Catch the Stars

Поскольку Мингю не знает, где находится дом Сыльги, она отправляет Чана и Сокмина подождать его на автобусной остановке. Они оба держат в руках букеты, когда Мингю приходит. — Блять, вы что, издеваетесь? — стонет он, когда видит, как выражения их лиц окрашиваются раздражением. — Ой, завали, — Сокмин замахивается букетом, словно бы собирается ударить им Мингю. — Ты видишь магазин подарков где-то поблизости? Не похоже, что мы можем купить ей что-нибудь тут. — Да, но у нас даже цветы одинаковые, — Чан хмурится, опуская взгляд на букет. — Давайте просто сложим все три и подарим ей один огромный. — Это просто супертупая идея, — говорит Мингю. И они показываются на пороге дома с одним гигантским букетом. Сыльги смеется от его вида, и ее глаза загораются счастьем, так что, быть может, подарок и не был таким тупым, но Мингю почти уверен, что Сыльги просто слишком добрая для своего же блага. В доме бабушки и дедушки Сыльги всего один этаж, и он довольно сильно заставлен, но выглядит теплым и уютным, будучи сделанным полностью из дерева, скрипящего от каждого шага Мингю. Диваны в гостиной сдвинуты по сторонам, освобождая место для низких столов, расставленных подряд, чтобы получился один большой квадрат; цветные подушки около него разбросаны по кругу. В середине стоят гриль и прикрытые пищевой пленкой тарелки с мясом. Йерим появляется спустя мгновенье, занося в комнату поднос с разными закусками и приветствуя Мингю яркой и широкой улыбкой, но она стреляет злобным взглядом, как только находит Чана глазами. Чан закатывает глаза в ответ и усаживается на одну из подушек на полу. Мингю коротко усмехается от их взаимодействия и спрашивает, может ли он помочь с чем-нибудь, но Сыльги говорит ему просто сесть и веселиться. — Вону все еще на работе? — спрашивает Сокмин. Сыльги кивает, пытаясь разогреть гриль и проводя рукой над ним, чтобы проверить, включился ли он. — Я заходила к тете домой за щипцами, и она сказала, что у него сегодня вечером должны забрать машину, так что он не сможет прийти, пока не закончит. Подождите-ка, «тетя»? — Вы с Вону родственники? — спрашивает Мингю, сводя брови к переносице. Он серьезно запутался, кто с кем связан в этой деревне. Сыльги весело смеется. — Наши мамы сестры. Получается, мы двоюродные брат и сестра. Губы Мингю складываются в большое «О» от подобного открытия. Если подумать, это имеет смысл: при встрече с Сыльги его первой мыслью было то, как их с Вону черты похожи. — И давно ты живешь в городе? Колени Сыльги хрустят, когда она поднимается, отчего они вместе смеются. — Мои родители переехали туда, когда мне исполнилось шесть, значит… около восемнадцати лет? — А почему Вону и его семья не переехали? Она вздыхает и усаживается по другую сторону стола. — Отец Вону тогда только открыл свое дело в Чымсане. Они должны были остаться, пока он не начал бы получать прибыль, но этого так и не случилось, потому что тот мудак понятия не имел, как вести бизнес. Мингю знает, что должен перестать задавать вопросы. Это не его дело, но Джухен была права: Вону похож на ракушку, и невозможно узнать о нем больше. А еще он думает о том, что, если бы Сыльги посчитала, что ему нельзя знать об этом, она бы просто не рассказала ему, так? — Он поэтому сбежал? Сыльги кивает в ответ. — У него была куча долгов, и он не мог выплатить свои ссуды, поэтому просто… исчез. В буквальном смысле. Никто не знает, где этот ни на что не годный человек сейчас. Им угрожали, что отнимут дом, если кто-то не начнет платить, так что Вону взялся за автосервис и за последние годы проделал просто невероятную работу. Йерим вдруг появляется за столом, плюхаясь на пол рядом с Сыльги. — Мама говорит, что мы расплатимся со всеми долгами через несколько месяцев, — она радостно сообщает, и Сыльги отвечает нежной улыбкой, прочесывая волосы Йерим своими пальцами. — А потом мы присоединимся к Сыльги-онни в городе! — Вы переезжаете? — спрашивает Мингю, хмурясь. Вону не упоминал ничего об этом. Не то чтобы он должен был, они знакомы всего ничего, но все равно. Он звучал так, будто не собирался покидать деревню в ближайшем будущем. Йерим отрицательно качает головой, заметно поникая. — Я все еще пытаюсь уговорить его. Мама боится уезжать, а оппа… честно говоря, я даже не знаю его причин. Он просто не хочет. Да, это звучит очень похоже на Вону. — Я с ним поговорю, — успокаивает ее Сыльги. — Он всегда прислушивался ко мне. Они все рассаживаются по местам чуть позже; после того, как Чан начинает жаловаться, что хочет есть, Сыльги сдается и понемногу выкладывает мясо на гриль. Мингю прикусывает язык, прежде чем спрашивает, не должны ли они сначала подождать Вону. Чан разливает всем напитки, а Сокмин берется за