестал смотреть. — Я же говорил, что неуклюжий. Вону смотрит так, будто чует, что Мингю что-то недоговаривает, но в итоге он бросает эту тему и снова отводит взгляд. Мингю использует это, как шанс, чтобы обрисовать глазами профиль Вону. Они видятся уже не так часто, как было в первые несколько дней. Вону много работает, и обычно он слишком устает к тому моменту, как возвращается, чтобы погулять, отчего Мингю больше сблизился с остальными и теперь хорошо ладит с Чаном и Сокмином, но… кого, блин, он обманывает? Ему просто нравится проводить время с Вону. — Значит, ты в этом хорош? — спрашивает старший. — В чем хорош? — В беге. — А. Я бы сказал, что я довольно быстрый. Вону поднимает бровь. — Спорим, я тебя побью. Мингю усмехается. — Как мило. — Ладно. Погнали до вон того дерева. Мингю закатывает глаза. — Хен, даже не начинай. Ты просто опозоришься— Вону подрывается с места еще до того, как Мингю успевает закончить предложение, и тот замирает на секунду, прежде чем приходит в себя и начинает бег. Неважно, что у Вону была фора: даже если поначалу кажется, что он победит, Мингю догоняет его в секунды, широко улыбаясь в ответ на злобное выражение лица Вону, когда он проносится мимо. Мингю оборачивает руки вокруг ствола, как только добегает до него, и улыбается Вону, который уже сдался и идет к нему пешком с явным раздражением. — Ой, хен, все нормально. Мои ноги намного длиннее твоих, у тебя даже не было шанса. — Отъебись, — фыркает Вону, поднимая взгляд на дерево. Мингю прослеживает линию его взгляда и замечает несколько яблок, затерявшихся между листьями. Он рассеянно гладит Тыкву по голове. — Вау, а мы можем их съесть? Вону сжимает губы в полоску. — Лучше не стоит. — Значит, можем, — Мингю улыбается. — Нет, это значит, что дядя Чанхо будет преследовать наши задницы через всю деревню со своим охотничьим ружьем, если мы тронем его яблоки. — Да ладно тебе. Всего два! Их тут полно, он даже не заметит. Вону ворчливо вздыхает, а затем пожимает плечами. — Ладно, только… помоги мне залезть. Мингю подходит и усаживается на корточки под давлением рук Вону, а затем шипит себе под нос, когда старший просто усаживается ему на плечи. — Пиздец, что ты, бля, сегодня ел? Ты тяжелый! — И этот человек недавно назвал меня каланчой, — смеется Вону, удерживая равновесие, пока Мингю с трудом пытается подняться на ноги. — Стой ровно. — Ты мне шею сломаешь, — бормочет Мингю, пытаясь игнорировать факт того, что член Вону прямо сейчас вжимается ему в шею. Кровь вдруг приливает к щекам, но он пытается успокоить себя и поднимает руки, ухватываясь за ноги Вону, чтобы удержать того, если он упадет. — Это ты тут хотел яблоко, — Вону пожимает плечами, хватаясь за дерево для опоры, когда Мингю поднимается в полный рост. — Подойди чуть ближе. Мингю надежно держит лодыжки Вону, пока тот выбирает два красивых зеленых яблока. — Что ты там так долго? Вону тихо ворчит. — Все, опускай, — он соскальзывает с плеч Мингю, когда тот нагибается снова, потирая одно яблоко об свою футболку, прежде чем протянуть его младшему. Мингю хотелось бы сказать, что это лучшее яблоко, которое он только ел в своей жизни, но, если честно: это всего лишь яблоко. Оно зеленое, кислое, сочное и приятное на вкус, вот и все. Они усаживаются на камни в нескольких минутах ходьбы от яблони, чтобы дядя Чанхо не поймал их с поличным, и выкидывают огрызки, соревнуясь, кто кинет дальше. На удивление, это оказывается Вону, и Мингю совсем не дуется из-за этого, понятно? — Какая у тебя была мечта в детстве? — он спрашивает, когда они уже несколько минут лежат на траве и смотрят, как облака плывут по небу. Тыква негромко сопит под боком, встряхивая ушами, когда очередная муха присаживается ему на макушку. Вону бросает Мингю осторожный взгляд. — Мечта? — Ну, типа, — Мингю