***
Если бы она не подсчитывала дни, то уже давно бы потерялась в этом беспросветном кошмаре. В тот день появилась восьмая угольная черта на обратной стороне тетради. Каждый день был такой же, как предыдущий. Ночью — бежать, не оборачиваясь и не глядя на спящих вокруг титанов, по перерытым улицам, по обвалившимся крышам, через леса, в надежде наткнуться на очередную деревню. Упрямо вперёд, ориентируясь на реку, а потом и на светлую полосу вдалеке. Вперёд, и снова, и снова. Искать убежища, воду, пищу, каждую ночь размачивать травы заново, чтобы пережить день. А днём закапываться в самую темноту, без окон, света, и только ждать, прислушиваясь к грохоту тяжёлых шагов титанов, которые искали себе жертв. Они тоже шли к Розе, ведомые своими инстинктами, с каждым днём их встречалось всё больше и больше, а крюки в её пути становились всё длиннее. Всё равно ничто не сравнится с тем, как она проходила внутренние ворота Марии во вторую ночь. Когда замирая от ужаса при каждом лишнем движении, Софи впервые проходила настолько близко к титанам, обходя их буквально за шаг. Когда приходилось обдумывать каждое движение, потому что зайдёшь вперёд — и больше пути назад не будет. Когда она прошла всего километр за целую ночь. Самоубийственный порыв. А когда небо ещё даже не начало светлеть, лишь совсем немного посинело, девушка практически дошла до конца. И развернувшись для последнего манёвра, когда она наконец-то пройдёт ворота и сбежит как можно дальше, девушка увидела сопровождающие каждое её движение широко раскрытые огромные буро-зелёные глаза. Она даже смогла увидеть своё отражение в стеклянной радужке, то, как она застыла каменным изваянием с занесённой ногой и не могла отвести взгляд. Рука титана сдвинулась буквально на пару сантиметров в её направлении… Софи так и не смогла вспомнить, как она добежала до первого покосившегося дома. Лишь забаррикадировалась в самой глубокой тёмной комнате и услышала грохот рушащегося здания совсем близко. А потом весь день не могла закрыть глаза, снова видя своё отражение в огромных стеклянных зрачках, не имеющих ни капли разума, и чувствуя всем телом гул земли от тяжёлых шагов рядом. Даже удивительно, что она не сошла с ума в ту же секунду. Издалека раздался полный ужаса и боли вопль, и у Софи вновь дрогнули руки. Прикрыв глаза и досчитав спокойно до десяти, она вновь вернулась к отстранённо-медитативному состоянию, чтобы больше не слышать ничего вокруг. Первые пару дней ей приходилось прикусывать до крови фаланги пальцев, лишь бы самой не издать ни звука на мольбы о помощи, но с каждым мигом становилось всё более плевать. Девушка не была единственной, кто спрятался во время падения Марии. И чуть ли не каждый день она слышала эти крики — мужские, женские, пару раз даже детские — людей, которые так и не смогли спрятаться, уйти. Титаны находили их довольно быстро. Пока что только Софи шла через весь город по ночам и не попадалась им только чудом. Но теперь она не могла нормально спать. Каждый раз, стоило ей только прикрыть глаза, как мозг выдавал совершенно безумные галлюцинации о раздающемся буквально за спиной топоте, о присутствии кого-то позади. О глазах, что заглядывают в комнату без окон. О расплывающемся за спиной страшном оскале, о том, что её нашли! Девушка резко выпрямилась дёрганным движением, окончательно прогоняя сон и настороженно вглядываясь в беспросветную темноту вокруг. Спать получалось лишь два-три часа в день в лучшем случае, и каждый раз Софи надеялась, что не закричит, вырываясь из кошмара. Пока что не кричала ни разу, только сердце гулко билось в висках. Она дойдёт. Она дойдёт до Розы. А пока что девушка вновь открыла потрёпанную тетрадь, за которой так рвалась в рухнувший дом, и принялась перечитывать заново. 