прожарку мяса, когда Джухен предупреждает их, что навыки Сыльги в готовке ограничиваются приготовлением лапши быстрого приготовления. Атмосфера в комнате становится приятной и дружелюбной даже без Вону, которого Мингю определенно знает лучше, чем остальных. Сокмин ведет себя, как лучший парень на планете, подключая Мингю к их разговорам изо всех сил, хотя тот и не может ничего, кроме того, чтобы слушать, как ребята перебирают общие воспоминания, созданные в деревне годы назад. А затем приходит Вону, и сердце Мингю грозится вскарабкаться по горлу и выпрыгнуть прямо на гребаный гриль— — Вону, братан! — Сокмин кричит и машет щипцами в руке, уже немного поддатый от той стопки соджу, что он выпил. Вону бросает ему улыбку, застывая в проходе, словно бы он не уверен, что должен сделать. Он быстро окидывает помещение глазами, и это может быть предвзятое видение Мингю, но ему кажется, что Вону смотрит на него вдвое дольше, чем на остальных, а еще кажется, что некий румянец растекается по шее старшего. Когда Вону уже собирается сесть рядом с Сыльги, Джухен подскакивает со своего места сбоку от Мингю. — Вону! Садись с этой стороны. Вону сужает глаза, глядя на нее, и касается Мингю глазами на мгновенье, тут же снова возвращаясь к Джухен. — Почему? — Потому что я хочу сесть с Сыльги, — она пожимает плечами и переступает через ноги Мингю, подталкивая сбитого с толку Вону к своему бывшему месту рядом с младшим. Вону падает на подушку, бросая на девушку злобный взгляд, а та лишь счастливо жмется к ни о чем не подозревающей Сыльги. Глаза Джухен находят глаза Мингю через стол, и тот смотрит вопросительно, получая в ответ лишь загадочную ухмылку и подмигивание. Мингю вздыхает и решает просто забыть об этом, принимая чистую тарелку, которую Сыльги передает для Вону. — Вот, — говорит он, с некоторым весельем глядя, как Вону подпрыгивает от чужого голоса и уставляется на него, как перепуганная лань. — Твоя тарелка, хен. — А, — выпаливает Вону, принимая посуду. — Спасибо. Все остальные возвращаются к еде и напиткам, смеясь над глупыми шутками Сокмина; Йерим и Чан цепляют друг друга где-то на фоне. Мингю, правда, не думает о том, что делает, когда поднимает лист салата, укладывает на него несколько кусочков мяса и перекладывает угощение на тарелку Вону. Старший переводит взгляд от движения, отрываясь от истории Сокмина, и его глаза расширяются, когда он смотрит в свою тарелку. Он на секунду обращает глаза к Мингю, проходясь по чужим чертам. — Это ты?.. И только тогда Мингю понимает, что это, должно быть, был очень глупый поступок. Он пожимает плечами, проводя ногтями по своему затылку. — Эм, я же младше тебя, да? Разве я не должен делать что-то такое? Вону все еще выглядит пораженным, но медленно кивает и поднимает свернутый кулек. — Спасибо, — он говорит, отправляя еду целиком в рот, и Мингю определенно не должен чувствовать такое удовлетворение от вида того, как Вону ест что-то, что он для него сделал. Мингю отводит взгляд, улыбка растягивается на губах, и он обнаруживает, что Джухен следит за ним со странным блеском в глазах. — Что? — Ничего, — она пожимает плечами и закидывает на язык дольку редиса, бросая улыбку напоследок, прежде чем отворачивается и снова сосредотачивается на Сыльги. Чану разрешают выпить только немного пива, но этот закон не работает для остальных. Когда часы пробивают девять, большинство ребят уже умеренно пьяные, а диалоги начинают принимать драматичный философский характер. Вону под боком Мингю расслаблен достаточно, чтобы перестать напрягаться каждый раз, как младший двигает хоть мускулом. Конечно, неприятно видеть, как Вону практически не обращает на него внимание, но Мингю хотя бы не чувствует никакой враждебности от него, и это, наверное, большее, на что он может надеяться после того, как обнял его днем ранее. Чан наливает Мингю очередную стопку соджу, и, когда Мингю откидывается назад, он обнаруживает, что Вону придвинулся чуть ближе, и одного этого факта достаточно, чтобы он едва не выплеснул все из своей рюмки на пол. — С Тыквой все хорошо? — Вону вдруг спрашивает, и сердце Мингю делает сальто от вопроса. Он ставит рюмку на стол и оборачивается лицом к старшему, бродя глазами по рабочей форме Вону: рукава его белой кофты подвернуты, обнажая загорелые предплечья, и это, должно быть, какая-то новая разновидность пыток. — Ага, он не схватил инфекцию и ничего такого. Хотя он постоянно пытается почесать швы, — объясняет Мингю, глядя, как глаза Вону довольно сужаются. Вону очаровательно покачивается в разные стороны. — Хорошо. Я рад, что ему уже лучше. Губы Мингю растягиваются в улыбке, а сердце подпрыгивает в глупом празднестве. — Бабушка хочет приготовить что-нибудь из твоего