Мираж 6.0
Вечерняя служба в лидрезийском храме наполнена магией: в полутёмном помещении сверкает множество свечей, свет от которых играет отблесками на пёстрых витражах с ликами богов из разных вероисповеданий, а неуловимые тени будоражат сознание, скользя по стенам, скрывая во мраке очертания статуй, следуя лёгким мерехтением по полу вслед за моими гулкими шагами… Над огненно-зелёным витражом во всю стену расположен сияющий золотом алтарь и около него, ко мне спиной, стоит святой отец — он тихо молится, склонившись над святой книгой о «Слове Божьем». Узнаю аккуратно выбритый затылок, знакомую спину… и, безо всякого сомнения, иду навстречу Молитве. Сейчас на нём не парадная оранжевая сутана, а обычное чёрное одеяние священнослужителя, которое он, должно быть, носил когда-то давно — в забытом прошлом. В нескольких шагах от сгорбленной фигуры парня осторожно задаю вопрос, и в моём голосе звучит надежда: — Кихён?.. Пожалуйста, благослови меня, отец Ю. Мне очень нужна твоя поддержка. — Я не могу, — еле слышно откликается он и медленно распрямляет спину. Затем плавно поворачивается в корпусе и вот уже стоит ко мне лицом, беспристрастно глядя из-под ресниц в мои глаза, но, кажется, что сквозь меня. В тот же миг прямо из пола с потусторонним треском вырываются нечеловеческие руки в струпьях и острых чешуйках — они тут же обвивают тело Кихёна с ног до головы, сминая ткань сутаны, играя с лидрезийским крестом, ероша парню волосы. Когда добираются до глаз, начинают царапать пастору щёки, рисуя на них кровавые слёзы. А я корчусь от ужаса и отвращения, неистово хочу помочь своему сослуживцу высвободиться из дьявольских тисков, но моё тело окаменело и не может пошевелиться. Я так и замерла с протянутой рукой в сторону парня, а он прикрыл веки и уже совсем не замечает моего присутствия, прислушиваясь к собственной боли, причиняемой когтистыми конечностями монстров. Напоследок с пухлых губ Кихёна, словно шелест листьев, срываются слова: — Молитва не поможет… — молвил он, а после руки утащили его подпол, мгновенно раскрошив гранит, как это мог бы сделать железный крот или громадное сверло. После чего погасли свечи, и я осталась в темноте стоять на этом свете. На том, быть может? Или вообще нигде? Я там осталась — в пустоте.666
Пятая неделя службы. ПОНЕДЕЛЬНИК. ВРЕМЯ: 09:35 День сегодня начался нестандартно. Ранним утром, как раз, когда я приняла контрастный душ и возвращалась из уборной с полотенцем и средствами гигиены в руках, ко мне подбежал невероятно счастливый Минхёк. Его улыбка была такой белозубой и широкой, что чуть не трескалось лицо. Кончик носа, словно пятачок, то и дело приходил в движение, как это бывает у поросят из-за свинячьей радости, а затуманенные от восторга глаза настолько выкатились из орбит, что я даже сначала испугалась. Просто показалось, что Киборгу защемило лицевой нерв. Но парень тут же стал подчёркнуто серьёзным и, опровергнув мои опасения, заговорил на выдохе: — Ынра, ты представляешь?! Мочалка начал говорить!!! — сказал он и, даже от эмоций капли его слюны попали на моё лицо. — Правда? Да, ты счастливчик! Поздравляю, — медленно моргнув глазами, слегка оторопело протянула я. — Подожди, сейчас ты лично всё услышишь! — предупредительно всплеснул руками Минхёк и в предвкушении затоптался на месте. Обернувшись назад, он слегка возвышенным тоном подозвал своего бидектора: — Ко мне, Мочалка! Папочка желает тебя видеть! В ту же минуту из тёмного, выгнутого дугой, прохода, ведущего в общагу, выбежал белоснежный пёс с такой воздушной шерстью, как пушок у одуванчика. Чеканя лапами и гордо выпячивая грудь, Алекысандыр притормозил прямо у ног хозяина. Тогда рядовой Ли нетерпеливо поторопил своего питомца: — Давай-давай! Покажи, на что способен! — Даю! — торжественно тявкнул Алекысандыр-Мочалка, яростно тряхнул мохнатой головой и с выражением произнёс вот что: — Ёжика родил я рано из-за того, что левая ложка кукарекает немножко, спать ложится розовый бюстгальтер, плохо мне, мечтаю себе шило промеж глаз, папа пукает вчера, а я сегодня дятел, потому что загребать веснушками не скучно, веришь, зачесался мой подплечник, я тогда на жопу сел и улыбнулся, в жизни большего не надо счастья! — закончил на пафосной ноте пёс и согнулся в реверансе, требуя аплодисментов. — Не слабо, — натужно выдавила из себя я, сдерживая позывы хохота, но потом всё-таки взорвалась от смеха, как никогда в жизни. По итогу, из-за такого революционного события Киборг решил взять Мочалку с собой в продовольственную резервацию, и вот теперь довольный пёс бежит рядом с хозяином и периодически несёт всякий бред. Обычно продукты и необходимые вещи для военных закупает Харам, но сегодня у неё возникли важные дела, поэтому за покупками отправились мы втроём: Минхёк с Пафсолью — они теперь напарники, и я в качестве новобранца-наблюдателя, которого потом тоже можно будет посылать за продовольствием. В день операции на острове Таро наше отделение и правда распределили на мини-команды. Не каждому это пришлось по душе, но такой подход действительно оказался эффективным. К примеру, Хосок и Хёнвон хорошо чувствуют друг друга в бою, несмотря на то, что между ними до сих пор есть недосказанности и напряжение. А Сомбреро очень эффективно работает в паре с Богом, хотя у них большая разница в возрасте. Просто сперва Чангюн применяет усыпляющий фриер, а затем Хёну тихонечко и без шума уничтожает спящего врага умертвляющим газом. Неудержимые Киборг и Фламинго — эти двое вообще ядерная смесь во всех смыслах. И только с моей командой пока ничего не понятно… После того, как я совладала с собой, успешно приземлившись на Туманный остров, мгновенно сориентировалась и повела всех в атаку на врага, у многих ко мне изменилось отношение. На какой-то миг ребята увидели в моём лице решительного командира, поэтому с лёгкостью подчинились моему приказу идти в бой. Я и сама