Неправильная омега

Пятнистый пес, завидев хозяина, никак не может успокоиться: он радостно визжит и сумасшедше быстро вращает хвостом, и то и дело подпрыгивает, пытаясь забросить передние лапы на плечи мужчины, а едва Арчи открывает рот, чтобы что-то сказать, далматинец начинает преданно вылизывать его лицо, так что наблюдавшие за картиной счастливого воссоединения Генри и Реджина от смеха сгибаются пополам. Подросток вскоре уходит, так и не дождавшись ни слова от Сверчка, пробормотав, что его ждут друзья, а Реджина зовет Арчи и Понго посидеть на заднем дворе, и доктору удается даже сделать пару глотков лимонада, когда отвлеченный яркими бабочками пес наконец-то оставляет хозяина на время в покое. — Понго очень соскучился по тебе, — понимающе говорит мадам мэр. — Меня действительно не было в городе непозволительно долго, — смущенно почесывает бородку доктор Хоппер. — Спасибо, что присмотрела за ним, Реджина. — Было нетрудно, — отмахивается хозяйка особняка. — Расскажешь о конференции? — Да, конечно. Она прошла великолепно! Мне задавали много вопросов, и отнюдь не праздных. Причина, по которой я задержался, показалась мне уважительной, ведь я и подумать не мог, когда писал свои тезисы, что это приведет к полноценной программе, которую начнут воплощать сразу в нескольких штатах — пока как эксперимент. — Превосходный результат! — сразу оценивает мадам мэр. — Большинство коллег согласились со мной, что преступники, отбывающие срок за насильственные преступления, обычно более равнодушно относятся к чужим страданиям, — продолжает увлеченно рассказывать Арчи, — и моя методика повышения уровня эмпатии была воспринята с большим интересом! Потом, вспомнив, кто был его первым пациентом, излеченным по новой методике, Сверчок осекается, и Понго, воспользовавшись паузой в рассказе, снова лижет его лицо. — Твой способ действительно работает, Арчи, — спокойно признает мадам мэр. — Хотя я и не думаю, что вернулась бы когда-нибудь к репрессиям и убийствам; нет, это определенно не мой случай. Но после терапии мне стало куда проще понимать поведение других людей. Я стала осознавать, что за чужим недобрым взглядом может скрываться не коварный умысел и желание расправы, а, например, дурное настроение из-за ссоры со своим партнером или просто плохой сон. И себя я стала понимать тоже гораздо лучше. — В твоем случае, — осторожно замечает Хоппер, — прогресс был таким быстрым из-за собственного огромного желания измениться. Но таких волевых людей всегда меньшинство. И когда мы с группой коллег приступили к разработке практических рекомендаций для пенитенциарной системы, то в первую очередь задумались о поиске подходящей мотивации. Реджина заинтересовывается рассказом Арчи и задает все больше вопросов. От внимания Миллс не ускользает, что особенно оживленной речь Сверчка становится, когда он упоминает о сотрудничестве с портлендским коллегой. При очередном упоминании имени «Стив» Реджина замечает незнакомый ей прежде блеск в глазах Арчи и мягко интересуется: — А этот Стив… Он мужчина-альфа, так? — Да, — подтверждает Хоппер. — Он… видимо, очень понравился тебе, — нейтрально замечает Реджина. — Ну… да, — вздыхает Сверчок. Скрыв улыбку, Реджина, чтобы не смущать влюбившегося друга, рассказывает, как вел себя Понго в его отсутствие, не забыв упомянуть и о заслугах Генри и Эммы, которые часто гуляли с псом. — Хотя однажды он все-таки умудрился убежать от Эммы; к счастью, по этой улице как раз проходил Дэвид и успел поймать Понго, — заканчивает мадам мэр свой рассказ. — Хорошо, я очень рад, что мой питомец не доставил тебе серьезных хлопот, — улыбается Арчи. — Значит, Эмма… Уловив его вопросительную интонацию, мадам мэр розовеет. — Я предложила Эмме стать моей девушкой, и она согласилась, — признается Реджина. — И еще Генри… он знает о нас и относится к этому на удивление хорошо. — Это же прекрасно, Реджина! Вы обе заслуживаете счастья, — убежденно говорит доктор. — Я не всегда в этом уверена… Реджина прикусывает губу и задумывается. — Но, с другой стороны, Эмма-то определенно достойна быть счастливой, — продолжает рассуждать она, — и если, пусть даже по стечению обстоятельств, она