Catch the Stars

— Змеи. — Да. — Пожалуйста, скажи, что ты шутишь, — бормочет Мингю, разглядывая красочное озеро перед ними. — Неа, — отвечает Вону с гадкой ухмылкой, когда усаживается на большую глыбу. — Пару лет назад одна даже укусила ребенка. Хотя это был какой-то уж. Их яд не настолько опасен, чтобы убить человека, так что бояться нечего. — Вау. Ты меня прямо успокоил. Давай-ка я сейчас прыгну воду и подружусь с ними! — ворчит Мингю. — Что это вообще за место? Почему здесь так много диких животных? — Потому что эти места и есть дикие? — Вону усмехается, мило прищурившись, когда поднимает взгляд на Мингю. — Не веди себя, как ребенок. Мы здесь постоянно купаемся. Мингю наклоняется, чтобы коснуться воды. Она не такая холодная, как он ожидал. — И вообще, я уже давно не видел здесь змей. Не думаю, что они тут еще остались, — Вону продолжает, смотря, как Мингю играется с водой. — Они, наверное, испугались твоего страшного лица. Мингю усмехается и брызгает немного воды Вону в лицо, на что тот подпрыгивает и зажмуривается от внезапной влаги. — Тебе что, двенадцать? — Не называй меня страшным. Я красивый. Вону прыскает смехом, вытирая лицо уголком своей футболки. Мингю закатывает глаза и отворачивается обратно к озеру. — Так ты говоришь, что тут безопасно плавать? — Да, конечно. — Тогда давай искупаемся. — У нас нет плавок. — Хен, — говорит Мингю. — Твое нижнее белье — это и есть плавки. — Нет, не плавки, — Вону фыркает, хмуря брови. — Да, плавки. Это же как шорты, какая разница? — Белье становится, блять, прозрачным, когда намокает, — отвечает он. — А я не хочу видеть твой хер. Мингю вздыхает и поднимается, чтобы стянуть футболку. — Ебучий зануда. Он бросает короткий взгляд на Вону, скидывая с ног джинсы, и пытается не улыбаться, когда замечает, что старший демонстративно смотрит в другую сторону. Вода могла показаться достаточно теплой, когда он окунал руку, но, как только она касается его торса, Мингю, правда, жалеет обо всей своей затее с купанием. Он начинает хныкать, как девчонка, к большому удовольствию Вону. — Холодно? — Нет, — выпаливает Мингю, слыша, как Вону смеется позади. Он проходит глубже в воду, водопад в нескольких метрах брызгает каплями на его руки, и Мингю решает остаться там, где его ноги все еще касаются камней на дне. Он опускается, пока над поверхностью не остаются лишь глаза, и смотрит на Вону, как крокодил на свою добычу. — Ты выглядишь тупо, — сухо комментирует Вону, но его губы совсем немного трогает улыбка, словно бы он пытается ее сдержать. Мингю игнорирует это несерьезное — он надеется — оскорбление. — Можно кое-что спросить? — Ты бы спросил, даже если бы я сказал «нет». Мингю улыбается. — В общем… предположим, Джухен рассказала мне кое-что о том, что ваши семьи хотят поженить вас. Глаза Вону сверкают горьким раздражением, и он отводит взгляд, откинув голову назад. — И почему она рассказала такое? — Что? Это неправда? — Нет. В смысле, правда, наверное, — Вону вздыхает. — Они всегда загоняют всем подобное дерьмо. Это просто пиздец. Мингю хмыкает. — Рад слышать, что ты не поддерживаешь такой образ мышления. — Конечно, не поддерживаю, — Вону хмурится. — Если бы кто-то попытался насильно выдать Йерим замуж типа такого, я бы, блять, преподал им урок. — Приятно знать, — улыбка Мингю наполняется искренностью. Он в любом случае не считал Вону мудаком, но слегка переживал, что тот может быть согласен с этими мыслями, раз вырос здесь и ничего другого особо не знает. — Хотя Джухен кажется приятной девушкой. Он определенно не пытается исподтишка выведать, какой у Вону идеальный тип. Вону поднимает бровь, глядя на него. — Даже не думай о ней. Мингю смеется. — Не суетись ты так. Я не собираюсь к ней подкатывать. — Просто говорю, — Вону пожимает плечами. — У нее все равно уже кое-кто есть. — Реально? Кто? Вону колеблется и выглядит так, будто уже жалеет, что проговорился. — Эм, не отсюда. Мингю кивает, чувствуя, что Вону хочет сменить тему. — А у тебя? — Что у меня? — У тебя кто-нибудь есть? — спрашивает Мингю, пытаясь звучать непринужденно, хотя он и не уверен, что хочет услышать ответ. — Ты спрашиваешь, есть ли у меня девушка? — Нет, я спрашиваю, есть ли у тебя парень, — Мингю усмехается, и его сердце пропускает удар от острого взгляда, которым стреляет Вону. Да уж, ему просто необходимо заткнуться нахрен. — Нет, — Вону отвечает, откидываясь на ладони и упираясь взглядом в свои джинсы. — Почему нет? — В смысле, «почему нет»? — Почему у тебя нет девушки? — Очень тупо спрашивать о таком. — Разве? Вону закатывает глаза. — Блять, о чем ты вообще? Я просто не встретил никого, кто бы мне понравился. Не нужно быть гением, чтобы догадаться. Мингю изучает его лицо несколько мгновений, думая о вчерашних словах Джухен. — Ну, насколько я понимаю, встретить новых людей здесь тяжеловато, да? Может, тебе стоит чаще выходить в свет? Ну, в смысле, ходить в город или типа того. Следует короткий момент тишины, когда Вону просто уставляется в собственные колени, а на фоне шумит водопад и птицы поют на деревьях над ними. — Возможно, — бормочет Вону и наконец поднимает на него свой колючий взгляд. Мингю пытается не вздрогнуть, хотя этот зрительный контакт жутко кружит ему голову. — Полагаю, у тебя тоже нет девушки. Ты, наверное, не затыкался бы о ней, если бы она была. Мингю пожимает плечами. — Что правда, то правда. Они просто смотрят друг на друга, пока их губы одновременно не растягиваются в улыбках, и сердце Мингю содрогается в его груди, когда Вону спешно отворачивается, чтобы спрятать лицо. И ему это совсем не нравится. Он обычно не жаждет постоянного внимания от людей, если только это не объект его влечения, и Мингю невольно начинает думать, что Вону именно в него и превращается. Поэтому он