была удивлена тому, как у меня хватило отваги первой ворваться в город, наводнённый серой дымкой, быстро оценить обстановку и сходу предложить план действий. Тогда-то Пафсоль и применила обезличивающий фриер во второй раз, а наше отделение по сигналу капитана Ку разделилось на группы. Ларин и Вольжан, к слову, также решительно направились вглубь близлежащей деревушки — они договорились сражаться бок о бок и, честное слово, эта парочка смотрелась очень эффектно, особенно на фоне невзрачных домов, окутанных нигмой! Только представьте себе красноволосую девушку в цветных татухах и атлетично сложенного мужика в леопардовых сапогах. У неё в руках громадная секира, а у него — копьё, заострённое с обоих концов. Хотели бы вы встретить бабу-палача и адского карателя, пронзающего клонов насквозь? Думаю, да, но только в мирное время и точно не на поле боя, где эти двое могли бы стать вашими противниками. Я же, Молитва и Вопль — мы сработались удивительно слаженно, когда пришло время довериться друг другу. Чжухон, как самый быстрый бегун в четвертом взводе, бесшумной тенью мчался впереди, рысью перескакивая через всё, что попадалось ему на пути. Иногда он даже по-кошачьи ловко хватался за трубы и совсем уже творил невообразимое: какое-то время бежал по стенам параллельно земле, мастерски орудуя закруглёнными клинками. Да так виртуозно, что до меня добиралась ровно половина клонов, если те, конечно, осмеливались нападать. Оставшихся врагов в открытую выкашивала я, потому что бой на короткой дистанции — это теперь мой конёк. Хёну так надрессировал меня за прошлый месяц, что теперь я бросаюсь на этих свололюдов, как кобра, и «жалю» своей электро-рапирой в самые уязвимые места. Любой, даже достаточно крупный и сильный, клон теперь неминуемо становится нигмой после моего меткого укола. Спину мою прикрывал Кихён, а то и пятился задом, не позволяя никому подступиться даже на шаг, пока я рассеивала нигму, активно размахивая руками. Мачете Молитвы возникало, словно неоткуда, в самую нужную минуту, словно оно само собой материализовывалось в руках парня. Но на самом деле он умело прятал опасное лезвие под мышкой, либо закладывал за шиворот, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сочетая в себе совершенно разные тактики боя, наше трио оказалась по истине смертоносным. Хотя бы потому, что в короткие сроки нам удалось очистить от нигмы целый квартал. Пусть туман застилал глаза, порой было сложно дышать, а тело с каждым новым поверженным врагом всё больше ломило от усталости, мы двигались только вперёд и таким образом убивали клонов и с умом применяли свои фриеры практически до второго заката. Периодически на нашем пути встречались и другие команды воинов спасения — они выполняли свою работу не менее эффективно. В какой-то момент остров Таро буквально кишел фриеристами и их враждебными близнецами. Думаю, с высоты птичьего полёта Туманный остров выглядел как оживлённый муравейник. Паржи с рассеивателями у днища то и дело летали в небе и, вскидывая голову вверх, я частенько находила взглядом капсулу цвета вороного крыла, которую пилотировала отважная Ок Лесоль — её парж пикировал однотипных врагов особенно яростно. Бывало даже, она гнала клонов к нам навстречу, как дикое стадо, и мы на адреналине, казалось, без устали, рубили этот нечеловеческий поток подобно тому, как волнорез рассекает морскую стихию. Ни один клочок земли не остался незамеченным фриеристами: каждый жилой или заброшенный дом, магазин, погреб, даже домик на дереве — любые помещения тщательно были проверены на наличие нигмы. Военные буквально избегали холмистую территорию вдоль и поперёк, не поленились перепроверить особенно подозрительные места, страшно устали и заработали массу мелких ушибов за всё это время, но, по итогу, к ночи Таро был полностью очищен от тумана! Да, остров ещё должен пройти не одну проверку, прежде чем люди обратно заселятся в свои дома, но враг повержен, и народ, рано или поздно, вернётся на Родину — это самое главное. И всё было бы идеально, только на вчерашней тренировке мои сослуживцы повели себя совсем иначе, нежели на поле боя. Кихён бесконечно причитал, выказывая недовольство по любому поводу. То я, на его взгляд, неправильно приседаю, то слишком громко соплю носом, делая упражнения, то чересчур сильно к нему прижимаюсь, когда борюсь с ним в спарринге, то, наоборот, недостаточно тесно вхожу в контакт во время схватки. Короче, он меня просто достал своим вечным ворчанием! Когда мы продолжили тренироваться после обеда, я ещё сдерживалась, но ближе к вечеру — начала огрызаться, а под конец дня вообще не выдержала и обматерила Молитву отборным армейским сленгом. Только парень со скептическим лицом выслушал мою брань и вынес вердикт, что я просто незрелая дурочка и ещё ничего не понимаю, что на егне он вертел таких, как я, и лучше пойдет спать, чем будет со мной препираться. Короче, Кихён выбесил меня по полной. Потом я ещё долго не могла заснуть: так и крутилась в своей кровати с бока на бок, скрипя зубами и громко сопя носом назло рядовому Ю. Чжухон тоже не вызывал симпатии из-за того, что много отлынивал, хотя мог сражаться в полную силу. Вместо того, чтобы напрячься и лишний раз отжаться от пола, он просто лежал на боку в сторонке и бросал грустные взгляды на то, как я грызусь с Молитвой, а потом и подавно утыкался в свой мобильный, будто там была вся его жизнь, а не здесь — в армии. Ясное дело, что на Вопля очень повлияла военная операция на острове Таро. Парень как-то неуловимо начал меняться: в его речи всё чаще стал проскальзывать сарказм, он практически перестал требовать к себе внимания, то есть в нём на глазах испарялась детская игривость. Казалось, Хони полностью погрузился в депрессию, и ему было комфортно в этом уничижительном состоянии — он буквально упивался своими страданиями, не замечая никого вокруг. Но я понимала, что