пожимает плечами, — кем ты хотел стать? — Зачем тебе знать об этом? Мингю хмыкает, сморщивая нос в отвращении, когда замечает, что лежит очень близко к куче засохшего коровьего дерьма. — Ну, я пытаюсь получше узнать тебя. — Зачем? — Так, если ты спросишь «зачем» еще хоть один— Вону смеется и потягивается, чтобы поднять с земли большую ветку и отодвинуть ее в сторону. — Просто я не особо интересный. Не знаю, почему ты никак не успокоишься. — Я думаю, что ты интересный. Типа того. Их взгляды встречаются на мгновенье, прежде чем Вону прочищает горло и снова уставляется в небо. — Полицейский детектив. Мингю тут же вскидывает брови. — Реально? Вону неловко кивает, чуть пожимая плечами. — Да, хотя я не знаю, можно ли назвать это мечтой… — Конечно, можно. Ну, а почему ты не попробовал? — спрашивает Мингю, отчего Вону устремляет на него долгий нечитаемый взгляд. Ему кажется, что он упускает что-то важное, судя по напряженному и вопрошающему выражению лица Вону. — Что? — Не знаю, что ты хочешь от меня услышать, — фыркает он. — Никто никогда не спрашивал у меня о чем-то таком. — Ну, знаешь, может, им стоило, — Мингю отвечает, не особо понимая, почему вдруг в его голосе появилась эта горечь. Вону замолкает на этом, и Мингю мечтает вернуться назад и не раскрывать свой тупой рот, потому что, кажется, он только что испортил старшему настроение. Солнце пока не село, так что у них есть немного времени, прежде чем идти за скотом. Вону играется с травинкой, а Мингю все еще лежит на спине с закрытыми глазами, начиная снова бороться со сном. Он понятия не имеет, почему всегда становится таким сонным рядом с Вону. Быть может, его теория об успокаивающем присутствии и не была лишь теорией. Мингю распахивает глаза, когда слышит странный звук, и бросает взгляд на Вону, который держит травинку между своих ладоней прижатой к губам. Мингю поднимается в сидячее положение и придвигается ближе к Вону так резко, что тот отодвигается с явным раздражением. — Это ты сейчас был? — спрашивает Мингю восхищенно. Вону отпихивает его коленом. — Да. Не лезь так мне в лицо. — Хен! Сделай это еще раз! Вону хмурится, но делает, что просят: поднимает травинку снова к губам и дует, рождая странный свистящий звук — и Мингю слишком уж поражается этому. — Так круто! — он говорит. — Можешь научить меня? — Просто зажимаешь травинку большими пальцами и дуешь, — невнятно поясняет Вону. Мингю отрывает травинку, делает попытку и… ничего не выходит. — Хен. — Что ты ноешь? — Вону качает головой. — Ты же неправильно делаешь, вот, смотри. В руках Вону это выглядит очень просто, но, когда Мингю пытается сам спустя мгновенье, единственным звуком оказывается его жалкое пыхтение. — Почему у меня не получается? — Потому что ты лох, — Вону ухмыляется, но замечает, как надувается Мингю, и смятение опускается на его лицо; в конце концов он вздыхает со стоном и шлепает Мингю по рукам. — Боже… ладно, давай. Я помогу, — он устраивает новую травинку между чужими пальцами. — Смотри, с обеих сторон от нее должно быть немного пространства, видишь? — …Ага? Вону смеется и направляет руки Мингю к его губам, обернув пальцы вокруг запястий младшего; они сидят довольно близко друг другу, и Мингю вдруг ухватывает в воздухе ноту чего-то, что должно быть запахом геля для душа или одеколона Вону. В любом случае, это что-то грубое и мужественное, отчего Мингю вздрагивает, как придурок. — Мингю? Я говорю, прижмись губами вот тут. — А, а-ага, — Мингю прокашливается и подчиняется, а когда дует в этот раз, у него наконец получается создать какой-то звук. — Хен, я смог! — Ура. — Вау, я так быстро учусь. Вону закатывает глаза, а Мингю лишь улыбается и свистит снова. И снова. И снова. — Ладно, все, можешь перестать. — Ни за что. Я буду свистеть до самого дома, — Мингю дует