делает первое, что приходит в голову. Он кричит: «Блять!» — и Вону моментально вскидывает голову в его направлении. Мингю пытается удержать самодовольную улыбку. Купился. — Что? — спрашивает Вону, сдвинув брови друг к другу. Мингю жмурит глаза в напускной боли, оступаясь в воде. — Хен, меня кто-то укусил! Что-то похожее на беспокойство вспыхивает в глазах Вону на мгновенье, но он старательно маскирует это ухмылкой. — Думаешь, я поведусь на это? — Нет, правда, — Мингю хнычет, отчего Вону замирает, улыбка стирается с его лица. — Хен, блять, меня кто-то укусил, ты же сказал, что здесь нет змей! Вону хмурится и вытягивает спину, его лицо становится абсолютно серьезным. — Мингю? Ты прикалываешься? — Нет! — Подойди сюда, — Вону опускается на колени, протягивая руку. — Они не опасны, это, наверное, даже и не змея была. Дай мне посмотреть. — Я не могу двигаться, — Мингю едва сдерживает рвущийся наружу смех. Ему становится стыдно, правда, потому что Вону выглядит искренне обеспокоенным, но Мингю просто мудила и хочет повеселиться еще немного. — Я умру? — Конечно, нет, ты, придурок! Просто… Иди сюда! В смысле «не можешь двигаться»? — Я не знаю! Не ори на меня! — Мингю хнычет и изображает сильную боль, шипя и постоянно ерзая на ногах. — Хен, очень больно. Вону обреченно стонет, теряясь на секунду, а затем ругается себе под нос, поднимается и стягивает с себя футболку. Мингю теряет равновесие от неожиданного вида и поскальзывается на камнях, глотая воду, давясь и задыхаясь, и это, наверное, его наказание за то, как он издевается над Вону. Он просто хотел разыграть его, ладно? Ему совсем не требовалось видеть старшего полуголым в одном лишь белье с его широкими плечами и точеной грудью, блять, откуда у Вону вообще все эти мышцы? Он не то чтобы накачанный — не как Мингю — но подтянутый, с четкими линиями пресса и бицепсами от всего своего физического труда, и в этом есть что-то странным образом привлекательное. Вону опускается в озеро, не моргнув и глазом, когда тело контактирует с прохладной водой, пешком подбираясь к Мингю и пытаясь рассмотреть его несуществующую рану. На его шее замирают капли воды, и кожа выглядит еще более загорелой вблизи, словно бы солнце действительно позаботилось о том, чтобы зацеловать каждый сантиметр. — Куда тебя укусили? — спрашивает Вону, хватаясь за руку Мингю. Мингю пытается сообразить, что ответить, но в итоге лишь взрывается смехом. Вону секунду выглядит растерянным, его лицо все еще искажено тревогой, но вскоре он складывает два и два, отпускает чужую руку и толкает младшего от себя в раздражении. — Ебучий говнюк. — Прости, — Мингю пытается перестать смеяться, особенно когда Вону начинает отворачиваться. Это происходит рефлекторно, честно, рука Мингю просто протягивается к руке Вону, удерживая его на месте, чтобы тот не ушел. — Пожалуйста, хен, извини. Было же весело, ну? Ты реально повелся. Вону обращает на него сердитый взгляд, на мгновенье проскальзывая глазами по их соединенным рукам, и Мингю надеется, что ему не мерещится, как Вону крепче сжимает его ладонь. — Ты же знаешь басню о мальчике, который кричал «волки!», да? Мингю отвечает широкой улыбкой, мысленно прося сердце держаться, когда их ладони соскальзывают под водой и пальцы Мингю буквально проваливаются между пальцами Вону. И по какой-то причине Вону не отстраняется. Мингю, правда, старается не делать никаких поспешных выводов. — Я больше так не буду. Я на самом деле не такой уж говнюк, честное слово. — Это уже мне судить, — говорит Вону и отпускает его руку, отплывая обратно к камню, чтобы выбраться наружу. Мингю смотрит, как тот усаживается, свесив ноги в воду, и не может решить: Вону скорее несправедливо милый, жутко горячий или и то, и другое сразу. — Ты так и будешь стоять там? Мингю отрицательно качает головой и подходит, проводя ладонью по своему лицу; его взгляд прикован к Вону, с осторожностью наблюдающим за ним. И Мингю знает, что не должен делать этого. Он знает, что и так перебарщивает, но… но, блять, Мингю так давно никем не интересовался, правда, он даже не может вспомнить ни одного раза, когда его тянуло к кому-то так, как тянет к Вону. Плюс ко всему: Мингю просто абсолютный придурок. Поэтому он подбирается ближе и останавливается в сантиметрах от чужих раздвинутых ног, не отпуская взгляда Вону. Старший старается держать фасад, но Мингю практически чувствует излучаемое им смятение, его внутренний конфликт, и глаза Вону нервно стреляют вокруг, прежде чем снова сосредотачиваются на лице Мингю. От этого его сердце трещит по швам, и Мингю решает, что его собственные чувства просто не стоят того, чтобы видеть Вону в таком состоянии. Кто, блин, он такой, чтобы, приехав сюда, вытворять все эти вещи, кажущиеся ему нормальными, когда они могут доставить Вону столько проблем, сколько Мингю даже не может себе представить? Настроение рушится практически мгновенно, как только Мингю спускает себя на землю, и он уже собирается отойти в сторону и забраться на камень, чтобы одеться, когда Вону вдруг протягивает руку и все замирает. Мингю задерживает дыхание, чувствуя, как большой палец Вону упирается ему в лоб, нежно разглаживая складку между его бровей. — Тебе нужно перестать так много хмуриться. У тебя уже здесь морщина. Он снова проводит подушечкой пальца по коже Мингю, и младшему так хочется отпрянуть от прикосновения, потому что он чувствует слишком много, но в то же время он ищет в себе силы не податься навстречу, чтобы получить как можно больше. — Не могу. Мои глаза… ну, понимаешь. Свет жжется. — Твоя бессонница доставила тебе проблем, да? — Вону слабо улыбается, и его кадык вздрагивает, когда он отнимает руку. Костяшки проходятся по щеке Мингю, и ему кажется, что он вот-вот заплачет от того, насколько