***
— Бабушка! — я…я такая маленькая… — Здравствуй, дорогая, как ты поживаешь? — необычная, и странная женщина. Готовая жертвовать многим, но только не мной. — Всё хорошо, бабушка, а ты? — ответный вопрос, для поддержания беседы, с…таким дорогим, мне тогда человеком. — Конечно, а как иначе-то? — всегда, такая весёлая, и скрывающая что творится у неё на душе, она была мне по настоящему родной, и была той, что помогала учиться в школе. — Бабушка, а ты расскажешь мне что с мамой? — наивная, о Боже, какая же я была наивная, и глупенькая… — Твоя мама, тебя очень любила и хотела защитить, но теперь она в лучшем мире, куда нас с тобой точно пока что не пустят, — какая же я была глупая! Как же жалко, что тогда, я совсем ничего не могла сделать. Не могла помочь бабушке, не могла сама себя спасти от голубей, взамен просто и искренне любя, тех кто любит тебя. Отец? я его ненавидела, и сейчас буду ненавидеть, подлая скотина. Но ненавижу сильнее всего я только себя…***
— Не спи,— Хисока? Глаза, чёртово зрение, вернулось ко мне последним из пяти основных чувств. — Прости, — машинально бросила я, даже и не подумав. — Зачем ты извиняешься? — неожиданно… — Мне просто плохо… — чересчур откровенно, даже для меня. — Почему же? — садясь рядом, спросил он. — У тебя есть семья? — возможно, единственное что можно спросить, но за свою слабость до боли стыдно, до боли… — Не знаю, — отведя взгляд и пожимая плечами, отозвался Хисока. — У…у меня нет — из глаз начали невольно капать слёзы, ненавижу, ненавижу себя за это. А они предательски продолжают капать, сливаясь и оставляя после себя мокрые дорожки. — Ты чего? — ничего… Внутри, также предательски пусто. Эта пустота поглощается, съедает и отравляет. Неужели я такая слабая? неужели Эта была права? я слабая? Плечи почувствовали горячую руку, что это? зачем, однако как-то тепло становится… Действительно тепло, впервые за многие время. — А что с ней случилось? — даже не знаю… — Отец — бросил, когда ещё родилась, мама умерла, бабушка, дядя…все, все… — раньше не было так больно, молчала об этом. А теперь… — Жестоко, — согласился тот, с таким же невозмутимым лицом. — Но ведь раньше тебя это не задевало? — ты прав, холод и лёд осколком отравляли меня долгое время. — Я молчала, — единственное что я могла сказать. — Я же… Я из другого мира! — зачем? зачем, я это сказала? — Там, я с детства жила убивая, убивая, убивая и только убивая — последние слова «убивая» это и есть правда. — Не ради еды, а чтобы было не так больно, чтобы было легче, чтобы не страдать одной — и это тоже чёрт возьми правда. — Я была главой района, при этом ходя в школу, а после и в университете, но потом…пытки — как глоток воздуха, как последний рывок, последнее слово «пытки». — А разве, тебе не стоит переступить через всё это? — чёртов психолог… Но ты и правда прав. — Стоит, спасибо — резко поднявшись и крепко обняв Хисоку, сказала я. — Честно, спасибо. — Честно пожалуйста — с некой тронутостью, сказал Хисока, ухмыльнувшись в сторону, как его, Иллуми, обратившегося в какого-то чувака, имя которого совершенно вылетело из моей головы. — Откуда ты знала моё имя? — Я же из другого мира, я многое о вас знаю, — серьёзная предъява. — Сэр жвачка, — Кстати, нэн на тебя по той же причине не действует? — ага. — По той же — повторила я. — А ты здесь в преимуществе, — заметил Хисока. — Может и так, — однако от этого не капли не легче. — Знаешь, если бы ты умер я бы сильно грустила — тоже правда. Настоящая. Взамен ухмылка. — Я думаю что тоже, — ха, а такого ответа, я совсем от тебя не ждала. И даже не знаю, почему тебе хочется верить. Так, я провела эти последние сутки. Просто разговаривая, попивая кофе и читая книгу по анатомии, иногда даже вслух. А после, просто заснув, под тихую, но не менее красивую