Неправильная омега

Мадам мэр просматривает ежедневник. Сколько всего предстоит сделать! До праймериз, на которых нужно будет поддержать Джейн, остаются считанные дни. Четвертое июля тоже совсем скоро, и работы в парке требуют завершения и приемки, как и обсуждение с Кэтрин окончательного плана праздника. Близится конец месяца, и все городские службы уже прислали объемные отчеты, которые требуют хотя бы беглого ознакомления перед сегодняшним собранием с чиновниками. Однако начать Реджина решает с собственного семейного бюджета на июль. Опробовав несколько телефонных приложений, она нашла оптимальное для учета расходов, но планирование предпочитает делать по старинке в электронной таблице. Изучая расходы за текущий месяц, Реджина испытывает удовлетворение, потому что, несмотря на ожидания, баланс весьма неплох. Хотя статья «на непредвиденные расходы» была превышена едва ли не вдвое (сюда Реджина включила и оплату их с Генри нью-йоркской поездки, и сотню, потраченную на улаживание конфликта с таксистом, оставленным юной Тилби без оплаты), зато другие траты снизились, потому что ее поездки и проживание в Портленде и других городах штата оплачивались из фонда избирательной кампании сенатора, а Генри, благодаря своей работе, довольствовался минимальными суммами на карманные расходы. Что ж, хорошо. Теперь надо открыть таблицу и расписать траты на предстоящий месяц. Реджина спотыкается два раза: на строках, лаконично названных «Руби» и «средства защиты». Кажется, там стоит пока проставить нули? Ведь пока она спит с Эммой, то не имеет смысла пополнять запас презервативов, а щепетильная Руби Лукас не станет принимать от мадам мэр повышенные чаевые без визитов на второй этаж. Сумма предполагаемой экономии не так уж ничтожна, и Реджина размышляет, стоит ли прибавить ее к непредвиденным расходам или направить в копилку Генри на покупку машины. Но потом в ней просыпается чувство, которое она называет про себя чувством справедливости, и Реджина думает, что было бы логичным потратить эти деньги на Свон. Хотя было трудно назвать то, что происходит у них с шерифом, настоящими отношениями, но и простым трахом это назвать теперь было нельзя, к тому же вечер, устроенный омегой для официального знакомства с Пэйдж, очень походил на тщательно организованное свидание, и, пусть Реджина боялась и думать в эту сторону, чтобы избежать ложных надежд, это все же подталкивает ее к ответному жесту. Что могло бы порадовать Эмму? Мадам мэр думает о поездке в Бостон, но сейчас, пока Голд в отъезде, им нельзя покидать город одновременно. Она забивает в поисковик запрос «что подарить омеге», но предложенные варианты кажутся ей нелепыми, потому что на первом месте в любой статье упоминались различные безделушки, а Реджина прекрасно осведомлена об Эмминой нелюбви к «пылесборникам». Нет, интернет бесполезен. Может, заказать снова большую коробку шоколада? Это кажется чем-то несерьезным. Эмма заслуживает не только самого лучшего шоколада, а вообще лучшего всего. Реджина трет лоб в бесполезных попытках придумать идеальный подарок для омеги. Украшения? Одежда? Что-то для автомобиля? Так ничего и не придумав, она побежденно вздыхает. Наверное, стоит быть внимательнее к Эмме. Сверчок говорил, что людям свойственно говорить о своих желаниях, а еще часто повторял, как важно слышать других людей. Может, в разговоре омега упомянет о том, чего бы ей хотелось? Но в последние дни у них было не так много времени на разговоры. После «французской вечеринки» они всего лишь раз случились в Эммином доме, и то второпях, потому что вот-вот должен был вернуться с работы Генри. Сама мадам мэр ничего такого не планировала, и под словами «я завезу вам с Генри домашний торт» имела в виду только то, что она сказала. Однако стоило ей появиться на пороге, как омега, бегло окинув Реджину взглядом, втянула ее за лацканы жакета в дом, где однозначно дала понять, что хочет воссоздать одну из сценок начала их близости. И мадам мэр точно так же не сдерживается и бормочет «Эм-ма», кончая на выпяченные