приятны эти прикосновения. И это, вероятно, большее, что он когда-либо получит. — Ну, теперь у меня есть ты, разве нет? — Мингю пытается звучать, как обычно, натягивая ухмылку, хотя в его груди и чувствуется боль. — Ты действуешь на меня лучше, чем все те таблетки, которые мне выписал доктор. Вону выглядит немного смущенным и морщит нос. Он такой прелестный, что Мингю хочет себя ударить. — Я рад, что хоть где-то пригодился. Мингю хочется возразить, спросить, какого хрена он вообще несет. Вону, пожалуй, самый самоотверженный и трудолюбивый человек, которого Мингю когда-либо встречал, и он думает, что это из-за всплеска гнева в груди его вдруг жутко тянет прильнуть и прижаться к полным губам Вону— Мингю встряхивает головой и двигается, чтобы присесть рядом со старшим. Блять. Ему, правда, нужно взять себя в руки, пока он не сделал ничего тупого. Он сидит на месте рядом с Вону несколько секунд, их ноги опущены в озеро, а локти едва задевают друг друга между ними, пока вода шумно разбивается о камни поодаль. Руки Вону дрожат, он сжимает пальцами край булыжника, и Мингю только тогда понимает, что старший не курил уже много часов. — Хочешь пойти домой? — тихо спрашивает Вону, поворачиваясь лицом к Мингю. Но младший не может поднять собственного взгляда, поэтому просто кивает и поднимается, подбирая одежду. Нет нужды говорить, что этой ночью ему удается поспать едва ли больше часа, и он проводит остальное время в беге, пока ноги не начинают гореть синим пламенем. Сынчоль звонит ему по Фейстайму на следующий день. Мингю опускает телефон на кровать и ложится на живот, прикрывая глаза, чтобы дать им немного такого необходимого отдыха. Тыква лежит рядом с ним, и Мингю может поклясться, что в его глазах стоит жалость, словно бы он четко осознает, что происходит. — Вообще-то, я не просто так позвонил тебе по Фейстайму, — бормочет Сынчоль. — Я не говорю, что потолок твоей бабушки не зачаровывает, но я не видел тебя восемьдесят четыре года, так что сделай мне одолжение и покажи свою страшную морду. Мингю стонет и поднимает телефон так, чтобы лучший друг увидел его лицо. — Ебучий пиздец, — матерится Сынчоль. — Что с тобой случилось? — Не спал прошлой ночью. — Прошлой ночью или всю неделю? — Сынчоль вздыхает, и Мингю видит, как тот откидывается на стопку подушек на своей кровати. — Совсем не стало получше? — Нет. — Бля, Гю, — бормочет он, — как думаешь, тебе нужно будет сходить ко врачу опять, когда вернешься? Мингю подпирает голову рукой, пожимая плечами, насколько это возможно в такой позиции. — Не то чтобы он мог мне помочь. Давай не будем об этом. — Но Мингю— — Я реально не хочу обсуждать это, — говорит Мингю, натягивая на лицо улыбку. — Прости, Чоль, можешь просто… отвлечь меня? И взгляд его лучшего друга наливается беспокойством. — Ты в порядке? Мингю уже собирается соврать и сказать, что да, он в порядке — но он не мог свободно выражаться больше недели, постоянно сдерживаясь, обдумывая каждое свое слово и действие, так что это начинает выматывать. Это и его маленькая, но не очень, проблема, которую зовут Вону, начинают потихоньку сводить его с ума, и нет никого, с кем он мог бы поговорить об этом. — Я не знаю, — Мингю слабо улыбается. — Что случилось? — Сынчоль хмурится. — Боже мой, ты обрюхатил деревенскую девчонку, да? Господи, блять, боже— — Какого хера? — перебивает его Мингю. — С чего бы мне...? Чоль, я гей! — Извини, я просто… Ты выглядишь, будто у тебя реально проблемы, понятно? Что еще мне оставалось думать? — Все, что угодно, кроме этого, — Мингю раздраженно вздыхает и роняет голову с усталым стоном, вбиваясь ею в матрас. — Гю, чувак, ты меня пугаешь. Что происходит? — У меня есть одна проблема, то есть… ладно, не совсем так, но скоро точно станет, и я без понятия, что делать. — Так, — осторожно начинает Сынчоль. — Как насчет такого: ты рассказываешь мне об этой проблеме, а я даю тебе какой-нибудь классный совет лучшего друга, как и всегда, а? Они познакомились с Сынчолем еще в средней школе, когда им было по четырнадцать, и дружили с тех самых пор. Сынчоль видел Мингю в его лучших и худших проявлениях, и всегда оставался рядом, несмотря ни на что, а еще он всегда находит решение к очередной проблеме из, кажется, бесконечного списка Мингю. — Думаю, я… — Мингю начинает, но останавливает себя, снова отпуская усталый стон в свои простыни. Он не может поверить, что сейчас скажет вслух то, что вертелось у него в мыслях последние несколько дней. — Короче. Эм. Есть тут один парень— — Блять, чтоб меня, — Сынчоль бормочет себе под нос, и Мингю нервно сглатывает от неприкрытого разочарования и жалости, которые растекаются по лицу его лучшего друга. — Если ты сейчас скажешь, что влюбился там в натурального и консервативного фермера, я прямо обоссусь— — Нет! — Мингю невинно вертит головой. — В смысле… технически, он не фермер... — Господи, блять, боже, Гю! — Сынчоль ворчит и падает животом на кровать, от чего экран на секунду становится черным, прежде чем снова появляется его лицо. — Что я тебе сказал перед отъездом? — Я знаю, но— — Что я тебе сказал? — Я не помню? — Я сказал держаться, блять, подальше от горячих парней! Мингю прокашливается. — Не припомню такого. — Почему ты меня не слушал? — на этом этапе их разговора Сынчоль уже определенно визжит. Мингю кажется, что он видит, как слюна разлетается по всей комнате, и он подумывает о том, чтобы положить трубку, пока у Сынчоля не начали лопаться сосуды. — Чоль, дело не… дело не в том, как он выглядит, — Мингю накрывает глаза своим предплечьем, беспомощно представляя в голове улыбку Вону. — Слушай, это невозможно объяснить. Я просто чувствую себя странно, когда он рядом, и я, я не знаю. В последний раз, как я чувствовал такое, это была Ынха. Ынха была его самой