снова, но может признать, что этот звук спустя какое-то время начинает раздражать. Он напоминает грустную утку или что-то такое, но Мингю в свое время был ребенком, который часами развлекал себя рулоном туалетной бумаги, так что он все равно продолжает свистеть. — Мингю, перестань! — Вону стонет, наверняка уже жалея, что научил Мингю. — Не указывай мне. — Ты просто ебучий спиногрыз, знаешь об этом? Мингю выкидывает травинку и двигается быстрее, чем Вону успевает моргнуть, наваливаясь на старшего всем своим весом, пока они не падают на землю. — Повтори, что сказал? Вону смеется, пытаясь скинуть Мингю с себя. — Говорю, спиногрыз ты. Мингю тыкает пальцами Вону в бока, улыбаясь, когда тот откидывает голову и начинает смеяться еще сильнее. — О, ты боишься щекотки. Как мило. — Перестань! — Вону хнычет, отпихивая Мингю за плечи. Он случайно заезжает коленом промеж чужих ног и пользуется шансом, чтобы перевернуть их обоих, пачкая одежду в траве и, наверное, всех сортах всяких мерзких жуков, но не то чтобы им сейчас есть до этого дело. Мингю болезненно стонет, когда Вону припечатывает его к земле с тяжело вздымающейся грудью и сияющей улыбкой на губах. — Хен, мои яйца! По-моему, ты сломал их! — Ты заслужил. Тебе нужно поучиться манерам, — отвечает Вону, все еще пытаясь выровнять дыхание, и, блять… он выглядит таким красивым сейчас со съехавшим вниз воротником своей футболки, обнажающим часть его грудной клетки; волосы разметались во все стороны, щеки подсвечены румянцем, его глаза сияют, и Мингю чувствует, будто его сердце сейчас взорвется. Он облизывает губы, видит, как глаза Вону ловят это движение, и пытается поднять руки, но старший вдруг хватает его за запястья и прижимает их к земле. Мингю немного впечатлен его силой: Вону не выглядит, как типичный мускулистый парень, и Мингю, наверное, мог бы с легкостью вырваться из его хватки, но это все равно поражает. — Теперь будешь уважать своего хена? — спрашивает Вону с чуть сбитым дыханием. Мингю улыбается, несмотря на свое волнение и трепет в груди, и надеется, что он не настолько прозрачен, насколько себя чувствует, потому что уже даже не может вспомнить, когда в последний раз его привлекал хоть кто-то. — А что, накажешь меня, если нет? Глаза Вону вспыхивают чем-то неизвестным, и Мингю жалеет о том, что спросил, как только слова срываются с языка. Он чувствует, как хватка на запястьях усиливается, воздух между ними вдруг тяжелеет и сгущается, и сердце Мингю пропускает удары, когда что-то стягивается внизу его живота. Теплое и твердое тело Вону прямо поверх него, его грудь касается груди старшего при каждом тяжелом входе, и в чужих глазах стоит настоящий шторм, когда Вону цепляет взглядом взгляд Мингю, и было бы так легко просто… прильнуть и… Вону отстраняется так быстро, что Мингю ослепляет неожиданно яркое небо. Он так и лежит, дрожа в смятении и пытаясь понять, какого черта только что произошло, и не может решить, от ужаса или от волнения ли эта тяжесть осела в его груди. Мингю сглатывает и усаживается, выровняв дыхание; повернув голову, он видит, что Вону уже стоит около деревянного забора, отделяющего это поле от того, на котором пасется его стадо. Тыква пихает его в руку своей мордочкой, словно бы подталкивая подняться и пойти за Вону, так что он просто сдается. Мингю поднимается, отряхивает свои джинсы, медленно приближаясь к старшему и мысленно ругая себя за то, что не смог держать под контролем свои тупые мысли и эмоции. — Хен, — он говорит, потому что Вону не смотрит на него. Вону перелезает через забор и утирает нос тыльной стороной своей ладони, бросая на Мингю беглый взгляд, но и этого хватает, чтобы заметить его покрасневшие щеки и явное беспокойство на лице. — Нам нужно идти. Солнце садится. Мингю вздыхает и кивает. Он чувствует, будто