F - это Fatum

      Гена никогда не думал, что будет счастлив в отношениях с кем-нибудь вроде Славы Машнова. Честно говоря, он вообще не думал, что у него будут отношения с парнем, если, конечно, не считать первую ночь с Никитой, во время которой он успел напридумывать себе всяких глупостей. Но Слава всегда умудрялся удивлять Гену. Так что, если подумать, ничего особо поразительного в том, что Машнов оказался для него идеальным парнем, не было. Это просто напросто было одной из множества его черт. Так, Слава писал довольно-таки всратые песни с неожиданно глубокими смыслами; читал грайм, как боженька; кодил на неплохом уровне; смешно, пусть и уебански, шутил; заваривал самый вкусный в Питере, а может и во всей стране или мире, чай; любил кошек больше, чем кого-либо, и был идеальным парнем для Гены.       Слава очень подходил ему. У них были схожие взгляды и вкусы, общие хорошие знакомые вроде Вити СД, в конце концов, они вертелись в одних и тех же рэпперских кругах. К тому же, они оба были творческими людьми и всегда могли понять и простить, если у одного не было времени на другого. К тому же, у Гены, как он сам за собой признавал, был довольно-таки трудный характер, а Слава в пику своему образу злостного критика и хейтера на публике был в быту удивительно добрым и неприхотливым парнем. Машнов никогда не злился на Фарафонова, не устраивал ему сцен и скандалов, не ебал ему мозг капризами, не пытался поменять его, не обижался на перепады настроения, не трогал Гену, когда тому хотелось побыть одному, в общем, вёл себя как нормальный и на редкость адекватный человек.       Гена даже не ожидал, что Слава окажется таким понимающим. Нет, он никогда не отождествлял Машнова с его образами, в которых Слава по гениному мнению лишь выплёскивал эмоции и разные стороны своей личности, но всё равно ожидал от него какого-то подвоха. Но Слава снова смог его удивить. И за пару месяцев с начала их отношений Гена понял, что ему очень повезло. Блин, Слава даже не стал истерить по поводу Никиты, с которым Гена не собирался прекращать дружбу. Вообще, Фарафонов до сих пор не понимает, как он смог не проебаться, когда Слава сказал, что не хочет быть для Гены просто другом, пусть и с привилегиями, и согласен лишь на моногамные отношения. Гене как-то неожиданно понравилась его честность, и моногамия не показалась ему высокой ценой за присутствие Славы в его жизни.       К тому же, после того, как Гена согласился с ним встречаться, Слава ни словом, ни делом не напоминал ему о былых бонусах в дружбе с Никитой. Он совершенно не ревновал Фарафонова, не обрывал его телефон звонками, не пытался выпихнуть Курскеева из жизни Гены. Такое доверие было приятной неожиданностью, и Гена поначалу даже не верил, что такое возможно. А потом он узнал Славу поближе и понял, что для него любовь и доверие были крепко связаны. И Фарафонову это нравилось. Впрочем, если честно, Гене не просто нравился Машнов, он был в Славу влюблён. И знал, что это взаимно. И всё бы хорошо, но, увы, Гена жил в Москве, а Слава - в Питере. И если первые пару месяцев Гена прожил в Петербурге, как планировал ещё до встречи в 1703, то потом ему пришлось вернуться обратно домой.       Слава и тут его удивил. Он отпустил Гену в Москву совершенно спокойно. Нет, конечно, не обошлось без обычных стрёмных шуточек Славы и его шумных наигранных слезливых прощаний с Геной и Багирой, но настоящего надлома за этой его ебаназией не чувствовалось. Фарафонову даже стало казаться, что на самом деле Славе совершенно похуй на него, ведь он как никак уезжал в город за шестьсот сорок пять километров, а Слава отнёсся к этому так, словно Гена в магазин за хлебом пошёл. Впрочем, он и накрутить-то себя толком не успел, а Слава с сумкой и переноской с Кохой в руках уже звонил в его дверь. По идее Гена, наверное, должен был испугаться славиному напору, но тот был так мил и смотрел таким взглядом, что он просто ответил на жадный поцелуй и пропустил Славу с багажом и кошкой в квартиру.       Коха с Багирой спелись мгновенно. До этого они ни разу не виделись, но при знакомстве повели себя совсем как разлучённые в детстве сестрички. Слава смотрел на кошачью идиллию и разве что слезу не пускал от умиления. А Гена смотрел на этого длинного уебана и не мог понять, почему и за какие заслуги ему досталось это чудо. Впрочем, Слава быстро развеял эти мысли, утащив Гену в спальню, крича что-то о накапавших за проигнорированный супружеский долг процентах и своих синих яйцах. Причём, как его яйца успели посинеть за неделю и о каком долге идёт речь, если они не женаты, он говорить не стал. В общем, Слава оказался удивительным парнем, и Гена даже не возражал против того, что они вроде как съехались спустя два месяца отношений. И всё бы хорошо, но Никита его поцеловал, а Гена ответил.