101010
Море практически не шумело и чайки молчали, когда природную тишину прорезал резкий крик орла — он крылатой ракетой взметнулся ввысь и принялся планировать над безлюдным берегом, разведывая незнакомую территорию, претендующую называться райской. Первым делом оценивающий взор пернатого хищника притянул многогранный лидрезийский храм, залитый лучами предзакатного солнца. На вид невысокий, без вычурной лепнины и позолоты, уютный, аккуратный, но не менее величественный, не из-за яркого фасада своего, а благодаря разительной светлой ауре. К скромным воротам здания вела тонка аллея, засаженная приземистыми деревьями с шарообразными кронами. В остальном, землю кругом покрывал ковёр ровно подстриженной травы. Цветы не цвели, насекомые не трескотали, да и другие мелкие птицы отсутствовали. Сделав круг над строением, орёл с высоты небес проследил, как из морских глубин на поверхность поднялся военный яхл, затем из его продолговатых ячеек выбралось восемь чёрных точек и пёстрая запятая поменьше. Казалось, Боги уже ждали новоприбывших здесь, ведь буквально каждая мелкая деталь местности несла собой определённый посыл… — Прэпрэотэм агднум тиахэрэ! — вымолвил орёл на лидрезийском и стал спускаться вниз, к своему хозяину. 6 ноября. ПЕРВЫЙ РАССВЕТ. ВРЕМЯ: 11:10 Стоило яхлу пришвартоваться к берегу, я с нетерпением дождалась, когда распахнутся герметичные двери, и выбралась из ячейки подлодки на свет — раскинув руки в стороны, неуверенно поднялась на ноги и повертела головой. Лёгкий морской бриз тут же всколыхнул мои волосы, приятно обдул лицо; предзакатные солнечные лучи заставили сощуриться и несколько раз моргнуть. Стараясь удерживать равновесие, я сосредоточилась и отыскала взглядом своих сослуживцев — каждый по-своему приходил в себя после двухчасового подводного плавания. Рядом со мной Кихён с заспанным лицом, водрузил на плечи компактный рюкзак и, пошатываясь, ощупывал карманы армейского комбинезона. Чуть дальше Харам, забавно чертыхаясь сквозь зубы, тщетно боролась со своим монашеским одеянием: как она не старалась убрать ситцевую косынку назад, дующий в спину ветер всё равно возвращал её обратно, закрывая девушке лицо на манер вуали. В соседней ячейке с монахиней, как черепаха, опрокинутая на тяжёлый панцирь, продолжал барахтаться Хёнвон. На другом конце яхла немного потерянно озирался монах Джексон — он ещё осваивался в нашей компании, поэтому ориентировался на действия сослуживцев, чтобы не отставать и не выглядеть глупо. В данный момент лицо парня каждой чертой своей выражало нетерпение, но он смиренно продолжал дожидаться, когда абсолютно все придут в себя, и мы дружно отправимся к храму. Именно это мне сразу и понравилась в рядовом Ване: несмотря на присущий ему решительный и амбициозный характер, он всегда уважал окружающих и в меру считался с мнением коллектива. Поскольку никто не поторапливал Джексона, он аккуратно и с особой любовью достал из ячейки батискафа длинный гарпун, обмотанный церковными чётками, и более короткое копьё с красиво изогнутым наконечником. Как только парень выпрямился во весь рост, размял крепкую шею и закинул оба оружия себе на плечо, к нему сразу же подлетел его орёл по кличке Фенг и уселся на гарпун, как на жёрдочку, тем самым значительно утяжелив ношу рядовому Вану. Удивительно, но тот вовремя напрягся всем телом и умудрился устоять на месте, несмотря даже на яхл, качающийся на волнах. Затем я увидела, что Вольжан уже забрался на причал и теперь помогал Пафсоли забрасывать её вещи на берег. Помимо крыльев из ножей, Фламинго взяла с собой ещё два коротких меча. Над парнем и девушкой вился попугай Зига и комментировал каждое их движение в своей неповторимой манере: «Скотина, хочешь нож-ж-жичком по гор-р-рлышку чик-чик? Чирик-чик!» Ощущая, как солнце начинает припекать в макушку, я мечтательно наблюдала за помогающим своей избраннице лейтенантом Жаном и совсем не ожидала услышать дружелюбный и чуть заискивающий голос Чжухона: — Пушка, иди сюда! Тотчас же взбодрилась, молниеносно перевела взгляд на брег перед собой и обнаружила там Вопля — он, устойчиво расставив ноги, стоял на самом краю пирса и протягивал руку в мою сторону. Ветер ерошил волосы рядового Ли, из-за напряжённой позы комбинезон натянулся на его груди, расширяя вырез и являя моему взору мужские соски. — Чего застыла? — подавив смешок, кивнул парень в мою сторону и заговорил громче: — Хватайся скорее, ни то я сейчас в воду шлёпнусь! Потом будешь меня спасать, да?! — с выражением задал он вопрос. Но я пропустила замечание Чжухона мимо ушей и поспешно протянула ему руку в ответ, а он крепко ухватился за мою ладонь и, дёрнув на себя, помог мне запрыгнуть на берег. В момент прыжка невольно сделала глубокий вдох и отчётливо ощутила солёный морской воздух, проникающий глубоко в лёгкие. Когда коснулась ногами твёрдой земли, Вопль крепко придержал меня за талию, попутно нескромно скользнув пальцами по моей ягодице. Раньше я бы точно лягнула Вопля ногой за такую пошлость, однако теперь, после резкого потепления в наших отношениях, так и быть, пускай хватает меня за задницу, если ему так хочется. Пока остальные бойцы выбирались на берег, я с явным безразличием осмотрела бетонную поверхность причала. Тогда меня неожиданно заинтересовал, заставил пристыженно приосаниться и очаровал золотым блеском высеченный у самой кромки воды символ Аллаха. Он в виде объёмного круга с красивыми завитками внутри на каком-то ментальном уровне подзывал к себе верующих, чтобы те поклонялись ему в знак приветствия или прощания. Казалось бы, эта одинокая и не с первого взгляда приметная деталь сразу же меняла всё положение вещей, придавая самой обычной местности сакральный смысл. Даже я, человек не религиозный, ощутила мощную энергию, исходящую от мусульманской святыни, суеверно поёжилась и поскорее отвернулась в другую сторону. Наконец, наша разномастная компания собралась вместе, и мы сплочённой толпой стали подниматься по деревянной лестнице на пологий берег, поросший зелёной травой. Бидекторы Фенг и Зига полетели вслед за нами. К тому времени каждый фриерист успел уже проверить наличие и доступность своего оружия, чтобы в случае опасности, его можно было быстро применить. Мы шли уверенно, сохраняя спокойствие, но не теряя бдительности. По пути осматривали территорию, запоминали дорогу — даже мелкие её детали, такие как: шаткий поручень, покосившиеся половицы ступеней, особо крупные камни под ногами. Кто знает, а вдруг придётся спасаться бегством? К тому же мои мысли неумолимо витали вокруг религии и мистики. Как я не старалась обуздать богатую фантазию, в голове всё равно рисовались образы, которые мне когда-либо доводилось видеть в кино: одержимые дьяволом монахини, мертвецы, лежащие в гробах у алтаря, клыкастые пасторы, пьющие человеческую кровь… Конечно, всё это выдумки. Однако от нигмы приходилось ожидать чего угодно, поэтому мои ладони потели, пульс ощутимо стучал в затылке, словно кто-то невидимый неприятно тыкал туда пальцем. В общем, тревожное предчувствие не покидало меня, несмотря на солнечный день и красивую природу вокруг. Приходилось храбриться и успокаивать себя тем, что я не одна побаивалась столкнуться со сверхъестественным — сослуживцы, скорее всего, чувствовали то же самое. Шаг за шагом, и вот до многогранного «Камня судьбы» было рукой подать. Однако он не нёс собой той угрозы, о которой сообщали священнослужители. Наоборот, вызывал улыбку и живое любопытство. В частности, на куполе храма стоял с распахнутыми руками каменный лик Иисуса Христа — этим гостеприимным жестом он приветствовал прихожан без мученической гримасы, кровоподтёков и синяков на теле. В таком же духе и другие статуи, иконы, фрески, витражи и древние писания из разных вероисповеданий вплетались в архитектуру здания — они очень уместно и ненавязчиво составляли единую гармоничную композицию, где каждая деталь говорила о свободе выбора и вероисповедания. Нас обволакивала умиротворяющая тишина, точно вакуум в бутылке, когда мы, преодолев лестницу, разделились по парам и продолжили шествовать по аллее, обрамлённой карликовыми деревьями. Только лёгкий стук сапог по асфальту и слышался. Хотя я начинала идти в компании Вопля и Молитвы, почему-то именно сейчас рядом со мной оказалась Харам, а мои напарники обогнали нас, и теперь мы с монахиней лицезрели их спины. В какой-то момент сестра Кан, не замедляя шага, пригнулась ко мне и поделилась неожиданной мыслью: — Повезло, что мы сегодня без Минхёка, иначе было бы не так тихо. Уловив лёгкий запах шампуня, исходящий от волос девушки, я скосила взгляд, чтобы заглянуть ей в лицо. На губах Харам играла кривая ухмылка, глаза были презрительно прищурены. — По-моему, Вольжан не менее шумный. Просто сейчас он играет роль командира, — обдумав ответ, еле слышно прошептала я, стараясь не привлекать внимание окружающих, и в продолжение темы задала наводящий вопрос: — Если не секрет, почему у вас с Киборгом такие натянутые отношения? — Эм… Это не то, о чём стоит болтать у подмостков храма, — замялась монахиня, но всё-таки сказала мне приглушенно-гнусавым голосом: — Если кратко, мы провели бурную ночь вместе. Потом я узнала, какой у него громкий характер, и мы разбежались. Неловкость между нами осталась до сих пор. — О, тогда всё понятно! — со смешком воскликнула я, не боясь теперь быть услышанной. На мой голос тут же оглянулся