только что все разрушил, и задумывается, как вообще пройдут следующие четыре недели, если Вону решит, что больше не хочет видеть Мингю. Он не удивляется, когда не видит Вону следующие несколько дней. Не потому, что Мингю не выходит из дома или что-то: Вону, кажется, просто испаряется. Даже остальные замечают его внезапное отсутствие и каждый раз, как Чан или Сокмин звонят, чтобы спросить, где он, Вону отвечает, что занят на работе. Они как-то спросили Мингю, не знает ли он, что происходит, и не случилось ли чего между ними, и Мингю тогда честно ответил, что тоже не имеет понятия. Мингю до сих пор пытается убедить себя, что говорил правду, но затем вспоминает их тупую последнюю встречу и ничего не может поделать с тем, что чувствует, будто это он виноват в отсутствии Вону. Он знает, что не настолько важен для старшего, чтобы тот специально избегал его, но в последний раз, как Мингю видел его, Вону едва ли сказал ему несколько слов по пути домой, и их прощание было таким спешным, что казалось, будто Вону было жутко некомфортно рядом с ним. Мингю вздыхает и прикрывает глаза, гамак слегка покачивается под шепот ветра. Это его вина. Потому что он однозначно не может перестать думать о Вону, особенно по ночам, когда не выходит уснуть, и он без понятия, что все это значит. Ему больше не удается вздремнуть в течение дня, как было с Вону, и это начинает действительно сказываться на организме: Мингю кажется, что он может вырубиться от изнеможения, если не сможет нормально поспать в ближайшее время. Он вздрагивает, когда слышит, как открывается калитка, и надежда загорается в его груди, но быстро гаснет, едва он понимает, что это Джухен. Она улыбается и машет ему чуть поодаль, где Тыква взволнованно бегает вокруг нее, и Мингю поднимается, натягивая бабушкины уродливые красные шлепки, которые слишком малы для его ступней. Джухен, видимо, тоже так думает, потому что поднимает бровь, окидывая его наряд оценивающим взглядом. — Ты превращаешься в одного из нас, — улыбается она. — И правда, — вздыхает Мингю, указывая на черные мешковатые парусиновые штаны, которые бабушка заставила его надеть, потому что он никак не мог перестать шастать в своих джинсах скинни по изнуряющей жаре. Джухен хмыкает и склоняет голову. Ее волосы собраны в высокий хвост, а сережки в виде розовых сердечек и одежда делают ее похожей скорее на туристку, как Мингю, а не на кого-то, кто здесь живет. Мингю также замечает, что на ней совсем нет макияжа, но Джухен сияет какой-то ошеломляющей красотой, отчего невольно засматриваешься: у нее большие глаза, полные губы и четкие брови. Мингю вскользь думает, что его мама была бы очень счастлива, если бы он вернулся домой с номером Джухен в своем телефоне, ей всегда хотелось, чтобы он женился на ком-то, кто бы продолжил их традиции. — Тебе, наверное, скучно. Ты, правда, собираешься остаться еще на четыре недели? Мингю кивает. — Все не так плохо. Я бы и дома ничем особым не занимался, так что все в порядке. Она кивает и поднимает взгляд к балкону их дома. — Тетя Енджа здесь? Мама послала меня забрать что-то. — Думаю, она на заднем дворе, — Мингю кивает и идет к задней части их сада, где его бабушка согнулась над землей, старательно ухаживая за овощами. — Бабуль, Джухен пришла. Его бабушка оборачивается и приветствует девушку теплой улыбкой, указывая на пакеты, сложенные вдоль стены. — Ты же за этим пришла, да, милая? Джухен надувает щеки. — Тетя Енджа, я думала, это будет один пакет помидоров. Что это вообще такое? — Я положила вам немного зеленого лука, и салата, и еще всякого разного, — отвечает она. — Ой, не смотри на меня так. Мингю может помочь тебе донести все это. — А, да, конечно, — говорит Мингю, когда Джухен смотрит на него; он подходит и поднимает все пакеты разом. Джухен смеется и