выбрала меня своим партнером… значит, я буду стараться, чтобы наши отношения сложились. Арчи подбадривающе кивает ей, а Реджина на несколько минут замолкает, невольно погружаясь в чувственные воспоминания. Они виделись с Эммой накануне; их встреча днем оказалась не запланированной. Реджина, уставшая от хлопот и привлеченная ласковыми лучами летнего солнца, выбралась с Кэтрин на ланч, и они замечательно посидели за столиком на улице. Попрощавшись с подругой, Миллс пешком возвращалась в мэрию; появление на улице бегущей Эммы стало для нее неожиданным. Реджина даже не сразу поняла, что шериф кого-то преследует, однако когда дистанция между Свон и бегущим по противоположной стороне улицы здоровяком стала быстро сокращаться, мадам мэр сильно встревожилась за свою девушку. Реджина подумывала уже применить магию, но шериф как раз в прыжке настигла беглеца и, вскочив ему на спину, заломила руки назад. Она уже застегивала на запястьях мужчины наручники, когда к ним подоспел и Дэвид. — Я сам отвезу его в участок и все оформлю, — поторопился заявить Прекрасный дочери, — тем более, твоя смена закончилась. — Что здесь произошло? — спросила Реджина, стремительно приблизившись к городским правоохранителям. — Взят с поличным, — с мрачным удовлетворением сказал Дэвид. — Надеюсь, теперь количество краж в магазинах пойдет на убыль, да, приятель? Мужчина прошипел что-то сквозь зубы и отвернулся. — А ну, пошли, — сурово приказал ему Дэвид, и они отправились к патрульному автомобилю. Реджина повернулась к Свон, чтобы осведомиться, в порядке ли она, но не смогла вымолвить и слова. Спасительница все еще пыталась отдышаться после спринтерского забега, и ее грудная клетка, обтянутая белой майкой, часто и сильно вздымалась. На согнутых в локтях руках отчетливо проступили вены и рельефные бицепсы. Глаза ярко блестели. Поджарые ноги, охваченные обрезанными до середины бедра джинсами, оставались напряжены, и вся поза Свон сохраняла агрессивный, угрожающий вид. Пот, выступивший на теле шерифа от пробежки по жаре, начал просвечивать темными пятнами сквозь тонкую белую ткань на ее животе, и капельки влаги, собравшись, скользнули вниз, в ложбинку посередине груди. Реджина не осознавала, как, любуясь шерифом, слегка приоткрыла рот, словно малолетняя фанатка, очутившаяся вдруг рядом со своим кумиром. Опускаясь взглядом ниже, преследуя ускользнувшую под майку капельку пота, Реджина не заметила, как взгляд Свон изменился: из адреналиново-возбужденного он сначала стал озадаченным, потом — дьявольски самодовольным. Эмма впитывала открытое восхищение своей женщины, как впитывают корни растений воду. В тот день, учитывая жару, Реджина надела короткое отрезное платье цвета слоновой кости и легкомысленные ярко-красные босоножки, и, вдоволь насладившись ошеломленным видом своей альфы, Эмма с жадностью обвела взглядом ее голые коленки и гладкие стройные икры. — Реджина, — тихо позвала она. Растерянная мадам мэр подняла взгляд и словно пропала в серо-зеленых, предгрозово темнеющих глазах. «Что же ты со мной делаешь, Свон…» — единственное, о чем могла подумать тогда Реджина. Эмма положила ладонь на ее запястье и сделала пасс другой рукой. Альфа удивленно моргнула, поняв, что они оказались в доме Эммы, но ничего не сказала. Что-то новое, появившееся в выражении лица Спасительницы, сдерживало ее от любых вопросов, и теперь Реджина ждала, пока сама Эмма что-то скажет. Но Эмма молчала. Вместо слов она провела рукой по скуле и подбородку Миллс, лаская большим пальцем бархат кожи. Реджина прикрыла глаза. Иногда она не верила, что их отношения — не мираж и не сон, что Эмма сама, по доброй воле, остается с ней, позволяет альфе вступать в близость с собой, нежно касается Реджины, дарит ей ласки. — Хочешь меня? — раздался вопрос. — Безумно, — прошептала Реджина. — В спальню, — отрывисто сказала Свон. Находясь все в том же зачарованном состоянии, Реджина последовала за своей девушкой. Оказавшись рядом со своей непомерно большой кроватью, Эмма скомандовала: — Ляг на спину. Миллс скинула босоножки и послушно вытянулась на покрывале. Дождавшись, когда она устроится, Эмма расстегнула и спустила по ногам