Чжухон, смерил нас с Харам озадаченным взглядом и быстро отвернулся обратно, мигом смекнув, наверное, что девочки сплетничают. — Мне бы твою осознанность происходящего, не была бы я монахиней, — томно протянула сестра Кан, помахивая на себя ладонью. Видимо, ей в громоздкой сутане под палящим солнцем было жарковато. — Во всяком случае, ты уже бывала здесь раньше и территория монастыря тебе знакома, — бесцветным тоном сказала я, внимательно озираясь по сторонам. Сразу за линией редко посаженных деревьев зеленел всё тот же аккуратно подстриженный газон — он сплошным ковром стелился от пустынного причала и вплоть до самого храма. Вся эта растительность была настолько сочной и обездвиженной, что всю дорогу казалась мне искусственной. До тех пор, пока я не заметила в нескольких метрах от себя странное шевеление. Немного замедлив шаг, присмотрелась… и меня передёрнуло — по спине пробежал будоражащий холодок. Там, в густой траве за идущими по аллее фриеристами наблюдал белый зверёк. Он коварно припал к земле и явно выжидал момент, чтобы, что? Напасть? На вид это была безобидная лиса, но она скалилась такой неестественно широкой улыбкой, что мне стало жутко. Два ряда маленьких острых клыков так и блестели на солнце, а чёрные бусины-глаза гипнотизировали добычу, точно два бездонных омута. Честное слово, животное беззвучно заливалось смехом, только неизвестно по какой причине. — Ребята! Здесь… — задохнулась я и даже не смогла закончить фразу. Резко притормозила и замерла как вкопанная, указывая пальцем в сторону зловещего бидектора. Тогда же удивительно синхронно со стороны храма донёсся раскатистый и громкий звон колокола, ещё больше нагнетающий атмосферу. Казалось, воздух с каждой новой секундой становился вязким, тяжёлым, душным, ибо пропитывался этим обволакивающим звуком. — А?! — чуть не свернув себе шею, оглянулся Чжухон. На миг поморщившись от боли, он, как по команде, проследил за моей рукой и немигающим взором уставился на траву, силясь отыскать источник моей тревоги. — Что такое? — Кихён тоже обернулся и без раздумий подошёл ближе ко мне. Он легонько огладил ладонью мою спину и остался стоять рядом. — Ты кого-то увидела?! — догадалась Харам. Перекрикивая звон колокола, она выдвинула сразу несколько догадок: — Кто там?! Клоны?! Медведь?! Может, незнакомец в широкополой шляпе?! Из-за таких разнообразных вариантов ответа я ещё больше вошла в ступор. Но монахиня Кан не шутила — она на полном серьёзе задала вопросы и тут же приняла боевую стойку, готовясь вот-вот броситься в бой с невидимыми врагами. — Ну что вы там застряли?! — отрезвляюще фыркнул позади меня Хёнвон. Парень сонно плёлся в конце колонны и вплоть до этого момента вообще не интересовался окружающим миром. — Давайте поскорее дойдём до храма, разберёмся там со всякой нечистью и вернёмся домой, — проворчал он, и слова рядового Подушки явно имели смысл. Тем временем, пока сослуживцы испытующе глядели то на меня, то на зелёный газон, я несколько раз моргнула и снова испуганно напряглась, потому что лиса исчезла. Понимаете, её и след простыл! Однако чёткое предчувствие опасности никуда не делось, поэтому мне не могло показаться. Я точно видела странного бидектора, но теперь никак не могла доказать это своим спутникам. Ещё решат, что Пушка трусит перед заданием и требует к себе внимания. — Эм… ничего. Простите, мне, правда, жаль. Меня испугал местный зверёк. Я, наверное, на солнце перегрелась, — сконфуженно замялась и, виновато склонив голову, помахала ладошкой от себя, чтобы ребята продолжили идти дальше. Воины ещё немного помешкали и всё-таки двинулись вперёд с полным недоумением на лицах. Только Вопль, Молитва и Харам теперь поглядывали на меня с опаской. Монахиня вообще не на шутку разволновалась и попросила сообщать ей о любых странных вещах, которые сегодня случатся — вот эта констатация факта и настораживала, но девушка отказывалась вдаваться в подробности. Она лишь хмуро проронила: «Не берите пока в голову. Может я зря беспокоюсь. Меня здесь давно не было». В конечном итоге мы вплотную подошли ко входу в храм и выстроились в шеренгу, дожидаясь нового приказа от командира. Вольжан не торопился принимать решений. Он в раздумьях прошёлся перед нами тихой поступью, после чего замер на мгновение и, прикрыв глаза, беззвучно прошептал себе под нос молитву. Не знаю какому богу молился Динозавр, но сейчас он явно просил у него поддержки. Мягкие солнечные лучи упали на красивое и гордое лицо лейтенанта Жана, когда он начал говорить нам напутственную речь: — Что бы не случилось там, внутри, давайте держаться вместе. Уверен, нам хватит сил победить любое зло. Главное, не падать духом, — мягко подчеркнул Вольжан и более деловито прибавил: — Вопль, твоё задание всё ещё в силе. Ты должен выследить и допросить «Человека в тумане». — Есть, командир! — беспрекословно отдал честь Чжухон, вытянувшись в струнку всем телом. — Тогда не спеша заходим в храм. Мы с Фламинго первые. Потом монах Джексон, после него Вопль, Пушка и Молитва. Замкнут колонну Хёнвон и Харам. Не суетимся, обдумываем каждый шаг, без причины не нападаем. Первым делом нам нужно пообщаться с монахинями, узнать подробности происходящего, а потом уже приступать к решению проблемы, — отдал рассудительную команду лейтенант Жан. — Итак, начали! — артистично взмахнул он рукой, точно дирижер, и развернулся лицом к «Камню судьбы». Прямо у дверей, в позе лотоса восседала небольшая статуя медитирующего Будды. Думаю, каждый обратил на неё свой взор, так как буддистский бог уж очень сильно притягивал к себе внимание. На его блаженном каменном лице так и читалась мысль: «Помни, путник, переступив порог священного здания, ты должен вести себя уважительно, честно и открыто». Прежде чем Вольжан взялся за дверную ручку, вмешался Хёнвон. Он громко прочистил горло и осипшим голосом произнёс: — Харам, пожалуйста, вытяни картишки. Подскажи, что нас ждёт? При этом занесенная рука командира так и зависла в воздухе. Лейтенант пошатнулся и коротко кивнул, безмолвно соглашаясь с просьбой рядового Че. Тогда сестра Кан ловко достала мешочек с Таро из-под пол своей половинчатой сутаны. Прозвучало лёгкое шуршание карт, и монахиня быстро огласила неутешительный вердикт: — Дьявол, пятёрка мечей и крушение башни. — Мне кажется, или нас ждёт беда? — неуверенно протянула Пафсоль. С самого утра девушка вела себя непривычно тихо. Сегодня улыбка очень редко появлялась на её лице. Возможно, она уже успела поругаться с Динозавром, и теперь специально ходила с отсутствующим видом? Хотя не было похоже на то, что Фламинго играет. Её апатия выглядела вполне естественно. — И что это значит? Можешь сказать вкратце? — нахмурил брови Джексон. Он поставил гарпун и копьё на землю и опёрся о них, словно о два посоха. Несмотря на отличную физическую подготовку, боевой монах не мог долго носить на плечах своё длинное и увесистое оружие. — Всё пойдёт не по плану, нам придётся столкнуться с деспотичной силой, которая возьмёт ситуацию под контроль и заставит действовать необдуманно, себе во вред. В любом случае, состоится кровопролитная битва. По её завершению, не возникнет чувства радости, так как побеждённые вкусят яд поражения, а победители — яд победы. В конце концов, обе стороны настигнет карма, и придётся поскорее покинуть территорию монастыря, потому что земля начнёт уходить из-под ног. Зато после этого задания, мы вынесем урок и осознаем кое-что важное, — монотонно озвучила свои мысли Харам, будто читая по книжке. — В общем, будет интересно, — не скрывая нервозности, хохотнул Хёнвон. — До смерти, — угрюмо добавил Кихён и подкинул рюкзак на плечах. — Не ссы, прорвёмся, — сухо поддразнил друга рядовой Че и поспешил надеть на голову свой противогаз, состоящий из трубок и чипов. В ответ Молитва раздражённо цокнул языком, а Подушка хитренько захихикал, и его смех сквозь фильтр громоздкого головного убора прозвучал немного гнусаво и зловеще. Знаете, только эти балбесы способны до последнего спорить перед боем. — Мы справимся, — с категоричным видом заявил Вольжан, взялся за ручку и потянул массивную дверь на себя. Та открылась с характерным скрипом, и из храма на улицу пахнуло резким запахом ладана. В чёрном дверном проёме замелькал тусклый свет свечей, послышалось завывающее песнопение священника — должно быть, в «Камне судьбы» шла предзакатная служба. Пропуская вперёд командира, Фламинго и Вопля, я хотела было следом за ними уверенно переступить порог, но внезапно споткнулась, так как краем глаза заметила, что меня опередили: в тёмное помещение шустрой стрелой забежала та самая белая лиса, а это, без сомнения, было не к добру.101010