таким образом Чжухон больше показывает себя настоящего. Да, ему плохо, но он этого не скрывает, не отшучивается, не притворяется дурачком, как бывало раньше. Хони резко стал намного спокойнее, серьёзнее, даже старше — и это мне больше импонирует. Если бы не показное безразличие парня, честное слово, я бы стала воспринимать его как наставника, ведь он очень хорош в бою с клонами благодаря своим способностям тигролова. Но пока я лишь поглядываю на Чжухона со стороны, внимательно отслеживая его психическое состояние, в надежде на то, что мы всё-таки сработаемся и будем хорошими друзьями. В общем, глядя на моих своенравных сослуживцев, я иногда сомневаюсь, что из нас выйдет дельная команда. Особенно сложно было, когда к нам на тренировку наведывался Хёну, ведь он привык меня контролировать и, видать, теперь ему нелегко оставить это в прошлом. Так, вчера сержант Сон несколько раз с подчеркнуто суровым видом заглядывал в зал, где мы боролись на ринге. В его глазах угадывалась ревность. Он будто ожидал увидеть что-то нестандартное, а не просто раскрасневшихся бойцов во время яростного поединка. Хотя было понятно, что это обычное мужское чувство собственности, меня всё равно оскорбляло недоверие командира и возмущало, что он допускает даже мысль о том, что я могу так скоро прыгнуть в объятия кого-то другого. Выходит, Хёну воспринял моё порывистое согласие на близость с ним, как доступность? Или это просто слепая ревность, нежелание отпускать меня? Тогда почему отпустил? В чём причина? Таким образом, я постоянно нахожусь на взводе из-за натянутых отношений с лидером и даже странно, что ребята вокруг до сих пор ничего не заподозрили — все расценивают нашу ссору, как недопонимание между командиром и подчинённой. Пожалуй, только Хёнвон заметил, что между мной и Сомбреро что-то есть, но он тактично решил не вмешиваться в наши отношения — за это понимание я ему очень благодарна. На фоне тревожного предсказания, изматывающей миссии на острове и вялотекущих любовных разборок моя пятая неделя службы началась вымученно и уныло. Я снова проснулась с головной болью и тут же поняла, что мне срочно нужно отвлечься. Причём, не переключиться на изнурительные тренировки, а найти для себя какое-то новое занятие. Тогда с утра очень удачно заговорил Мочалка, а затем Пафсоль и Минхёк дружелюбно предложили слетать с ними за припасами, что было воспринято мною, как глоток свежего воздуха. В былые времена отец частенько брал меня с собой в продовольственную резервацию. Помню, ходила за ним хвостиком и даже не осмеливалась попросить у него купить мне приглянувшуюся еду или одежду, потому что боялась услышать очередные упрёки в свою сторону. Приходилось жадно скользить глазами по прилавкам с ароматной выпечкой или мысленно примерять наряды, которые я разглядывала в витринах модных магазинов. Знаете, до моего восемнадцатилетия в нашем доме практически не бывало ничего сладкого. Даже сахарница всегда была пуста, поэтому приходилось пить тёрпкий чай. Только редкие гости могли принести в подарок торт или коробку конфет. Папа же считал все эти вкусности излишествами, которые развращают молодых людей, портят им здоровье и, в целом, мешают военной дисциплине. В частности, мне предстояло стать фриеристом, а значит, сладкая жизнь вообще не для меня. Со временем я и правда разлюбила всё, что включает в себя сахар, предпочитая этому острую, горькую и солёную пищу — отец-таки добился своего. И вот я, наконец, предоставлена сама себе и могу вдоволь насладиться свободой выбора, шагая с друзьями по людным улицам продовольственной резервации. Вам доводилось бывать в таком населённом пункте, который похож на невероятных размеров рынок? Стоит приземлиться на парже на одну из здешних стоянок и выйти к торговым рядам — ты сразу же попадаешь в лабиринт, из которого практически невозможно найти выход. В такой ситуации важно держать кошелёк при себе и пореже открывать его, иначе останешься нищим. Ведь многочисленные фургончики, ларьки, магазины, многоэтажные здания так и манят своими витринами. Отовсюду звучат зазывающие голоса (ласковые, восторженные, торжественные), играет ритмичная музыка, а то и слышаться звуки скрипки или саксофона — да кто на что горазд! Продавцы частенько угощают прохожих вкусненьким, дарят сувениры, с хитрецой в глазах вручают пробники дорогой продукции, специально свешивают с балконов домов пёстрые ковры, шёлковые гардины, бальные или свадебные платья, развевающиеся на ветру. Я же только иду да зеваю по сторонам, с интересом наблюдая за тем, как флористы выставляют цветы на продажу, бакалейщики развешивают гирлянды из сосисок и вяленой рыбы прямо под крышами киосков, пекари в открытую месят тесто на своих прилавках, а хозяева вещевых магазинов в спешке натягивают на манекены очередные юбки или куртки, потому что предыдущие наряды уже раскупили. Жизнь тут буквально кипит! Всюду маячит реклама: яркие голограммы промоутеров пробегают мимо, виртуальные логотипы известных мировых брендов и крупных предприятий летают в небе, а красный и зелёный лазеры с выдержанной периодичностью выписывают на стенах зданий агитационные фразочки наподобие: «Наша шуба греет лучше солнца!», «Вдохни аромат — получи духи в подарок!», «Купи кофеварку — стань уже человеком!» и многое другое. В отличие от меня Минхёк и Пафсоль шагают по улицам рынка совершенно невозмутимо: он идёт налегке, расслабленно помахивая своей механической рукой, таймер в его кадыке поблёскивает на солнце, а лохматую шевелюру раздувают порывы ветра; она — словно дефилирует по подиуму походкой от бедра, цепко выхватывая взглядом самую качественную и выгодную по цене продукцию и, конечно, много болтает, лукаво улыбаясь и сверкая ямочками на щеках. Киборг, в основном, занимается закупкой еды, и каждый раз, когда он склоняется над прилавком, скрупулезно перебирает товар, сканируя его придирчивым