обрезанные джинсы вместе с бельем. — Я давно хотела, — медленно проговорила она, — почувствовать, как это будет… Хотела узнать, насколько мне понравится сидеть на твоем лице, пока ты ублажаешь меня, альфа. Услышав это, Реджина переместила голову к краю матраса и, не сдержавшись, позорно проскулила, призывая омегу поскорее перейти к воплощению задуманного. Природный запах Эммы — свежий, цитрусовый, словно благоухание цветущего апельсинового сада, омытого дождем, окончательно сносил голову. Омега приблизилась к кровати и испытующе заглянула в карие глаза. — Да, это то, чего бы я сейчас хотела… Но подожди-ка, ты уверена, что будешь в порядке? Понимая, о чем Эмма спрашивала, Реджина постаралась отвлечься и заглянуть внутрь себя, прислушаться к своей потаенной звериной сущности. Как бы ни хотелось ей немедля приступить к выполнению желаний своей омеги, теперь Миллс знала, что игнорировать эту часть себя опасно. Но ее альфа оказалась вполне спокойна — то ли тоже зачарована, то ли успокоена прежним опытом подчинения Эммы. — Да, я буду в порядке, — подкрепив кивком свой ответ, сказала Реджина. — Пожалуйста, Эмма… К шерифу, убедившейся в согласии альфы, сразу вернулись уверенность и дерзость; адреналин, продолжавший кипеть в венах после поимки воришки, подсказывал действовать быстро. Она скинула сандалии и забралась на кровать, где, перекинув ногу через голову Реджины, нетерпеливо устроилась сверху, открытая, ароматная и влажная для своей любовницы. Реджина немедля приступила к вылизыванию манящей дырочки омеги и окрестностей; Эмма оставалась активной и много двигалась, пока альфа ублажала ее. Отросток Миллс давно бугрился под светлым платьем, оставленный пока без внимания; впрочем, омега часто оборачивалась и посматривала туда, пока ее глаза не закатились и с уст не начали срываться стоны наслаждения. Реджине пришлось поддерживать свою девушку за бедра, давая ей сполна насладиться оргазмом. — Редж… Редж… — бормотала Эмма, кончая. — Боже, Редж… После Реджина помогла ей улечься рядом и заботливо накинула покрывало на ее нижнюю, обнаженную, часть тела. — Это было замечательно, — прошептала Свон, полежав немного. — Правда? Несмотря на очевидные доказательства удовольствия омеги, Реджине приятно было услышать лишние заверения в том, что она была хороша, ведь до Эммы у нее не было опыта подобной сексуальной практики ни с одной женщиной — ни в прежней жизни, ни в новой. — Правда, — улыбнулась шериф. — Интересно, есть какой-то подходящий аналог званию «отличная соска»? Ты определенно его сегодня заслужила. Миллс покраснела и тихо фыркнула. Грубые словечки из уст альф считались социально приемлемыми, но Эмма была омегой и даже не находилась в течке, и… а, черт возьми, и даже ругалась она сексуально! — «Лучшая киско-лизка»? — продолжила тем временем размышлять вслух Свон. — «Золотой язычок»? Рука омеги осторожно, чтобы не помять платье, поглаживала сквозь ткань тело Реджины, спускаясь от плеча к талии и потом накрывая выпуклость в паху. Альфа жалобно мяукнула, когда горячие тонкие пальцы нырнули под подол и крепко ухватили отросток через тонкую ткань нижнего белья. — Эмма, у меня через пять минут совещание в мэрии, — с сожалением остановила омегу Реджина, глянув на висящие на стене часы. — С подрядчиком, по дальнейшему плану работ. — Как жаль, — вздохнула Свон, убирая руку. Они договорились тогда увидеться вечером, и эта встреча состоялась, и Эмма снова правила балом, ерзая теперь на бедрах мадам мэр, и внутренний зверь альфы снова блаженно молчал, позволяя омеге любые ласки, а потом, когда обе кончили и Свон прижалась к груди Реджины и еле слышно прошептала: «Я твоя», — довольно заурчал, наполняя комнату мерным вибрирующим звуком. В тот миг Реджина ощутила гармонию, никогда прежде так глубоко не испытанную ею в своей измененной оболочке. Ее омега, обычно гордая и независимая, клубочком свернулась у нее на груди, как отдыхающая после охоты тигрица. Идущий от нее приятный аромат, смешанный с запахом пота и секса, кружил голову, как и вырвавшееся из ее уст признание принадлежности. Да, Эмма Свон была свободолюбивой и сильной, а сегодня и властной, но еще она была временами