забирает по одному пакету из каждой его руки, взмахивая его бабушке рукой на прощанье, прежде чем они идут к выходу. — Сколько людей живет в твоем доме? — Только мои родители и я, — она говорит и улыбается в ответ на вопрошающий взгляд Мингю. — Они все время это делают. Моя мама передает ей домашнее масло и сыр, потому что у тети нет крупного скота, а мы в обмен практически грабим ее сад. — Эти маленькие пакеты, думаю, никак не навредили ее саду, — Мингю смеется. — Клянусь, она могла бы накормить целую деревню всем, что она тут выращивает. Джухен смеется, но замолкает, когда они выходят за забор и она натыкается взглядом на двух пожилых мужчин, идущих навстречу. Ее улыбка тускнеет, и она вдруг создает между ними с Мингю до смешного огромное пространство, не обращая внимания на его смятение. Они останавливаются, чтобы поклониться, когда мужчины проходят мимо, и Мингю вдруг осознает, что делала Джухен: мужчины оборачиваются, чтобы окинуть их любопытными и отчасти осуждающими взглядами. Потому что Джухен — деревенская девушка, а Мингю — чужак из города. Это выглядит неправильно. — Прости, — говорит Джухен, подходя ближе снова, когда они скрываются из вида. — Знаю, это просто смешно, но ты даже не представляешь, как быстро тут разносятся слухи. Мингю чувствует странную вспышку какого-то подобия гнева в груди. — Но мы же просто шли рядом. — Не для них, — Джухен усмехается, и тень опускается на ее лицо. — Мы могли и за руки держаться или что-то такое. Они все просто… абсолютно сумасшедшие. — Это пиздецки тупо, — бормочет Мингю. — В каком веке мы живем, напомни? Джухен коротко смеется, отблески веселья снова читаются в ее глазах. — Деревня всегда отстает лет где-то на сто от обычного мира, так что сам посчитай. Жду не дождусь, когда смогу свалить отсюда. Последняя часть звучит так тихо, что Мингю не уверен, должен ли он был услышать это. — Ты уезжаешь? Джухен замирает на мгновенье, а затем прочищает горло и примеряет очередную улыбку. — Ну, я точно не останусь здесь навсегда. Они сделают из меня молодую домохозяйку, и потом у меня уже не будет шанса вырваться отсюда. — «Они» — это твоя семья? — Ага, — говорит она, и ее улыбка пропитывается бесконечной грустью. — Они достают меня со своей свадьбой последние два года. Хотят, чтобы это был кто-то из деревни. — Серьезно? — Мингю крепче вцепляется в ручки пакетов, ожидая, пока Джухен откроет для них калитку, потому что обе его руки заняты. Она хмыкает. — Я выросла с этими людьми, понимаешь? Меня тошнит от одной только мысли выйти замуж за Вону. Он же мне как брат, ради всего святого, — Джухен подпрыгивает от удивления, когда Мингю спотыкается об свои же ноги, услышав имя. — Боже, ты в порядке? — Да! — выпаливает Мингю. — Они хотят выдать тебя за Вону? — Да, — она вздыхает. — Конечно, этого никогда не случится. Это просто то, чего хотят наши родители. Я уже четко сказала, что не заинтересована. Думаю, они потихоньку начинают принимать это. Мингю прокашливается, пытаясь успокоить свое разогнавшееся сердце. — А… Вону тоже так думает? Она согласно кивает. — Ты бы видел его. Он чуть не полез в драку, когда они подняли эту тему, потому что знал, что я не особо могла противиться нашим семьям. Но Вону в любом случае не хочет жениться. Не знаю, что там у него. Он никогда и не интересовался никем, если подумать. Мингю просто молча кивает, не совсем понимая, что должен ответить. — Вот же пиздец. Это просто жесть. Мне жаль, что тебе приходится мириться с подобным бредом. — А, ничего страшного, — она дарит ему успокаивающую улыбку. — Я сильнее, чем кажусь. Я не позволю им и их древним традициям разрушить мою жизнь, — она подмигивает, смеясь, когда Мингю чуть смущается от подобного жеста. Улыбка Джухен превращается в удивление, и она останавливается на месте. — О! Мингю