взглядом, продавец успевает позеленеть от волнения и, по итогу, обязательно даёт скидку. Тогда довольный собой Минхёк складывает покупки в сумку (её тащит в зубах белоснежный Алекысаныдр-Мочалка) и с чувством выполненного долга движется дальше по торговому ряду. Пафсоль очень ловко выбирает одежду: новые футболки, носки, брюки… Если Фламинго сомневается в размере, она подбегает к рядовому Ли, прикладывает к нему нужную вещь и так определяет на глаз, стоит её покупать или нет. Кстати, я впервые заметила, насколько хорошо взаимодействуют друг с другом эти двое. Причём, не из-за того, что они являются напарниками. Просто им комфортно вместе. Паффи не раздражают шутки Минхёка, а тот, в свою очередь, спокойно реагирует на капризы девушки. Вот даже сейчас, Киборг охотно вызвался помочь Пафсоль нести тяжести, а та хлопочет вокруг своего помощника, стараясь прикрывать ему ладошкой макушку, чтобы он не получил тепловой удар — солнце ведь уже давно в зените. К тому же, я частенько отстаю от ребят, и когда нагоняю их снова, уже издалека вижу, как они переговариваются на какие-то личные темы, которые мне неведомы. В такие моменты Минхёк расправляет плечи и невольно вскидывает подбородок, чтобы казаться ещё выше, а Паффи теребит локон волос и звонко хихикает на всю улицу. Очевидно, они открыто флиртуют друг с другом. Но как же Вольжан? Кажется, я чего-то не знаю… Так, мы бродили по рынку около двух часов. Я успела прикупить себе платье нежно-голубого цвета, свои первые туфли на совсем маленьком каблучке и крем для лица. Нужно же иногда напоминать себе, что я не только воин, но ещё и девушка? Мы уже собирались подняться на популярный здесь мостик-кафе, чтобы, глядя вниз на суетящихся людей, испить ароматный кофе, когда один торговец арабской внешности предложил Паффи купить разноцветного попугая — он нахохленно сидел на искусственном дереве и бормотал себе под клюв что-то нечленораздельное. Приглядевшись к ворчливой птице, мы решили вежливо отказаться, хотя её яркие перья понравились Фламинго. Тогда продавец пошёл на крайние меры: сообщил, что попугая зовут Зига, и у него иногда случаются приступы злости. Нет, он не вредит людям, просто сильно ругается и громко всех ненавидит, поэтому его никто не хочет покупать. Стоило арабу сказать эти слова, попугай тут же встрепенулся, вытянул шею и, широко раскрывая клюв, прокричал: «Сдохни! Сдохни! Сдохни! Умр-р-рите жалкие людишки! Зига всех бы порешал!» — Я беру его! — приняла внезапное решение Пафсоль. От волнения у нее заходила грудь ходуном, и щёки порозовели. — Думаю, со временем мы с ним найдём общий язык, — немного нервно хохотнула рядовая Ли. — Иди сюда, падаль, Зига тя прикончит! — мгновенно ответил ей питомец, радостно хлопая крыльями и пританцовывая на искусственной веточке. Вот так, Паффи, которая всю жизнь мечтала о нежной птичке фламинго, завела себе злобного пернатого бидектора. После чего нас ненадолго оставил Минхёк, потому что ему кто-то позвонил на мобильный. Пообещав не задерживаться долго, парень в извинениях откланялся и заскочил в ювелирный магазин — в более тихое место для разговора по телефону. Мы же с Пафсоль всё-таки поднялись на мост-кафе и, усевшись за миниатюрный столик, заказали у официанта два американо, один латте, тарелочку круассанов и для меня острое пянсе́ — паровой пирожок с мясной начинкой и специями. Затем, дожидаясь своего заказа и возвращения Киборга, стали обсуждать наши покупки и, в целом, удачную вылазку в продовольственную резервацию. Новый питомец Зига даже задремал под нашу болтовню, пригорюнившись на деревянной спинке соседнего стула. Наверное, ему снился кошмар, так как он периодически морщился и бормотал невнятные угрозы. Было очень уютно сидеть на том мосту. Ветер вздымал мои короткие волосы, и они приятно щекотали шею. Я обняла себя за плечи и, сощурившись из-за солнечных лучей, глядела вниз на торговые ряды, слушая мягкий голос Паффи. Мне по-первóй не хотелось её перебивать и даже не важно было то, о чём она говорила. Лишь, когда Фламинго подняла тему отношений, я незаметно для себя включилась в разговор. Стоило девушке упомянуть о том, что Минхёк всегда поддерживает её в тяжелую минуту, мне всё-таки снова стало любопытно. Тогда я медленно отпила кофе из своей чашки и специально безразличным тоном произнесла: — Да, ты неплохо ладишь с Киборгом. Со стороны даже может показаться, что вы парочка, — сказала, и удивилась своей же прямолинейности. — Правда? — игриво вскинула брови Фламинго. — Это потому, что мы с ним действительно встречались какое-то время, — поведала она, с интересом проследив за тем, как на моей физиономии прорисовывается удивление. — А как же Лейтенант Жан? — заморгала я глазами, втянув голову в шею. — Как раз, когда мы впервые расстались с Вольжаном, я и начала мутить с Минхёком, — невозмутимо повела плечиком Пафсоль. Меня всегда поражает вот эта её внезапная откровенность. — Правда, мы недолго были вместе. Так… переспали пару раз и всё. Дело в том, что Чжухон был против наших отношений. Он знает о Киборге какую-то неприятную информацию, но не хочет говорить мне, какую именно. Я доверяю брату, как самой себе, поэтому послушала его и плавно свела отношения с Минхёком на нет. — Но вас всё равно тянет друг к другу, верно? — резонно заметила, постучав пальцами по лаковой поверхности стола. — Этого не отнять. Просто мы с ним похожи, поэтому в будущем вполне ещё можем сойтись. — Да ладно? Здесь не армия, а какое-то брачное агентство! Все уже перевстречались между собой, — фыркнула я, метнув взгляд в безоблачное небо. Но Пафсоль совсем не оскорбилась, только стала более серьёзной. Покусав нижнюю губу, она склонилась в мою сторону и задумчиво произнесла, постепенно повышая голос: — Ты не права. Мы служим в армии пять лет, а некоторые даже больше… Только и делаем, что рискуем жизнью и тратим всё свободное время на тренировки. Каждый