робкой, уязвимой омегой, нуждающейся в альфе, признающей Миллс таковой. И это было тем, в чем нуждалась сама Реджина, прежде даже не осознавая этого. Она, такая невысокая и слишком хрупкая для альфы, была в отношениях с омегой — подтянутой, крепкой и сильной физически — достаточно сильной для того, чтобы догнать и скрутить магазинного вора, и это теперь не уязвляло альфа-сущность Реджины, а, наоборот, словно обогащало ее, делало цельной. Эмма была идеальной омегой для Реджины. И не только для нее; одно лишь опасение исподтишка язвило эго мадам мэр: Свон была близка с Крюком, более того, она была влюблена в него. Да, сейчас ей комфортно с Реджиной, а роман с пиратом оказался не таким уж счастливым, но что случится, если Крюк снова окажется в Сторибруке? Что, если льстивыми комплиментами или слащавой романтикой он снова очарует омегу и вернет ее благосклонность? Реджина нахмурилась, едва подумав о такой возможности, и тогда, как всегда чутко реагируя на настроение своей альфы, Свон подняла голову с ее груди и нежно поцеловала, отгоняя дурные мысли прочь. «Моя, — подумала Реджина, отвечая на поцелуй. — Так же, как и я — ее». — Пойдешь со мной на свидание? — неожиданно предложила альфа. Эмма похлопала глазами и часто закивала. Жаль, что уже завтра Реджине придется уехать в Портленд; с другой стороны, тем приятнее будет вернуться и сводить омегу на долгожданное свидание. Реджина с Арчи возвращаются в дом и выпивают по чашечке чая с пирогом; провожая друга с далматинцем, Реджина заверяет, что не против и в будущем брать Понго на денек-другой, если доктору придется куда-то съездить «по делам»… В среду Реджина присоединяется к очередной поездке сенатора по городам штата. Конечно, Мэн совсем невелик, и потому количество поездок кандидатов существенно меньше, чем в больших и густо населенных штатах; к тому же опрос общественного мнения показывает существенный перевес сенатора над соперником-республиканцем. Тем не менее, Джейн Тилби настроена на серьезную борьбу. — До ноября может случиться все, что угодно, — заявляет она своему штабу. — И мы не станем уподобляться лягушке, попавшей в кастрюлю с теплой водой. Я жду полной отдачи от каждого! Реджина проводит в поездке бок о бок с сенатором три дня и нельзя сказать, что без всякой для себя пользы. Править в Зачарованном Лесу и работать мэром в Сторибруке — это совсем неодинаковые вещи, и, наблюдая за тем, как просто держится сенатор, выступая перед людьми, Миллс многое перенимает у опытного успешного политика, хотя, по заверениям самой Джейн, в публичных выступлениях, при обсуждении острых неудобных вопросов, именно Реджина оказывается ей полезна, как никто другой. Помогает сторибрукский мэр, как и прежде, и с редактированием речей сенатора, и в репетициях будущих дебатов. По возвращении в Портленд Джейн благодарит команду за собранность, но снова дает понять, что борьба только начинается. Последний перед отъездом вечер Реджина проводит с семьей сенатора в ее доме. Хизер и Сэм, кажется, снова поругались, но при гостье стараются удержаться от открытого противостояния, лишь иногда отпуская в адрес друг друга саркастические замечания. Джейн при этом каждый раз недовольно хмурится, а Реджина старается сгладить углы, рассказывая забавные истории из поездки, в которой, действительно, часто их планы летели к черту, интервью срывались, транспорт подводил, время митингов непостижимым образом в последний момент менялось. — В общем, — подытоживает Реджина, внезапно становясь серьезной, — все это выглядит так, словно в штабе завелся диверсант. — Хм… а ведь и правда, очень похоже на то, — задумавшись и осмыслив рассказ Миллс, соглашается сенатор. — Уверена, что это Браун, — безапелляционно заявляет Хизер Тилби. — Этим продажным бетам никогда нельзя верить! Она кидает ядовитый взгляд на дочь; Саманта, вспыхнув, встает из-за стола и уходит из комнаты. Реджина, ощущая вину из-за поднятой темы, с легким упреком смотрит на рассерженную супругу сенатора и спешит вслед за своей юной подругой. — Сэм, — зовет она, выходя в сад. — Сэм, ты здесь? — Да, — слышится от беседки. — Расстроилась? — участливо спрашивает Миллс, усаживаясь на