***
Реджина допивает кофе, когда в дверь звонят. — Я открою, — бросает ей только что спустившаяся Зелина. Реджина внимательно смотрит сестре вслед. Ей кажется или эта блузка цвета шампанского действительно позаимствована из ее гардероба? Зелина возвращается с мисс Девон. Добродушная старая дева воспитала немало ребятишек еще в Зачарованном лесу, оставаясь с детьми крестьян на время сельскохозяйственных работ (сама она работать в поле не могла по причине сильной врожденной хромоты), и в Сторибруке продолжала славиться как очень ответственная и добропорядочная няня. Реджина вежливо отвечает на приветствие гостьи и переводит удивленный взгляд на сестру: — Получается, ты выйдешь на работу уже сегодня? — А зачем тянуть? Мы все обговорили, вопрос с няней, как видишь, решен, и мне не терпится с головой погрузиться в финансовые вопросы Сторибрука. Реджина удерживается от дальнейших замечаний и только кидает еще один подозрительный взгляд на блузку. Сестры приезжают в мэрию вместе на «Мерседесе» Реджины, и Зелина сразу вверяется заботам чуть погрустневшего Алекса Кейна. Сама Реджина сверяется с ежедневником. Во второй половине дня запланировано расширенное совещание с городскими чиновниками, значит, она увидит свою любимую омегу.***
Эмма едва успевает повесить любимую красную кожанку на стул, когда в участок, прихрамывая, заходит не очень желанный посетитель. — Мисс Свон, — сухо приветствует Голд шерифа. — Добрый день, — сдержанно отвечает Эмма. — Он будет таковым. Если вы перестанете откладывать неизбежное. — Мы договорились, что я могу подумать два дня, — терпеливо напоминает Свон. — О чем тут вообще думать? Голд смотрит на нее из-под нахмуренных бровей, и его черты словно заостряются. Он напоминает шерифу сейчас хищную птицу, и Эмме хочется поежиться под пронзительным взглядом колдуна. — В самом деле, Эмма, — резко меняя тон на доброжелательный, увещевает ее Голд, — времени прошло уже немало. Сколько еще вы будете играть со мною в прятки и использовать «жука» как потайную шкатулку? А теперь, когда Дэвид вернулся и патрульный автомобиль не всегда под рукой, оставаться без личного автомобиля и совсем неудобно. Вот и куртка ваша совсем промокла от прогулки под дождем… Эмма, насторожившаяся при упоминании «жука», машинально переводит взгляд на свою кожанку, покрытую капельками дождя. — Я бегаю в любую погоду, мистер Голд. Как шериф я обязана поддерживать хорошую физическую форму. В участке повисает молчание. Собеседники сверлят друг друга взглядами, сохраняя при этом приветливое выражение на лицах. — Часы Темных — в самом деле опасный артефакт, мисс Свон, — говорит, наконец, Голд. — Я понимаю и даже одобряю, что вы опасаетесь их использовать. Но мне они подвластны. Риск исключен. И моя цель чиста. Вернуть Бэя. Вернуть мне сына, а Генри — отца. Эмма опускает голову, не в силах больше выдерживать тяжелый немигающий взгляд ведьмака. — Я бы очень хотела, чтобы Нил не погиб тогда, — произносит она тихо. — Чтобы он спасся и все это время оставался здесь, в Сторибруке. Чтобы Нил, а не Дэвид, научил Генри ловить рыбу на мушку. Чтобы Нил, а не Майк, показал ему, как разбить палатку. Но… но он ушел. События сложились так, что он ушел тогда. И… — И мы можем это исправить. Должны. Имея теперь такую исключительную возможность. Скажите, Эмма, вы упустили бы шанс, если бы такое произошло с Генри? Эмма испуганно вскидывает глаза. — Спокойно, шериф. Я не причиню никакого вреда собственному внуку. Лишь предлагаю ощутить себя в моей шкуре. Крыть решительно нечем. Эмма отлично знает, что и она сама, и Реджина послали бы к дьяволу на рога