ягодицы омеги. Но теперь они целовались. Фактически, они целовались все время, когда привели себя в порядок и до того момента, как пришел Генри. В таких условиях было не до разговоров… Как же узнать, что нравится Эмме? Что сможет порадовать ее? Реджина думает, что им удастся поговорить после собрания городских чиновников. Кстати, к нему тоже надо подготовиться. Оставив мысли о белокурой омеге, Миллс с головой погружается в отчеты. Время пролетает быстро, и вскоре на экране всплывает напоминание о собрании. Сознательно дав пару минут опоздавшим, мадам мэр величественно вплывает в конференц-зал. Перед этим она придирчиво изучила в зеркале свое отражение и осталась довольна. Белая гладкая блузка с радующим глаз (но все же приличным) вырезом, строгий брючный костюм, неизменные шпильки — уверенная властная альфа. Проходя на свое место во главе стола, Миллс окидывает взглядом собравшихся и недосчитывается шерифа. Дэвида тоже нет, так что сохраняется надежда, что Эмма просто опаздывает, а не носится где-то по болотам в поисках пятнистого пса, променяв скучное собрание на активную деятельность. И шериф действительно появляется — примерно на середине речи первого докладчика, и, эффектно пройдя по дорожке, словно по подиуму, садится на свое место. Реджина не может не пялиться на омегу, потому что, намеренно или нет, Эмма выбрала для сегодняшнего собрания платье-сафари песочного цвета, не так давно принадлежавшее мадам мэр, и, кроме того, что платье выгодно подчеркивает достоинства шерифа: красивую подтянутую грудь, сильные руки, стройные прямые ноги, — оно еще и живо напоминает альфе картины их совокуплений в лесу, когда подол этого платья был задран едва ли не до ушей Свон, пока Реджина трахала ее на сиденье «жука» и через его дверцу. На губах Эммы появляется маленькая улыбка, которую она посылает всем собравшимся, и небрежно собранные кверху волосы красиво покачиваются, когда она кивает матери. Сидящий рядом со Снежкой Вейл тоже кивает, как всегда, ухмыляясь, и Реджине хочется немедленно дотронуться до омеги: отвести за ухо убежавший золотистый локон, взять за руку, заслонить это красивое тело от неизменно красных бегающих глазок Вейла и остальных альф. Вместо этого она прерывает затянувшийся доклад директора школы и задает положенные вопросы, на которые, впрочем, уверенно отвечает Снежка. Реджина в который раз задумывается, что она могла бы более эффективно руководить школой, но этот разговор у них уже был, и омега умоляла не привлекать ее к административной работе, хотя, как подозревала мадам мэр, дело было вовсе не в некомпетентности бывшей наследной принцессы, а только в ее желании больше времени проводить с семьей. И втайне Реджина уважает это. После обсуждения проблем образования с кратким докладом выступает Вейл, затем Свон еще более лаконично рапортует о состоянии городского правопорядка, и, наконец, собравшиеся переходят к обсуждению готовящегося праздника. Специально приглашенный на собрание Лерой сообщает, что работы в парке завершены, и со дня на день гномы уберут заграждение; Кэтрин заверяет, что ее садовники уже приступили к высадке цветов и раскатке рулонного газона на перекопанной территории, и Реджина, выслушивая их отчеты, позволяет себе гордую улыбку. Было трудно, но они успели, и, значит, Четвертое июля в Сторибруке выйдет именно таким, каким оно было в ее воображении, а горожане получат новую рекреационную зону. Мадам мэр замечает на себе взгляд Свон и вопросительно смотрит в ответ; шериф отводит взгляд; он кажется альфе немного мечтательным. Эмма склоняет голову к что-то шепчущему ей Лерою, и изгиб ее оголенной шеи, чуть прикрытый выпавшими из прически локонами, невероятно соблазнителен. Хочется подойти к омеге, прижаться губами к губам, обвить руками талию, поцеловать маленькое розовое ухо… «Боже помоги, — думает Реджина, — еще немного, и мне будет все равно, сколько людей вокруг». К счастью, повестка собрания исчерпана. Реджина благодарит чиновников и получает ответные улыбки; с каждым разом она видит в них все