любимого, кстати. За то, что подвез нас. — Она не должна, — Вону качает головой. — Я и не сделал ничего. Мингю решает не пытаться убедить его в обратном, потому что Вону скорее всего все равно не согласится. Он сдвигается, их колени случайно касаются друг друга, и этот маленький невинный контакт разносит тепло по всему телу. Просто чтобы посмотреть, что случится, Мингю не отодвигается обратно, ожидая, что Вону первым уберет свою ногу — но этого не происходит. Их колени остаются вжатыми друг в друга под столом, и Мингю, кажется, нужно выпить еще пару стопок, если он хочет пережить этот вечер. Вону, наверное, и не замечает ничего, но их соприкосновение скоро превращается в единственную вещь, о которой Мингю может думать, и не важно, насколько сильно он пытается слушать историю Чана о том, как он съел в школе печенье с травой и его вывезли оттуда на скорой. Мингю незаметно льнет ближе к Вону, откидываясь на свои руки назад, отчего их плечи слегка соприкасаются, и он чувствует, как Вону напрягается, он видит своим боковым зрением, как чужой кадык вздрагивает, но затем Вону— Вону дергается и подается к нему сильнее, пока их руки буквально не склеиваются; Мингю кажется, что его сердце действительно перестает биться на несколько мгновений. Он выдавливает из себя смех, когда Чан очень графично описывает, как снял рубашку прямо в классе, потому что ему показалось, будто его кожа горит — но лишь потому, что Мингю боится забыть, как дышать, если не отвлечет себя от очень теплого и реального присутствия Вону. — Ты больше не хочешь есть? — Вону спрашивает, когда остальные отвлекаются на Сыльги, случайно перевернувшую банку пива. Мингю поворачивает голову и тут же отводит лицо, как только понимает, насколько близко они теперь сидят. Вону снова пахнет тем одеколоном, и, ладно, возможно, в нем есть какой-то афродизиак или что-то такое, потому что Мингю физически тянет к нему. — Нет. Мне хватит! Вону прыскает смехом, когда Мингю случайно выкрикивает последнюю часть. — Ты едва съел что-то. — Мне слишком лень, хен, — Мингю вздыхает и откидывает голову назад. — Мне подойдет только готовая еда, я не могу заворачивать мясо весь вечер. — Ты опять капризничаешь, — говорит Вону, наклоняясь к столу и разрывая контакт их тел, отчего Мингю чуть ли не хнычет, пока не замечает, что делает старший. Он готовит угощение, и выходит намного лучше, чем то, что сделал для него Мингю, когда старший протягивает кулек. — Только потому, что я лучший хен в мире. Мингю улыбается, чувствуя тепло внутри, когда принимает еду. — Что правда, то правда, — говорит он и практически заталкивает мясо в рот, поднимая взгляд и обнаруживая Вону следящим за ним с весельем в глазах. — Кормишь меня, укладываешь спать. Я буду скучать по этому, когда вернусь домой. Вону застенчиво улыбается, когда откидывается обратно, и его нос сморщивается, а тело прижимается к Мингю от плеча до бедра. Мингю почти уверен, что именно так хорошо и бывает на небесах. — Эй! Земля вызывает Мингю! — Сокмин вдруг выкрикивает, от чего Мингю подпрыгивает и отрывается от вкрадчивого подглядывания за Вону. За столом смеются все, кроме Вону, который прокашливается и смущенно смотрит в сторону, и Джухен, которая обращает к ним поднятую бровь. — Я задал тебе вопрос. — Извини, какой? — У такого красавчика, как ты, должна быть девушка, да? Мингю и Вону синхронно напрягаются, и, когда Мингю бросает взгляд на парня, он замечает, что тот отворачивается и устремляет глаза в окно, словно бы он совсем не заинтересован в чужом диалоге. Неприятное чувство закрадывается в его груди, и Мингю незаметно прижимается ближе к Вону, на что тот лишь тяжело сглатывает, все еще отведя взгляд. — Нет, — Мингю выдавливает из себя ослепительную улыбку. — Девушки нет, извини. — Но ты же такой красивый! — Сыльги вскидывает руки в воздух. — И ты кажешься очень хорошим. Знаешь, если бы я уже не была занята, я бы, наверное, на тебя глаз положила. Джухен закатывает глаза и пихает немного салата в рот Сыльги. Мингю слегка краснеет, но расслабляется, как только Вону возвращает взгляд к столу, придвигаясь до такой степени, что его сложенная теплая и твердая нога практически укладывается поверх ноги Мингю, и он не отстраняется, даже когда младший подается касанию навстречу. Если бы он не знал всю ситуацию — а он знает — Мингю бы сказал, что это движение было собственническим. Вону не выглядит злым, скорее раздраженным, и Мингю не должен бы считать это таким горячим, а еще ему определенно стоит искать подтекст в любом движении Вону. Чан и Йерим протягивают всем по следующему кругу соджу, и они делают это так естественно, что никто и не замечает, как их медленно спаивают два подростка, размеренно попивающие