Шаловливые тени скользили по стенам, расписанным золотистыми фресками, когда я пересекала небольшой предбанник храма. Мне невольно хотелось сгорбиться, съёжиться, словно потолок в той комнатушке был слишком низким и норовил упасть на голову. Не отводя сосредоточенного взгляда от идущего передо мной Чжухона, я вошла в главный зал храма и приготовилась увидеть всё, что угодно, но уж точно не самый обычный обряд лидрезийского крещения. В конце длинного помещения стоял местный пастор и помогал крёстной матери купать в огромной медной чаше голенького малыша, явно не достигшего ещё годовалого возраста. Справа и слева располагались ряды лавок из тёмного дерева — на них чинно сидели гости, должно быть члены семьи, укутанные в белые кружевные платки. Зрители даже не отреагировали на наш приход, так как завороженно следили за таинством, происходящим около скромного алтаря. Кругом витала томная, благостная атмосфера, с первых секунд обволакивающая приятным теплом: слышался плеск воды, наивное детское агуканье и низкий голос священнослужителя, монотонно читающего молитву. Кроме ладана, отчётливо пахло сдобными булочками и цветочной пыльцой. К собственному удивлению, я даже облизнулась, потому что из-за мысли о еде у меня незамедлительно потекли слюнки. Запоздало осознавая происходящее, наша дружная компания фриеристов с оружием наготове так и замерла у входа в полном недоумении. Мы стали переглядываться и сконфуженно жаться друг у другу, не зная куда деваться в такой неловкой ситуации. Заявиться на крестины, как на войну, — это, конечно, нужно умудриться. Пафсоль приставными шагами подошла к Вольжану и обвила того руками за точёную мужскую талию, будто желая спрятаться от стыда в объятьях своего парня. Лейтенант Жан тут же перехватил обоюдоострое копьё в левую руку и чутко приобнял девушку в ответ. Монах Джексон с орлом на плече сокрушённо попятился назад, а сестра Кан, напротив, с подозрением прищурилась и посчитала нужным достать из-под сутаны маленький пулемёт, стреляющий болтами. Мне много раз доводилось слышать от Харам, что она не любит детей, но не настолько же… Ровно в тот момент, когда пастор взял в руки увесистый кубок и на весу принялся наливать в него причастного вина, а крёстная мать торжественно опустила на голову малыша венок из лилий и орхидей, Динозавр безмолвно подал нам знак, тихонько присесть на лавки и дождаться окончания церемонии крещения. Тогда я, стараясь успокоиться, судорожно перевела дыхание. Нервно сжимая и разжимая кулаки, обменялась ошарашенным взглядом с Молитвой — он тёр ладонью шею из-за неловкости. Уши и лицо у парня раскраснелись, на лбу пролегла морщина. Видать, Кихёна накрыла ностальгия по тому времени, когда он сам был пастором. Я же хотела было подчиниться приказу командира, но осеклась, ибо атмосфера в храме поменялась за одно мгновение. Меня снова заставил замереть на месте немыслимый поступок священника: он залпом осушил кубок вина и вальяжно отбросил его в сторону, точно мусор какой-то. Затем шальной мужчина просто взял и стал на руки, как акробат из цирка, и принялся скакать вокруг медной чаши, весело подёргивая длинными ногами в воздухе. С непривычки кисти рук пастора подворачивались и противно похрустывали, но тот вовсе не кричал от боли, а, наоборот, глумливо подхихикивал. Тем временем, крёстная мать поступила ещё хуже: приложив всю силу, она начала топить ребёнка в крестильной купели. Сначала мы дружно хотели рвануть на помощь малышу, но быстро передумали, потому что он, захлёбываясь, заверещал не человеческим голосом, а истошно завизжал, как свинья во время забоя. В свою очередь, сидящие на лавках гости одновременно поднялись со своих мест. Как один, они обернулись назад и посмотрели в нашу сторону. Когда кружевные платки, словно проточная вода, сползли с их голов, оказалось, что все люди — это были мы, точнее наши призрачные клоны: некоторые слишком юные, другие морщинистые, а те вон, совсем неузнаваемые, ибо чересчур зловещие. Глаза их, горящие в темноте, подобно океану пылающих свечей, уставились на нас, готовые испепелить своим пламенем… — Вот это ябань! Зовите экзорциста, — от испуга не своим, сдавленным голосом произнёс Хёнвон. — Экзорцист тут не поможет, — мрачно отозвалась монахиня Кан. Гримаса вымученной радости отразилась на лице девушки. Очевидно, она заранее знала исход событий, но боялась, что её посчитают сумасшедшей. Как раз в ту пору младенец умудрился вырваться из рук жестокой крёстной, на самом деле, оказавшейся копией Харам. Он ловко спрыгнул с крестильной чаши на пол и, совсем как взрослый, засеменил косолапыми ножками в нашу сторону. Ручейки воды стекали по нагому белоснежному тельцу, малюсенькие ручки хватали воздух перед собой, босые пяточки шлёпали совсем как копытца. И главное, по мере приближения к нам ребёнка, стало ясно, что он своей детской физиономией очень похож на Джексона. Монах Ван тоже заметил это сходство и совсем растерялся — опустил оружие, глупо приоткрыл рот и с суеверным ужасом уставился на своего крошечного, неестественно шустрого двойника. — Укол, он не настоящий. Не жди, просто уничтожь его, — настойчиво и одновременно тревожно произнёс лейтенант Жан. — Да-да, я понимаю… Просто впервые такое вижу… — заворожённо протянул Джексон. Он снова поднял копьё, но никак не решался выставить его перед собой. Руки парня тряслись мелкой дрожью, мощная грудь ходила ходуном. — Укол!!! Очнись же, это твой клон! — значительно повысил голос командир. И тут не выдержала Харам. Усилием воли она прогнала страх: наморщила лицо, словно проглотила чрезвычайно кислый лимон, и хотела было взять на себя убиение мелкого врага — уже вскинула руку с мини-автоматом… Однако лейтенант Жан властным жестом приказал подчинённой не двигаться. Вольжан до последнего хотел, чтобы Джексон одумался и сам справился с ситуацией. Стоя недалеко от рядового Укола, я сосредоточенно напряглась и с замирающим сердцем считала каждую секунду. Когда жуткий мальчуган практически добежал до нас, мы всей нашей при́шлой компанией невольно попятились. Лишь монах Ван не сдвинулся с места и буквально в последнюю минуту атаковал. С шумным сопением он сделал выпад вперёд, при этом полы его половинчатой сутаны взметнулись в воздух, а чёрные чётки, опоясывающие талию и ниспадающие на крепкие бёдра, переливчато затрещали. Боевой монах молниеносно крутанул копьё в мускулистой руке и обманным движением уколол врага прямо в маленькую грудь. После чего отшатнулся назад, поёжился и рискованно зажмурился, не желая видеть последствий своего поступка. Но младенец, целиком состоящий из тумана, с лёгким хлопком взорвался и совсем не устрашающе рассеялся по воздуху. Мы не успели одуматься, как нигма большими клубами повалила прямо из стен храма — они превратились в мрачные бурлящие водопады. Я машинально включила рассеиватели на перчатках, хотя твёрдо осознавала, что этого недостаточно. Только туман не стремился поглотить всё вокруг. Бархатистые щупальца нигмы с мерзким клокочуще-шепчущим звуком скользили исключительно в сторону гостей с церемонии крещения, обволакивали их с головы до ног, и те начинали трансформироваться: руки клонов со сверхъестественным хрустом становились холодным оружием — мечами, вилами и серпами. Только конечности крёстной превратились в два массивных автомата. Тогда же местный пастор наконец закончил свой сумасшедший танец, опустился на ноги и повернулся к нам лицом точь-в-точь таким же, как у Вольжана, только более жестоким и зловещим. — Зря вы пришли! Ой, зря… — радостным тоном проскрипел псевдо-командир, будто внутри него жил дух старушки, а не мужчины в расцвете сил. Как раз в тот момент нигма добралась до адского священнослужителя, и полумрак медленно явил нам черты чудовища: из груди и спины клона вырвались копья, и он стал походить на морского ежа. Лишь теперь, оценив нашу плачевную ситуацию, лейтенант Жан озвучил план действий. — За мной! В центр! Становимся спина к спине и оттесняем свололюдов к стенам! Фламинго применяй обезличивающий газ! Подушка, следующими мы с тобой отвлечём клонов дурманящими фриерами! — яростно жестикулируя, прокричал командир. Прокрутив копьё над головой, он ринулся в проход между сидениями, выкрикивая на бегу: — НЕ СГИНУТЬ В ТУМАНЕ! — Воскреснуть в бою! — прокричала и я вместе со всеми, выхватив электро-рапиру из ножен. Мне тоже жутко хотелось атаковать туманных тварей, но нужно было дождаться своей очереди. Фламинго поспешила сразу за Вольжаном, оставляя за собой шлейф белого дыма. Затем Харам открепила второй мини-пулемёт от ноги и, стреляя болтами одновременно из двух пушек, двинулась вперёд быстрым шагом. Точно бесчувственный киллер, монахиня резко и беспринципно дирижировала своим оружием: выставляя руки в разные стороны, она выкашивала клонов на раз-два-три… Сзади сестру Кан прикрывал Хёнвон — их спины практически соприкасались, когда он оборонительно пятился следом за девушкой, в любой момент готовый применить свою смертоносную гарроту или зелёный фриер. В конце концов, я тоже салютую рапирой и следующей нетерпеливо срываюсь с места. Добегаю до толпы дерущихся воинов и в ту же секунду попадаю в мясорубку грубого, жестокого и сумбурного боя. Поскольку фриер Пафсоль лишь постепенно делает нас невидимыми, меня моментально замечает клон рядового Вопля — он нападает откуда-то сверху, как ниндзя: тогда я успеваю заметить справа от себя холодный блеск сверхъестественной руки, переходящей в катану. Резко выставляю блок своей рапирой, и та гнётся на моих глазах, словно порванная струна, но, к счастью, возвращается в обычное положение. До хруста в пояснице, оборонительно прогибаюсь назад и осознаю, что моё оружие совершенно не подходит для такой серьёзной потасовки без правил, где важны только ловкость и удары наотмашь. Тут бы пригодился меч или, как минимум, хорошо заточенный нож. Но делать нечего, приходится выкручиваться с тем, что есть. Не вовремя я задумалась, ведь короткое промедление стоит мне оцарапанного до крови плеча. Судя по разорванному в том месте комбинезону, понимаю, что со спины меня уже атакует своим зазубренным гарпуном близнец Джексона. Шустро