«Привет. Сам ты грубый. Окей, книжка не из простых, если честно. В ней столько актуальных проблем, я, когда читал, был действительно поражен. Столько всего собрано здесь, это не просто какая-то очередная история о любви, это, определенно, что-то большее. Я думаю, тебе она понравится. Я не могу нормально писать сейчас, потому что знаю, что не должен был. Мне очень жаль, что я узнал это. Я знаю, кто ты. Я правда, честно, не хотел этого узнавать, но я был в библиотеке, когда ты оставлял книгу с запиской. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, не сходи с ума и не прекращай писать мне. Если хочешь, мы можем прекратить общаться, но не прекращай писать мне. Я понимаю, что нарушил свое же обещание не лезть и не узнавать, и я чувствую себя ужасно из-за этого, но я правда не хотел этого делать. Все вышло само собой. Я догадывался, но никогда не искал каких-то подтверждений, я хотел дать тебе самому все решить, но все вышло не так, как мы бы этого хотели. Пожалуйста, не бросай меня сейчас. Чон Вону»
У Мингю трясутся руки. Это не должно было произойти сейчас, Мингю уже почти решился, он собирался признаться родителям сегодня вечером, он даже решился приготовить ужин сам, а после, через пару дней, он собирался рассказать обо всем и Вону. Теперь, это не имело никакого значения. Мингю даже не стал читать книгу.«Привет. Извини, но я не прочитал книгу, так что, я не знаю, понравится она мне или нет. В любом случае, нам нужно это все прекратить. Как и записки, так и наше общение. Я не могу делать это и дальше, тем более, что ты обо всем узнал. Пожалуйста, не вини себя ни в чем, я верю тебе. Но я правда так не могу. Мне очень жаль. И я люблю тебя. К.М»
Вону оседает на пол, держа в руках записку. Потерять в день сразу двух важных людей, которые, в общем-то, один человек, мог только Вону. — Я все испортил, — говорит Вону, заходя в кабинет Сынчоля как всегда без стука. У Сынчоля, как всегда, в кабинете кто-то есть, на этот раз — это учитель физкультуры, которую Вону прогуливает на протяжении месяца, но Вону сейчас так хреново, что ему совсем нет до этого дела. Чон проходит до кресла Сынчоля, делает тяжелый вздох и смотрит на своего хена щенячьими глазками. — Потом говорим, — Сынчоль обращается к учителю физкультуры, от чего тот заметно раздражается, но кабинет все же покидает. — Хен, — Вону тянет, не сопротивляясь, когда Сынчоль тянет его на себя, усаживая на свои колени. — Я узнал, кто писал мне записки. — Это же классно? — Говорит Сынчоль, но от взгляда Чона начинает сомневаться. — Да ведь? — Вовсе нет, — снова вздыхает Вону. — Он просил этого не делать, я правда не хотел, но я случайно увидел, как он оставлял книгу. — Тогда, это не твоя вина, — подмечает Сынчоль, но Вону, кажется, так не думает. — Хочешь мороженое? — Хочу, — сразу же соглашается Вону, так как если и могло что-то заставить его чувствовать себя лучше, так это мороженое. Пока Вону ныл Сынчолю о всем несправедливом в этом мире, Мингю чувствовал себя слишком отстойно. Он привык к Вону за этот короткий период, ему нравилось обсуждать с ним книги через записки, и ему определенно нравилось проводить с Вону свое свободное время. Весь день становился особенным, потому что он ожидал, когда наступит конец тренировки, чтобы пойти с Вону домой и поговорить обо всем, о чем только захочется. Рядом с Вону не хотелось быть Ким Мингю — первоклассным баскетболистом, претендующим на стипендию, — рядом с Вону просто хотелось быть собой, обычным Ким Мингю, который делает и говорит несуразные вещи. Мингю думает, что совершил ошибку, написав Вону, что хочет это все прекратить. Он точно сможет пересилить себя и признаться во всем, как родителям, так и Вону.