день одно и то же! Поэтому нет ничего удивительного, когда фриеристу хочется почувствовать кого-то рядом и довериться ему, сбросив маску мужественности. И не важно, что ты при этом чувствуешь, любовь или просто симпатию. Главное, ты не один! Мне плевать, что говорят другие! Пусть попробуют повоевать, и тогда посмотрим, захочется им тепла и любви, или нет?! — Я понимаю, просто меня, до армии, учили не проявлять чувства… — пробубнила слегка пристыженно, взглянув на Пафсоль исподлобья. Девушка так распалилась во время своей речи, что у неё даже покраснели уши и глаза засияли опасным блеском. — Да оставь ты эту ерунду в прошлом! — отмахнулась Фламинго, сменив гнев на милость. — Расслабься и найди себе парня. — Эх… как ты говорила раньше, всё не так просто. Теперь и я с этим столкнулась, — тяжко вздохнула, поджав губы. — К тому же, не мне одной не везёт в любви. Чжухону бы тоже девушку хорошую, а то он совсем бесится иногда, требуя внимания, — очень осторожно вымолвила я, выразительно округлив глаза, но Паффи в очередной раз меня удивила. Она откинулась на спинку стула и, закинув ногу на ногу, тихонько посмеялась себе под нос. Затем взяла чайную ложечку и, машинально прокручивая её в руке, опять иронично посмотрела мне в глаза. — Так ты думаешь, что Хони ни с кем не встречается? — криво усмехнулась Фламинго и проницательно сощурилась. — Ну, он упоминал, что уже три года влюблен в какую-то Гисыль, — пожала я плечами и вгрызлась зубами в паровую булочку, чтобы скрыть свои эмоции, и дальше так, с набитым ртом, продолжила разговор: — Просто мы в одной команде, поэтому я часто слышу, как парни обсуждают девчонок. — Ахах, да, так и есть, но ему ничего не мешает все эти годы любить Гисыль и спать с кем-то другим. Кажется, он с Найон сейчас… Ах, не помню! Мужчины разделяют эти вещи слишком легко. Мы — нет, — с грустью произнесла Пафсоль и, уставившись вниз, на людей, которые бродили в торговых рядах, продолжила: — К примеру, я ведь хорошо понимаю, что Вольжан меня не любит. Уверена, как только мы отслужим в армии, от нашего романа останутся лишь воспоминания. — Не может быть, между вами такая страсть! — категорично качнула я головой. — Страсть забывается легко, потому что всегда найдется другой, к кому ты её будешь испытывать, — немного хрипло проговорила Пафсоль и внезапно разозлилось: — Да и это же я его вечно цепляю! Если бы не делала этого, он бы и не посмотрел в мою сторону! — Ты преувеличиваешь. Думаю, многие хотели бы встречаться с такой интересной и смелой девушкой, как ты. — Нисколько. Просто я уже избавлена от всяких иллюзий. Если мужчине отказали, а тот всё равно любит, даже спустя годы он будет нарисовываться и проверять, не освободилось ли местечко рядом с его любимой женщиной. Как мой братец, например. А Вольжан рядом только, если я пообещаю ему секс. Ну, и где тут любовь? — громко цокнула языком рядовая Ли. Повисла неловкая пауза. Тогда Пафсоль сердито бросилась уплетать круассаны, а я протянула руку, чтобы погладить спящего Зигу. Попугай только зыркнул на меня одним глазом и горделиво отвернулся, продолжив дремать. — Тогда почему ты с ним, если так обстоят дела? — поинтересовалась ласковым тоном и принюхалась к запаху шашлыка, который донес ветер до моего обоняния. — Рядом с ним или без… Я все равно люблю его, так что лучше первый вариант. В армии выбирать не приходится, — наморщила свой милый носик Паффи. — К тому же, мы с ним занимаемся «женским» сексом, поэтому я вполне довольна, — облизала губы она, слизнув шоколадный крем с кончиков рта и, кажется, снова развеселилась. — Это как?.. — Ну, смотри, — со знанием дела начала Пафсоль, — «мужской» — это, когда тебя имеют каждый день до тех пор, пока ты не почувствуешь себя такой опустошённой, что начнёшь требовать передышку или искать отговорки. Если же секс «женский», тогда парень прикладывает усилия, чтобы хорошенько завести девушку, после чего она его так ублажит, что он на следующий день скажет: «Ой, нет, дорогая, давай не сегодня!» — Ха, это шикарная теория! — прыснула я от смеха. — Именно, учись, новобранец! — лихо отшатнулась в сторону Фламинго, ткнув в мою сторону указательным пальцем. Спустя, наверное, минут сорок, наконец-то вернулся Минхёк. Хотя он извинился, виновато понурив голову, Пафсоль всё равно на него ополчилась: — Где ты вечно пропадаешь столько времени? С кем вообще можно так долго болтать по телефону? — возмутилась она, по-детски выпятив губки. — Ну прости, кошечка, у меня были дела, — слащаво протянул Киборг, склонился над столиком и выпил свой остывший латте, оттопыривая мизинец, как сеньор из высшего общества. — Зато вы успели посплетничать. Я прав, или нет? — коварно оскалился он. — Айщ! Давай, бери сумку с пакетами под столом и пойдём скорее на стоянку, — процедила сквозь зубы Паффи, вскочив со стула. — Или мы до вечера тут сидеть будем? — Ладно-ладно, — согласно закивал парень и тут же пригнулся, подобрал наши покупки и торжественно передал половину пакетов своему носильщику Алекысандыру-Мочалке. Пёс взял ношу в зубы не сразу. Сначала он недовольно высунул язык и шумно подышал, а потом глубокомысленно изрёк: — Тук-тук, сердца перестук. Небо песню осушило бледно, нужно прыгать, бегать и летать! — Он у тебя совсем дурачок, — цокнув языком, выдохнула Фламинго и с досадой добавила: — Как и его хозяин. — Неправда! Слова Алекысандыра имеют смысл! — теперь всерьёз обиделся Минхёк. Он возмущённо вытянул шею, метнув на Пафсоль испепеляющий взгляд. — И какой же, скажи на милость? — развела она руками, попутно позволяя попугаю Зиге забраться ей на плечо. — Мочалка сказал, что он волнуется, потому что солнце клонится к закату, и нам нужно скорее спешить домой, — дословно перевёл Киборг, с такой интонацией, будто тут и понимать нечего. — Ааа, вот оно что! — широко распахнув рот, манерно воскликнула Паффи. — Я же говорю, дурачок… Так, мы