первой девушкой. Они встретились в средней школе. Она стала его первым поцелуем, и они держались за руки и обедали вместе, прежде чем драматично расстаться через сообщения спустя три недели. Мингю почти уверен, что тогда уже был другим, но первая любовь просто остается с тобой по жизни, несмотря ни на что. Сынчоль прикрывает веки и качает головой. — Гю, ты просто не можешь. Слушай, я знаю, какими бывают люди типа него. Почему, думаешь, я никогда не езжу в свою деревню? Те люди перестанут видеть в тебе человека в ту же секунду, как ты скажешь им о своей ориентации! Этот… Этот чел— — Вону, — Мингю тихо говорит. — Окей. Вону, — Сынчоль вздыхает. — Мне даже не нужно знать его, чтобы сказать, что он скорее всего выбил бы из тебя все дерьмо, если бы ты к нему подкатил. Так ведут себя такие люди. Это тебе не шутки и не безобидный флирт, все серьезно, Гю. Мингю отводит взгляд: по большей части из-за того, что глаза начинает жечь, и на этот раз не из-за недостатка сна или отдыха. Тыква подкрадывается ближе, тыкаясь мордочкой Мингю в бок, пока парень не поднимает руку и не позволяет собаке затесаться к нему в объятия. Он улыбается от подобного утешения и гладит Тыкву по голове в безмолвной благодарности. — У твоей бабушки есть собака? — Ага, его зовут Тыква. Мило, правда? Я украду его, и он будет жить с нами. — Ни за что, — Сынчоль отрезает без раздумий, а затем встряхивает головой, словно вспомнив, что они остановились посреди серьезного разговора. — Этот… Вону давал тебе причины думать, что ему могут нравиться парни? — спрашивает он, и грустная улыбка показывается на лице, когда он замечает боль в глазах друга. — Нет, — говорит Мингю, начиная чувствовать себя по-идиотски из-за того, что чувствует все это. Ему двадцать один год, ради всего святого: он должен знать, что нельзя быть таким беспечным и неразумным в данных обстоятельствах. — Конечно, нет. — Скорее да, — мягко отвечает Сынчоль. — Я тебя знаю. Ты не гоняешься даже за латентными, не то что за натуралами. — Да не давал он причин, понятно? — Мингю выпаливает и прикрывает глаза, чтобы успокоиться. Он всегда становится раздражительнее, когда держится так долго без нормального сна. — Прости, просто… Я плохо сплю в последнее время. — Я в курсе, не извиняйся, — бормочет Сынчоль. — Если бы он был из города, я бы предложил просто попытать удачу и сказать, что ты заинтересован. Но так это слишком рискованно. Мы не знаем, как он отреагирует и расскажет ли всем. Твоя бабушка может узнать, Гю. Ты всегда мне говорил, что не хочешь, чтобы она знала. Ты бы никогда больше не смог и шага ступить в эту деревню. Мингю делает успокаивающий вдох и позволяет своему уставшему мозгу обработать слова Сынчоля. — Да… Да, ты прав. Я идиот. Не знаю, чем я думал, — он слабо усмехается и пытается выкинуть из памяти касание пальцев Вону против его кожи у водопада. — Гю, — Сынчоль вздыхает, выглядя потерянным. — Чел, мне так жаль. Ты же знаешь, я просто хочу, чтобы ты был счастлив, но я не могу сказать тебе идти напролом, когда знаю, как плохо все это может обернуться. Плюс ко всему, даже если отложить остальное в сторону, ты уедешь через несколько недель. Ничего не получится, как ни посмотри. Мингю сглатывает и кивает. — Ты прав. Я просто… Я забуду об этом. Все нормально. — Вот бы я был там. Хочу тебя обнять, — Сынчоль надувает губы, и Мингю улыбается в камеру. — Я скучаю по твоим обнимашкам. — О-о-о, чувак, перестань, — Сынчоль смеется. — Ты меня до слез доведешь. Мингю уже открывает рот, чтобы сказать что-то, как Сынчоль роняет телефон и устало стонет. Мингю начинает улыбаться, когда слышит знакомый голос, за которым на экране появляется и лицо его обладателя. — Хен! — Гю, как жизнь? — Чихун улыбается ему, пока Сынчоль не вырывает телефон из чужих рук; он ворчит что-то себе под нос и снова опирается на изголовье кровати. Голова Чихуна показывается спустя мгновенье, когда тот укладывается на плечо своего парня, безразлично уставляясь в камеру. — Ты не спал, — он тут же озвучивает. — А, ага. Не особо. — Я думал, ты сказал, что стало получше, — говорит Чихун с нотой раздражения в голосе, и это — Мингю знает — говорит о его беспокойстве. — Ну, уже становится, — Мингю врет и отводит взгляд. — Еще бы, — фыркает Чихун. — Если нет, я лично потащу твой зад ко врачу в офис и выскажу тому чуваку все, что я о нем думаю; что тяжелого в том, чтобы вылечить ебучую бессонницу— — Ладно, зай, успокойся, — Сынчоль усмехается и отворачивает камеру так, что Чихун больше не в кадре. Мингю улыбается и хочет сказать что-то, чтобы подразнить их о том, насколько они пиздецки милые, когда он слышит голос бабушки, зовущей его снизу. — О, блин, Чоль, мне пора. Бабушка зовет. Сынчоль коротко смеется и кивает. — Хорошо, иди. Не заставляй пожилую даму ждать. — Она бы дала тебе по заднице, если бы узнала, что ты назвал ее пожилой, — Мингю усмехается, поднимаясь. — Кстати, эм. Спасибо… что выслушал. Прости, я, правда, не знаю, о чем я вообще думал— — Эй, нет, за что ты вообще извиняешься? — Сынчоль вздыхает. — Если кто и должен извиняться, так это те узколобые мудилы вокруг тебя. Мингю слышит, как Чихун спрашивает, что случилось, и он просто знает, что тот закатит сцену, как только звонок завершится и Сынчоль ему все расскажет. Чихун всегда открыто высказывался по поводу своей неприязни к современному обществу, а еще он практически всегда готов надавать любому, кто поливает дерьмом его парня или друзей из-за чего-то, что люди не выбирают. Мингю проводит остаток дня дома, помогая бабушке. В доме есть дела, которые его бабушка физически не может выполнить, поэтому Мингю занят тем, что отмывает верхние части оконных рам и перевешивает кухонные полки, до которых бабушка не может дотянуться. Это довольно хороший