любой пространственно-временной континуум, случись им потерять Генри. Они использовали бы любой, даже малейший шанс, не принимая во внимание благополучие всех известных и не открытых еще миров. — Мне потребуется ваша помощь, шериф, — заявляет Голд, безошибочно прочитав решение на ее лице. — Дело в том, что, создавая этот магический инструмент, его творец прекрасно осознавал искус, который он будет вызывать у владельца. И потому каждый Темный может использовать часы только один раз за всю свою жизнь. — Чем же я помогу? — Часы отзываются на вас, чувствуя силу. Ведь вы были Темной, пусть даже недолго. Мне потребуется ваше участие, чтобы вернуться. «Реджина меня точно убьет, когда узнает», — думает Эмма с тоской.***
Городское собрание сегодня особенно многолюдно. Пора отпусков закончилась, все чиновники теперь на своих местах. Последние прохладные деньки разогнали остатки летней лени; возвращение мадам мэр от партийных дел к рутине также способствовало повышению чиновничьей резвости. Отчитываются бойко, хотя Реджина не дает собранию превратиться в формальность. Она задает уточняющие вопросы и своему заму по благоустройству, и Кейну, и директору школы и не скрывает неудовольствия от их ответов, а Вейл и вовсе получает от нее выволочку за не вовремя размещенный заказ на униформу. Зелина и еще один стажер также присутствуют на собрании: по мнению Реджины, это позволит новичкам быстрее освоиться в городских проблемах и впоследствии правильно расставлять приоритеты в работе. Нельзя сказать, что появление сестры мэра не вызывает перешептываний; кое-кто к тому же и опасается Зелины, памятуя о ее прошлых злодействах. Но рыжая и бровью не ведет — она сидит на стуле, выпрямив спину и сложив руки, как примерная ученица. Реджина как раз заканчивает распекать редактора «Зеркала», потому что это СМИ, по ее мнению, недостаточно хорошо отражает вопросы, волнующие простых сторибрукцев («хотя, судя по названию, должно!» — язвительно), когда дверь зала собраний широко распахивается и в помещение влетает фигура в голубых джинсах и красной кожаной куртке. — Извините, я опоздала! Кот! — объясняет взлохмаченная Эмма, и сухой лист падает с блондинистой шевелюры на пол. — Это моя фраза, — вполголоса бурчит мадам мэр, но Эмма слышит. — Что, кот?.. — переспрашивает она, высоко подняв брови. — Нет. Вы как раз ко времени своего доклада, шериф. Прошу. Зелина скрывает ухмылку. Наблюдать, как сестра помыкает бывшими подданными, оказалось довольно забавно, хотя изначально новоиспеченный стажер ничего, кроме скуки, от городского собрания не ожидала. Появление же Эммы и вовсе вызывает радостное предвкушение, как выход клоуна на арену цирка сразу после эквилибристов и дрессированных собачек. Действительно, шериф долго роется в карманах, объясняя это поисками флешки, а потом вспоминает, что направила утром презентацию секретарю мадам мэр. Наконец, на проекторе появляются слайды, и, запинаясь и перемежая речь многочисленными «э-э» и «м-м», Эмма начинает пояснять топорно сделанный график. — Итак, м-м, как вы видите, за прошедшие восемь месяцев года кривая, э-э, насильственных преступлений практически не отрывается от нуля, в то время как, э-э, в летние месяцы увеличилось число преступлений против, м-м, собственности, особенно краж, — вещает Свон и утирает вспотевший лоб. — Очень хорошо, шериф. Если у собравшихся нет вопросов к первому слайду, переходите дальше. Зелина почти было открывает рот, но не чтобы задать вопрос, а от удивления. И это все? А где то изысканное глумление над обладательницей красной кожанки, свидетелем которого она неоднократно