больше дружелюбия, но старается не думать, было ли это потому, что люди вокруг научились лучше притворяться и скрывать свое истинное к ней отношение или же горожане действительно заметили, как она изменилась. Слова Сверчка не выходят из головы, и все последние дни Реджина часто возвращается к сравнению себя самой с той, какой она была еще несколько лет назад, изумляясь переменам. Люди начинают выходить из зала; чуть задерживается Снежка, чтобы пригласить ее на очередной семейный обед, и Реджина соглашается. Когда все расходятся, мадам мэр неторопливо собирает свои записи, на что-то смутно надеясь. Может быть, Свон вернется? Например, за забытой ручкой или блокнотом. Но на столе ничего нет, и, хотя минуты идут, омега не появляется. «Она не придет», — понимает Миллс и возвращается в свой кабинет. Настроение работать пропало. Почему Эмма не вернулась? Они могли бы поговорить и, может, обменяться несколькими поцелуями… Или даже… Реджина вздыхает. Потом пытается посмотреть на ситуацию глазами Свон. Шериф инициировала едва ли не все их последние моменты близости, а что же сама Реджина? Альфа чувствует досаду на себя, но потом его вдруг сменяет охотничий инстинкт. Свон определенно не для Вейла так оделась на собрание. Она могла даже намеренно опоздать, чтобы привлечь к себе больше внимания. Так-так, мисс Свон, желаете выступить в роли этакой соблазнительницы? Это разжигает интерес, а с ним приходит и понимание, что же она подарит Эмме. Вот только как не прогадать с размером? Мадам мэр задумчиво трет подбородок и находит решение. Последующие три дня выдаются наиболее суматошными. Все смешалось в кучу: однодневная поездка в Огасту на праймериз демократов, последние приготовления к городскому празднованию Дня независимости, семейный обед с Прекрасными и Пэйдж, выбор подарка для Эммы… Джейн Тилби выигрывает праймериз с рекордным для себя отрывом от ближайшего соперника. Стентон заметно приуныл, когда были объявлены итоги, но все же партийная дисциплина крепко сидела в его лысеющей голове; он поздравил Джейн и обещал оказать ей поддержку на выборах. От республиканцев на выборах в Сенат в их штате участвовал зеленый совсем новичок альфа, использующий в риторике много тезисов Гая Грина, но он был «темной лошадкой», и пока нельзя было понять, действительно ли он является человеком взбунтовавшегося беты или просто использовал Грин-хайп в собственных целях. — Предстоит большая работа, и ваша помощь снова понадобится, Реджина, — предупредила Миллс сенатор. — Вы невероятно талантливо умеете подчеркнуть всю абсурдность лозунгов Грина, и, если этот никому не известный республиканец Коллинз будет продолжать свою линию, мы должны убедить людей не покупаться на его дешевую демагогию. — Я готова помочь, — кивнула Реджина. — Но и мой городок тоже требует внимания. Они договорились, что Реджина примет участие в подготовке текстов речей, которые постоянно бы актуализировались, чтобы реагировать на свежие новости, и были бы рассчитаны на разные социальные группы избирателей, а еще примет участие в нескольких встречах и поможет Тилби с подготовкой к дебатам. Сенатор казалась довольной этой договоренностью. — Спасибо, Реджина, думаю, наше сотрудничество пойдет всем на пользу. Теперь предвыборное безумие будет только нарастать с каждой неделей, и так вплоть до ноября, — сказала альфа. — Но пока у нас есть небольшое окно, чтобы просто насладиться летом, как обычные американцы. Через неделю мы с семьей улетаем в Техас. Хотите вместе с Генри присоединиться к нехитрым радостям на нашем семейном ранчо? — У вас есть ранчо в Техасе? — изумилась Реджина. — Оно принадлежало родителям Хизер. Теперь делами занимается управляющий, но мы продолжаем туда ездить несколько раз в год, — пояснила Джейн. — Хизер не захотела его продавать, потому что там прошло ее детство, да и Сэм тоже часто гостила у бабушки с дедушкой… А я обожаю это место из-за великолепной конюшни. Видели бы вы нашу гордость — жеребца Тайсона! Ведь вам с Генри нравятся лошади? — Очень, — машинально кивнула