предлог, чтобы не выходить на улицу, где он потенциально натолкнется на Вону — особенно после их разговора с Сынчолем, который позволил Мингю взглянуть правде в глаза. Не то чтобы Мингю не знал обо всех тех вещах сам, но он обычно теряет концентрацию, когда его разум смыкается на чем-то желанном, особенно если это что-то запретное для него. Может, он действительно просто идиот, или, может, он любит причинять себе боль, но не зря же говорят, что запретный плод сладок, так что, возможно, именно из-за этого он едва соображал, пока лучший друг не вбил в него немного здравого смысла. Мингю пытается не дуться в присутствии бабушки, потому что не хочет, чтобы она задавала какие-либо вопросы или переживала, но это оказывается довольно сложной задачей. Ведь он собирается провести здесь еще несколько недель, и будет просто невозможным избегать Вону так долго, из чего следует, что ему нужно разобраться со своими чувствами прямо сейчас и начать видеть в Вону брата или друга, как и должно было быть. Это не должно быть так сложно. Он знаком с Вону всего неделю, и не то чтобы он теряет любовь всей своей жизни. К тому моменту, как они заканчивают, дом сияет чистотой — хотя он до этого был чистым — и запястья Мингю болят от того, что он целый день тер поверхности тряпками. Бабушка подает ему рис с острым мясом, и доходит даже до того, что она подогревает немного рисовых пирожков с красной фасолью, от которых у Мингю чуть не капает слюна, когда она опускает перед ним тарелку. У него наворачиваются слезы от этого вкуса, потому что Мингю вдруг кажется, будто он снова всего лишь шестилетний мальчик, и в мире нет никаких забот, пока он проводит лето с бабушкой и дедушкой, бегая по их огромному саду за всевозможными летающими насекомыми. А сейчас ему двадцать один, он гей и у него бессонница; он не делает ничего, кроме того, что беспокоит маму, и, черт, хотел бы он вернуть хоть крупицу того счастья, которым был полон, будучи невинным ребенком. — Как насчет того, чтобы принять душ? — спрашивает его бабушка, когда Мингю втирает в ее голени мазь, помогающую от внезапных судорог. Он вытирает руки салфеткой, которую бабушка протягивает ему, и закручивает крышку флакона, поднимаясь в полный рост. — Ты сегодня хорошо потрудился. — Ты трудишься каждый день, — Мингю усмехается, ставя флакон рядом с другими бутылочками и упаковками таблеток. Он кривится от этого вида и думает, что, быть может, он все-таки не зря выбрал свою специальность. Осознание того, что его внешне здоровая бабушка так зависит от всякого рода препаратов, практически приводит его в ярость. — Тебе нужно перестать нянчить меня. — Но ты так редко сюда приезжаешь, — она вздыхает. — Я хочу, чтобы тебе было комфортно — чтобы ты приезжал навестить меня почаще. Сердце Мингю сжимается от ее слов, и он со стыдом опускает голову. — Было бы проще, если бы ты жила ближе к городу. Ты бы вообще от меня устала — вот, как часто я бы тебя навещал. Она смеется, ее круглое тронутое морщинами лицо очаровательно искажается. — Можно подумать, я бы могла устать от своего любимого внука. — Я твой единственный внук, — Мингю сужает глаза, глядя на нее, и та смеется сильнее, отчего Мингю улыбается в ответ. Нагреватель в ванной решает перестать работать, когда Мингю пытается принять душ чуть позже, и в итоге он кричит, как идиот, когда ледяная вода касается его кожи. Он едва не доводит этим бедную бабушку до инфаркта, и она врывается в комнату, не заботясь о том, что Мингю сверкает голым задом. В конце концов она просто смеется, когда Мингю объясняет, что случилось, выглядя при этом, как грустный и мокрый щенок. Она уходит вскипятить немного воды в чайнике, и Мингю осознает, что ему придется мыться в старом стиле — так же, как мама мыла его еще тогда, когда у бабушки и дедушки не было нагревателя в ванной. Мингю наполняет половину пластмассового таза, который выдает ему бабушка, холодной водой и ждет, когда она принесет чайник, чтобы долить горячей воды, пока не выйдет что-нибудь приемлемой температуры. Подобные купания растягиваются надолго, и Мингю чувствует себя избалованным мудаком, когда начинает раздражаться от того, как тяжело смыть мыло и шампунь с волос, периодично обливаясь водой из металлического ковша. Чан говорил ему, что моется так каждый день, потому что в его доме нет нагревателя, да и вообще душа, и Мингю почти уверен, что его бабушка — одна из немногих обладателей современной ванной в деревне, поэтому он решает прекратить быть идиотом и просто начать ценить факт того, что через несколько недель он вернется в собственную полностью оборудованную квартиру. Кто-то новый приезжает в деревню на следующий день, и это, наверное, самое интересное, что случалось с тех пор, как приехал Мингю. Время близится к вечеру, Мингю помогает Сокмину починить сарай его дедушки, стоящий за их домом — он замечает Джухен, когда та идет мимо деревянного забора, огораживающего дом Сокмина, с другой девушкой, буквально приклеенной к ней их переплетенными руками. — О, смотри, кто! — восклицает Сокмин, откидывая инструменты, чтобы стянуть перчатки и подбежать к забору. — Сыльги! Когда ты приехала? — Сокмин рассеянно подзывает Мингю жестом, после чего тот подходит и смотрит на, видимо, Сыльги с дружелюбной улыбкой. — Только что, — она отвечает. — А ты кто? — у нее приятный голос и длинные черные волосы, раскосые глаза с прищуром, и, боже, она, должно быть, одна из самых прекрасных людей, каких Мингю только встречал в своей жизни. Он даже не осознает, что пялится на нее, как сумасшедший, пока Джухен не прочищает горло и не поднимает бровь в подобии осуждения. — Я Мингю, — он говорит, протягивая ладонь для рукопожатия. — Я приехал к своей бабушке. — Понятно. Значит, ты из города? — спрашивает