847 год — Эрен, Микаса и Армин вступают в Кадетский корпус. С ними… 850 год — окончание обучения. Первая десятка… 850 год — второе появление Колоссального и Бронированного, оборона Троста… Когда она только проснулась в этом мире, как только смогла держать ручку без дрожи в пальцах, Софи попросила себе обычный толстый блокнот. Для того, чтобы записывать всё о мире вокруг, вдруг она забудет снова… Аргумент не вызвал никаких подозрений, и вскоре ей подарили объёмную тетрадь в плотном кожаном переплёте. Через пару недель всё, что Софи помнила о каноне, было переписано туда мелким убористым почерком на родном языке, чтобы никто кроме неё не мог прочитать. Ещё через год она вставила вторую стенку в прикроватную тумбу, открыла заднюю панель и спрятала тетрадку туда, больше о ней никогда не вспоминая. Тогда ей казалось, что демиург что-то сделала с её памятью — не мог человек, которому много лет уже было не до придуманных миров, помнить всё настолько подробно, со всеми именами и датами. Но сейчас ей было плевать, что именно она сделала, только одно было важно — она не забудет. Больше Софи ничего не забудет. Поэтому каждый день она вытаскивала её и читала в кромешной темноте обесцветившиеся от времени строчки заново, запоминая. Один раз, два, три — до того момента, пока эти знания не окажутся в подкорке её мозга, перейдя в разряд бессознательного. Рука болела постоянно, но уже намного слабее, чем в самый первый день. Она и так упустила время, пока лежала без сознания, поэтому вряд ли останется правшой — разрыв связок нужно было фиксировать сразу же, а упражнения делать уже через пару дней. И даже так не факт, что всё срастётся правильно. Поэтому всё с той же повязкой она каждый день разрабатывала руку через острую боль, параллельно осваивая левую. И только надеялась, что ей повезёт, и правая рука не будет висеть худой плетью до конца её дней. К концу второй недели Софи наконец могла разглядеть отдельные кирпичи на стене и наконец увидела ворота, над которыми висела блестящая красная эмблема Розы. Сначала сердце забилось чаще от радости, когда она увидела, пусть издалека и смутно, женское лицо на гербе, но потом реальность обрушилась на неё, выбив воздух не хуже точного удара под дых. Кто её пропустит за Стену? Кто откроет ворота, когда вокруг бродят столько титанов, а люди боятся любого намёка на них? Она была в получасе ходьбы от желанных ворот Троста, когда летняя непостоянная ночь начала уходить, и пришлось искать убежище. Перед Розой практически не находилось домов, титанов было слишком много, поэтому нужное нашлось только когда она уже оказалась слишком в стороне от ворот, а за спиной раздались первые шаги. За две недели можно ко всему привыкнуть, поэтому Софи даже не обратила на это внимания, лишь проскочила по теням в нужный дом. Весь день девушка просидела под трепещущим ненадёжным светом тонкой лучины, не сомкнув глаз и пытаясь найти хоть какое-то решение. Её никто не увидит с высоты в пятьдесят метров, ворота просто так не откроют… Она не просто так шла эти сто километров последние две недели! Она просто обязана дойти до Троста! Она не позволит себе умереть после всего, что прошла! Нет! Софи лишь ударила здоровой ладонью по полу рядом и выдохнула. За последние несколько дней она отвыкла от любого проявления эмоций, не считая парализующего страха, что преследовал её постоянно даже в собственных снах. Кажется, всё это было в другой жизни — улыбки, язвительные комментарии… Ей нужно найти способ пройти ворота. Когда ещё они могут быть открыты? Для кого… Хмурая складка между бровями довольно скоро сменилась безумным блеском надежды в глазах. Разведка. Ей нужно лишь дождаться момента, когда они выйдут на зачистку или ловить титанов. Ворота откроют для них, и тогда она сможет пройти. Даже если не увидит — слишком далеко от ворот было её убежище — услышать перекрикивания Разведчиков будет не сложно, и тогда они ей помогут. И этот поход закончится! Еды и воды очень мало, но если искать в других домах… Может и хватить на неделю. Софи лишь едва-едва приподняла уголок губ, чувствуя, как напряжение отпускает её. Наконец-то. Остался всего шаг, и она в Тросте!***