музыку звучащую из наушников. Внутри, уже за долгое время, не щепало и рвало. Не было льда. И не было мёртвой пустоты. Возможно, это какое-то странное воздействие нэн, а может это просто… Погрузившись, почти на самое дно своих мыслей, становилось всё легче, понемногу, но легче. Тот жуткий яд, переставал действовать, оставаясь просто в воспоминаниях. И вот, последний участник прибыл, прозвенела последняя секунда и все мы, участники прошедшие испытание, были освобождены от своей участи. Чудесный белый песок, лёгкий шум издаваемый морем, и приятный лёгкий ветерок. Воздух, наполненные солью, и чудесно пахнущий, заставил внутренние успокоиться. Забрав свою табличку с номером, я вернулась к месту где стояла. И вот, оно время «x» и открыв её я увидела номер «404». Прошло около часа, и всех нас нещадно кинули на этот остров. И действительно, стоит быть уверенным в том что здесь мы проведём целую неделю, и вполне возможно половина из нас не вернётся. Как бы то не звучало печально. Одежда вся была грязной, кожа измазанной в пыли и крови, что не шибко-то радовало. Рубашка, с дырой по середине, обножающая тутуировку, да и в общём я измазанная в крови, крайне сильно удручало. Так что, первым я решила найти себе уединённый берег, да и всё. Плевать, здесь ещё туева куча всех этих участников, мне убить троих человек не очень-то трудно. Напевая себе под нос одну из любимых песен, я спокойно шагала, ища какой-нибудь берег, где будет лучше. Да и вообще, я же никогда не была на море. Ну вот действительно, чем мне это не возможность? море, солнце, пляж. У людей, ясное дело отношение ко всему другое, но мне-то что? Я же гуль. (Жигуль, блин) Прошло около трёх часов, пока я не нашла для себя идеальный пляж. Порывшись в рюкзаке, я даже достала купальник, не спрашивайте откуда он у меня, просто уже давно забываю выложить. И вот с трудом одев, это чудо техники, я отправилась в воду, включив на береге «Cake buy the ocean» песня прямо в тему. Татуировку, от ключицы и почти до запястья, всё равно это подарок, одного дорогого мне человека. Вода, вода оказалась довольно тёплой. И вообще, если бы я когда-нибудь оказалась бы на Бора-Бора там было бы так же. Танцуя, и кидаясь водой, в пальму, под повторяющуюся музыку, о да чёрт возьми, но даже, так мне хорошо. А после, я вышла на берег, тупо забравшись на свисающую пальму, и разлёгшись на той, закрыв глаза чёрными очками, а голову шляпой. И вот, бухая захваченную с собой кровищу с кофе, я развлекалась как могла. Полностью наплевав на задание. И живя, как последняя шваль, но мне как-то пофиг. — От неё другого ожидать и не стояло, — что блять! А ну повтори, я вскочила с дерева, оставив на том шляпу с очками. Татуировка, и то, что её кто-то увидел, останется в могиле. — Я вас урою, пошли вон отсюда. - маланхоличное высказывание, как под начинающую песню Мерлина Мэнсона. Из спины, появилось кагунэ, а глазки уже потрескавшиеся голодно сверкали. Я облизнулась. Попытавшись убежать, двое парней, были проткнутый кагунэ насквозь, с треском костей и внутренностей. А после дожидаясь пока те сдохнут, я облокотилась на пальму. И вот момент «x» — моя трапеза. — Честно говоря, я думал ты хотя бы покраснеешь, — опять эта падаль, которая как там её, вспомнила, Человек-дротик. Который тоже, видел татуировку. — Не мешай моему обеду — прошипела я. — Я же гуль — железный аргумент! — Ты ешь человечину? — Dublin. — И ничего кроме, — выглядит, как будто я отбитый психопат, но это не важно. Оторвав кусочек кожи с мясом, я кинула тот в рот. — Гадость — заметила я, пнув труп. Откусив от следующего, я что-то довольно уркнула, продолжая медленно поглощается плоть. — Свали, не смущает меня, я же жадина! — да…конечно! — Что с твоей аурой, почему на тебя не действует нэн и почему ты