бывала раньше? Тем временем шериф продолжает, судя по всему, заметно ободрившись. Ее голос крепнет, объяснения становятся все более подробными и четкими, а «э-э» и «м-м» куда-то исчезают. Эмма рассказывает о работе с правонарушителями-подростками, хвалит волонтеров, одобрительно высказывается о пользе исправительных работ (снова демонстрируя аляповатый график, доказывающий нулевой процент рецидивов у нарушителей, получивших именно такой вид наказания), негативно отзывается о традициях причинять вред окружающим из чувства мести (Зелина кидает быстрый взгляд на сестру, но та даже сейчас продолжает одобрительно кивать в такт словам шерифа). В конце своей речи Эмма заявляет, что патрульному автомобилю позарез нужно прокачать подвеску, чтобы преследовать правонарушителей по ухабистой лесной дороге, когда посещение леса снова будет разрешено, и вот уже недоумевающая Зелина старательно записывает в блокнот первое свое поручение от мэра — помочь шерифу с запросом коммерческих предложений и проверкой смет и, собственно, изыскать в бюджете средства на этот ремонт. Когда Эмма садится на место, слайды с ярко-желтыми столбиками и разноцветными «пирогами» продолжают гореть на экране, и Зелина прикрывает глаза, убежденная, что ее сетчатка получила сегодня необратимые повреждения. Реджина благодарит шерифа за «содержательное выступление» и в целом кажется куда более мирной: под конец собрания она находит добрые слова и для директора школы, и для съежившегося от страха редактора «Зеркала», отмечая их немалый вклад в социальную жизнь города; даже Вейл оказывается обласкан — пусть не словом, но хотя бы милостивым взором. «Заклинание», — думает Зелина. Действительно, иного объяснения радикальной смене настроения Реджины просто нет. Что же зачаровала Эмма? Свою куртку? Джинсы? Кажется, на них иногда опускался взгляд сестрицы. А может, заколдованы были графики и сводки? Предаваться раздумьям некогда, потому что собрание заканчивается и надо идти к Веймеру, отвечающему в мэрии за организацию закупок, и просить его организовать конкурс на усовершенствование подвески патрульной машины.***
«Это просто магия какая-то», — думает Реджина, с нескрываемым удовольствием глядя на белокурую омегу. В самом деле: ее дурное настроение, вызванное некомпетентностью докладчиков и опозданием шерифа, исчезло без следа, стоило Эмме показаться на пороге. И мигрень, напавшая было на мадам мэр, тоже сразу отступила. После собрания она попросила шерифа немного задержаться, и теперь они в кабинете Реджины — наедине. — Ой, Генри звонил, — замечает альфа пропущенный вызов, прежде чем Эмма успевает что-то сказать. Она жестом показывает омеге на диванчик и перезванивает сыну. Эмма не сдерживает улыбку, наблюдая, как светлеет лицо мадам мэра по мере телефонного разговора. — Генри вернется в особняк! И приведет на ужин свою девушку! — радостно выпаливает Реджина, закончив вызов. — Похоже, сегодня я тоже уйду с работы вовремя, — озабоченно добавляет она. — Я помогу, — с готовностью предлагает Эмма. — Дэвид выйдет во вторую смену, могу купить продукты и что-то начать делать на кухне. — Прекрасно! Я подумаю, что приготовить, и после пришлю список. Обе улыбаются, потом, хитро подмигнув, Эмма говорит: — Кажется, в Нью-Йорке они еще сильнее сблизились. Как знать, может, сегодня мы будем ужинать с будущей невесткой? — Пэйдж — хорошая девушка, — безмятежно отвечает Реджина. — И ты даже не против породниться с Джефферсоном? — любопытничает Эмма. — Пф! С чего бы мне быть против? Из-за Генри я породнилась со Снежкой и Голдом, дальше падать уже некуда, — машет рукой