и двинулись по необычайно длинному мосту: мои сослуживцы театрально ссорились, бидекторы недовольно ворчали, а я тихой свитой плелась позади них и умилялась, наблюдая за этой забавной картиной. Народ небольшими группками шёл нам навстречу с улыбчивыми лицами, должно быть, из-за удачных покупок. В небе кружили птицы: ласточки, голуби и, кажется, даже чайки. Хорошая погода и предзакатное время очаровывали своей ласковой атмосферой, поэтому на душе делалось очень легко. Вскоре мост визуально стал сужаться, а потом и вовсе начал серпантином обвивать многоэтажные здания, плавно позволяя спускаться всё ниже и ниже. Попутно я с интересом разглядывала необычную архитектуру домов, вздымающихся в небо как мифические атланты, и вот между двух таких высоченных строений мельком увидела странный двор — он выглядел чем-то инородным среди современного мегаполиса, из-за сильной обветшалости и обшарпанности, поэтому привлёк моё внимание. Со стороны казалось, что в этом узком проулке находится проход в другое измерение или, как минимум, окно в средневековье. Ощутив этот сверхъестественный контраст, я даже притормозила, более внимательно присмотрелась и обнаружила там, внизу, приземистые не дома даже, а облезлые сарайчики с щербатой черепицей на крышах и со стенами поразительно дерьмового цвета, благодаря налипшей грязи и облупленной краске. Посреди этого неприятного во всех смыслах двора была установлена сцена, по которой удивительно синхронно бродили понурые и сгорбленные, возможно, по сценарию или от усталости артисты — они подчинялись властному ведущему в полосатых брюках, пиджаке на голое тело и ковбойской шляпе. Зрителей для такого неприглядного представления нашлось не так уж и много, зато эта толпа зевак реагировала очень бурно — свистела, переговаривалась, гоготала. Особо активные поклонники хлопали в ладоши и нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Из-за острого любопытства, я подошла к парапету, буквально свесилась вниз, и тогда до меня дошло, что происходящее там совсем не похоже на уличный театр, а сцена скорее смахивает на помост, на котором когда-то совершались казни. Уж больно подозрительно столбы у деревянных подмостков напоминают виселицы. И бродит по деревянной площадке взад-вперёд вовсе не театральная труппа, а рабы, скованные цепями! Вот почему они так частят, передвигая ноги, ведь движения им сковывают кандалы. И, чёрт возьми, почему эти люди такие маленькие, словно гномы в заточении? Неужели, это… дети? — Торговля людьми. Для опытов, — исчерпывающе произнёс у меня над ухом Минхёк, и его голос прозвучал максимально жёстко. — Так открыто… в наше время? — выдохнула я, повергнутая в шок из-за вопиющего зрелища. — У контрабандистов есть хорошая отговорка, — Пафсоль тоже подошла ко мне и, не мигая, уставилась на работорговческий плацдарм. — Нужно же на ком-то тестировать те же фликлинья, не говоря уже о телекинетических и левитационных устройствах, которые не один год пытаются ворваться на рынок современной техники. Вот этим они оправдываются, — безжизненным голосом проговорила она. — Но, кто эти люди, то есть рабы? — Лично я не в курсе и, если честно, не хочу знать. Должно быть, их похищают, как и во все времена, — теперь ответил Минхёк и, поджав губы, сложил руки на груди. — Тогда почему никто не реагирует? Почему не вмешается полиция, армия?.. — Сама подумай, в армии всегда найдутся дела поважнее, чем спасение кучки бездомных. Вот эти свололюды и пользуются нашей занятостью более глобальными делами. Из-за нигмы теперь исчезают тысячи, поэтому бандиты рассчитывают на то, что мы не досчитаемся семерых детишек, пропавших без вести, — покачала головой Паффи и, подёргав меня за рукав, призвала закрыть глаза на увиденное и следовать за ней дальше на стоянку. Но я даже не пошевелилась — застыла на месте как вкопанная. За одно мгновение окружающий мир стал для меня ещё враждебнее, и теперь всё переворачивалось внутри при одной только мысли о том, что мы не вмешаемся и оставим тех детишек здесь — на погибель. — Разве ничего нельзя сделать? У нас при себе оружие и фриеры. Мы воины спасения, в конце концов! Не зря же мы так зовёмся? — взволнованно высказалась я и тут же заметила, как мои спутники напряглись. — Я не против, но это рискованно, — медленно, словно хищница повела головой Пафсоль и переглянулась с Минхёком. В глазах девушки появился лёд. Всё же она истинный воин, и этого не отнять. Даже Зига на её плече проснулся, встрепенулся и внимательно прислушался к своей хозяйке. — Если сделать всё с умом, операция пройдёт успешно, — я начала быстро соображать и тут же выдала план действий: — Ты, Паффи, сделаешь нас невидимыми, потом мы аккуратно спустимся в тот двор и бесшумно проберёмся на сцену. Тогда я применю ослепляющий фриер, чтобы обезвредить врага. Затем выведем детей тем же путём, что и пришли, а Киборг обеспечит нам безопасный побег, оглушив мерзавцев своим фриером, — на одном дыхании озвучила эти мысли и перемялась с ноги на ногу. — Ты складно сказала, — одобрительно кивнул Минхёк. — Но нужно учесть две вещи. Во-первых, дети тоже ослепнут, поэтому их непросто будет вывести из двора и помочь им добраться до нашего паржа. Во-вторых, если мы ошибёмся, нам крышка. Простыми словами, нас тоже возьмут в плен и подвергнут опытам, — хладнокровно разложил он всё по полочкам, и обвёл меня с Пафсолью тяжёлым взглядом. — Я это понимаю, — произнесла со всей серьёзностью. — Я тоже, — отозвалась Фламинго таким голосом, словно решение уже принято. — Тогда действуем! — развёл руками Минхёк, зловеще блеснув механическим глазом. — НЕ СГИНУТЬ В ТУМАНЕ! — выкрикнули мы одновременно, проделав наш стандартный ритуал перед боем. Потом Киборг отослал Алекысандыра-Мочалку на стоянку, чтобы тот отнёс покупки к паржу и дожидался там нашего возвращения. Пёс с доблестным видом тявкнул, умудрился взять в зубы сумку вместе с