скамейку рядом с нахохлившейся девушкой. — Мама запретила мне приводить Кевина сегодня на ужин, — тоскливо объясняет Саманта. — Я так хотела, чтобы вы с ним познакомились… Но она сказала, что пока жива, ноги Кевина не будет в этом доме. А теперь еще и… Как она может быть такой бестактной, Реджина? Ведь твой Генри — тоже бета, и ее собственный дедушка, мой прадед, который жил в Техасе, тоже был бетой. Это он когда-то основал фонд, в котором мама теперь председатель. Почему она хулит людей только за то, что они беты? Почему ей так не нравится мой парень, ведь они даже толком незнакомы? Реджина тяжело вздыхает. Как же это напоминает ей собственную историю! — Родители не всегда одобряют выбор детей, — дипломатично замечает она, — но, послушай, Сэм, ведь другая твоя мама, кажется, настроена не так категорично? Ты живешь отдельно, и вы с Кевином не лишены возможности встречаться. Что касается нашего знакомства, то в следующий приезд я с удовольствием встречусь с тобой и с Кевином, скажем, в кафе, что думаешь? — Это здорово, — улыбнувшись, отвечает девушка. Она порывисто обнимает Реджину и легонько касается носом шеи, незаметно вдыхая ее концентрированный альфа-аромат. — Ты всегда так хорошо действуешь на меня, Реджина, — спокойно и почти весело замечает Сэм. — Вернемся в дом? Хизер коротко извиняется перед дочерью, и Сэм с улыбкой обнимает ее. «Дела семейные, — думает Реджина. — Может быть, все и наладится». А еще она думает, что Хизер Тилби тоже не помешало бы пройти несколько сеансов психотерапии, потому что ее извинение выглядело недостаточно искренним и было сделано, скорее всего, по настоянию супруги. Джейн, убедившись, что между ее любимыми омегами воцарился мир, приглашает Реджину в кабинет попробовать коллекционный виски. Понимая, что это повод для разговора наедине, сторибрукский мэр соглашается. — Кажется, в неофициальном расследовании источников доходов Грина появилась зацепка, — говорит сенатор, рассеянно выслушав комплименты Реджины напитку. — И что удалось выяснить? — настораживает Миллс. — Пока очень мало, но информация обнадеживающая. Скажем так, денежные поступления с огромной вероятностью нелегальны, но поймать за руку ни его самого, ни его людей пока не удается. — Наркотики? — гадает Реджина. — Возможно, и они тоже, но пока на повестке дня — контрабанда, — отвечает сенатор. – Сейчас сведения тщательно проверяются через все доступные каналы связи в Южной Америке. Большего рассказать сейчас не могу, да и эта информация, как вы понимаете, Реджина, не предназначена для чужих ушей. — Разумеется. Они делают еще по глотку из стаканов и сенатор, понемногу отпуская напряжение, рассказывает о своем кузене, который привез этот виски из Ирландии, а также о кинопремьере, которую они посетили с супругой на прошлой неделе. — Хизер иногда излишне давит на дочь, — чуть помрачнев, добавляет сенатор. — Мне жаль, что вы стали свидетелем неприятной сцены, Реджина. И спасибо, что успокоили Сэм. — Саманта очень волевая и целеустремленная девушка. Она похожа в этом на вас и на вторую свою мать, — задумчиво говорит Реджина. — Да, — усмехается Джейн. — А еще они обе такие упрямицы… Они снова отпивают виски. — Ах, да, — спохватывается сенатор. — Я же хотела пригласить вас, Реджина. — Куда? — В загородный клуб. Демократы арендовали его на два дня специально для проведения неформальных встреч с нашими активистами и спонсорами. По плану, это случится через две с половиной недели. Приедете? Там есть прекрасная конюшня! — Вы знаете мою слабость, Джейн, — улыбается Реджина. Отказываться неудобно, хотя от Голда до сих пор нет ни весточки и, значит, пригласить с собой Эмму не получится, ведь кто-то из них двоих должен оставаться на страже Сторибрука. «Это ведь всего на два дня», — думает Реджина и отвечает согласием. И все же теперь она желает, чтобы Голд вернулся в Сторибрук, почти с той же силой, как и Бель. Простившись с сенатором и ее семьей, Реджина возвращается в гостиницу. Уже рано утром она отправится домой, к сыну. И к Эмме. Реджина успела сильно соскучиться за три дня по своей девушке, и даже горячие воспоминания об их последней перед отъездом встрече мало