Реджина. — Тогда вы просто обязаны к нам присоединиться! — решила воодушевленная Тилби. — Я закажу вам билеты на следующий уикэнд; будете нашими гостями. От такого искреннего приглашения Реджина не смогла отказаться. Потом, она подозревала, сыну действительно будет очень интересна поездка, а сама она была весьма заинтригована, воображая семью сенатора-демократа в широкополых ковбойских шляпах. Реджина не слышала раньше, что Хизер Тилби выросла в республиканском штате, и ее прагматичный мозг уже обдумывал, как использовать эту информацию для переманивания электората. В прежние избирательные кампании семья Джейн всегда оставалась в тени, но если борьба обострится, хороши будут все средства. Одно соображение все же омрачало предвкушение от предстоящей поездки: Свон. В выходные они прежде всегда находили возможность выделить несколько часов для занятий сексом и даже, если удачно складывались обстоятельства, провести ночь в одной постели, и было жаль терять такой шанс. Потом, вдруг Эмма обидится? Теперь, когда до выходных остаются считанные дни, и ликующий Генри уже укладывает вещи в дорожную сумку, Реджина размышляет, как деликатнее рассказать Эмме об их очередном отъезде. Она решает, что сделает это уже после городского праздника и предупреждает сына пока сохранять предстоящую поездку в тайне. К счастью, в этом на подростка можно положиться, бабушкины гены разбалтывателя секретов у Генри не проявлялись. Реджина решает выбросить пока из головы мысли о поездке в Техас, вкладывает маленькую записку в коробку и вызывает курьера. Самое позднее завтра она узнает, как воспримет Эмма ее подарок. Ночью она несколько раз просыпается, хотя это и кажется ей смешным. Волноваться из-за того, как людишкам понравятся подготовленные для них развлечения и обновленный парк? Смешно же. Но она действительно волнуется о том, чтобы праздник удался. Следующим утром Реджина энергична и полна сил. Она готовит сыну завтрак и проверяет телефон. Отсутствие сообщений от Эммы заставляет ее понервничать, но обрушившиеся хлопоты рассеивают беспокойство. Она видит Свон днем; шериф находится при исполнении, пока другие горожане осваивают новое пространство парка. Все, что происходит сегодня, находится в полном соответствии с американской традицией: вооруженные национальными флажками горожане проходят шествием, переодетые в «отцов-основателей» дети по ролям зачитывают текст Декларации независимости. Также Кэтрин проводит конкурс самых причудливых шляп, в котором Джефферсон с двумя помощниками выступает судьей, и это действо стягивает к площадке большинство людей, заставляя оторваться от приготовления многочисленных барбекю. Реджина проверяет, правильно ли они рассчитали пространство для пикника; стационарных мест, где каждый желающий мог воспользоваться установленным муниципалитетом грилем, сегодня явно не хватает, однако многие пришли со своими жаровнями; достаточность выделенной для таких горожан территории и оценивает мадам мэр. Среди расположившихся на разноцветных одеялах или пляжных «соломках» семей она замечает Прекрасных с Нилом, Бель, Аврору с обоими ее альфами, Арчи, Августа, многих своих подчиненных, Бабушку — она тоже решила сегодня отдохнуть и повеселиться, в отличие от Руби и Дороти, бойко торгующих мороженым и напитками. Завидев ее, многие дружелюбно здороваются и предлагают присоединиться к угощению — жаренной на углях баранине и индейке, салатам и даже фаршированной рыбе; широко улыбаясь, Реджина вежливо всем отказывает и, закончив обход, устремляется к берегу преображенного паркового озера. Установленной на конце широкой набережной скульптурной композиции из семи гномов не было в смете, однако Лерой где-то раздобыл гипс, и ученики художественного класса с радостью воплотили творческие амбиции в этом сомнительном, по мнению мадам мэр, произведении искусства. Небольшой причал, все еще пахнущий стругаными досками и лаком, сегодня переполнен: то и дело швартуются и отшвартовываются лодки и катамараны, и на одном из них Реджина замечает собственного сына