Тварь

В темноте его что-то укачивало. Причем укачивало, оторвав от земли, что наводило на все еще немного спящего Юнги праведный ужас, и через пару секунд он бы точно взбрыкнул, но почти сразу его кладут на постель, позволяя повернуться удобнее и только после укрывая одеялом. Ночи в этих краях холодные, да и дни палящим солнцем не отличаются, так что в первый же день на новом месте Мин стребовал себе еще два одеяла. От шкуры он отказался, заслужив лютое неодобрение варваров, но положил на их мнение огромный такой болт. Воспоминания заставляют улыбнуться во сне, глубже зарываясь в теплую ткань. Все-таки были плюсы в силе местных жителей, раз кто-то позаботился о том, чтобы Мину комфортно спалось. И только наутро Юнги, вне сонного состояния соображающий лучше, вспоминает, что засыпал вчера на крыльце с волчьей головой на ногах, и если кто и принес его в спальню, то это Намджун. Тот самый, что прибежал с раненой лапой и просил себя пожалеть. Хитроумный ублюдок, решивший по полной использовать свое положение, а Мин и повелся, напрочь забыв про волчью регенерацию. Что ж, слюней животное на него не пустило (а это, безусловно, перечеркнуло бы сразу все их дальнейшие разговоры), и шерсть у него была теплая, раз Юнги смог заснуть на выстывшей улице. Но это не отменяло того, что Ким — подлый зверь, и Мин ему верить больше не будет. Решив, наконец, встать, он заворачивается в теплый халат и накидывает сверху покрывало: после сна окружающий мир кажется еще холоднее, чем раньше, а умереть от обморожения юноша был не готов. Не дождутся. Муж обнаруживается на кухне, застигнутый на попытке вскипятить немного воды; на плече и предплечье левой руки белеют повязки, сделанные, скорее, для профилактики, чем для пользы. Он испуганно оборачивается на звук, во все свои огромные глазищи смотря на Юнги, и выглядит виноватым. Даже жаль будет с ним не разговаривать, думает Мин, обходя оборотня и устраиваясь в кресле у окна в ожидании горячего утреннего чая.