помогают. Перед тем как Реджина погружается в сон, она отправляет Свон фотографию усталой улыбки и обещание с утра наведаться к девушке домой. График работы шерифа теперь всегда занесен в электронный календарь Реджины, и она знает, что завтра Эмма будет свободна весь день после дежурства. И это происходит почти так, как запланировала мадам мэр, за исключением того, что, заехав в особняк переодеться, она обнаруживает там ожидавшую ее омегу. — Я соскучилась, — открыто признает Свон, принимая поцелуй от радостно удивленной Реджины. — И приготовила нам второй завтрак. Ты рано вернулась и, наверное, не успела толком поесть? — Я вообще не завтракала, — отвечает Реджина. — И пока не хочу… сначала надо утолить другой голод. Ее намерения, судя по ухмылке Свон, не остаются для омеги секретом. Они поднимаются в спальню и занимаются любовью, и только потом, вдоволь наобнимавшись и нацеловавшись после секса, прошептав друг другу на ухо десятки ласковых слов, спускаются вниз, где едят приготовленные омегой остывшие блинчики с сиропом и пьют чай. Пока Эмма убирает со стола, Реджина разбирает бумажную почту. В ней сразу обнаруживается письмо от сестры, и мадам мэр торопится открыть конверт. Две новые фотокарточки Робин, страничка текста. Рассмотрев снимки, Реджина приступает к чтению. Слог сестры сух, как всегда: Зелина без сантиментов переходит к делу и сообщает, что всего несколько дней назад видела Голда на перекрестке миров. «Не могу сказать, что он не показался мне странным и немного безумным. Но это ведь его повседневный вид», — замечает сестра. О Крюке Зелина написала лишь, что никто из знакомых ей моряков и торговцев не встречал пирата за все это время. По мере чтения письма Реджина не может не заметить, как в его авторе разыгрывается желчь: «Ну, раз уж я, по твоему мнению, теперь превратилась в сыскное бюро, то кого еще поискать? И что за город у тебя такой, сестрица, что люди разбегаются? Может, нам с Робин повременить возвращаться?» Реджина хмурится и переворачивает страницу. Там какая-то жирная клякса. Присмотревшись, она понимает, что это рисунок. Похоже, Робин старалась намалевать своей тете цветочек. Есть надежда, что она не унаследует мамочкино хамство. На снимках девочка еще более, чем раньше, походит на отца, и Реджина вдруг осознает, что давно не вспоминала о своей потере. Справедливо ли это? Разве жертва Робина не заслуживает ежедневного оплакивания? Заглянув внутрь себя, Реджина понимает, что запасы ее скорби заметно оскудели. Боль не ушла, но стала заметно слабее. «И этим исцелением я обязана Эмме», — думает Реджина и немного стыдится этой мысли. — Ты что-то притихла, — замечает Свон, вытирая руки полотенцем. Реджина оборачивается к омеге. — Зелина написала. Она недавно видела Темного. Кажется, с ним все в порядке: шастает себе между мирами. «Стоит ли упомянуть о Крюке? — задумывается она. — В письме все равно нет никаких вестей о нем, да и Эмма никогда не просила разыскать его, так что…» — Это же здорово! — говорит Эмма. — Давай позвоним Бель. Она ведь совсем извелась! — Мы все равно сегодня встречаемся с ней и Снежкой за ланчем, — возражает Реджина. — И что? — непонимающе таращится Свон. Реджина кивает, признавая правоту своей девушки, и достает телефон. Пока она разговаривает, Эмма замечает фотографии Робин на столе и с улыбкой рассматривает их. Такое же мягкое выражение всегда поселяется на лице омеги, когда она нянчится с младшим братом, и, кидая украдкой взгляды в ее сторону, Реджина в который раз думает, что Свон удивительно славная с маленькими детьми. — Эмма, знаешь, у меня было несколько идей для нашего свидания, — откашлявшись, говорит Реджина. — Но невозможность покинуть город одновременно заставляет почти все их пока отложить… И… в общем, ты не против сходить со мной вечером… в лес? — В лес? — удивляется Свон. — Почему бы и нет? К тому же у нас уже было в лесу что-то типа свидания, — вспоминает она, проказливо улыбнувшись. — Ну, нет, — с ухмылкой качает головой Реджина, — не так. На этот раз все будет романтично, хотя и без каблуков и красивых платьев. Оденься, как ты обычно одеваешься на прогулку, хорошо? Я заеду за тобой в шесть.