прослеживает линию ее взгляда и видит никого иного, как Вону, стоящего прямо напротив них. Вону, пропавшего без вести почти на четыре дня. Вону — одетого в свою обычную одежду, с волосами, кажется, всегда пребывающими в каком-то беспорядке — который прямо сейчас смотрит на Мингю глазами испуганного олененка в свете фар. Мингю, должно быть, выглядит точно так же, потому что не может оторвать взгляда, а еще ему кажется, что его сердце вырастило пару крыльев, потому что что-то определенно трепещет у него в ребрах, и ему немного хочется удариться головой об стену. Джухен с любопытством смотрит на них по очереди, прежде чем прочищает горло, вырывая их обоих из размышлений. — Где ты был? Я не видела тебя в последнее время. — На работе, — отвечает Вону, снова избегая взгляда Мингю. — У был меня завал на днях. — Я и не сомневаюсь, — Джухен кивает, поднимая бровь, на что Вону только хмурится в смятении. — Что? — Ничего, — Джухен пожимает плечами. — Пойдем, Мингю. Давай. Вону все еще выглядит растерянным и скользит беглым взглядом по Мингю, все тот же беспокойный вид впечатан в его черты, как было, когда оно случилось, но он пропадает, едва появившись. — Куда вы идете? — Просто закинем это домой, — Джухен отвечает и проходит мимо него. Мингю двигается вслед за ней и равняется с Вону, когда тот вдруг останавливает его. — Ты потом пойдешь домой? — спрашивает Вону, не глядя на него и устремив взгляд в землю. Они стоят плечом к плечу, смотря в разных направлениях. Мингю замирает и мнется на месте. — Ага. А что? — Можно я… — Вону начинает, но замолкает, и когда Мингю окидывает его взглядом, он замечает, как старший тяжело сглатывает. — Хочешь погулять немного? Мингю ловит на себе глаза Джухен, и кажется, будто она знает больше, чем он сам, потому что выглядит довольной от развернувшейся сцены, в то время как Мингю в каком-то смысле умирает внутри. — Хорошо, — говорит он. Вону нерешительно кивает, и идет дальше своей дорогой. Только тогда Мингю чувствует, что снова может дышать. — У тебя все хорошо? — Джухен спрашивает, когда Мингю наконец отклеивает ступни от земли и двигается, чтобы догнать ее. — Выглядишь немного красным. Мингю ворчит себе под нос, и дразнящая улыбка Джухен только сильнее разжигает огонь под его кожей. Когда он возвращается от Джухен и открывает металлическую калитку, то уже видит, как кто-то стоит и разговаривает с его бабушкой в саду. Они синхронно обращают на Мингю взгляды, когда слышат звуки шагов по гравию, и Вону бросает ему нервную улыбку, отчего пульс Мингю заходит с такой скоростью, что теряется далеко в небе. Мингю подходит и встает рядом, как неловкий подросток. — Бабуль, нужно помочь с чем-нибудь? Она тут же отрицательно вертит головой. — Нет, спасибо. Думаю, я пойду наверх, чтобы ноги немного отдохнули. — Оу, все в порядке? Давай, я помогу тебе… — выпаливает Мингю, его грудь наливается переживанием от легкой тени усталости и боли на лице его бабушки. В ответ он получает лишь злобный взгляд. — Я похожа на человека, которому нужна помощь? Вону сдерживает смешок, и Мингю хочется треснуть его по руке. — Я просто пытаюсь быть милым, — он дуется, и бабушка смеется, протягивая руку, чтобы потрепать его за щеку. — В холодильнике есть остатки обеда, если вы проголодаетесь, хорошо? — она говорит напоследок и оставляет их, чтобы подняться в дом. Мингю потирает глаза и поворачивается лицом к Вону, старший ловит его взгляд спустя мгновенье. — Ты сегодня не работаешь? Вону качает головой. — В городе что-то типа фестиваля. Большинство работников взяли выходной, так что… — Понятно, — хмыкает Мингю, огибая глазами мягкие черты Вону. — Почему ты не пошел? — Я не особо, кхм, люблю всякие многолюдные мероприятия. — И почему я не удивлен услышать это? Вону поддается улыбке, и Мингю не