и Пэйдж: парочка как раз обменивается нежным поцелуем, а потом начинает крутить педали к берегу. Причал тоже украшен флажками, в воздухе раздается веселый смех детей и оживленные разговоры взрослых, и Реджина думает, что им здорово повезло с погодой, ведь она до сих пор не видела ни одного недовольного лица. Мадам мэр идет дальше, инспектируя следующий объект на некотором расстоянии. Роллердром, как она и ожидала, притянул к себе множество подростков, и Реджина придирчиво рассматривает, на всех ли защитная экипировка. Еще больше подростков за роллердромом, в специально выделенном для них пространстве у здания проката велосипедов; девчонок среди них почти нет, а юноши сбиты в кружки, в каждом их которых кто-то держит телефон с включенной музыкой, а другие учатся танцевать что-то совсем не похожее на пируэты, которые выписывали придворные до дворце Короля Леопольда, или читают рэп. В обновленной части парка более широкие велосипедные дорожки, хотя пешеходная часть дороги тоже просторна; Реджина улыбается, завидев Лероя, который сейчас, напряженно вцепившись в ручку, пытается управлять моноциклом и едва ли не шлепается оземь, когда она окликает его. Их разговор — один из наиболее дружелюбных в жизни мадам мэр. Она благодарит его за работу, а он — за возможности, и под конец оба так устают от этой салонной вежливости, что гном буркает: — Кстати, прекрасно выглядите, Ваше Величество, хотя когда вы были стервой, ваша красота только бесила. Он вытаращивает глаза и беспомощно смотрит на Реджину, слово не веря, что его язык сболтнул этакое, и Миллс снисходительно замечает: — Ты тоже верен себе, гном, и твои «ворчалки» и «бубнилки» разве что смерть остановит. — Ну, — решительно возражает приободренный Лерой, — это мы еще посмотрим! Наличие у дамы косы, как и магии, не остановит меня в желании поспорить! — Я вижу, — лишь ухмыляется Реджина. За время обхода парка она еще пару раз видит Эмму, которая следит за порядком, и каждый раз ей кажется, что блондинка отводит взгляд, когда мадам мэр оборачивается в ее сторону. Что ж, похоже, подарок не понравился омеге. Наверное, это было слишком… И все-таки Реджина решает подождать до вечера. Только он покажет, насколько сильно она просчиталась, отправив Эмме коробку с запиской. Через пару часов мадам мэр, немного покатавшись на лодке со Снежкой и Нилом (Дэвид во второй половине дня сменил дочь на дежурстве), решает отдохнуть и начать готовиться к вечернему карнавалу. В Зачарованном Лесу они проводились регулярно, и это были любимые ее балы, потому что, накинув маску, она могла хотя бы ненадолго притвориться и забыть свою настоящую личину и жизнь. Реджина с сомнением рассматривает выбранный костюм. Черные треуголка и плащ, парик с буклями, трость и ботфорты с пряжками, белоснежное кружевное жабо. Выбранный образ был адресован Джакомо Казанове или же просто классическому повесе, несколько веков назад веселящемуся на венецианском карнавале. Что ж. Пришло время надеть на себя этот костюм. В завершение она накидывает на лицо серебряную маску с длинным носом-клювом. Теперь она готова. Мадам мэр прибывает на вечернюю часть торжества, когда парк уже плотно окутали сумерки и до запланированного салюта осталось не более часа. К этому времени празднующие горожане веселы и пьяны, а Дэвид (единственный, на ком сейчас нет карнавального наряда) кажется изрядно утомленным. Где же Свон? Реджина встает в сторонке и рассматривает прохожих. Центром праздника сейчас стала просторная танцевальная площадка, расписание работы которой накануне составила Кэтрин; Миллс полностью одобрила план подруги использовать это место для социализации людей самого разного возраста, и бесплатные уроки танцев будут предусмотрены для групп и совсем юных, и весьма пожилых горожан. Но сейчас мадам мэр не до благополучия Сторибрука, потому что ее помыслы обращены к одной лишь его жительнице — белокурой Спасительнице, матери ее сына, шерифу, к дерзкой самоуверенной омеге. Маски не всегда помогают скрыть личину, и Реджина с легкостью узнает в