двумя большими пакетами и старательно потащил их дальше по мосту. После чего мы оценили обстановку, выпили противоядие от фриеров и отправились вслед за собакой. Только когда мост начал разветвляться, свернули в нужную сторону и тихой поступью заскользили между домами по направлению к «средневековому» двору. Первой мелкими перебежками двигалась Пафсоль, за ней осторожно шла я, и замыкал нашу команду Минхёк, железная рука которого уже была напряжена и периодически сжималась в кулак. Мы остановились только между двух зданий-колоссов, служащих проходом к безжалостному представлению на сцене, — тогда Фламинго сделала нас невидимыми, применив обезличивающий фриер. Уже отсюда, из тени, можно было рассмотреть спины людей, участвующих в рабовладельческом аукционе. Один только их беспечный вид распалял в моей душе ярость. Положив одну руку на фриер, прикреплённый к поясу, а вторую — на рукоять своей электро-рапиры, я присогнула ноги в коленях, дожидаясь команды Пафсоли, которая затаилась, прильнув всем телом к стене, и поглядывала во двор. Зига в этот момент тоже максимально вытягивал шею, подсматривая вместе со своей хозяйкой. Вот Фламинго подняла руку вверх, чтобы в нужный момент подать сигнал идти в атаку. И началось…666
Пригнувшись, я гуськом бегу вслед за рядовой Ли. Её тонкие в щиколотках и подкачанные в районе ляшек ноги ступают быстро и в то же время по-кошачьи аккуратно. Зига аналогично притаился на плече у хозяйки и хищно вертит пернатой головой по сторонам. Волнение захлёстывает меня, как никогда раньше: дыхание сбивается, ощутимо пульсируют виски и руки подозрительно немеют, но я полна решимости, поэтому стискиваю зубы и действую машинально, словно робот. Мы быстро огибаем редкую толпу зрителей и подкрадываемся к боковой лестнице, ведущей на плацдарм. Около неё в расслабленной позе стоит мешковатый охранник с большими бакенбардами и курит сигару. Фламинго, без раздумий, подскакивает к этому мужчине, виртуозно выхватывает нож из сапога и одним движением перерезает наёмнику горло. Да так быстро, что тот даже не успевает пикнуть, а Пафсоль уже подхватывает его под мышки и плавно укладывает безжизненное тело за сцену. Лишь упавшая сигара продолжает дымить на земле, унося вместе с собой в небытие последние воспоминания о курившем её человеке. Моргаю, стараясь избавиться от наваждения, и перевожу взгляд на лестницу. Мягко ступаю на первую ступеньку — она немного скрипит, а потом быстро делаю шаг и ещё, и ещё… — всего шесть высоких ступеней. Притормаживаю, едва взойдя на помост, и утыкаюсь в спину Паффи. Смотрю туда же, куда и она, и цепенею от увиденного: дети, скованные одной цепью, еле поспевают за своим жестоким предводителем, который заставляет их бродить взад-вперед как овечек, ведомых на заклание. Лица у ребятишек усталые и чумазые, одежда грязная и порванная, а обуви и вовсе нет. Странно, но только сейчас до моего слуха доносятся крики толпы, каркающий голос ведущего в ковбойской шляпе и позвякивание кандалов по деревянному полу. Я была так сосредоточена на атаке, что не сразу прочувствовала весь ужас происходящего. Чуть запоздало, но всё же моё сердце болезненно сжимается из-за такого чудовищного зрелища. Душащий ком подступает к горлу. Слёзы начинают резать глаза. И тут самый крайний мальчишка из вереницы детей оборачивается в нашу сторону и смотрит в пустоту так, словно знает, что невидимые мы стоим здесь. Я успеваю рассмотреть его лицо: острые скулы, широкие брови, слегка вздёрнутый нос и необычные глаза, излучающие жёлтый свет. На вид парнишке около четырёх лет — совсем ещё ребёнок, но его пронзительный взгляд мне теперь не забыть никогда! Пока я медлю, Пафсоль в два шага оказывается рядом с этим парнишкой и вот уже что-то шепчет ему на ухо. Тот вздрагивает от испуга, но тут же слегка склоняется к своему соседу и передаёт фразу, сказанную невидимой незнакомкой. Так, по цепочке дети договариваются между собой и в один момент зажмуривают глаза. Самая крошечная девочка даже прикладывает ладошки к лицу. Тогда Фламинго с победной улыбкой выставляет руку в сторону, показывая большой палец, — чем выводит меня из состояния оцепенения. Получив команду действовать, я поднимаю свой фриер над головой и обильно распыляю ослепляющий газ. Моментально ведущий и несколько охранников сгибаются пополам, трут лицо и, хаотично передвигаясь по сцене, начинают верещать из-за рези в глазах. Зрителей тоже накрывает фиолетовый дым. Громко возмущаясь, сквозь слёзы, они пятятся назад и толкают друг друга, как кегли в боулинге. Кругом слышатся только крики боли, кряхтение, грязные ругательства и не раз повторяющийся вопрос: «Что происходит?!» Одним словом, начинается хаос, который нам на руку. Минхёк уже около детей и потихоньку руководит ими, направляя ребятишек к лестнице. Те, ступая на ощупь, трясутся из-за каждого резкого звука, но с надеждой семенят маленькими ножками за своим спасителем. Я пытаюсь посодействовать — бегу к паникующему и трущему лицо охраннику, который как раз стоит у пленников на пути, и лишаю его чувств одним метким ударом в затылок. Кажется, всё идёт по плану, но тут очень не вовремя Зига издаёт душераздирающий боевой клич: «Ур-р-роды наступают! Кидайте мне секир-р-ру, покр-р-рошу всех на кр-р-рошиво!» — чем выдаёт наше присутствие на сцене. Тогда ведущий в ковбойской шляпе нащупывает у себя на груди свисток, дрожащими руками прикладывает его к губам и свистит, что есть мочи. Моё сердце мгновенно уходит в пятки. Вот ябань! Нужно было отправить птицу на стоянку вместе с Мочалкой! Поскольку попугай совсем недавно с нами, мы не учли, что у него может случиться приступ злости, как раз во время операции. Встревоженно оборачиваюсь назад с электро-рапирой наготове и успеваю заметить, как к сцене несётся однорукий мужчина, ей богу, трёхметрового роста. На нём мохнатые сапоги и кожаный жилет, как у людоеда. Великан