удерживается от того, чтобы подумать, как это мило, когда уголки чужих губ приподнимаются, а глаза совсем чуть-чуть изгибаются. В итоге они снова устраиваются в гамаке, Мингю откидывается так глубоко, что его голова свисает с края и потихоньку начинает краснеть от прилива крови. Тыква с ними, как завсегдатай, лежит на мягкой траве, его нос постепенно начинает формировать влажное пятно на лбу Мингю, и, судя по собачьему взгляду, Мингю не может сказать точно, нравится ли он ему или пес просто постоянно закатывает на него глаза. Бедро Вону вжимается в его собственное, и тот раскачивает гамак, схватившись рукой за ветку над ними. — Ты нормально спал? Мингю вытягивает руки, пока они не касаются земли; кончики травинок щекочут его ладони. — Смотря, что ты понимаешь под «нормально». — Значит, видимо, нет, — бормочет Вону. Мингю хмыкает и пытается усесться ровно, но из-за движения гамака и из-за своей жуткой усталости он в итоге сваливается обратно со стоном. Вону смеется. — Нужна помощь? — Пожалуйста? — Мингю протягивает руку, и Вону хватается за нее своей, подтягивая младшего на себя. Мингю машинально ухватывается за чужое плечо, потому что гравитация пытается затянуть его обратно, и в итоге они едва не сталкивается лбами, расстояние между их лицами вдруг сокращается до десятка сантиметров. Он видит, как глаза Вону расширяются от близости, и замечает крошечную родинку на его правой скуле. Мингю кажется, что он чувствует что-то вроде лимонной конфеты в дыхании старшего, а не табак, как ожидалось, и его сердце грохочет в груди, когда Вону крепко сжимает его ладонь, прежде чем отпустить в одно мгновенье. Мингю все еще кажется, что в легких нет воздуха, даже когда Вону выстраивает между ними немного пространства; он чувствует, как Вону снова неудобно, и уже ждет, что старший спрыгнет с гамака и скроется от него. Но Вону не делает ничего из этого: он лишь нервно кашляет и продолжает толкать гамак, словно бы ничего не случилось. — Хен? — Да? — Можно мы опять сходим к водопаду? — спрашивает Мингю, играясь пальцами с веревкой от гамака. — Конечно, — Вону кивает. — Парни все равно хотели пойти— — Нет, — Мингю прочищает горло. — Только мы с тобой? Вону застывает рядом с ним, мышцы в его бедре, прижатом к Мингю, напрягаются, и младший снова жутко ругает себя: он продолжает забывать, что это не город. Он не может просто озвучивать подобное дерьмо, когда может попасть из-за этого в большую беду. — Хорошо, — Вону отвечает едва слышно. Мингю вскидывает голову и видит, как Вону тревожно осматривается вокруг, кончик его розового языка показывается, чтобы смочить губы. — Когда хочешь пойти? Просто как друзья. Они всего лишь друзья, Мингю просто, блять, не может продолжать обманываться, думая, что это могло бы перерасти во что-либо другое. — Завтра? Вону согласно кивает, обращая к нему глаза, и в любой другой ситуации Мингю бы посчитал прелестным то, как старший едва может выдержать его взгляд. — Ладно. — Класс, — Мингю расслабленно улыбается, хотя его желудок сейчас по ощущениям вертит сальто. Глаза Вону опускаются к его губам, и напряжение вдруг становится таким тяжелым, что Мингю практически чувствует его вкус в горле: оно теплое и вязкое, отчасти удушающее. — Не хочешь вздремнуть? Мингю улыбается, и на этот раз искренне. — Думал, ты и не спросишь. И так они снова лежат в гамаке, устроив головы на разных его концах и немного неудобно переплетя ноги между собой. Веки Мингю начинают тяжелеть почти мгновенно, просто от одного присутствия Вону, его голень вжимается в руку Мингю. — Твои носки пахнут персиками, — бормочет Мингю, прикрывая глаза. — Ебучий чудик, — он слышит, как Вону отвечает, но может сказать, что тот улыбается, и на этом Мингю засыпает спустя несколько секунд. Растянув губы в широкой и глупой улыбке.