свою колу с хитрыми ухмылками на лицах. Мингю не жалуется. Он хорошо выдерживает алкоголь, поэтому с развлечением наблюдает, как щеки Сокмина постепенно начинают краснеть, а глаза становятся стеклянными с течением времени. Вону на вид справляется тоже довольно хорошо. Он совсем не выглядит пьяным, но по чуть подсвеченным румянцем щекам Мингю может сказать, что соджу начинает показывать свой эффект и на нем. Никто не обращает внимание на то, как близко они сидят, как часто бросают друг на друга мимолетные взгляды с покрасневшими щеками, и никто определенно не обращает внимание, как сердце Мингю не успокаивается ни разу за вечер от того, насколько сильно присутствие Вону сводит его с ума и насколько тяжело ему удержать себя от прямого касания. Чан и Йерим снова уходят пораньше, потому что мама Вону хочет, чтобы она была дома до полуночи, а Чан вынужден провожать ее, потому что иначе этим бы пришлось заниматься Вону, а никто не хочет, чтобы он уходил, ведь все знают, что он тогда не вернется. Сыльги выводит Сокмина на свежий воздух ненадолго, потому что смесь пива и соджу начинает сильно сказываться на его состоянии. Джухен потихоньку прибирает грязные тарелки и говорит Вону и Мингю прижать задницы к полу, когда они предлагают помочь, так что в итоге в комнате остаются лишь они вдвоем. Вону опустошает свою рюмку и ставит ее на стол, возвращаясь под бок к Мингю, и он смотрит прямо какое-то мгновенье, прежде чем поворачивается лицом к Мингю. — Что? — младший спрашивает, когда тот просто молча смотрит на него. Вону пожимает плечами и отрицательно качает головой, роняя взгляд на губы Мингю, прежде чем возвращается обратно к глазам. Мингю понятия не имеет, как долго они сидят вот так, уставившись друг на друга — он знает лишь то, что напряжение вокруг них становится таким густым, что еще немного, и его можно будет черпать ложкой. Каждая клеточка тела Мингю говорит ему податься вперед, прижаться к алым губам Вону, которые сейчас, наверное, на вкус, как соджу — просто чтобы посмотреть, получит ли он за такое по лицу, или, быть может — ну, возможно — тот поцелует в ответ. — Мне нужно закурить, — говорит Вону, прочищая горло и извиваясь, чтобы дотянуться до пачки сигарет, которая, видимо, выпала из кармана Сокмина на его подушку. — Выйдешь со мной? Мингю глупо кивает и не оставляет незамеченным неприкрытый взгляд, которым в него стреляет Джухен через свое плечо. Просто будь осторожен. Они выходят во двор через заднюю дверь, а не через парадную, где Сыльги сейчас предположительно трет Сокмина по спине, пока того тошнит. Дом Сыльги расположен скорее на окраине деревни, поэтому, если смотреть на пейзаж с заднего двора, это просто большое поле травы, за которым следует темный бесконечный на вид лес. Выглядит жутко, правда, потому что Мингю даже не хочет знать, какие животные обитают там. В темноте ночи тяжело рассмотреть что-либо: видны лишь очертания гор, подсвеченные ярко сияющими звездами. Вону облокачивается на деревянный забор и шуршит упаковкой сигарет, пока Мингю снова оказывается слишком очарован огромным звездным небом, чтобы следить за чем-то еще. По улице ходит прохладный ветер, и слышно звон колокольчиков на шеях коров или овец, шастающих где-то в своих хлевах. Ночь такая спокойная, даже несмотря на стрекот сверчков, спрятавшихся, кажется, повсюду. — Блять, — Вону тихо матерится, и Мингю опускает голову, чтобы посмотреть на него. — Что такое? — спрашивает он, подступая ближе к забору. Вону вздыхает и сминает коробку в руке. — Закончились. — Так это же хорошо, разве нет? — Мингю спрашивает, складывая руки поверх досок и обращаясь лицом к темному лесу и горам, тогда как Вону опирается на забор спиной, уставляясь в другую сторону на заднюю часть дома Сыльги. — Наверное, — Вону бормочет. Его голос дрожит, и, когда Мингю бросает на него взгляд, он замечает чужую нервозность: старший трясет ногой, пальцы трогает легкий тремор, а еще он периодично сжимает челюсть. — Или нет, — Мингю сочувствующе усмехается. — Когда ты курил в последний раз? — Вчера на работе, — отвечает Вону, занося руку и проводя пальцами сквозь собственные волосы. Он прикрывает глаза, откидывает голову назад, и Мингю не может удержаться от взгляда, когда кадык старшего двигается под кожей; такой мужественный и непривычно интимный вид заставляет младшего тяжело сглотнуть слюну. Блять. Возможно, дело в алкоголе, но Мингю становится действительно трудно держать собственные мысли и действия при себе. Он впивается своими короткими ногтями в дерево забора, пытаясь спустить себя на землю. — Знаешь, один мой друг из города раньше был прямо заядлым курильщиком. Он перепробовал все, что можно, чтобы бросить, но знаешь, что в итоге помогло