Сыльги все еще с яркой улыбкой. — Я тоже, я приезжаю сюда между семестрами, чтобы погостить у бабушки с дедушкой. Джухен хмыкает рядом с ней, отчего Сокмин закатывает глаза, а Сыльги смеется, переплетая их руки снова. — А еще, конечно, чтобы увидеться с моей лучшей подругой, — она поворачивается и бросает Джухен нежную улыбку. Но взгляд Джухен прикован к Мингю: она осторожно очерчивает его лицо, прежде чем говорит, — Мингю, не хочу показаться грубой, но ты выглядишь, как зомби. Сокмин смеется, а Мингю просто замирает на месте, пропуская подобное оскорбление через себя. — Эм, ладно? Она закатывает глаза, когда замечает, как тот надувается. — В смысле ты выглядишь так, будто не спал несколько дней. Только посмотри на это, — она указывает на темные круги на лице Мингю. Он устало стонет. — Окей, людям пора уже заткнуться о моих мешках под глазами. У них тоже есть чувства. Сыльги коротко смеется, и Мингю едва не упускает из вида то, как ее ладонь соскальзывает вниз к ладони Джухен. — Серьезно, чел, почему ты не спишь? — спрашивает Сокмин, успокоившись, и закидывает руку Мингю на плечи. — Что мешает тебе поспать? Не знаю, может, твой друг, Вону? Он пожимает плечами и улыбается. — Ничего, я в порядке. Сокмин не выглядит особо убежденным, но закрывает эту тему, когда понимает, что Мингю не хочет говорить об этом. — Ребят, вы видели Вону где-нибудь? — спрашивает Сыльги следом. — Мой дядя искал его, думаю, это довольно срочно. — Не-а, без понятия, где он, — Сокмин фыркает. — Этот чел вел себя странно всю неделю. Джухен сжимает губы в полоску, опуская взгляд на Мингю. — Это подозрительно. Он почти не появляется с тех пор, как Мингю приехал сюда. Мингю смотрит на нее оскорбленно и теряет дар речи, когда чужие глаза загораются и губы Джухен растягиваются в довольной ухмылке. — При чем тут я? — Не знаю, — она пожимает плечами. — Может, при том, что он проводит все свое свободное время с тобой? Мингю буквально чувствует, как кровь приливает к его щекам, и молится богу, чтобы никто из них не обратил на это внимания. — Э-это неправда. Я едва его вижу— — Погоди-ка, она права, — Сокмин хмурит брови. — Он либо ходит куда-то с тобой, либо вы торчите у тебя на участке, как парочка неудачников. — Слушайте, я не виноват, что вашему другу не нравится проводить с вами время, — Мингю фыркает, наслаждаясь довольным и отчасти вопрошающим выражением лица Сыльги, абсолютно не замечая, как Джухен смотрит на что-то за его спиной. — Он весь ваш, мне плевать. — Кто весь ваш? Мингю подпрыгивает от внезапного голоса позади него, и его глаза комично расширяются, из-за чего Сыльги и Джухен обе взрываются смехом. Он оборачивается и натыкается на Вону, стоящего перед ним с чуть склоненной в непонимании головой. Он не одет в свою рабочую одежду, но снова покрыт пылью в некоторых местах, и Мингю приходится бороться с желанием протянуть руку и стряхнуть ее. Они не виделись с тех пор, как вернулись с водопада два дня назад, и Мингю задумывается, думает ли Вону об этом тоже, потому что осторожность на его лице вдруг разбавляется смущением. Их неловкое столкновение разрывает Сыльги. — Привет, кстати. Вону моргает и подходит к забору, протягивая одну руку, чтобы притянуть девушку в объятия. — Прости. Привет. Как доехала? — Хорошо, — она отвечает, обнимая в ответ и на секунду зарываясь носом в его плечо, прежде чем снова отпрянуть. — Посмотри на себя. Ты весь в грязи, — она усмехается и взъерошивает челку Вону, как этого хотел Мингю. Вону отталкивает ее руку. — Я был на стройке. Перестань меня лапать. Сыльги закатывает глаза. — Дядя Минхо тебя искал. — Знаю, — Вону кивает. — Я только что от него, мы уже все решили. — Чего он хотел? Звучало, как что-то срочное. — Да ничего. Мне просто нужно захватить кое-что для него в городе. — О! — Сокмин подает голос. — Я с тобой. Нужно прикупить новую зарядку для телефона. — Конечно, — Вону кивает, потирая глаза тыльной стороной ладони. Он вдруг поворачивается к Мингю, лишь на секунду ловя его взгляд. — Ты не хочешь тоже поехать? И Мингю не представляет, зачем спрашивает то, что спрашивает. — Хочешь, чтобы я поехал? Потому что после этого Вону опускает голову, прокашливается и все снова становится неловким. — Эм, ну, да, почему нет? В смысле, для тебя тут, наверное, скука смертная, да? Мингю кивает, Вону встречает его взгляд, и предупреждающий голос Сынчоля в его голове звучит все дальше и дальше. Мингю сидит сзади, потому что Сокмин выбил себе пассажирское место, но не то чтобы он жалуется. Это, наверное, и хорошо, что он не оказался к Вону ближе, чем необходимо. Сокмин прибавляет громкость радио, играющего песню девчачьей группы, которую сейчас любит вся страна. Сокмин, кажется, фанат, потому что начинает танцевать и подпевать со своего сидения, пока Вону не хватает его за сосок, чтобы тот перестал. Мингю широко улыбается и устремляет взгляд в окно. Небо окрашивается в молочные оттенки оранжевого и розового, и их свет подчеркивает горы так сильно, что весь пейзаж выглядит практически нереальным. Мингю делает несколько фотографий и отправляет их маме и Сынчолю, улыбаясь, когда получает в ответ в основном смайлы с сердечками в глазах. Когда он поднимает взгляд, его глаза останавливаются на Вону, несмотря на то, как сильно Мингю старается смотреть на что угодно, кроме него. Вону держит руль одной рукой, а вторая закинута на открытое окно, и Мингю не знал до этого, что ему так нравятся мужчины за рулем. Есть что-то действительно возбуждающее в том, как водит Вону. Глаза Вону вдруг стреляют в зеркало заднего вида, он обнаруживает взгляд Мингю, и младшему кажется, что его сердце затыкает свой рот руками, замерев от шока, потому что оно определенно перестает биться. Вону сдается первым, прочищая горло и отворачиваясь