изворачиваюсь, успевая стукнуть монаха электро-кастетом по запястью и, пока того хорошенько встряхивает из-за удара током, добиваю врага уколом рапиры в шею. В лицо летят сгустки тумана, оставшиеся от поверженного врага, — на миг они лишают меня зрения, сбивают с толку, заставляют холодеть от ожидания внезапной атаки отовсюду. Снова оглядываюсь, чтобы парировать очередной удар поддельного Чжухона, но он потерял меня из виду и больше не нападает. Слава Иисусам! Я стала невидимой! С помощью кастета расталкивая дерущихся по соседству двойников, продолжаю потерянно озираться — кругом смешались клоны и люди, слышится истошно-воинственный крик попугая Зиги, под потолком мрачной тенью кружит орёл Фенг. Враги потеряли нас из видимости, но это не заставило их остановиться и тем более отступить. Свололюды дерутся дальше, только теперь вслепую, ещё более яростно размахивая своими острыми, как тысячи бритв, конечностями. Просто они знают: мы находимся в центре помещения, и им этого достаточно, чтобы вести себя подобно смертникам, по очереди прыгающим в огонь. Не теряя времени, делаю выпад и колю вражескую крёстную мать в плечо, а нечего топить адских детей и стрелять, куда попало из своих рук-пулемётов! Следом со всей силы наступаю на ногу тому самому клону-ежу Вольжана — ему хоть бы хны, но он хотя бы корчит лицо от боли, когда с другой стороны на него нападает Молитва с мачете. В нескольких сантиметрах от своей щеки улавливаю крылья-клинки Фламинго, боюсь на них напороться, поэтому отпрыгиваю в сторону. По ходу рублю наотмашь своего же двойника и следом хочу отправить его в нокаут ударом в челюсть, но беда — промахиваюсь из-за густого зелёного дыма, распылённого из дурманящих фриеров, и попадаю кулаком по деревянной спинке лавки. До крови сбиваю себе костяшки пальцев. Скулю от боли, смаргиваю слёзы, шатаюсь, чувствую подножку, спотыкаюсь… и лечу вперёд, дальше своего носа. Дыхание перехватывает от страха, машу руками в полёте, пытаюсь за кого-то уцепиться. И мою тушку всё-таки удачно подхватывает Хёнвон — он грубо ставит меня на ноги и приказным тоном кричит на ухо: — Ёпта-дрыцы! Жить надоело?! Бейся с командой, приблуда! — буквально выплюнув последнее слово мне в лицо, рядовой Че на эмоциях указывает подбородком в сторону Вопля и Молитвы. И, знаете, я без возражений подчиняюсь отрезвляющему приказу сослуживца. Пусть, Хёнвон не командир, но он прав в отношении меня. Благодаря жёсткому воспитанию отца, я стала контуженным лидером в душе, а на деле невротической одиночкой, привыкшей решать любые, даже маломальские проблемы, самостоятельно. Чаще всего мой боевой задор и стремление атаковать первой — к лучшему, но бывает и во вред, когда я полагаюсь только на себя и забываю, что, на самом деле, в команде у меня получается работать ещё более эффективно. Сегодня, благодаря рядовому Подушке, я окончательно поняла: нужно избавляться от этой привычки и побольше доверять своим напарникам. Не теряя ни секунды, снова бросаюсь в толпу дерущихся бойцов. Лихо уворачиваясь от опасных взмахов холодного оружия и бесчисленных подножек, подбегаю к Чжухону и коротким движением кисти помогаю ему расправиться с поддельной сестрой — вгоняю той рапиру в спину, точнёхонько между крыльев из ножей. Тонкое лезвие прокалывает тело самозванки насквозь, обрекая её на смерть. Пока двойник Фламинго исчезает, Вопль с игривой благодарностью умудряется отдать мне честь и тут же приступает к битве с новым клоном. Ответная улыбка не успевает сползти с моего лица, когда я слышу оглушающие выстрелы пулемёта и чувствую, как жгучая боль опаляет мне бедро. Тогда же чьи-то крепкие руки обхватывают меня за талию и утаскивают за собой в сторону, подальше от яростной потасовки воинов. Прикладываю ладонь к кровоточащей ране и, не переставая шипеть сквозь зубы, оборачиваюсь назад, чтобы увидеть своего спасителя. — Айгу, ты цела?! — встречает меня вопросом Кихён, обдавая моё лицо горячим дыханием. Он взволнованно хмурит брови и взгляд его чрезвычайно дикий. — Похоже на сильную царапину. Заживёт, — отвечаю с натужным сопением, превозмогая боль. — Вот почему, огнестрельное оружие не годится в бою! Не стоило Харам брать пулемёты, — цокает языком Молитва, осуждающе покачивая головой. Похоже неосознанно, но он продолжает прижимать меня к себе, будто бы оберегая от происходящей битвы вокруг. — Она не фриерист, оружие её против людей, а не клонов, — тут же нахожу аргументы в защиту своей подруги. Вечно они с рядовым Ю не сходятся во мнениях и грызутся по любому поводу. Харам прямо-таки Хёнвон в юбке. Не зря эти двое теперь вместе. — Ага, вот ты и получила вместо клонов. Потом скажешь ей спасибо, — язвительно поддакивает мой напарник, расплываясь в саркастичной улыбке. — Кихён… — тяжко вздыхаю я с намерением опять возразить, но замолкаю и обессиленно прикрываю глаза. — Ребята, давайте прикончим эту чёртову монашку, палящую во все стороны! — внезапно над моей головой восклицает Вопль и мягко кладёт руки на мои плечи. Рядовой Ли совершенно незаметно подскочил ко мне со спины, и теперь я оказалась зажата между двумя парнями. — Дело говоришь. Нужно усмирить крёстную матушку, а то она скоро всех наших покалечит, — с нажимом соглашается Кихён и медленно переводит колючий взгляд на Чжухона. — Сделаем по-красоте, — вальяжно заявляет Вопль. Его пальцы крепче сжимают мне плечи, и он добавляет уже ласковым тоном: — Ты как, Пушка? Можешь драться? — Сносно, — отзываюсь с металлом в голосе. Пребывая в каком-то зловеще-весёлом настроении, чеканю: — Но сил надрать зад псевдо-Харам хватит! — Тогда действуем одновременно. Чур я сверху! — озвучивает свой план действий Чжухон, без каких-либо уточнений. Зная, боевой стиль рядового Ли, и так понятно, как он поступит. — Я снизу, — быстро принимаю решение, оценив обстановку вокруг. — Я сзади, — глухо и холодно заключает Кихён. — Что-то мы сейчас странное сказали, но потом разберёмся, — пятясь назад, грудным смехом смеётся Вопль. Потом заскакивает на спинку ближайшей лавочки и двигается так дальше, словно бежит по воздуху, но на самом деле перескакивает с сидения на сидение. Не желая отставать от Вопля, я рывком отстраняюсь от Молитвы и, полуприсев, ныряю в ноги дерущимся бойцам. Боль пульсирует в бедре, словно какой-то садист ковыряет там пальцем, но мне нужно хладнокровно отключить чувства так, как учил меня отец; как требовал во время тренировок сержант Сон; как вынуждал экзаменатор на военном испытании. Отыскиваю взглядом цель и упорно семеню в её сторону, не обращая внимания на неосознанные пинки воинов со всех сторон — мне ощутимо прилетает ногой в предплечье и рукоятью гарпуна по голове. Закусив губу, приходится терпеть. Наконец оказываюсь рядом с двойником Харам, отбрасываю полы её военной сутаны в сторону и плотно прижимаю электро-кастеты к крепким женским ногам. Тотчас же неслабая волна тока пробегает по телу вражеской сестры Кан и временно отвлекает ту от безразборчивой стрельбы по фриеристам. Пока туманная девушка трясётся мелкой дрожью, со спины её заметно сильно огревает Молитва своим мачете. Тогда я вскидываю голову вверх и успеваю увидеть, как Вопль в полёте сносит с плеч голову монахини, завершая задуманный нами план. С победной улыбкой от уха до уха поднимаюсь на ноги, и Кихён становится со мной бок о бок, когда на место растаявшего в воздухе клона приземляется Чжухон. Он вклинивается так близко ко мне, что я на короткий миг улавливаю запах его леденящего парфюма. — Минус один! — с залихватской ухмылкой подытоживает Вопль. Дыхание его сбивается, грудь часто вздымается, лоб блестит от пота, но, невзирая на эти мелочи, рядовой Ли очень горд собой. Мы втроём заговорщически переглядываемся. Затем снова, как по сигналу, поворачиваемся спинами друг к другу и вступаем в бой с нашими более рядовыми двойниками. С ними в разы проще бороться, чем с «туманными боссами», поэтому мы даже продолжаем переговариваться: — Монашки говорили… у них тут творится чертовщина! Кажется… они преуменьшили проблему! Здесь просто… пекло! — отрывисто выкрикивает Чжухон, яростно сражаясь со своим же двойником. При этом лезвия двух идентичных катан то и дело скрежещут, бликуя под светом свечей, словно лёгкие вспышки фотоаппаратов. — Айщ, точно! А вдруг это и правда души умерших возвращаются к нам из ада?! — с живым любопытством в голосе предполагает Кихён, применяя парализующий фриер. Стоит розовому газу достигнуть клонов — они тут же коченеют и замирают на месте, остаётся лишь уничтожать их одного за другим. — Скорее из параллельной вселенной уродцев! — цедит сквозь зубы Чжухон. Я тоже распахиваю рот, чтобы поделиться своим мнением, но тут же щёлкаю зубами, потому что на нас, точно шар для боулинга, налетает лейтенант Жан. В последний миг он кое-как притормаживает и активно машет руками, чтобы не упасть навзничь, но я всё равно неуклюже пячусь назад и боком напарываюсь на ближайшее сидение. Вот ябань, теперь точно будет здоровенный синяк! Моим напарникам сегодня везёт больше — Вопль с Молитвой вовремя отскакивают в сторону и даже умудряются придержать Вольжана под руки. — Извиняйте, ребята! Свололюды совсем обнаглели, — спотыкаясь, оправдывается командир. Стараясь не терять лица, он гордо распрямляется, хмурится и отшучивается в своём репертуаре: — Зачем я вообще с вами пошёл? Чего мне в штабе не сиделось? — Эй! Я всё слышу! — нарочито злобно окликивает своего