Реджина. — О, до вечера еще надо много сделать, — спохватывается она, — так что иди сюда и обнимай меня поскорее, прежде чем уйти. Эмма широко улыбается и, поднявшись с диванчика, неторопливо, с грацией пантеры, как ей самой кажется («Медвежонок мой косолапенький», — нежно думает в то же самое время Реджина), подходит к мадам мэр. — Минутка эмпатии? Точнее, симпатии? — предлагает шериф, широко раскрывая руки. — М-м, — только и отвечает Реджина, прижимаясь к груди омеги. Радостное предвкушение от того, что сегодняшним вечером и ночью им не придется разлучаться, охватывает обеих. — Иди, пока я могу тебя отпустить, — шепчет, наконец, Реджина, и шериф неохотно освобождает ее из кольца рук. — До вечера, дорогая, — многозначительно произносит Свон. — До встречи, — с мегаваттной улыбкой отвечает мадам мэр.***
Вернувшись с работы домой, Зелина с радостью убеждается, что мисс Девон вполне заслуживает своих рекомендаций: ребенок доволен, опрятен, накормлен и даже дарит маме неуклюжий рисунок с вполне узнаваемыми лесом, солнышком, облаками. Наскоро перекусив, она ведет Робин на прогулку в парк. Если все и дальше пойдет так же хорошо, можно будет подумать о выходе на работу на полный день. «Хотя пока лучше оставить все как есть», — думает Зелина, наблюдая, как ее кроха носится по парковым аллеям. Прогулка занимает более часа. Вернувшись в особняк, Зелина обнаруживает сестру и шерифа, сосредоточенно готовящих на кухне кучу еды. Ее появление воспринимается обеими восторженно, и вот она уже натирает сыр для лазаньи и режет яблоки в фруктовый салат. Что только ни сделаешь для любимого племянника. Генри с Пэйдж появляются ровно в семь, как было уговорено, и все три женщины, закончив суету с сервировкой, с интересом наблюдают, как «будущая невестка» справляется со скачущей конем после прогулки Робин. Получается не очень, но девушку спасает Генри, предложивший раскапризничавшейся кузине игру в «самолет». А потом Робин успокаивается, и они все-таки усаживаются за стол, и снова текут разговоры о Нью-Йорке, о скором начале школьных занятий, о возмутительных персонажах сказок, нарушающих нормы общественной морали, и о планах на барбекю в еще более широкой компании — с Чармингами — в ближайшее воскресенье. Пэйдж тоже получает приглашение на «семейную» вечеринку и принимает его, сильно покраснев. Зелина временами беззлобно ехидничает над юной парой, но каждый раз получает по голени от мадам мэр или шерифа, чаще — от обеих, так что к концу вечера предпочитает благоразумно помалкивать. Генри тоже несколько молчалив, но в целом ведет себя почти как всегда. Внезапно становится поздно и темно, и Робин трет кулачками глаза, Генри уходит провожать свою девушку, а Эмма с Реджиной слаженно убирают еду и посуду. Хозяйку особняка охватывает чувство нормальности происходящего. Домашний вечер; ее омега рядом; сестра купает Робин перед сном; Генри, кажется преодолевший свой кризис, скоро вернется, и все они заснут под одной крышей, как она мечтала буквально накануне. Каждый человек, находящийся сегодня рядом, был обретен ею непростой ценой. И каждый этого стоил. Альфа ощущает себя совершенно счастливой.***