в сторону, чтобы полностью скрыть свое лицо от Мингю. А он лишь безмолвно проклинает себя, съезжая на сидении, словно бы это поможет ему спрятаться от зеркала. Сокмин ничего не замечает, счастливо напевая веселую песню, и Мингю прикрывает глаза, решая попытаться поспать до конца их часовой поездки. Они останавливаются в Чымсане — в городе, который был последней остановкой перед тем, как автобус довез Мингю до деревни — и он заметно менее людный в это время дня, когда большинство людей уходят домой с работы и готовятся поужинать со своими семьями. — Что тебе, кстати, нужно? — спрашивает Сокмин, когда они выходят из машины. — Нужно заменить трубу от раковины у дяди на кухне, — Вону отвечает, прищуриваясь, когда смотрит вглубь главной улицы. — Знаешь тот магазин со всякой сантехникой? Я буду там. Сокмин кивает. — Хорошо, я только схожу за зарядкой, встретимся около машины, да? — Ладно, — Вону уже собирается развернуться, как, видимо, вспоминает о существовании Мингю. — Эм. Ты можешь пойти, с кем хочешь. Мингю заглядывает Вону в глаза, и каждый нерв в его теле подталкивает пойти с ним, но он все еще слышит голос Сынчоля где-то на периферии, поэтому делает шаг к Сокмину. Это правильный выбор, можно даже сказать, очень мудрый. Вону смотрит на него еще секунду, прежде чем пожимает плечами и отворачивается в сторону магазина. — Ладно, пойдем со мной, дружище, — Сокмин закидывает руку ему на плечи и тянет в сторону маленького магазинчика на другой стороне улицы. Он здоровается с парнем внутри, словно бы они старые друзья, как, наверное, и есть, и просит зарядку для андроида. Пока Сокмин поддерживает вежливую беседу с парнем, Мингю с любопытством разглядывает товары, перебирая рукой абсолютно разные предметы, и он не может точно сказать, что это за магазин. Кажется, будто владелец предлагает огромный ассортимент вещей, которые вообще никак друг с другом не связаны. Он ставит мопса с качающейся головой обратно на полку, когда Сокмин зовет его по имени и машет парню за кассой, прежде чем выйти из магазина. — Боже, я просто умираю от голода, — бормочет Сокмин, пока они идут обратно к машине. — А ты хочешь есть? — Немного, — Мингю хмыкает. — Но я всегда хочу есть, так что… Сокмин улыбается и ухватывает Мингю за подол его футболки. — Ты нравишься мне все больше и больше, Мингю, — говорит он, направляясь к небольшому зданию с отделкой из красного кирпича. — Пойдем, я напишу Вону, что мы будем ждать его в ресторане. Ресторан оказывается маленьким, вмещающим в себя лишь шесть столов, и выглядит так, словно это семейный бизнес. По крайней мере, такое у Мингю складывается впечатление, особенно от большого количества фотографий разных людей на стенах. Сокмин снова одаряет женщину за прилавком яркой улыбкой и спрашивает, как она поживает, на что та в ответ интересуется, где Сокмин был, и слышит о том, что он оставался в деревне. Как будто все здесь друг друга знают, и Мингю тяжело, потому что город отличается от деревни так сильно. Сокмин заказывает три порции лапши, прося сделать одну очень острой для Вону, и поначалу Мингю думает, что тот хочет его разыграть, но Сокмин лишь смеется и отрицательно качает головой. — Нет, клянусь, он обожает все острое! Знаешь, как иногда бывает так остро, что у тебя текут слезы? Так вот, он обожает такое дерьмо. Оказывается, что Сокмин говорил правду. Вону присоединяется к ним спустя пять минут и усаживается на диван по другую сторону стола, потому что Мингю догадался сесть рядом с Сокмином. Сынчоль бы гордился им. Сначала все идет хорошо: благодаря Сокмину между ними нет неприятной тишины, хотя Мингю и Вону и так умудряются вести себя неловко. Неловко в том смысле, что Мингю не может держать свой взгляд при себе, а Вону ловит его каждый раз, как он случайно задерживается на нем дольше, чем на секунду. Мингю в такие моменты смотрит в сторону так быстро, что его глаза едва не выскакивают из глазниц, а на лице Вону отпечатывается смятение; Сокмин же продолжает набивать рот лапшой, как будто ничего не произошло. Потому что так и есть. Ничего не произошло. Все просто замечательно. До тех пор, пока не приходит время платить и все не разваливается на куски. Мингю подходит к кассе и достает свой кошелек без задней мысли. Наверное, это и оказывается истоком проблемы: ему не приходит в голову подумать, как остальные могут расценить его действия — по крайней мере, пока Вону не появляется рядом с ним с пустым и холодным выражением лица. — Что ты делаешь? — Плачу? Вону стискивает зубы и отталкивает его в сторону, доставая собственный кошелек, чтобы протянуть недоумевающей женщине за кассой несколько купюр. — Ты уверен, что не пытаешься просто выпендриться своими деньгами? — Что? Нет… — и тогда Мингю понимает, что его кошелек просто набит наличкой. Все это просто… это такая тупая ситуация. Боже, Мингю всего лишь обычный студент, зарабатывающий немного денег на случайных подработках время от времени. Он просто взял с собой побольше денег перед отъездом, в основном потому, что планировал оставить большую их часть бабушке, но теперь это выглядит так, будто он шляется по округе с пачкой наличных, просто потому что может, а это очень далеко от правды. — Хен, клянусь, я не— — Мы можем сами заплатить за свою еду, — Вону резко перебивает его. — Не относись к нам, блять, так, будто это благотворительность. Мингю вымученно стонет. — О чем ты вообще? Я не хотел, перестань, из-за тебя я выгляжу, как мудак! — Я тут не при чем. У тебя и у самого прекрасно получается, — Вону усмехается, его улыбка ледяная и полная злости, и Мингю вдруг жутко хочется стереть ее с чужого лица. Губами или кулаком — он пока не уверен. — Знаешь что? Пошел ты нахер, — выпаливает Мингю. — Я просто пытался вам угодить. — Ага, оставь