Венец терновый. С крестом и на кресте.

Джек уснул в четвёртом часу, когда небо, виднеющееся из маленького окошка в комнате-клетке ведьмы, окрасилось в синий. Монах начал снова читать молитвы, а после ушёл на утреннее служение. Когда вернулся, Джек ещё спал. Он снова сел на постель девушки. Она открыла глаза и увидела мутное очертание человеческой фигуры. Зажмурилась, хотела было протереть глаза, но из-за боли дёрнула рукой и ударилась кистью о стену. Теодор взял её за эту руку и погладил, проведя большим пальцем по мягкой коже: — Вам надо лежать спокойно. Пока не стоит подниматься. Из-за этого могут разойтись швы. Она никак не могла рассмотреть его лицо. Слышала только голос. Спокойный и мягкий. Он погладил её по предплечью: — Надеюсь, завтра вам будет ещё лучше. Теодор вдруг резко собрался уходить, но она придержала его за рукав. И посмотрела широко раскрытыми голубыми глазами. Ни капли не изменившись в лице, но попытавшись сглотнуть комок в горле, он отдёрнул руку и удалился. Поднявшись к себе в комнату, он прислонился к стене и закрыл глаза. Потом, сделав два шага к распятию, висящему на стене, взялся за голову и вытер пот со лба. — Я раньше видел… Этот чистый взгляд. На фресках храма в светлый час служения. Инквизитор резко замотал головой. — Нет! — воскликнул он и побежал в главный зал храма. Упав на колени перед алтарём и большим крестом, он с ненавистью сказал: — Развейся колдовское наваждение! Чем пред тобою, Боже, виноват?! Дай же сил мне Господь духом не упасть. Ты тяжкое послал мне испытание! — он встал, поднял голову и взглянул на фрески под потолком. — С лицом Мадонны… Ведьма на заклание… Да, велика как чародейства власть. Но это испытание пройти сумею. И не поддамся дьявольским чарам. Тем временем в камере Джек проснулся. Решил размять спину. Он уже хотел сесть на своё место, когда заметил, что девушка проснулась, и поэтому мигом подскочил к решётке. — О, как ты? Я Джек. Думаю, не сильно сладко спалось, — посмеялся он. — Меня зовут Рейна. — Ты правда ведьма? — Ведьма? Ну, кто-то, думаю, скажет и так. Совсем не помню, что было. Где я? — В тюрьме. А, не совсем конечно. В монастыре. Но не раскаешься — тебя сожгут. — Меня? Нет, кого-кого, а точно не меня. Вот поправлюсь и сбегу в два счёта. — Может ты перед побегом ко мне в камеру ненадолго тоже сбежишь? А? А потом и меня с собой прихватишь. Тот сероволосый ещё долго меня никуда не пустит. — Тот? У меня так звенело в голове, что я даже лицо не рассмотрела. — Слушай, а может бинты на груди чуть размотаешь? Она усмехнулась. — Я же ведьма, хочешь — сделаю так, что тебе даже это больше никогда не поможет, — она рассмеялась. — Я про ведьм много наслышан, но совсем не о колдовстве. Да я всегда мечтал о рыжей. А у тебя много было? Она снова засмеялась. — Только рыжих тебе посчитать? — Понял! Ну так что? Сбежим вместе? А то мне надо королеву убить, а я опаздываю. — Мальчишка, — она поморщилась от боли. В этот момент послышались шаги. Отец Теодор спустился по ступеням с двумя чашками похлёбки из кролика. Одну дал Джеку и тот её выпил в два счёта, другую поднёс к Рейне. — Её Рейна зовут! Его — Теодор. Думаю, можно сокращать как Тео или Тед. Он не ответил, так что сама решай. — Слава Господу, что больше его жертвой буду не я. А вам нужно есть. Он подставил стул к её кровати. Помог ей слегка приподняться. Зачерпнул небольшую ложку похлёбки, подул и дал ей. — Зачем со мной возиться, если в конце всё равно костёр? — Вашу душу никто не тронет, пока вы не окрепнете телом. А так как приговор выношу я, то должен быть полностью уверен в вашем раскаянии, а значит, и полностью смотреть за вами до самого конца. — До самого конца — какая романтика. А со мной ты не был таким! — не унимался Джек. — Вот и ваши обеты с чертовой верой. Будь Господь бабой, то, думаю, и я бы пошёл в монахи, раз можно обхаживать таких славных ведьм. Теодор ничего не ответил. Поставил на пол суп и ушёл. В скором времени он вернулся, а за ним пришёл выбритый монах с крючковатым носом. — Брат Рутгер, прошу. По знаку руки лысого монаха прибежало ещё трое молодых, они вытащили Джека и куда-то повели, хоть тот и сопротивлялся. При особо ярой попытке выбраться самый здоровый ударил его коленом в живот. Джек закашлял и упал на колени. Но его снова поставили на ноги и повели прочь. — Его убьют? — Мы не убийцы, дочь моя. Просто не терпим оскорбления веры. Вам не холодно? — Жарко. Его рука с тонкими сухими пальцами провела по её щеке, а затем он нагнулся и коснулся губами её лба. Она тяжело вздохнула. — Жара у вас нет. Всё хорошо. Мне нужно прочитать вам святое учение. Она задремала под монотонную тихую речь. Но её разбудил скрип двери в камере Джека. Монахи закинули внутрь окровавленное, подвергнутое долгим побоям тело. Теодор резко встал. — Неужели этого требовал милосердный Бог? — Он, видимо, до конца и там не переставал молчать. Надеюсь, это будет ему уроком. — Вы все здесь жестокие чудовища. Теодор взглянул на неё своими холодными глазами и поспешил выйти. Он приходил покормить её и спросить о прочих нуждах. Джек с окровавленной рожей продолжал лежать в беспамятстве, иногда скуля как пёс. Она не ложилась спать. Когда зажгли свечи в коридоре, она подошла и села возле решётки. Взяла соломинку, прошептала что-то и сунула в замочную скважину. Дверь щелкнула, но не проскрипела как обычно. Так же она сделала и с дверью Джека. Кровь на его лице застыла корочкой. В утренней миске с кроликом, которую она взяла в руки, появилась вода. Она оторвала часть бинта, которым была перевязана и начала протирать ему лицо. Он лишь изредка продолжал издавать звуки, похожие на скулеж. На лице не оказалось следов побоев: так много крови было из-за разбитой головы. Она прошептала ему на ухо слова леса, и дыхание его стало мерным. Джек зажмурился и открыл глаза. Конечно же удивился, увидев перед собой ведьму. Затем схватился за голову. — Всё хорошо, милый. Ш-ш-ш. — Как? — все, что сумел он произнести. — Тебе уже будет не так больно. Всё прошло. Всё позади. И только сейчас Джек осознал, что почти и не испытывает боли. Чуть приподнялся, наконец-то собрался с мыслями и окончательно пришёл в себя. — А ты и правда ведьма. Как в рассказах. — Ты говорил, что слышал в рассказах про ведьм немного другое, — она улыбнулась и развязала бинты. Раны словно и не было, более того — не было ни шрама, ни царапины. Это шокировало его. Рейна наклонилась, поцеловала его, настолько яро и неожиданно, что он сам отпрянул от неё. — Я милосердней, чем их Бог. Джек ухмыльнулся и прижал её к себе, крепко обняв за талию.