парня Пафсоль. Без труда расправляется с очередным клоном Джексона и, для острастки подбрасывая короткие мечи в руках, тяжёлым шагом устремляется навстречу лейтенанту Жану: — Тебе длинный язык не мешает?! Если что, я могу подрезать! — Да шучу я, шучу, детка! — примирительно разводит руками Динозавр. — К слову, у меня все длинное. В этом есть свои плюсы. Источая самодовольство, командир приобнимает сердитую девушку, и они вместе отправляются дальше выкашивать туманных врагов. Благодаря постоянному натиску фриеристов, монстров становилось значительно меньше, но потом стены-водопады генерировали новых клонов, и снова затеивалась ожесточённая битва. Мы как белки в одном громадном колесе: поначалу бегали быстро, но постепенно начинали уставать и рисковали упасть замертво, в изнеможении. Всё меньше получалось концентрироваться, планировать, действовать слаженно. Невзирая на трудности, сталь орудий продолжала скрежетать, то и дело к потолку поднимались облака разноцветного газа, ломалась мебель, билось стекло, иногда проливалась кровь. Казалось, время в храме «Камень судьбы» остановилось. В процессе хаотичной борьбы с двойниками Пафсоль моя мини-команда неосознанно разобщилась. Защищаясь от снующих в воздухе мечей, я значительно отошла в сторону, ближе к алтарю, у которого, по ощущениям, уже вечность назад происходило мистическое крещение. Тогда же краем глаза уловила непривычно испуганную монахиню Кан. Не туманная, а наша настоящая Харам задыхалась в приступе паники: закрывала лицо руками и трусливо пряталась за колоннами, совсем как малый ребёнок, скрывающийся под одеялом от выдуманного монстра из платяного шкафа. Хёнвона не было рядом. Должно быть, на сей раз он увлёкся битвой и затерялся где-то в толпе. Недолго думая, я бросилась на помощь своей подруге, на бегу пытаясь разглядеть того, кто заставлял её так робеть — это был невысокий человек в чёрном плаще и широкополой шляпе того же цвета. Незнакомец сознательно пригибал голову, поэтому лицо его скрывала тень, и невозможно было разобрать, чей именно перед тобой клон. Он издевательски посмеивался, шёл уверенными, наступательными шагами и стрелял только в сторону Харам — она была его мишенью, «весёлой куропаткой», девочкой для битья. С первого взгляда было ясно, что противостояние между ними — это что-то личное. Подлетев к зашуганной сестре Кан, я впопыхах схватила её за рукав сутаны и утащила за собой за очередную колонну. Прильнув к расписной стене, девушка облегчённо выдохнула, приосанилась, но не смогла унять дрожь во всём теле. Мне было жаль подругу, но следовало дать отсрочку милосердию и спасать ситуацию. Глядя на монахиню в упор, я спросила со стальными нотками в голосе: — Что здесь происходит? Кто этот человек в шляпе? — Я виновата… — выдавила из себя Харам, и по её щекам заструились слёзы. — Виновата во всём. — Шмыгнув носом, категорично мотнула она головой. При этом лазурные глаза девушки засияли прекрасным и печальным светом, а щёки и кончик носа, напротив, непривлекательно покраснели. — Это не важно, — смягчившись, с придыханием вымолвила я. — Просто расскажи, в чём проблема, и как нам спастись? — Никак, — истерично хохотнула сестра Кан и на миг прикрыла веки. Продолжая нервно подёргиваться, она торопливо добавила: — Я сама не знаю, честно. Меня много раз спрашивали, почему я ушла в монастырь?.. — Так, почему же?! — настойчиво поторопила я подругу и с опаской выглянула из-за колонны. Свололюды с фриеристами бились чуть в стороне, но первые в любой момент могли нас обнаружить, а вторые — не успеть защитить. Сделав глубокий вдох, Харам затараторила на одном дыхании: — Я исчезла в тумане в ту пору, когда работала в цирке и встречалась с Хосоком. Каким-то чудом вернулась обратно, но нигма изменила меня. С тех пор я вижу монстров. Особенно этот охотник в шляпе постоянно ходит за мной по пятам. Я всегда чувствую, когда он целится мне в затылок, — монахиня глотнула воздуха и продолжила: — Я ушла в монастырь, чтобы спрятаться не только от монстров, но и от всего мира. От тех, кто донимал меня расспросами, осуждал, заставлял страдать ещё больше! Но твари и сюда добрались! Это я привела их, понимаешь?! Позже пришлось сбежать из монастыря в армию. Только там меня не трогают. У нас в штабе очень спокойно. Сестра Кан резко закончила говорить, и глаза её затравленно забегали из стороны в сторону. Она явно боялась развернуться всем телом и встретиться со своим страхом лицом к лицу. — Поэтому, вы расстались с рядовым Шином? — из любопытства задала я вопрос, но тут же подумала, что он неуместен в экстремальной ситуации и, ощутив укол совести, пригнула голову к груди. — Да, Хосок не знал, как поддержать меня. Не мог найти правильных слов. Я злилась на него, но теперь понимаю, что мы были молоды, а у его девушки совсем поехала крыша… Кто тут не растеряется? — резонно заметила моя подруга. Она немного расслабилась и наконец стала хоть немного походить на себя прежнюю. На короткий миг измученное лицо Харам озарила лукавая улыбка, но уже в следующую секунду девушку снова парализовал ужас. Я и сама не поняла, как так получилось, но человек в широкополой шляпе буквально из ниоткуда материализовался рядом с нами и безо всяких отступлений прицелился своим револьвером прямо в лоб испуганной монашке. — Это конец! — взвизгнула сестра Кан. Сокрушённо зажмурилась и как слепой котёнок стала неуклюже отступать в сторону с таким видом, будто у неё были шансы нащупать дверь в другое измерение и сбежать туда, сверкая пятками. Не меньше Харам опасаясь словить пулю, я не стала бросаться с холодным оружием на врага, вооружённого пистолетом, а просто применила ослепляющий фриер. Когда фиолетовое облако дыма поднялось в воздух, с уверенностью ожидала, что клон в шляпе, как и все порождения нигмы, начнёт корчиться от рези в глазах. Но он просто исчез. И материализовался в другом месте — как раз за спиной у монахини Кан. Моментально уловив затылком знакомое ощущение, Харам замерла на месте с распахнутыми руками, подобно Иисусу на куполе здешнего храма. Она тоненько заскулила, пошатнулась и плавно осела на пол, лишившись чувств от переизбытка эмоций, а таинственный Шляпник, так и не выстрелив, спокойно растаял в воздухе. Я тут же ринулась навстречу подруге с надеждой, что враг добился своего — напугал излюбленную жертву до смерти и больше не вернётся. Повалившись на колени рядом с монахиней, схватила её за запястье и попыталась нащупать пульс — не вышло. Тогда впопыхах перевернула сестру Кан на спину и прижалась ухом к её груди. Сердце стучало медленно, но отчетливо. Чуть успокоившись, приподняла девушке голову и похлопала её по щекам. Затем громко позвала: — Айгу, Харам, он ушёл! Очнись! Ответом мне послужил протяжный девичий стон. Сестра Кан поморщилась и легонько шевельнулась на полу. Кровь отлила от её лица — оно стало мертвенно бледным. Только губы посинели и под глазами образовались тёмные круги. — Ёпта-дрыцы! Ынра, что опять случилось?! — прозвучал за моей спиной тревожный голос Хёнвона. — Ты вовремя! — саркастично отозвалась я с такой интонацией, словно отразила удар. — Кто там мне говорил про команду?! Твоя вот, в глубоком обмороке! — Да, я дурак. Мне с этим жить, — без эмоций бросил отговорку рядовой Че, временно снял с себя противогаз и присел на корточки рядом с нами. Хмуро и сдержанно он окинул взглядом неподвижно лежащую монахиню, осторожно протянул руку и чутко сжал девушке плечо. Не знаю, сама по себе или благодаря содействию рядового Подушки, но Харам в конце концов открыла глаза и пришла в себя. Сразу же нашла взглядом своего парня и чувственно шевельнула губами: — Хёнвон, я… — Лежи, набирайся сил, — решительным кивком головы прервал её попытку заговорить бывший Правитель мафии. Затем повернулся ко мне и по-дружески попросил: — Ынра, ты можешь побыть рядом с ней? А я найду Вопля с Молитвой и приведу их сюда, тебе на подмогу. — Конечно, иди! — заверила я и помахала на сослуживца рукой, чтобы тот поторапливался. — Чтобы тебе было спокойно, я отвлеку от вас клонов, — предупредил рядовой Че. Поднявшись на ноги, он снова надел шлем и хорошенько распылил дурманящий газ. — Интересно, а что они увидят? — машинально спросила я, отгоняя от себя зелёное облачко дыма, но все равно закашлялась от концентрированного химического запаха. — Да кто же знает? У каждого свои глюки, — со смешком пожал плечами Хёнвон. Вгляделся в толпу людей в центре зала и ринулся в самую гущу событий, где более вяло, но всё ещё продолжали биться с вражескими двойниками наши ребята. Тем временем, Харам, тяжело дыша, приподнялась на локтях. На мои вопросы о самочувствии она отвечала невнятно, потому что её мутило из-за сильной слабости. Тогда я решила сама проверить состояние здоровья монахини: стащила со своего пальца ктол жёлтого цвета и надела его на палец подруге — кольцо тут же покраснело, а это означало, что её организм дал серьёзный сбой, и требовалась медицинская помощь. Однако сестра Кан всё равно умудрилась пошутить: — Спасибо, жена. Честно, я не планировала жениться, но на тебе согласна. — Думаю, Хёнвон будет против, — добродушно рассмеялась я и сразу же добавила, изображая задумчивость: — Хотя, если он присоединится… Мы развеселились, но на самом деле очень повезло, что сегодня подарок Хёну со мной. Ведь я редко ношу ктол, так как его нельзя сильно мочить водой, а у меня есть плохая привычка забывать