Реджина и Эмма засыпают после интенсивных занятий любовью, запутавшись в объятиях, много раз поцеловав друг друга, обласкав языками невидимые другим метки. Завтра настанет новый день, и он будет, хочется верить, таким же счастливым… Все-таки Эмма по привычке просыпается рано, до будильника. В комнате жарко. Она переворачивается, и ее дыхание сбивается. Обнаженная альфа лежит на другом конце кровати — в расслабленной грациозной позе на животе с вытянутыми выше подушки руками. Покрывало небрежно откинуто в сторону, и Свон без преград ласкает глазами необыкновенно красивый, женственный изгиб талии, а потом останавливает похотливый взгляд на выпуклых ягодицах Реджины. В неярком проникающем сквозь шторы свете они кажутся смуглее, чем обычно, и Эмме хочется прижаться щекой к соблазнительной коже. «Это все из-за жары», — стыдливо думает она и придвигается ближе, чтобы исполнить свой каприз. На контрасте с раскаленной щекой омеги та, другая щечка оказывается столь желанно прохладной, что Эмма сама не замечает, как начинает тереться — всей головой и волосами, как ластящийся котенок, а потом, опять же уступив налетевшему желанию, начинает покрывать мраморную гладкость маленькими частыми поцелуями, не обращая ни малейшего внимания на прозвеневший будильник. — Эмма? — хрипло произносит проснувшаяся альфа. Но этот оклик только подстегивает вошедшую во вкус Свон: она прижимает объект своей привязанности к матрасу, а Реджина мягко рычит, как львица, и еще сильнее вытягивает ноги и руки, откровенно подставляя попку под шквал поцелуев ее омеги. До слуха обеих доносится стук упавшего предмета и короткое ругательство. Обернувшись, они замечают Зелину, вытаращенные глаза которой зажмуриваются, а открывшийся рот сжимается в такой гримасе, словно к лицу ведьмы поднесли особенно ядреное и пахучее зелье. Эмма краснеет и шустро натягивает на их тела покрывало, а Реджина все же не сдерживает короткий смешок, заметив валяющегося у ног сестры плюшевого утенка — любимую игрушку двухлетнего Генри. Это сердит Зелину. Она величественно поднимает утенка и изрекает с вновь обретенным ехидством: — Так вот в чем ключ к успеху на городских собраниях! Значит, целование задниц начальству, Эмма? Ну и ну. Не принимала тебя за такого человека. Зелина удаляется, бормоча о том, что хотела спросить, но теперь и спрашивать не станет, а просто позаимствует игрушку для Робин, и Реджина мучительно стонет, представляя лавину насмешек, которая, вне всяких сомнений, обрушится на нее в самые ближайшие дни. Учитывая, что сестра теперь еще и работает в мэрии, альфе даже передохнуть вряд ли удастся. Она мрачно смотрит на покрасневшую омегу, но ни словом не упрекает ее. — Может, даже хорошо, что она узнала именно так? — думает Реджина вслух. — Это отучит Зелину врываться в мою спальню. А значит, и от моего шкафа она будет держаться подальше, — злорадно добавляет она. Потрясение Зелины оказывается настолько сильным, что она молчит все время завтрака, а потом отказывается ехать в мэрию с сестрой, пробормотав о пользе свежего воздуха для цвета лица.***
Покинув особняк, Эмма первым делом проверяет зацементированное магией повреждение городской границы (сегодня все выглядит обыденно) и едет в участок. Дэвид сегодня тоже работает с утра, и они коротко разговаривают перед тем, как он уезжает патрулировать городские улицы. Но скучать Эмме не приходится, потому что, едва за ним закрывается дверь, в участок, постукивая старомодной щеголеватой тростью с песьей головой, заходит Голд. — Итак? — выжидающе смотрит он на шерифа. — Чайку? — предлагает, помрачнев, Эмма. — Лучше сразу к делу. — Ну, хорошо… То есть я понимаю, что это придется сделать, просто… можно это еще немного отложить? Хотя бы до следующего понедельника? «Может, за оставшиеся дни я наберусь мужества и расскажу все Реджине», — надеется Свон. — Я долго ждал, Эмма. Мы сделаем это в четверг. То есть завтра. — Ох. Уже? Не думаю, что готова… — К этому невозможно подготовиться. Завтра в это же время. Встретимся у магического «купола». Эмма хочет поспорить, но