человеке в костюме пса Арчи, а в заметно прихрамывающем Дарте Вейдере — Бель. Но вот шериф… Как ни крутит Реджина по сторонам головой, она не видит ни одного супергероя похожей комплекции, хотя, как ей казалось, выбор этого наряда для Свон был очевидным. Что, если своенравная омега решила проигнорировать эту часть праздника? Реджина сразу откидывает эту жалящую мысль. Она замечает Генри, облаченного в пиратский костюм (Реджина лишь поморщилась накануне, но вслух высказала одобрение, когда сын похвалился выбранным образом), и следит за его перемещениями. Бесполезно; очарованный подросток ни на шаг не отходит от пушистого львенка, в котором без труда угадывается Пэйдж. Реджина находит глазами и Белоснежку, которая (как оригинально) предстает сегодня в образе Белоснежки, но та поглощена болтовней с Красной Шапочкой, тоже выбравшей собственный образ. Ладно. Если это какая-то игра, надо сделать еще один ход, ведь начиная партию, пешка шагает на две клетки. И Реджина шагает, буквально. Она выходит из укрывающей ее тенью аллеи вперед, под рассеянный свет фонаря. Теперь, если Эмма захочет, она сможет найти ее, потому что в записке Реджина весьма прозрачно намекнула, в каком она будет наряде. Ну же? Минуты тянутся в томительном ожидании, но, придерживаясь избранной тактики, мадам мэр стоит истуканом, позволяя смеющимся парам натыкаться на нее и даже наступать на ноги. Несколько раз ее пытаются вовлечь в круг танцующих, но она отрицательно качает головой и сжимает ладонь на трости, как на эфесе шпаги. Когда по ощущениям проходит минут пятнадцать, Реджина смиряется. Она всегда плохо понимала людей, почему же она решила, что Эмма является исключением? Реджина ошиблась, как и всегда. Омеге не понравился ее подарок. Теперь надо придумывать, как извиниться и загладить вину. Мадам мэр собирается уходить, но ее внимание привлекает силуэт девушки в сияющей маске, полностью скрывающей лицо. Ее фигура стройная, каблуки добавляют несколько сантиметров роста — примерно такому же, как у Реджины. Серебристо-серое платье доходит до колена, ниже — белые чулки и белые же туфли. Волосы заменяет пышный белый парик с начесанными буклями, который венчает сверкающая маленькая корона с фальшивыми бриллиантами. Реджина невольно делает шаг навстречу, и тут же оказывается заслоненной изрядно выпившим Августом, который, хотя и дергая в такт музыке головой, двигает конечностями так, словно они вконец одеревенели. Нетерпеливо вздохнув, Миллс обходит его, но девушки уже не видно. Мадам мэр оглядывается на танцпол, потом скользит взглядом по его краю, но свет фонаря мешает рассмотреть что-либо за его пределами, и она спешит выйти из круга. Когда ее глаза привыкают к темноте, она замечает мелькнувший впереди силуэт в светлом и торопится догнать ускользающую фигуру. Приходится сильно прибавить шаг, и Реджина набрасывает подол плаща на локоть, чтобы не мешался при ходьбе. Летняя ночь теперь, когда она удаляется от людского гама, становится полна таинственных звуков: стрекочут собратья Арчи, ухает сова, и какая-то птичка нежно поет песнь любви. Мельтешащее впереди серебристое платье сливается с пейзажем, залитым светом луны, но переступающие ноги в белых чулках становятся сейчас для мадам мэр нитью Ариадны, которая, хочет верить Миллс, ведет ее к выходу из лабиринта. Парк становится все менее цивилизованным, едва не переходит в лес, когда фигура впереди останавливается; через несколько секунд Реджина настигает беглянку. — Синьор? Вы преследуете меня? Несмотря на измененный голос, Реджина сразу узнает его и сдерживает радостную улыбку. — Я был заинтригован вашим костюмом, прекрасная незнакомка, — бархатно мурлычет Миллс. — Кто вы? Снежная королева? Облако? Смертоносный айсберг? — Если бы вы были внимательны, заметили бы это, — показывает девушка на окаймляющий корону венок из коротких белоснежных перьев. — Королева лебедей? — понимает Реджина. — Всего лишь принцесса, — пожимает плечом Свон. Это настолько знакомый сейчас для Реджины жест, что она забывает настороженность и