кольца на умывальнике после мытья рук. Было бы очень жалко потерять единственную вещь, напоминающую о тех, уже далёких, днях, когда мы с командиром были счастливы и безрассудны. В ожидании ребят я и сама осознала, насколько сильно вымоталась: всё мое тело ныло из-за мелких ссадин, царапин и ушибов, полученных в бою; мышцы то и дело произвольно расслаблялись, так как устали от постоянной нагрузки; немели руки и ноги — в них словно вонзались тысячи мелких иголочек. Хотелось растянуться прямо здесь, на полу, рядом с Харам и хоть немного поспать. Я не знала, сможем ли мы спастись, но в душе теплилась надежда на то, что, по возвращению в штаб, Чару подлатает меня, а потом я позаимствую Сомныль-9 у рядового Подушки и хорошенько оторвусь во сне. Только бой всё никак не заканчивался — это потому, что у нас было мало рассеивателей нигмы. Кто же знал, что тут будет такое пекло? Да и, кстати, сколько времени прошло? Клоны скоро должны исчезнуть. Может, нам пора убираться отсюда?.. Спохватившись, я насторожилась и внимательно оценила обстановку вокруг. В очередной раз врагов поубавилось, так как стены из тумана не успели ещё сгенерировать новых. Вот, от толпы отделилось три знакомых для меня мужских фигуры Вопля, Молитвы и Подушки. Я хотела подняться на ноги и с вымученной улыбкой двинуться им на встречу, но волею судьбы опустила взгляд. И ровно в тот момент заметила в толпе инородное существо — белую лису, снующую в ногах воюющих бойцов. Бидектор вёл себя слишком подозрительно — он шустро бегал от одной сражающейся компании к другой и без устали принимался гоняться за своим хвостом. Крутился-крутился-крутился… словно юла! И это было похоже на древнее колдовство, благодаря которому звери и стали походить на людей: привыкли передвигаться на двух лапах и даже потихоньку научились разговаривать. С давних пор существует поверье, если долго всматриваться в бездну, то бездна начнёт всматриваться в тебя. Стоило мне заметить этот мистический танец животного — оно меня тоже заметило. На миг замерло, прикинувшись пушистым мячиком, а потом развернулось и со всех лап устремилось в мою сторону. Намного быстрее моих друзей… За считанные секунды сократив расстояние между нами, бидектор поэтапно увеличился в размерах: издали он казался не больше кошки, на полпути поднялся на задние лапы и стал походить на крупную собаку, а в нескольких метрах от меня — это был уже крупный мужчина с такой же впечатляющей фигурой, как у нашего Хосока. Он надвигался, источая мощную энергию, и хаотичные порывы ветра коконом окутывали его тело — ерошили курчавую копну волос, нещадно трепали на нём свободный белый костюм, напоминающий униформу учёного. Испытывая первобытный страх, я похолодела и буквально приклеилась к полу, когда незнакомец властно приблизился и остановился напротив меня на расстоянии вытянутой руки. Достаточно близко, чтобы я, запрокинув голову, смогла разглядеть его красивое и по-детски привлекательное лицо. Он определённо был европейцем. На вид австралийской внешности: с выраженным подбородком, точёными скулами и смуглой кожей, усыпанной озорными веснушками. Но особенно в глаза бросалась его объёмная причёска, как у купидона: из вьющихся волос торчали перья-амулеты, а к некоторым локонам и тонким косичкам были привязаны разноцветные камни. Мужчина с ленцой заложил руки за спину, чуть склонил голову на бок и бросил на меня насмешливый взгляд с высоты своего роста. Тотчас же время замедлилось. Картинка кругом смазалась, утратила краски. Звуки стали плавными, неразборчивыми. Словно люди там, за чертой, заговорили друг с другом со склеенными губами. — Кто ты?! — заворожённо спросила я, таращась на бывшего лиса во все глаза. — Ты знаешь, — с тихим достоинством проронил он и усмехнулся уголком рта. Тогда во мне поднялась лютая ярость — она вытеснила страх без следа, и одна только мысль затмила все остальные: «Мои ребята сейчас сражаются из последних сил, а этот мерзавец стоит тут и беспечно скалит зубы! Да пошёл он на пяск!!!» — Это ты управляешь нигмой? Из-за тебя исчезают и страдают люди? — процедила я с затаённой угрозой. Дожидаясь ответа и закипая от злости, я выждала секунду-другую. Дальше не выдержала и вскочила на ноги, как пружина, которую долго держали, а потом отпустили. — Прекрати! Скажи им остановится! — прокричала я прямо в лицо свололюду и продолжила вглядываться в карие, отдалённо заинтересованные глаза «Человека в тумане». — Хотя бы скажи, когда это кончится, а? — сознательно сменила тон на более миролюбивый, даже умоляющий, в надежде раскусить намерения противника и получить хоть крупицу полезной информации. Вот только мой внезапный выброс эмоций — возмущённые крики и острое отчаяние в голосе — никак не подействовали на самодовольного мужчину. Он спокойно выслушал тираду «какой-то истеричной девочки», не дрогнув ни одним мускулом на лице. — Не сегодня, — холодно изрёк ЧвТ и так неожиданно замахнулся, что я не успела среагировать. Широкая мужская ладонь в мгновение ока накрыла моё лицо, и вместе с этим мощнейший поток энергии отбросил меня назад. На миг я увидела яркий, всепоглощающий свет, а потом провалилась во тьму. Будто в замедленной съёмке, падая на спину рядом с Харам, я попыталась докричаться до рядового Вопля в надежде, что тот где-то рядом и сумеет меня услышать: — Хони! Человек в тумане здесь!!! Он… Пол встретил меня жёстко — спину тут же прорезало сильной болью, дыхание сбилось, я захлебнулась собственным криком, а потом… осознала, что моё тело кто-то приподнял и прижал к себе. Моргнула, настраивая зрение… — Ынра, что с тобой?! Айщ! Что это было?! — словно за стенкой прозвучал панически высокий голос Чжухона. — Ты меня слышишь?! — Да, я слышу… — промямлила и проглотила слюну, смачивая пересохшее горло. — Айгу! Ну слава богу! Ты нас так напугала, — теперь совсем отчётливо посетовал Вопль, баюкая меня в своих горячих объятиях. Его грубая мужская ладонь с нежностью и осторожностью гладила мне щеку, и это ощущение казалось божественно-приятным. — А что видели вы? — еле слышно спросила я, пытаясь разобраться в случившемся. Осознанность окончательно вернулась ко мне, но сила ко всему телу приливала постепенно. Я повертела головой и поняла, что Молитва с Подушкой тоже были рядом. Оба ничком сидели на полу. На лице Хёнвона застыло полное недоумение, Кихён — хмурился. Бледная как полотно монахиня Кан так и лежала чуть в сторонке, но выглядела не менее встревоженной, чем парни. — Мы бежали тебе навстречу. Сначала ты стояла спокойно. А потом как отлетишь метра на три назад! Будто тебя оттолкнул кто-то сверхъестественно сильный, — эмоционально пробубнил рядовой Че, жестикулируя руками направо и налево. — Но мы не видели, кто это был, — напряжённо вымолвил Молитва. Он прищурился и глядел на меня таким пытливым взглядом, будто уже догадался обо всем заранее. — Человек в тумане, — сухо заключила я и поджала губы. — Что-о?! Правда?! Да ладно! Вот зараза… — наперебой воскликнули мои сослуживцы. Чжухон, вздрогнув от негодования, отреагировал особенно эмоционально, так как именно ему полагалось выследить нарушителя порядка. — Вроде, да… — собираясь с мыслями, подтвердила я, — только давайте обсудим это позже, потому что ЧвТ не сказал ничего полезного. Сейчас нужно срочно выбираться из храма, иначе, чувствую, нам конец, — проговорила с непонятной уверенностью и окинула хмурым взглядом своих сослуживцев. — Прекрасно! Я только «за» поскорее свалить из этой задницы, — первым оживился, как ни странно, Хёнвон. — Слушай, Молитва, ты же знаешь лидрезийский? — с напускной серьёзностью задал он вопрос Кихёну и по-мальчишески задиристо подтолкнул того кулаком в плечо. — Допустим, и что? — настороженно откликнулся рядовой Ю, по инерции слегка отшатнувшись в сторону. — Не знаю… Может, попросишь туманных свололюдов оставить нас в покое? В конце концов, они твои братья по церкви и не важно, что у них руки-крюки, — скорчив дьявольскую рожицу, хохотнул Хёнвон. — Айщ! Не время шутить! Они мне не братья, и я давно не пастор! — надув губы, уязвлённо огрызнулся Кихён. — Согласен. Шутки в сторону! Тогда другой план, — не отступился рядовой Че и продолжил генерировать фантастические идеи: — Ты же мастер по ядам? У нас есть гранаты. Давай, сооруди большую бомбу, и разнесём этот храм к чертям! — торжественно заключил он и просиял самой дружелюбной улыбкой. — Причём здесь одно к другому?! — Молитва начал закипать от злости. — Вообще-то это разные вещи! Ты несёшь какую-то дичь! Я ничем не могу помочь. — Да я серьёзно! Не строй из себя обижайку, — вспыхнул от возмущения Хёнвон и на эмоциях стал грозить Кихёну пальцем. — Ты же разбираешься в реактивах? Ну… у тебя есть эти взрывоопасные баночки в рюкзаке. Я видел, ты взял их с собой. — С каких пор ты следишь за тем, что я кладу в рюкзак? — округлив глаза, вопросил рядовой Ю. — С тех пор, как с тобой познакомился, торчило! Ты слишком подозрительный, ясно? — брюзгливо парировал Хёнвон. Потом неожиданно сменив гнев на милость, взмолился: — Айгу, дружище! Просто сделай, хоть что-нибудь. Вечно ты ломаешься, как… — Ладно! — рядовой Ю резко повысил голос и прервал словесный поток бывшего Правителя мафии, не желая слышать, как тот обзовёт его бабой. — И правда, остаётся только взорвать это место к чёртовой матери! Я попробую. Надеюсь, у меня получится, — согласился он, будто бы сам себя убеждая, нервно потёр шею ладонью и принялся судорожно обдумывать план действий. — Правильно. Хоть какая-то от тебя будет польза, — нравоучительным тоном подытожил рядовой Че и с чувством выполненного долга обмяк всем телом. — Иди ты на пяск, — уже не особо яростно отмахнулся Кихён, так как пребывал в глубокой задумчивости. Все ещё вразвалочку лёжа на полу, я озадаченно проследила за привычной перепалкой друзей и выразила согласие: — Хорошая идея, — прокряхтела, шатко поднимаясь на ноги. — Клонов нам не уничтожить, потому что нигма будет создавать их бесконечно. Остаётся только избавиться от источника проблемы. — Поддерживаю, — прозвучал не менее вялый от недомогания голос Харам. — Знаешь, Молитва, я впервые искренне хочу помочь тебе, но, как видишь… только мысленно могу быть с тобой рядом, — с грустью сказала она, скользнув взглядом по своему ослабленному телу. — Сестра Кан на моей стороне? Это уже успех! — незлобливо заметил Кихён и ухмыльнулся уголком рта. — Давай, КиКи, мы тебя прикроем! — В знак поддержки Чжухон выставил большой палец, и все мы обменялись кивками головы. — Поторопись. А то Вольжан, Джексон и Паффи скоро свалятся с ног, — заметил Хёнвон. — Пойду, помогу им рубить клонов и заодно расскажу про бомбу. Удачи! — бросил он и, намотав гарроту на руку, направился в сторону небольшой компании, которая продолжала биться не на жизнь, а на смерть. Тем временем, Молитва снял свой небольшой, но вместительный рюкзак с плеч и достал из него три мензурки разного цвета: неоново-зелёного, красного и чёрного. Со стороны было видно, что пальцы парня трясутся мелкой дрожью, очевидно, из-за волнения, усталости и желания расправиться, наконец, с настырной нигмой, заполонившей лидрезийский храм. — Этого должно хватить, — нервно покусывая губы, пробормотал Кихён. Тряхнув баночками в руке, он обратился ко мне: — Ынра, можешь дать мне свои рассеиватели? Я в разы усилю их эффект, чтобы во время взрыва весь туман затянуло в своеобразную «чёрную дыру». — Да, конечно, — без лишних вопросов согласилась я. Выключила механизм «Zon Т-3», стащила с себя перчатки и протянула их сослуживцу. — Надеюсь, ты потом расскажешь, почему раньше не истреблял клонов с помощью взрывов? — с иронией заметила Харам. — Да хоть сейчас, — холодно откликнулся Молитва. — Устраивать настолько непредсказуемый фейерверк, который я задумал учинить, чрезвычайно опасно. Огонь невозможно будет контролировать, поэтому нам придется буквально испариться с территории монастыря. — Отличный план! — подёрнув бровями, воскликнула монахиня и тут же грустно потупила взгляд, так как осознала своё беспомощное положение. Даже, если очень постарается, она не сможет бежать быстро. — Давай жги! — Чжухон подбадривающе хлопнул в ладоши и принял удобную позу, чтобы быстро стартовать. — Знаешь? У меня даже сил прибавилось! — игриво поделился он ощущениями, перекатываясь с ноги на ногу. — Следуйте за мной! — деловито бросил Кихён, повернулся к нам спиной и молнией устремился не в сторону дерущихся ребят в центре помещения, а в направлении высоких витражных окон, полуприкрытых внушительными бордовыми шторами. Мы с Чжухоном коротко переглядываемся, улавливая искорки надежды в глазах друг друга, и спешим вслед за своим решительным напарником. Бег даётся мне нелегко, но я игнорирую ломку во всём теле и сознательно сосредотачиваюсь на тот случай, чтобы по первому зову откликнуться на любую просьбу Молитвы. Кажется, он абсолютно уверен в своих действиях и делает все в заранее продуманной последовательности, словно взрывать храмы ему не впервой. Звуки битвы — треск оружия, крики и глухие удары по дереву, сливаются для меня в один механический шум, когда Кихён добегает до окон с громоздкими бархатными портьерами и, не оборачиваясь, кричит нам: — Снимайте занавески! Я сделаю из них большой фитиль! Прежде чем схватиться за плотную ткань штор, замечаю, что несколько клонов засекли наши действия и ломятся теперь сюда сквозь ряды лавок, чтобы помешать нашему плану. Тогда встряхиваю остатки ослепляющего газа в своём фриере и распыляю фиолетовый дым вокруг нас — так свололюды потеряют ориентир и не смогут разобраться что к чему. В это время Кихён и Чжухон стаскивают со стены портьеру, бросают её себе под ноги и тут же принимаются за вторую. Мелкая, искрящаяся пыль заполоняет воздух — она кажется мне сказочной пыльцой в разноцветных лучах, струящихся из витражного окна, но её волшебные свойства лишь заставляют раздражённо шмыгать носом и тереть глаза. Провожу ладонью по лицу, чтобы избавиться от наваждения, и бросаюсь снова помогать парням — те уже бегут к следующему окну. Видимо, шторы там лучше закреплены на карнизах, ибо сорвать их с первого раза не получается. Мы принимаемся остервенело дёргать за плотную ткань: сначала тянем на себя по очереди, будто меряемся силой, а потом все втроём повисаем на занавесках — вцепляемся в них как дикие звери… но и эти попытки тщетны. Тогда взвинченный Кихён оборачивается назад, чтобы позвать кого-то на помощь, но ему на встречу уже на всех парах несутся две большие и воинственные птицы — пёстрый попугай и серый, точно тлеющий пепел, орёл. Зига сразу же подлетает к карнизу и яростно начинает клевать удивительно качественные крепления занавесок. На мгновение отвлекается и, широко распахивая клюв, выкрикивает устрашающий лозунг: «Гррранату мне! Порррву всех на мелкие кусочи-чки!» В свою очередь Фенг пару секунд кружит над головой Молитвы, договариваясь с ним о чём-то, после чего максимально осторожно хватает когтистыми лапами рядового Ю за шиворот комбинезона. Парень со всей силы отталкивается ногами от пола, и они вместе с орлом устремляются к потолку. Там Кихён, потешно дёргая ногами и корча лицо из-за того, что военная форма сильно натянулась и впивается ему в районе шеи и подмышек, сразу же бросается рывками стаскивать портьеры с железного карниза. В конце концов, тяжёлая бархатная ткань поддаётся и с глухим звуком падает на гранитные плиты. Следом Фенг тоже чуть неуклюже приземляет Молитву на пол, и тот, отмахиваясь от назойливой пыли, заявляет, что теперь ему достаточно материала для гигантского фитиля. Не теряя времени, рядовой Ю склоняется над занавесками и мелкими перебежками берётся связывать их между собой. Мы же с Чжухоном занимаем оборонительные позиции, потому что ослепляющий газ в моём фриере закончился, а клоны, то и гляди, снова могут напасть. Зато туман струится из стен уже не так активно, как поначалу, поэтому нам гораздо проще ориентироваться в помещении. Со стороны я остекленелым взглядом наблюдаю за тем, как из последних сил сражаются мои друзья. Джексон от усталости отбрасывает в сторону копьё и орудует одним лишь гарпуном. По неведомой причине безоружный Вольжан врукопашную дерётся с призрачными двойниками, расталкивая тех под зад лишь своими длинными ногами. Пафсоль совсем выдохлась — она много промахивается, впустую растрачивая энергию. Харам поднялась на ноги и, пошатываясь, словно деревце на ветру, бесцельно стоит возле колонны. И только Хёнвон продолжает сновать между дерущимися бойцами, попутно набрасывая гарроту на шеи врагов и распыляя небольшие облачка дурманящего газа. Волнение потихоньку сжимается внутри меня в тугой узел, пока Молитва вершит свои пиротехнические приготовления: сплетает из занавесок длинный фитиль, пропитывает его взрывоопасной жидкостью и с помощью крылатых бидекторов протягивает этот канат вдоль расписной стены зала, в котором мы без остановки воюем уже около получаса. Увенчав свою самодельную бомбу перчатками с рассеивателями «Zon Т-3», Кихён подходит ко мне со спины и в знак поддержки впивается пальцами в моё предплечье, а затем разительно повышает голос, взывая ко всем сослуживцам сразу: — Ребята, живо убирайтесь из храма! Скоро так рванёт, что мало не покажется! Через десять секунд я подожгу фитиль! — предупреждает он, резко отступает от меня назад и начинает отсчёт: — Десять! Девять! Восемь! Семь!.. Опытным фриеристам не нужно повторять дважды, ведь бегство, к сожалению, — это всегда наше спасение. Но я на сей раз не сразу срываюсь с места. Сперва напряжённо наблюдаю за тем, как Джексон подхватывает с пола своё любимое копьё и, бойко пробиваясь сквозь небольшое столпотворение клонов, движется к выходу из зала. В суматохе монах Ван озирается по сторонам, беспокоясь о том, чтобы его друзья также беспрепятственно эвакуировались. В то же время Вольжан несколькими размашистыми приёмами помогает Пафсоли расправиться с её крылатыми двойниками. После чего долговязый парень и чересчур порывистая девушка, забавно поторапливая друг друга, устремляются прочь из проклятого храма. Однако достойнее всех поступает Хёнвон: не обладая выдающейся мускулатурой, он с непоколебимой уверенностью подбегает к монахине Кан и подхватывает девушку на руки, ведь она не в силах передвигаться быстро. И тут резкий запах гари ударяет мне в нос, я дёргаюсь и озираюсь назад. От волнения делаю слишком глубокий вдох, будто собираюсь нырнуть на глубину, и мигом закашливаюсь до режущей боли в горле. Услышав мой кашель, Кихён, поджигающий фитиль, отвлекается от своей опасной работы и быстрыми взмахами руки раздражённо прогоняет нас с Чжухоном. — Ну же, бегите! Каково кнахта застыли?! Я догоню вас! — настойчиво восклицает он. Из-за сильного эмоционального напряжения голос Молитвы звучит как ультразвук. — Только попробуй не успеть! Ты меня слышал?! — непривычно