ему? Вону медленно распахивает глаза и поворачивает лицо к нему. Мингю может поклясться, что видит в чужих зрачках отражение звезд. — Что? — Каждый раз, как ему хотелось закурить, он целовал своего… — Мингю бросает взгляд на Вону, успокаиваясь, когда понимает, что старший не заметил его ошибки. — …свою девушку. Они целовались до тех пор, пока желание закурить не проходило. Короткий смешок срывается с губ Вону. — Что ж, очень жаль, что у меня нет девушки, да? Губы Мингю изламываются в нервной улыбке, и он медленно кивает, выискивая глаза Вону. — Ага… Жаль. Вону облизывает губы, и младший едва не отламывает кусок забора, когда дерево начинает сдаваться под беспощадным давлением его пальцев. Воздух вокруг них искрит электричеством так сильно, что Мингю боится дернуться, и он не думает, что смог бы оторвать взгляд от Вону, даже если бы захотел. Они словно противоположные полюса, потому что Мингю буквально чувствует притяжение, и, возможно, все это только у него в голове, но его грудь, живот и ноги магнитом тянутся прильнуть и коснуться Вону, а сердце гулко бьется внутри, и Мингю разрывается между тем, чтобы начать ненавидеть это постоянно преследующее его чувство, и тем, чтобы хотеть вкусить его еще больше. Однако Вону вдруг, кажется, приходит в себя. Он прикрывает глаза и качает головой, отталкиваясь от забора, и Мингю слышит, как тот тихо ругается себе под нос; душа младшего обваливается в пятки, когда он слышит «черт», которое Вону отпускает шепотом. Мингю вздыхает, его пульс набирает темп, и он отталкивается от забора вслед за старшим. Вону отошел не слишком далеко: он просто замирает на месте спиной к Мингю, смотря, кажется, в никуда. — Хен, — начинает Мингю, разочарование и смятение окрашивают его голос. Он должен остановиться. Мингю должен просто бросить эту затею и вернуться в дом, но он не хочет. Если честно, единственное, чего он хочет — чтобы вся эта деревня провалилась под землю со своими религиозными убеждениями. — Вону-хен, мы можем… мы можем поговорить? Или, пожалуйста, выслушай меня— Вону вдруг оборачивается и надвигается на него, отчего Мингю в удивлении отступает назад, чуть не наворачиваясь об собственные ноги, если бы Вону не схватил его за руку, чтобы удержать. — Эм, — Мингю по-идиотски произносит. Глаза Вону неистово пляшут по лицу Мингю, и его грудь слегка вздымается. — О чем поговорить? Мингю сглатывает, не уверенный в том, что должен ответить. — Об этом. — Я не понимаю, о чем ты. — Правда? — Мингю облизывает губы, и Вону выглядит так, будто ему физически больно. — Значит, я… Я один чувствую себя так? Вону смотрит на него колючим взглядом еще мгновенье, прежде чем выражение его лица просто рушится, а плечи оседают. — Я не знаю… Я не могу— Он звучит таким потерянным и сбитым с толку, что грудь Мингю прошивает уколом, и Вону уже хочет отпрянуть, когда младший ничего не говорит несколько напряженных секунд, но тот быстро просыпается и ухватывает Вону за запястье, притягивая к себе. — Хен, — Мингю начинает, и сердце встает комом в горле, игнорируя все сигналы мозга, потому что Вону так близко, выглядит таким запутавшимся и, кажется, тоже не может дышать. Мингю всегда охотнее слушал свое сердце, а не разум. — М-мне не страшно, — он повторяет свои слова, озвученные прошлой ночью, и сглатывает, когда замечает, как чужие глаза сверкают осознанием. — А мне — очень, — голос Вону срывается, и Мингю чувствует дрожь в чужой руке там, где его пальцы обхватывают тонкое запястье. — Я не должен хотеть… — Вону замолкает и отводит взгляд. — Это неправильно. Все это неправильно. Мингю не слышит ничего нового, но ему все так же больно от подобных слов. Он ждет, пока Вону собирает остатки храбрости, чтобы снова посмотреть на Мингю. Чужие глаза оказываются покрасневшими, словно бы он сдерживает слезы. Он настолько напуган. Мингю сглатывает и качает головой. — Здесь нет ничего неправильного. — Есть, — Вону шипит, сжимая зубы. — Люди просто… Они не дадут мне жизни, если узнают. Мингю чувствует, как его сердце оседает вниз, а злость закипает в груди. — Ответь мне лишь на один вопрос. Брови Вону вздрагивают — Какой? — Это тоже тебе кажется неправильным? И Мингю знает, что может в итоге отправиться сегодня домой с подбитым глазом или чем похуже, но он уже даже не думает ни о чем, что случится после. Он не думает ни о чем, кроме оттенка красного, которым окрашены губы Вону, когда он льнет ближе и оставляет на них мимолетный поцелуй. Мингю едва может дышать, и тело Вону каменеет в ответ на касание, ярко контрастируя с мягкостью его губ. Это с трудом можно назвать поцелуем: всего лишь кроткое прикосновение — но вкладываемый в него смысл ясен, как день. Мингю быстро отстраняется, его сердце