предложение разумно: после «страшилок» в «Зеркале» в и без того малолюдное место никто и носа не сует. — Хорошо, — кивает она и чувствует, как ее сердце сжимается. — Смотрите же. Вы пообещали, — довольно замечает Голд, и улыбка змеится по его тонким губам. После ухода Темного Эмма пытается компоновать не убранные еще в архив дела, но только все путает, просматривает почту, но обнаруживает, что бездумно перечитывает каждое письмо по три раза, а заканчивает тем, что играет в «Сапера». Но даже проверенная игрушка не позволяет ей успокоиться. Напротив, теперь ей кажется, что это она — желтый наивный колобок, которому, повинуясь чужой воле, предстоит шагать по минному полю. Как отреагируют на нее часы? Удастся ли им задуманное? Спасут ли они Нила? Смогут ли потом вернуться? Не кинет ли ее Голд, если вдруг что-то пойдет не так? Если даже все получится удачно, как повлияет не-гибель Нила на последующие события? На Генри? Ее саму? Реджину? Других сторибрукцев? Может, когда они вернутся, к примеру, ее младшего брата будут звать не Нил, а Леопольд? Звонок телефона заставляет ее подпрыгнуть. — Нервы ни к черту, — бурчит Эмма, внутренне собираясь. Звонит мать, чтобы обсудить запланированное барбекю, но Эмме плохо удается поддерживать разговор. — Послушай, мам, почему бы тебе не перетереть это все с Реджиной? Ведь она хозяйка дома… гм… бэкъярда, где мы собираемся. — Ну, я потому и пытаюсь с тобой обсудить, кто что принесет! Мы же там не живем, а лишь придем в гости! Мы должны принести еду. — Не живем, угу, — рассеянно лжет Эмма. — Ну, зная Реджину, она наверняка всего тоже наготовит… — Ты права! — торжественно произносит мать. — Надо обсудить с ней, кто что принесет. Например, мы с Дэвидом можем замариновать мясо, а Реджина обеспечит нас выпечкой. Тогда с тебя — снеки и большая миска салата! — Э-э… Ну, вы не очень-то на меня рассчитывайте, — искренне предупреждает Эмма и угрюмо смотрит в окно. Какой же сегодня чудесный теплый денек… — То есть как это не рассчитывать? — возмущается Снежка. — Какой отец, такая и дочь, пара трудоголиков! Даже не вздумай работать в воскресенье. — Не вздумаю, — обещает Эмма. Мать наконец-то отпускает ее, и шериф выходит на улицу, чтобы насладиться теплыми солнечными лучами. В куртке жарко, и она спускает ее с плеч, позволяя ласковым, осенним почти лучам скользить по ее груди и рукам. О, если бы у нее было средство немного застрять в сегодняшнем дне и хоть ненадолго отсрочить рискованное мероприятие в компании Темного… Подумав так, Эмма встряхивается. А ведь у нее было как раз такое средство. В последние суматошные дни она совсем позабыла о магическом сюрпризе, который кропотливо готовила для мадам мэр в те пустые одинокие вечера, пока альфа занималась партийной работой. Но сюрприз никуда не делся и преспокойно хранился у нее дома. Эмма проверяет часы, удивляется, что пропустила обед, и пишет мадам мэр недвусмысленно, чтобы она приходила домой вовремя. Серьезного значения это на самом деле не имеет, но омеге хочется, чтобы Реджина была не очень уставшей и, следовательно, готовой к приключению. Сумев заменить страх неведомого на планирование сюрприза, Эмма заметно успокаивается. Она обменивается шутками с вернувшимся Дэвидом, бегает перекусить к «Бабушке», ездит на два вызова (ничего серьезного, мелкие потасовки соседей и супругов) и, наконец, после смены, заезжает домой за небольшим фанерным ящиком.***