ешь людей? — слишком много вопрос. — Иди уже! — вали уже! — Потом как-нибудь расскажу — да…мои реплики как-то пугают. — Кстати, ты там давно уже сидишь? — если давно, то я попала… Закатив глаза, тот как будто размышляя над ответом, сказал. — Довольно давно — падла! Я молча оторвав от вкусного трупа кусок, собрала свои вещи, как и карточки тех, двоих, удаляясь «в закат». Понемногу, поглощая кусок, я всё больше и больше, вгоняла себя в краску, ибо, сука, переодевалась в купальник я тоже, не особо далеко от того места, и… Страшно, сука, страшно…! Бродя, в поисках нового идеального пляжа, я решила, что когда найду тот обязательно обустроюсь и все дела. Но вот только, когда я его нашла, я нифига не стала там делать, просто упав лицом в песке и в итоге, заснув. Была уже поздняя ночь, и то что проснулась я именно в это время, меня напрягало. Поэтому, решила натаскать палок и разжечь костёр, благо ношу с собой зажигалку, по тем же причинам что и купальник, который в итоге высок на мне. Включив себе, какую-то странную, но подходящую музыку, я начала расжигать костёр, и как чингачгуг скакать вокруг того, чтобы согреться. Я искренне, надеялась, что в это время, за мной никто не наблюдает, иначе, я «расстроилась» бы. — Да слезай уже, я знаю что ты там — да чёрт побери, знаю, нафиг стоило вспоминать. — Как ты меня увидела? — ой да блин, сложно… — Взяла и увидела, — прошипела я, садясь на камень около костра. — Зачем ты там сидел? — да, зачем? — Я же из семьи убийц, — отозвался Иллуми. — Ииии… — протянула я, давая понять что слежка за мной не позволит нам роскошь. — Да ну тебя, — достал. — Тебя тоже, — иди нафиг. — Но наблюдать за тобой было весело, — нашёл что вспомнить. — Тебя зачем мать послала? Вот иди к Киллуа, и всё, — прошипела я, отвернувшись и смотря в звёздное небо. — Откуда ты знала? — действительно откуда же я знала… — Ко мне пришёл один енот и поведал всю правду жизни, — енот в пальто, оригинально. Я легла на спину, устав сидеть. Да, со мной и такое бывает, я могу устать сидеть. На небе, было куда красивее, сверкали звёзды, переливаясь словно драгоценные камни. Наверное мама и бабушка, тоже там… В детстве, мама всегда мне говорила о том что, когда на небе загорается новая звезда, это значит, что чья-то душа, вознеслась к небу. Надеюсь, что когда я умру, я тоже попаду туда, к маме и бабушке… Интересно, какой мама была на самом деле, она же умерла, мне лет пять было. В моих воспоминаниях, она была очень бледной и высокой, с тёмными волосами убранными в высокий хвост, а глаза…таких нигде не найдёшь! даже несмотря, на то что мама была, как и я гулем, она была настолько доброй, что когда умерла, даже и не знала об этом. Бабушка же…она не была старушкой, как другие, а скорее наоборот. Иногда, её даже называли моей мамой, однако нет. Почему же…если они были такие, почему же их у меня отобрали? Я слабая… Вскочив, я как странный веник, понеслась в воду. Которая и сейчас была довольно тёплой. Заходя, всё глубже и глубже, в безуспешных попытках доказать что-то себе. Вдруг снизу рывок, и ощущения холодной липкой руки, обхватывающей моё ногу, а наверху — лёд. Закрыв глаза, кислород стал меня покидать. Как показывают в иных фильмах, поднимаясь огромными прозрачными пузырями. Но так же стремительно, ощущения, не воды, а воздуха вокруг, что немного удручает, открыв глаза, берег. — Самоубийца чёртова, — пробухтела кто-то, кого я не видела. — Только так я могу доказать — а как иначе-то? — Что ты своей смерти можешь доказать? — зачем, зачем ты со мной споришь? — Какая разница? — я хочу молчать, хочу молчать. — Я же профессиональный убийца, — и что? Сам убьешь? — Вот скажи, тебе кто-нибудь дорог? есть те, за кого бы ты пожертвовал жизнью, с уверенностью в том, что за тебя бы сделали тоже самое?