сбивается на бешеный ритм, а кожа просто пылает, и он уже ожидает, что Вону сейчас начнет его проклинать или, может, сразу ударит, но ничего из этого не происходит. Когда он осторожно открывает глаза, Вону просто смотрит огромными глазами с порозовевшими щеками, а его пальцы— Его пальцы покоятся на руке Мингю, притягивая ближе, словно в молчаливой мольбе. И, быть может, Мингю все не так понял, но он хочет, так отчаянно хочет поцеловать Вону снова, поэтому просто рвано вдыхает, когда старший подается вперед, вцепляясь в чужую руку так крепко, что, наверное, останутся синяки, хотя Мингю глубоко плевать. Он чувствует горячее дыхание старшего на своей коже и прикрывает глаза за мгновенье до того, как их губы встречаются, расставаясь в следующую секунду, когда Вону — Мингю слышит — забирает в легкие больше воздуха, и тут же касаются снова. Колени Мингю начинают дрожать, потому что он не может вспомнить, когда в последний раз поцелуй ощущался таким сокрушительным, но заполняющим до краев, и то, как Вону вздыхает ему в губы, каким податливым и нежным он оказывается — это заставляет Мингю склонить голову и поцеловать глубже. Их дыхание смешивается между лицами, Мингю притягивает старшего ближе и чувствует, как тот рассыпается от каждого неуверенного движения. Он не знает, как долго они целуют друг друга, но их грудные клетки грузно вздымаются, и Мингю уже совсем не может дышать под конец. Он отстраняется и до жути боится открыть глаза, не желая расставаться с теплым ощущением, растекшимся по всем закоулкам его тела, но в итоге приходится. Вону стоит на месте со все еще опущенными веками, его губы слегка приоткрыты, а кожа едва заметно горит, и все это с ним сотворил Мингю. — Хен, — он шепчет, и горло кажется пересохшим, руки покалывает, а все его существо кричит целовать парня снова и снова, но он не может. — Посмотри на меня. Вону открывает глаза, краснея еще сильнее, когда наконец встречает взгляд Мингю. Он ничего не отвечает, лишь уставляется на младшего. — Скажи что-нибудь. — Я… — Вону начинает, но в итоге только продолжает молча смотреть. Мингю облизывает губы, пытаясь игнорировать то, как чужие глаза ловят это движение. Однако мозг Вону вдруг будто снова возвращается в работу, потому что его хватка на руке младшего слабеет, пока пальцы вовсе не соскальзывают вниз. — Мне пора. С таким же успехом он мог просто дать Мингю в глаз. Он смотрит на старшего и не может двигаться, не может даже открыть рот и сказать Вону, что он может бежать сколько угодно, но реальность все равно рано или поздно настигнет его. Мингю проходил через это — отрицание, ненависть к себе, он проходил через все это, так что имеет право злиться на Вону. Хотя, быть может, Мингю злится не на него. Может, он злится на деревню, на всех этих людей с их старомодными нравами, грубыми словами и ненавистью, которые заставляет Вону верить, что все это неправильно. Если бы обстоятельства были другими, Мингю бы устроил сцену. Он бы сказал, что уходить вот так после поцелуя — очень мудацкий поступок, но он не думает, что сейчас может что-либо сделать. Вону смотрит на него еще секунду, прежде чем окончательно оборачивается и скрывается в доме. Мингю смотрит ему вслед, и его грудь просто разрывает от боли. Он идиот. Это все его вина. Чего он вообще ожидал? Он думал, что Вону предложит ему встречаться? Это… Этому не бывать, не в этой деревне, может, даже не в этой стране. Все было против него с самого начала, и Сынчоль предупреждал, но Мингю не слушал, потому что никогда этого не делает. Внезапный звук заставляет его поднять голову, и он утыкается бешеным взглядом в Вону, пока мозг пытается обработать, что происходит: он снова видит старшего перед собой. Вону гулко сглатывает и подступает ближе, еще ближе, и вдруг оказывается в руках Мингю. Его немного потрясывает, и он дышит рваными вздохами прямо младшему в ухо, но он обнимает его, такой теплый и нежный, что Мингю чувствует щекочущее нос желание разреветься. — Это не показалось неправильным, — Вону тихо шепчет. Мингю прикрывает глаза и подается объятиям навстречу. — Хорошо. — Ты можешь… — Вону с дрожью выдыхает, сжимая руки сильнее на чужой шее. — Можешь повторить еще раз? Мингю не сразу понимает, о чем тот говорит, но, как только до него доходит — сердце разваливается на кусочки, а руки соскальзывают на талию Вону, прежде чем он успевает остановить себя. — Здесь нет ничего неправильного. Ты абсолютно нормальный, хен. Вону делает глубокий вдох и зарывается носом младшему в шею, посылая разряды по чужой спине; Мингю ведет от его сладкого запаха. Прохладный бриз путает их волосы и облизывает неприкрытую кожу Мингю, так что он начинает дрожать и чувствует, как Вону усиливает хватку вокруг