Реджина становится очень довольной, получив от своей омеги наказ быть в особняке сразу после работы. Будильник и Зелина помешали им утром; похоже, Эмма планирует компенсировать это. Хорошее настроение сопровождает мадам мэр весь день. Она спокойно улыбается, даже когда из городской библиотеки доставляют якобы ею заказанные «Исповедь фаворитки» Дюма и «В постели с Елизаветой» авторства некой Анны Уайтлок. Зелина забегает одобрить у мадам мэр текст запроса коммерческих предложений и прицельно выпускает пару шпилек по поводу «настольных книг» мадам мэр, но Реджина лишь хмыкает и благодарит сестру, устно пообещав ей обратиться к чтению рекомендованной литературы сразу после Шекспира, а потом советует переписать шаблон запроса, потому что «веление ремесленникам делать ценовые предложения на работы по укреплению оси шерифовой колесницы» звучит хотя и вполне доходчиво для обитателей Зачарованного леса, но в современном мире несколько… высокопарно что ли. Раздраженная Зелина уходит и вскоре возвращается с переписанным запросом, который мадам мэр оценивает как удовлетворительный. Остаток дня Реджина посвящает скопившимся документам, в числе которых прошения о волшебном пропуске через магическую черту для посещения колледжа, жалобы на шум от постоянной стройки, предложение магическими ресурсами организовать в Сторибруке Диснейленд и тому подобные вещи. Наконец, запланированные на сегодня дела завершены и, разве что чуточку задержавшись, Реджина едет домой.***
Эмма отпирает дверь в особняк своим ключом. Она бережно водружает фанерный ящичек на туалетный столик в хозяйской спальне, потом готовит ужин и кормит вернувшегося из бассейна Генри. Мадам мэр все еще нет. Нет дома и Зелины с Робин — они снова гуляют в парке. Омега использует свободное время, чтобы освежиться и прихорошиться, и успевает как раз к приходу Реджины. Альфа перешагивает порог спальни и закрывает за собой дверь. Она медленно обводит омегу тяжелым взором, и Эмма мысленно поздравляет себя, пока не слышит вопрос: — Что это на тебе надето? Эмма теребит в руках подол своей длинной юбки в мелкий голубой цветочек, подпоясанной тонким ремешком, и склоняет набок голову, отчего вплетенные в ее волосы кожаные шнурки свешиваются ей на лицо. Реджина с сомнением рассматривает сандалии омеги, потом переводит взгляд на плетеные браслеты на ее запястьях и расхристанную майку, под которой угадывается отсутствие бюстгальтера. — Я подготовила для тебя сюрприз, — говорит Спасительница застенчиво. Она отходит в сторону, и Реджина недоуменно пялится на грубо сколоченный из фанеры ящик, расположившийся между флаконами ее духов и помад. — Только тебе лучше переодеться. Ты слишком официально выглядишь, — мягко замечает Свон. — Вот, надень эти вещи. Эмма достает из шкафа легкие клешеные джинсы и ковбойскую рубаху. — Я? В этом? — рыкает альфа. Но Эмма смотрит на нее просительно, почти робко, пребывая, видимо, в своем редком истинно омежьем настроении, и Реджина, для порядка ворча под нос, скидывает с себя дорогущий брючный костюм и облачается в мягкую хлопковую рубашку и джинсы. — Ты выглядишь великолепно! — тихо восторгается Свон. — Теперь это. Эмма выталкивает из-под стула сандалии на плоской подошве, и Реджина хочет возмутиться, но вспоминает, что она в джинсах, и беспрекословно ныряет в предложенную обувь. — И что теперь? — подняв бровь, с интересом спрашивает она. — Теперь наслаждайся путешествием! С этими словами Эмма берет ее ладонь в свою, быстро тянет за собой, понуждая сделать два шага, и опускает их соединенные руки в уродливый фанерный ящик. Реджина ощущает кожей касание к какому-то холодному гладкому предмету, а потом… потом она просто открывает рот и недоверчиво оглядывается по сторонам. — Где это мы? — спрашивает ошеломленно она, крепче сжимая пальцы омеги.