До дрожи

Красиво. В ушах гудит, голова раскалывается, а побитые кости невыносимо ноют от полученных травм. Мы все молчим. Никто не произносит и слова, пока мы тащим эту громадину всё выше, всё дальше от дома. Вроде, и флотилия Сендака разбита, и пожиратели планет уничтожены, но… Я не чувствую победы. Ноги дрожат, пальцы сводит. Губы сереют, трясутся. Нас всех окутывает страх, как бы сильны мы не были. Лишь бы успеть. Лишь бы справиться. Лишь бы защитить. Я смотрю на Пидж. У неё сосредоточенный вид и сухие, красные глаза. Она закусила губу почти до крови. Её глаза, как она сама - противоречие. Её горячо любимое арахисовое масло. Я смотрю на Ханка. У него губы сжаты в тугую полосу, на лице проступают жвалки и злые морщины. Его глаза тёмные, как крепкий чёрный чай или свежесваренный кофе. Я смотрю на Аллуру. Она выглядит спокойной, но её сведённые к переносице брови говорят об обратном. Её глаза сверкают жертвенностью, присущей только ей, и красивым розово-бирюзовым. Я смотрю на Кита. Он, почему-то, смотрит мне прямо в глаза. На его лице нет и тени сомнений, но его выражение лица слишком изломано. Он измучен и изнурён. Но он уверен, что мы справимся. Его глаза прекрасны, как самый лучший, самый тёмный аметист. Кит кивает мне, тут же что-то говорит, командует. Я выключаю связь, делаю всё на автомате и интуиции. Я закрываю глаза. Я понимаю, что мы все уже успели проститься. Миг. Меня вжимает в сидение, а льва отбрасывает с невероятной силой. Взрыв ослепляет. Оглушает. На долгие-долгие секунды. Я даже теряю сознание на мгновение. Пытаюсь открыть глаза, пытаюсь сориентироваться. Системы льва вопят о неисправности, сигнализация разрывает перепонки. Я жмурюсь. Сильно. С треском, с воем. Приоткрываю глаза и время вокруг будто замедляется. Я падаю вниз, на Землю. Медленно. Вхожу в атмосферу, пока вокруг всё кипит и нагревается. За мной — тьма. Подо мной — дом. И впереди алое, жёлто-рыжее солнце. Из-за горизонта выныривает, освещая планету своими острыми, любимыми лучами. Я смотрю на него до слепоты. Всматриваюсь до слёз. Как же красиво. Дыхание замирает, становится еле слышимым. Вой сирены — как будто не здесь, на задворках. Перед глазами солнце белыми вспышками угасает. Его застилает та самая тьма. Кляксами расползается по сетчатке глаз, как краска по воде. Миг. Темно. Больно. Холодно. Ужасно громко и до неприличия тихо. Грудь давит. Спина — будто сотни штыков. И я не успел попрощаться. Но мне не жаль. Я рад, что всё закончилось. Я рад, что семья… Что все они целы. Мне всё равно, что случится со мной. Я счастлив, что напоследок увидел их глаза. Увидел дом. Увидел солнце. Увидел самое красивое, что когда-либо смог бы. Очень. Очень... Красиво…