порывается обнять омегу, но девушка умело уворачивается. — Эмма, — виновато бормочет Миллс, — ты что, сердишься на мой подарок? Я не на это рассчитывала, и… — Никаких имен! И на что же вы рассчитывали, присылая мне все эти возмутительные вещи, да еще и указывая, чтобы на карнавал я надела белый комплект? — холодно интересуется Свон. — Может, я предвидела, что мне придется догонять вас в сумерках? — находится Реджина. — Любой другой цвет сделал бы преследование затруднительным. — Так вы признаете, что преследовали меня? Голос омеги чуть теплеет, и Реджина осмеливается расположить кончики своих пальцев на талии девушки. — Это то, что я хотела сделать, когда ты пришла на городское собрание в том сарафане. — Но не сделали. — Я… черт… Реджина теряется, не понимая, что является игрой, а что истинными чувствами омеги в этом их странном противостоянии. Обижена ли Эмма? Будь так, пришла бы она на праздник в подаренных ей белых чулках? Позволила бы Реджине уединиться с собой в укромном месте? Эти простые рассуждения воодушевляют ее, и Миллс, наконец, вспоминает, чей костюм на ней сейчас надет. — Прекрасная дама, — шепчет она, склоняясь к ушку Эммы, — если я чем-то виноват перед вами, то готов незамедлительно искупить свою вину. — Вы пренебрегали мной всю неделю, — капризно заявляет принцесса лебедей. — И даже после собрания не соизволили нанести визит… — Мне нет прощения, я знаю, — спешит согласиться Реджина, — но может, то, что я усиленно искала вам подарок, извинит меня? — Как вы дерзки, — шепчет Свон. — Вы… надели это, ведь так? — ухмыляется Реджина. — Нет! Как вы могли подумать! Это возмутительно! — Это прекрасно, — мурлычет Миллс. Концом трости она заворачивает подол серебристого платья наверх, к талии, и омега непроизвольно расставляет ноги пошире, позволяя Реджине проверить свою догадку. Да! Черт возьми, да! На Эмме именно тот комплект, который Реджина присовокупила в посылке к двум другим, вполне приличным; белые кружевные трусики, признаться, плохо служили основному предназначению данного предмета гардероба, потому что имели широкий разрез там, где у обычных трусов, как правило, по крою идет наиболее плотная ткань. Отросток, проснувшийся еще во время погони, окончательно каменеет, едва не разрывая брюки; это не проходит не замеченным Эммой, судя по ее утяжелившемуся дыханию. — Эмма, пожалуйста, позволь мне… — Никаких имен, — выдыхает омега и прислоняется спиной к дереву. — Милая, — шепчет тогда Миллс, приобнимая одной рукой омегу, а другой нащупывая молнию на брюках. Осознание того, что омега приняла ее подарок, что она пришла на праздник вот так, в этих трусах из секс-шопа, что она была там, в толпе людей и теперь, наедине с Реджиной, такой доступной для проникновения, взрывает ее сознание. Она закидывает одну ногу шерифа себе на талию; Эмма скромно отворачивается, когда палец, а затем и член тычется в знакомое тепло, но потом все же опускает голову, присоединяясь к наблюдению за тем, как толстый фаллос альфы входит в окаймленное белым кружевом отверстие. Реджина сразу берет бешеный темп, боясь лишь кончить слишком рано, потому что ситуация, когда она трахает у дерева шерифа, пока неподалеку весь Сторибрук празднует Четвертое июля, дико заводит ее. Она двигает членом внутрь и наружу, стараясь доставить Эмме удовольствие, гордясь тем, что соблазнительница приняла ее вызов и сама стала соблазненной; отросток усердно трудится, создавая нужное трение и добавляя к звукам ночи влажное чавканье, словно хищник прикончил и поедает вкусную дичь; на обеих по-прежнему надеты маски, плащ Реджины колышется за ее спиной в такт движениям, и Миллс поднимает уже обе ноги Свон, фиксируя омегу напротив своих бедер, и мимолетно думает, что ноги Эммы в приметных белых чулках видны сейчас метров со ста — как две перевернутые «L», а потом одновременно взрываются фейерверки: в небе, грохочуще бабахая, — прямо над их головами; расцветая невиданными цветами под их прикрытыми веками; а еще в вагине омеги, когда отросток глубоко внутри салютует потоками спермы.