грубо отзывается Вопль, указывая пальцем в грудь рядовому Ю. — Я справлюсь! — вздёрнув подбородок, самоуверенно заявляет Кихён. Однако в следующую секунду лицо парня становится болезненно грустным, и он обращается к нам просящим тоном: — Бегите, правда, я скоро. Тотчас же мои руки безвольно опускаются. От безысходности я на мгновение ощущаю леденящую пустоту в районе груди. «Но как мы можем бросить его в трудную минуту? Разве так поступают напарники? Или я чего-то не понимаю? Мыслю сердцем, а не головой тогда, когда нужно действовать, как воин армии спасения? Ах, как же мне сейчас не хватает совета Хёну…» — эти выводы скоропалительно складываются в моей голове. Так вышло, что сержант Сон успел стать для меня мудрым учителем в те времена, когда я была призывником, поэтому теперь невозможно не вспоминать о нашем тёплом общении с привкусом сожаления на языке. В поиске поддержки пересекаюсь растерянным взглядом с Чжухоном — он тоже напуган и встревожен, но мы вселяем друг в друга зыбкую надежду. Я мягко улыбаюсь рядовому Ли, он тоже с фирменной ухмылочкой кивает мне в ответ, и мы резко отводим взгляды. Наконец с железной уверенностью глядя перед собой, я устремляюсь в сторону выхода из зала. Сокращая путь, сразу же заскакиваю на длинную лавку и быстро бегу по ней, стараясь сохранять равновесие. Сидение скрипит под моим ногами, по деревянной поверхности идёт лёгкая рябь, но она только подначивает бежать быстрее. Вижу, как Чжухон легко обгоняет меня, виртуозно проявляя свои умения бывшего тигролова — он проносится мимо подобно ветру, незнающему преград. Внезапно слева возникает озлобленный клон Джексона с руками-гарпунами и в приступе бешенства целится мне в голову. Не замедляя шага, я только успеваю выхватить рапиру из ножен и полоснуть ею по запястьям свололюда. Пока тот мешкает, неуклюже спрыгиваю с лавки — колени непослушно подгибаются, но в последний момент у меня чудом получается устоять на ногах. Тогда я, размахивая руками, точно потерявшая ориентиры мельница, продолжаю спасаться бегством дальше. Нерасторопные клоны остаются позади, и туман рассеивается на глазах, будто сам уже согласен выпустить меня из этого пекла. Не отрывая взгляда от распахнутой двери в тамбур, несусь ей прямо навстречу, снова набирая скорость, как перед последним спасительным рубежом. В этот раз та небольшая комнатушка кажется мне коротким чистилищем, благосклонно ведущим в райские сады, — преодолеваю её за считанные секунды. С разбега перепрыгиваю высокий порог храма, отчётливо ощущая клокочущее в груди сердце, и вырываюсь на улицу. По инерции пробегаю несколько метров вперёд и тут, оглушённая резкой сменой обстановки, спотыкаюсь на ровном месте и притормаживаю. Даже пячусь назад, вдыхая пьяняще чистый, солоноватый воздух. Меня готова сбить с ног полная дезориентация, потому что здесь кругом все также зелено и спокойно, словно в зловещем строении за моей спиной вовсе не шла война с клонами, словно тут и правда рай земной. Ярко-оранжевое солнце клонится к горизонту, шумят морские волны, вдали свободно резвятся чайки… Часто моргая глазами, я озираюсь назад и попутно наблюдаю, как меня поспешным шагом обгоняет Хёнвон, с нарочито суровым лицом несущий на руках Харам. Ситцевая косынка монахини, подобно свадебной фате, развивается на ветру. Если бы не грядущая опасность, они сошли бы за молодожёнов, мужественно вступающих в семейную жизнь, полную сладких ожиданий и неминуемых разочарований. С тревогой и надеждой я бросаю взгляд на чёрный проём, ведущий в храм, — Кихёна до сих пор нет. Скрепя сердце, окончательно прихожу в себя и принимаюсь дальше прихрамывать по знакомой уже аллее, вдоль которой растут приземистые деревья с шарообразными кронами. Слёзы щиплют глаза, ведь паника пугающим призраком прошлого атакует мой разум. Как некстати, в голову лезут воспоминания о беспомощном Хёну, практически сгинувшем в лабиринте котельной. Вспоминается то истеричное состояние, когда я из последних сил пыталась спасти командира. И вот опять — дежавю. Теперь так будет всегда? Ноющая боль в бедре тоже напоминает о себе (она никуда и не девалась), спину уже невозможно держать ровно, но я продолжаю упрямо двигаться вперёд, наблюдая перед собой с каждой новой секундой отдаляющиеся силуэты сослуживцев. В разбитых чувствах преодолев половину пути до причала, где, дрейфуя на воде, фриеристов ожидает спасительный яхл, я не выдерживаю и снова оборачиваюсь назад. Выжидаю мгновение… и, наплевав на всё (свою жизнь, военный долг, здравый смысл) собираюсь вернуться назад, но как раз в этот момент из храма выбегает рядовой Ю в сопровождении двух крылатых бидекторов. Одновременно с этим на мох глазах происходит самое страшное, что может увидеть человек, потому что это выглядит, как конец света: многогранное строение храма с нарастающим грохотом начинает трястись мелкой дрожью, совсем, как закипающий чайник, испускающий пыльные пары; из его витражных окон с треском вырываются щупальца нигмы вперемешку с языками пламени; дружелюбная статуя Иисуса Христа покрывается крупными трещинами и кусками летит вниз — сначала откалывается рука, затем голова падает с плеч и, подпрыгивая на позолоченной черепице, всё дальше и дальше скатывается по крыше многогранного строения… Точно неминуемая предвестница беды, земля аналогично начинает дрожать под моими ногами, но я, всхлипывая от счастья и до боли сжав кулаки, упрямо стою и смотрю, как мне навстречу со всех ног мчится Молитва, опасливо маневрируя из-за летящих ему в спину камней, прикрывая макушку руками и кашляя. Я должна бы, но не могу развернуться и спокойно улепётывать, пока он, хоть на мгновение, находится в опасности. — Ты совсем!.. Кому было сказано!.. — доносятся до меня яростные обрывки фраз Кихёна. Понимаю, он оправданно злится, явно морщит свой нос и осуждающе шепелявит. Однако уверена, что ему легче бежится, когда его гарантированно кто-то ждёт. Секунды тянутся медленно, но вот рядовой Ю уже практически в метрах пяти от меня. Его причёска дыбится с каждым шагом, лицо раскраснелось, под лучами предзакатного солнца голая грудь в татуировках блестит от пота… Для успокоенья пытаюсь наглядеться вдоволь, потом снова беру разгон и устремляюсь в сторону причала. Силы берутся, словно из воздуха, так как меня окрыляет одна лишь мысль, что все мы — спасены! В груди от счастья — пожар. Упрямые волосы — лезут в рот. И ветер наконец обдувает лицо, знаменуя собой победу! Теперь я могу бежать налегке, отпустив физическую боль, совсем как Чжухон, артистично надевающий на себя маску смертоносного самурая. Ноги сами несут уставшее тело, как самостоятельный механизм. В спину будто подгоняет чья-то божественная рука… И только сейчас, стряхнув с себя эйфорию, я понимаю, что меня тоже накрывает взрывной волной. Мою щенячью радость, тут же сменяет боязливая торопливость. Я буквально прыжками преодолеваю покатый склон, потому что сумела запомнить эту дорогу, когда мы дружной компанией фриеристов, по прибытию на территорию монастыря, двигались в сторону храма. Переступая острые камни, напоминающие клыки великанов, спиной чувствую, что сюда уже доносятся вибрации и всепоглощающий жар, которым в обычной жизни тянет, если ты неаккуратно открываешь духовку. Угрожающе наступательный звук движется за мной по пятам, будто где-то там, одна за другой падают гигантские домино. Запах побелки практически, как перец, заходит в нос, раздражает, вынуждает чихнуть. И в завершенье, мне на голову, точно снег посреди знойного лета, начинает падать пепел — его мелкие частицы, словно перья ангела смерти, по пугающе прекрасной траектории тяготеют к земле, но не оседают на неё — их ветром уносит в море. На лестнице, ведущей к причалу, меня догоняет Кихён. Шумно дыша и цепко хватаясь за шаткие поручни, мы синхронно сбегаем вниз по скрипучим ступеням. Мне хочется так много сказать ему, но пока не время. Нужно преодолеть бетонный пирс, и вот он — яхл уже маячит перед нами. Остались только мы, сослуживцы уже явно дожидаются нас в своих ячейках. Напоследок провожая взглядом Фенга и Зигу, стремительно улетающих в закат, я делаю усилие и ускоряюсь до предела. Широкими шагами преодолевая последние метры до обрыва, хаотичным взглядом нахожу открытую ячейку подводной лодки. Без раздумий отталкиваюсь ногами от причала и бесстрашно прыгаю, ощущая ветер в волосах и неудержимое волнение в груди. Секунда, вторая… и я уверенно приземляюсь на бронированную поверхность. Усилием воли сохраняю равновесие и, продолжая маневрировать руками, сразу же вспоминаю о Молитве. В растерянности оборачиваюсь назад и как раз в этот миг, обомлев от испуга, понимаю, что парень прыгает мне навстречу. Тут же вскидываю руки перед собой и успеваю ошарашенно пискнуть: — Ты куда?!.. После чего Кихён с безотчётно грубым натиском сбивает меня с ног, а я, не успев ничего предпринять, просто валюсь на спину. Больно ударяюсь копчиком и локтями, неприятно щёлкаю зубами, напарываюсь на ручку собственной электро-рапиры… И так дальше неосознанно продолжаю барахтаться, но мои силы быстро иссякают, поэтому я безропотно подчиняюсь ситуации: как по команде, растягиваюсь на полу под тяжестью мужского тела. В завершение, над нами с громким шипением смыкается герметичная дверь, и яхл начинает экстренное погружение на дно. В абсолютной темноте слышится только наше шумное, учащённое от бега и жадное до жизни дыхание…101010