него, словно бы пытаясь согреть. Он чувствует, как сердце старшего заходит быстрее, действительно чувствует, беспорядочные удары отдаются в его собственной груди там, где тело Вону плотно прижимается к его собственному, и один этот факт пробуждает в Мингю такие чувства, какие, наверное, не должны были объявиться так скоро. Вону отстраняется спустя пару мгновений, его руки медленно покидают Мингю, унося с собой тепло. Румянец подсвечивает теперь всю его шею, ключицы и грудь, скрываясь под кофтой, и— — Не говори никому, — проговаривает Вону, качая головой. — Я не могу… Я не могу так просто… Мне нужно думать о семье. Никто не должен знать. И так же быстро, как приятные чувства поселились в груди — они ее покидают, сменяясь тревогой и нарастающей паникой от их непростой ситуации. — Ни одна живая душа не узнает. На лицо Вону опускается тень, и он отводит взгляд, шмыгая носом. Мингю тоже едва может смотреть старшему в глаза, поэтому уставляется в землю, пропуская в голове всевозможные сценарии в попытках предугадать, что будет дальше, и понять, является ли он всего лишь экспериментом для Вону, или, может, это вообще был розыгрыш, а завтра о нем узнает вся деревня— — Увидимся завтра, — Вону прерывает его размышления и качает головой, когда младший поднимает взгляд, полный недоверия. — Об-обещаю. Я зайду к тебе завтра. — Осторожнее, хен, я не люблю, когда бросают слова на ветер, — говорит Мингю, пытаясь разрядить атмосферу, несмотря на то, как сильно он переживает. — Я тоже, — Вону отвечает, смотря уверенно, и Мингю верит. Глаза старшего снова опускаются на чужие губы, и румянец густеет, прежде чем он отворачивается и уходит. Мингю смотрит, как он свешивает голову и теряется внутри помещения, но едва он заходит внутрь, как Джухен появляется у него перед носом. Он слышит, как Вону бормочет какие-то извинения перед уходом, и перехватывает вопросительный взгляд девушки, спешно отводя взгляд, прежде чем выдаст что-нибудь лишнее. Она скрещивает руки на груди и выходит на крыльцо, склоняя голову набок, когда смотрит на Мингю. Целую минуту стоит тишина; Мингю почти слышит течение реки где-то снаружи, хотя она и далеко от дома Сыльги. Он понятия не имеет, почему так боится встретиться с девушкой лицом к лицу, но почему-то вдруг не может заставить себя посмотреть ей в глаза. Мингю слышит, как Джухен вздыхает, ее босые стопы шагают по деревянным ступенькам, и, не удерживаясь от желания посмотреть, что она делает, он чуть приподнимает голову, обнаруживая девушку сидящей на одной из ступенек и смотрящей на него мягким взглядом. Она похлопывает по месту рядом с собой, и Мингю делает успокаивающий вдох, сдвигаясь с места, чтобы присесть, только сейчас понимая, как сильно трясутся его ноги. Джухен подвигается, чтобы освободить ему больше места, обнимая себя руками, когда чуть более сильный ветер проходит по коже, поднимая в воздух несколько прядей из ее хвоста. Мингю тихо шмыгает носом и устремляет взгляд в темноту перед ними, все еще пытаясь утихомирить собственное сердце и чувствуя на губах призрачный отпечаток кожи Вону. Он с трудом контролирует бушующие внутри эмоции — волнение и страх, и эту жажду Вону, такую невыносимую, что кажется, будто она вот-вот выбьет почву из-под его ног. И теперь, когда Мингю знает, каков Вону на вкус, какие его губы на ощупь, его жажда становится только сильнее. Джухен разрывает тишину первой, делая глубокий вдох и обращая лицо навстречу ночному небу. — Красиво, да? Мингю отпихивает собственные мысли о Вону и поворачивается, чтобы глянуть на девушку, прослеживая линию ее взора. Звезды поблескивают словно бы в ответ, и он задумывается, повезет ли им сегодня увидеть, как одна из них упадет. — Ага, красиво. Джухен опускает голову спустя какое-то время, и Мингю настораживается, когда чувствует, как атмосфера над ними меняется; Джухен вдруг кажется такой маленькой, опустив глаза вниз. Это совсем не в ее характере. — Ты в порядке? — осторожно спрашивает Мингю. — Я ненавижу это место, — шепчет она, не торопясь со словами, словно бы боится, что кто-то может услышать. Мингю молча моргает, не зная точно, что сказать. — Не думаю, что тебе здесь самое место. Она медленно поворачивается, находя взгляд напротив, и почему-то Мингю совсем не удивляется, когда замечает застывшие в ее глазах слезы. Однако от этого не становится ни на толику менее больно. Да, Мингю встретил ее всего неделю назад, но Джухен беспрестанно улыбалась и дразнила его при любой возможности, с ней легко поддержать беседу, и Мингю просто, не задумываясь, проникся этой девушкой с самого начала, отчего ему так непросто сейчас видеть ее расстроенной. — Ты недостаточно осторожен, Мингю, — она тихо говорит, и уголок ее губ приподнимается в усталой улыбке. Он сглатывает, внимательно раздумывая над словами, чтобы не спустить ничего лишнего. — Что ты имеешь в виду? — Ты знаешь, о чем я. — Я так не думаю. Джухен вздыхает и качает головой. — Вону не сможет уехать, Мингю. Ты можешь — когда захочешь — ты можешь уехать отсюда. Сбежать от всего этого. Но он глубоко застрял тут. Если ты… Если ты будешь таким беспечным, и кто-то услышит, весь удар падет на него. Он уже взял на себя ответственность за ошибки отца, не заставляй его проходить через все это снова— — Такого не будет, — Мингю перебивает, звуча слишком громко и резко, не в состоянии держать рот на замке от внезапной вспышки агрессивного желания защитить Вону. — Я бы не оставил его здесь, я бы не— — Так я была права, — шепчет она, широко распахивая глаза. Мингю осознает свой провал лишь спустя секунду, и время словно бы останавливается. Он пытается подобрать слова, но в итоге лишь уставляется на Джухен, как перепуганный ребенок, и ее лицо тускнеет, когда она замечает очевидный страх в чужих глазах. — Мингю... У него есть весь потенциал разрушить жизнь Вону, и он не может, просто не может допустить этого. — Джухен, — Мингю делает отчаянную попытку объясниться, и в горле встает ком, потому что, блять, ситуация реально плохая. Это просто пиздец. Мингю уже плевать, что случится с ним самим — он с удовольствием свалит и никогда больше не вернется сюда, но Джухен права: для Вону это место — дом. — Он вообще здесь не при чем. Слушай, знаю, у тебя нет причин помогать мне, но, пожалуйста, я умоляю тебя, не говори никому. Это я заставил его, я— — Стоп, Мингю, хватит, — Джухен зажмуривается и вертит головой. — Ты просто придурок. Ты вообще слышишь себя? Ты же похож на огромного щеночка, ты бы никогда не стал принуждать кого-то к чему-либо. — Клянусь тебе, Вону не— — Ага, конечно, еще что расскажешь? Попытаешься убедить меня, что Вону не смотрит на тебя так, словно само солнце светит из твоей задницы? Мингю замирает на месте, задерживая дыхание. — Что? — Я знаю Вону всю свою жизнь, — тихо говорит она. — Если… если что-то и есть, то Вону ответственен за это настолько же, насколько и ты. Она спокойно смотрит на Мингю, и в ее чертах не читается ни гнева, ни отвращения. Она смотрит все так же, как смотрела вчера, и Мингю настолько сильно путается в происходящем, что забывает, как разговаривать. — Пожалуйста, просто… Пожалуйста, Джухен. Не говори никому. Ты не можешь. Вону же… — горло Мингю словно склеивается. Он не знает, почему ему так страшно, почему одна лишь мысль о том, что Вону будет больно, приводит его в больший ужас, чем мысль о том, что может случиться с ним самим. — Ты что, правда, думаешь, что я бы так поступила? — Джухен склоняет голову, и ее красивые глаза вдруг выглядят такими уставшими, словно бы она видела в жизни больше, чем Мингю может себе представить. — Мингю, конечно, я сохраню твой секрет. Но ты можешь пообещать мне кое-что в обмен? Мингю все еще разглядывает ее, пытаясь понять, почему Джухен не… почему она не реагирует. Как будто нет ничего такого в том, что Мингю и Вону… сделали что-то, чего мужчины не должны делать, согласно правилам этого общества. — Что пообещать? Джухен отвечает не сразу. Она отводит взгляд на мгновенье, и ветер сдувает несколько прядок ей на лицо. — Если мне понадобится твоя помощь в ближайшем будущем, ты поможешь. Без вопросов. — Зачем тебе нужна будет моя помощь? — Говорю же, без вопросов. — Джухен— — Так ты обещаешь? — она протягивает руку, выставляя перед Мингю свой маленький мизинец, а он смотрит ей в глаза еще секунду, находя в них такую решимость, какой еще никогда не встречал до этого; и это пугает. Часть его не хочет принимать обещание, но не потому, что ему страшно, а потому, что он переживает за девушку. — Мингю. — Ладно, — бормочет он и переплетает их мизинцы, запечатывая обещание прикосновением больших пальцев. — Обещаю. — Хорошо, — Джухен кивает, делает глубокий вдох и уже собирается подняться и уйти. — Джухен, погоди, — Мингю останавливает ее, хмуря брови беспомощно, когда она оборачивается, глядя с любопытством. — Почему… Почему ты так легко приняла это? Ну… нас с Вону. Джухен молча моргает, поднимает руку, чтобы заправить мешающуюся прядку за ухо, и загадочная улыбка растягивается на ее губах. — Ты спрашиваешь, почему я веду себя, как нормальный здравомыслящий человек? — Но я, правда, не понимаю. Никто тут… они же все… — Я знаю, как бы повели себя местные. Но я не они, — говорит она. — С моей стороны было бы лицемерно осуждать тебя или Вону из-за того, кто вам нравится. Мингю качает головой. — Ничего не понимаю. Джухен вздыхает и поднимается, улыбаясь Мингю напоследок. — Главное — помни про обещание, ладно?