одним махом запрыгивает на помост и тут же атакует, сделав выпад своей единственной мускулистой конечностью. Не смотря на то, что я приняла боевую стойку и была готова к нападению врага, этот удар, подобно тарану, сметает меня с ног. Когда падаю, на мгновение улавливаю боковым зрением то, что Минхёка, стоящего у края, вообще сносит со сцены, и тут же сама сильно ударяюсь копчиком, а потом и затылком о деревянный пол. Нестерпимая боль прорезает спину. В агонии выгибаюсь и барахтаюсь, как рыба, выброшенная на сушу, но из-за резких движений ещё хуже: в глазах темнеет и в ушах трещит так, словно через мою голову пропускают электричество. Превозмогая тошноту и головокружение, приподнимаюсь на локтях и, ощущая, как по щеке стекает слеза, пытаюсь оценить обстановку. Зрители почти разбежались — остались только зеваки. Всё еще невидимая для них Пафсоль запрыгнула на свирепого великана сзади и колотит того острыми лезвиями по спине и плечам, но верзила умело уклоняется и даже хохочет в голос во время борьбы, показывая тем самым, что все эти удары для него не страшнее комариного укуса. Испуганные дети присели на корточки и жмутся друг к дружке, не зная, что им делать дальше, а Минхёк чудом ухватился левой, не механической, рукой за край сцены, и карабкается обратно на помост, чтобы продолжить эвакуацию пленников. Беда в том, что ведущий в шляпе набекрень тоже идёт в ту сторону, глупо размахивая руками и силясь открыть глаза, которые всё ещё щиплет из-за ослепляющего фриера. Понимаю, что мне нельзя долго бездействовать, ведь моим друзьям нужна помощь. Закусываю губу до металлического привкуса во рту и со всей силы отталкиваюсь от пола. Сначала удаётся просто сесть, потом встать на четвереньки, впиваясь пальцами в неотёсанные доски, и наконец, пошатываясь, подняться на ноги. Угораздило же меня так сильно удариться! Боюсь, не обошлось без сотрясения мозга. Как будто в подтверждение моим мыслям, тошнота опять подступает к горлу, но я сжимаю зубы и, сделав усилие, проглатываю рвоту обратно. Несмелыми шагами иду вперёд, потому что главный наёмник уже дышит в спину Киборгу, который к этому моменту практически помог спуститься всем детям с лестницы. Подобно камню, вытёсывающему искры, нарастающая злость снова даёт мне силы. Сосредотачиваюсь на цели и, ускорив шаг, буквально наваливаюсь на ведущего бандита, обхватываю его за шею и удушающим приёмом пытаюсь вырубить. Только тот умудряется вырваться из моего неловкого захвата, поэтому я просто вынимаю рапиру из ножен и с нажимом прокалываю наёмника насквозь. Одновременно с этим в голове возникает мысль: «Ну вот, Ынра, твоё первое убийство, но ты подумаешь об этом позже». Моя рука не дрогнула, и вот контрабандист бьётся в конвульсиях, задыхаясь в предсмертной агонии, а я с отвращением отталкиваю его от себя и собираюсь ринуться на помощь Пафсоль, когда чувствую, что кто-то грубо лапает меня в районе колена. Топаю ногой и отшатываюсь в сторону, но громадные пальцы, подобно стальным тискам, всё равно хватаются за щиколотку. Тут же в панике понимаю, что моё тело хотят оторвать от пола, только слишком поздно. Резко меня дёргают назад и, не в силах устоять, я шлёпаюсь на живот, громко щёлкнув зубами. В растерянности выпускаю рапиру из рук и лишь в последний момент успеваю схватиться за труп, убитого мною ведущего. В попытке вырваться, бросаю взгляд через плечо и запоздало осознаю, что это великан решил учинить со мной расправу. Встречаюсь с его горящими жестокостью глазами и начинаю яростно брыкаться, не позволяя себя сдвинуть с места. Но ведь безжизненное тело ведущего наёмника, в которое я вцепилась как в спасительный круг, не приковано к полу гвоздями — оно всё равно потихоньку сдвигается с места, оставляя за собой кровавый след. Вот бы дотянуться до фриера или хотя бы до рапиры — она лежит на полу совсем близко, но я не могу даже на секунду оторвать руки от трупа. Вижу, что Пафсоль тоже занята — она умудряется драться сразу с тремя охранниками, уже обретшими зрение. Сопротивляюсь до последнего: судорожно соплю носом и упрямо стараюсь отползти в сторону, но мои силы всё равно иссякают, и я неумолимо повисаю в воздухе вверх тормашками. В этот раз не выдерживаю очередного головокружительного кульбита и блюю прямо под ноги, схватившему меня великану. Тот брезгливо отплевывается и поднимает моё тельце ещё выше над полом, как тушку ретивого зайца, пойманного безжалостным охотником. Раскачиваясь из стороны в сторону, теряю все ориентиры. Кажется, звуки борьбы слышатся теперь отовсюду. Верчу головой и ни на чём не могу сосредоточиться — мир плывёт перед глазами, но потом, к собственной радости, фиксирую зрением оранжевый дым — это Минхёк применил оглушающий фриер. В то же время верзила вздрагивает и протяжно воет из-за звона в ушах, но меня из своего захвата не выпускает. Не теряя ни секунды, начинаю брыкаться с удвоенной слой: бью подошвой сапога по здоровенному запястью, умудряюсь согнуться пополам и достать до мясистых пальцев — царапаю их и кусаю, брызжа слюной. Мои волосы мечутся из стороны в сторону, тело трясёт мелкой дрожью — так я стараюсь, но всё тщетно. Мужик, будто железный, совсем не чувствует боли. Только топчется на месте и ворчит, недовольно корча бородатую рожу. А потом вдруг внезапно решает, что нужно уходить. Продолжая держать меня за щиколотку, как свой заветный трофей, тяжёлыми шагами подбегает к краю сцены и с гортанным рыком спрыгивает вниз. В этот миг мне показалось, что я умираю: все мои внутренности будто перевернулись, как при катании на аттракционе. Кровь сильно прилила к голове, а ноги, наоборот, еще больше занемели от нахлынувшего адреналина. В последний момент начинаю истошно верещать, но мой крик резко обрывается, когда верзила приземляется. Он случайно прикладывает меня спиной об асфальт, а я не выдерживаю ещё одного удара за сегодня и просто теряю сознание.666