это при себе, — и Вону стреляет в него взглядом в последний раз, прежде чем разворачивается и выходит из ресторана, грубо отпихнув Мингю плечом. Сокмин следил за их ссорой с беспокойством на лице, стоя чуть поодаль, поэтому он подходит к Мингю и по привычке обвивает его плечи рукой. — Эй, не обращай внимания. Его очень легко задеть, если речь идет о деньгах. — Я заметил, — Мингю улыбается, но выходит очень натянуто. Он ничего не может поделать с тем, что чувствует себя придурком, хотя в его намерениях не было и капли чего-то плохого. — Ох, чел. Я и не рассчитываю, что ты поймешь его. Никто не поймет, если только это не будет кто-то, кто жил так, как мы жили большую часть своих лет. Знаешь, как долго Вону бы пришлось горбатиться, чтобы позволить себе ботинки, которые ты носишь? Да, он ведет себя, как мудила, но я могу понять его мотивы. Только подумай... Все, что он получает, он вынужден тратить на маму и Йерим. Наверное, он чувствует себя очень жалким, — Сокмин вздыхает, выводя Мингю из ресторана, помахав перед этим работникам на прощание через плечо. — В следующий раз не предлагай заплатить. Я знаю, что ты не имел этого в виду, но просто… Для нас такое выглядит так, будто ты делаешь это из жалости или типа того. — Но я не… — Мингю вздыхает, глядя, как Вону залезает в машину, злобно хлопая дверью. — Ладно, я понял. Я больше так не сделаю. Прости. Сокмин коротко смеется и сжимает его плечо. — Не извиняйся. Если кто и должен — так это Вону. Он всегда превращается в мудилу, когда на кону стоит его гордость. Мингю молча кивает, смотря на человека, из-за которого все его эмоции сейчас смешались друг с другом. Недалеко от машины пара рабочих усаживаются в свой фургон, и они оба выглядят измотанными, так что Мингю задумывается, сколько денег они заработали за сегодня, едва не надорвавшись. Наверное, будет не так уж смешно предложить, что их зарплата колеблется около прожиточного минимума, и от одной этой мысли Мингю моментально хочет снять свои ботинки за миллион вон со стыдом. Просто все… такое другое. Вону так отличается от всех, кого он когда-либо встречал в своей жизни, и не зря же говорят, что люди обычно боятся вещей, которых не понимают? Так почему, блять, Мингю не боится? Почему он не слушает Сынчоля и не держится от этого парня как можно дальше? Даже когда он сидит на заднем сидении в машине Вону, который намеренно игнорирует его существование, сжав руль до такой степени, что белеют костяшки, и разогнавшись так сильно, что Сокмину приходится успокаивающе похлопывать его по плечу, даже тогда единственное, чего Мингю хочет — чтобы Вону посмотрел на него, улыбнулся и утешил словами о том, что он не единственный здесь не понимает, что происходит. Через десять минут от их отправления Мингю чувствует, как его тело истрачивает те жалкие остатки энергии, на которых он держался весь день, потому что, даже если Вону сейчас, наверное, ненавидит его всеми фибрами своей души, одного его присутствия достаточно, чтобы Мингю прикрыл глаза и провалился в давно необходимый ему сон. — Просыпайся. Мингю едва заметно вздрагивает от раздражающего голоса, прерывающего его умиротворенную дрему. — Мингю. Мы приехали. Просыпайся. — М-м, — Мингю тихо протягивает, зажмуриваясь, словно бы от этого зовущий его голос исчезнет. — Чоль. Еще десять минут. Следует момент тишины, а затем кто-то вздыхает. — Кто такой, блять, Чоль? У меня нет на это времени. Вставай! Мингю резко распахивает глаза, на секунду теряясь в пространстве, прежде чем он понимает, что все еще находится в машине Вону. Сокмина уже нет, и Вону припарковался напротив ворот к дому Мингю. — Бля. Я спал всю дорогу? — Догадайся, — бормочет Вону, сидя к нему спиной и нетерпеливо отбивая пальцами по обивке руля. — Можешь уже выйти? Оу. Он все еще злится. Мингю вздыхает и трет заспанные глаза, двигаясь к двери, чтобы выйти. Он замирает с пальцами на ручке и буквально чувствует напряжение в воздухе, но Мингю никогда не мог долго злиться. И он не может спокойно жить, если знает, что есть кто-то, кого он расстроил. Каждый раз, как у них с Сынчолем случаются бессмысленные ссоры, Мингю всегда идет мириться первым, дуясь и извиняясь до тех пор, пока Сынчоль не закатывает глаза и не затягивает его в объятия со словами о том, что все в порядке. — Хен, — он делает пробный шаг. — Что? — голос Вону все еще звучит нетерпеливо и раздраженно, и Мингю кривится от этого. — Хочешь погулять попозже? В это мгновенье Сынчоль на другом конце страны оплакивает его тупость. И Мингю не винит его, потому что какого черта, блять. — Ты хочешь погулять, — Вону сухо повторяет спустя целую минуту молчания. — Ага. Вону выкручивается всем телом так, чтобы обернуться к нему с ироническим выражением лица. Мингю уже ждет, что тот пристыдит его и скажет убираться к черту, но старший не делает ничего из этого. Его взгляд бродит по лицу Мингю несколько мгновений, и внутренний конфликт читается в его глазах так четко, будто выписан на бумаге, однако когда Мингю уже готовится открыть рот и забрать свое предложение назад, Вону отвечает, — Ладно. Мингю смотрит на него ошарашенно. — Ты хочешь? Он пожимает плечами, разрывая зрительный контакт. — Я зайду, когда закончу работу у дяди. — Ладно, — выпаливает Мингю. Вону бросает на него короткий взгляд и кивает, неловко прочищая горло. — Хорошо. Он спешно вылезает из машины и в мыслях просит себя просто открыть калитку и зайти в дом, но на деле лишь застывает на месте и смотрит, как Вону отъезжает; чувство дежавю обрушивается на него тяжелой волной. Мингю постоянно смотрит удаляющемуся Вону в спину, и, быть может, это вселенная так пытается сказать ему остановиться, пока не стало слишком поздно. Но разве Мингю вообще хоть раз прислушивался к голосу разума?