Интересно, когда лимит везения человека заканчивается, все несчастья, которые он так ловко избегал, валятся на него сразу, утаскивая за собой в бездну, или приходят постепенно, по возрастающей? Софи давно заметила, что ей слишком везло. Повезло проснуться после падения, не заработать больше никаких серьёзных травм, убежать от того титана, ни разу не попасться им ни днём, ни ночью. Слишком много, чтобы оставить без расплаты. Расплата пришла, когда через пару дней над головой девушки раздался грохот, крышу здания отбросило в сторону, как лёгкую фанеру, а к ней протянул руку пятиметровый девиант, уже распахнувший пасть. Вот и пришёл её расчёт. Лишь в последний момент Софи очнулась и успела увернуться от его пальцев, выбегая из-под падающего остова здания. Не видя ничего из-за слепящего, бьющего по отвыкшим глазам солнечного света, она свернула наугад в сторону переулков. Только то, что она бегала достаточно быстро и успевала прошмыгивать между узкими стенами, спасало её, но девиант не отставал. Пару раз мимо неё со свистом пролетали снесённые в погоне обломки домов, пару раз девушка на свой страх и риск бежала по черепичным крышам, грозящим обвалиться в любую секунду. Падала, запиналась о развороченную брусчатку улиц и, игнорируя боль в коленях и правом плече, поднималась заново, едва заслышав приближающиеся шаги. На улице практически не было других титанов, а тех, что были, можно было легко обойти. Но она едва замечала это, разворачиваясь при каждом намёке на многометровые тени под ногами. Сколько она так сможет бежать? Что ей делать, чёрт возьми?! Она не сдастся так просто, но что делать?! Найти ответ на эти мысли она уже не успела — последний рывок, поворот и… глухой тупик, ограниченный с трёх сторон. Назад нельзя, та улица была слишком прямой, в скорости с титаном состязаться невозможно. Попыталась забраться на крышу соседнего дома в очередной раз — прогнившее дерево навеса, за который девушка зацепилась, рассыпалось прямо в руке, и Софи упала вниз. В тот же миг на выходе из тупика появилась возвышающаяся фигура девианта. Она ползла назад, пока лопатки не коснулись гладкой холодной стены. Теперь он замедлился, постепенно подходил ближе, шаг за шагом. Вот улыбка будто бы стала шире, он протянул к ней руку. Софи не стала отводить взгляд — страха уже не было. Своей смерти она будет смотреть прямо в глаза. И только краем сознания отметила мелькнувшую тень позади титана. Всё происходило в течение двух секунд, но девушка воспринимала это в замедленном режиме — вот в основание черепа титана вонзился железный крюк с металлическим тросом на нём, та мелькнувшая тень двигалась слишком быстро, чтобы можно было различить точные движения, но два меча, прошедших слабую зону у основания шеи как сквозь масло, Софи увидела неожиданно ярко. Девиант начал заваливаться в её сторону, и только тогда она пришла себя, отпрыгнув из-под грозящей задавить огромной руки. От рухнувшего с тяжёлым грохотом тела повалил горячий густой пар, но это нисколько не мешало увидеть человека, что стоял на поверженном титане. Первыми в глаза бросились сине-белые крылья на левом кармане коричневой куртки мужчины, что не спешил убирать мечи в УПМ и… протирал их? Девушка моргнула, уверенная, что зрение никак не привыкнет к яркому свету и ей просто мерещится, но нет — мужчина действительно очищал клинки от крови. Он был невысокого роста, растрепавшиеся тёмные волосы едва доходили ему до глаз, уложенные по обе стороны от лица. А на шее был повязан платок, и очень знакомый. Не может быть… Тёмно-серые глаза разглядывали Софи холодно и безучастно. Да так не бывает… — Леви! — внезапный женский крик заставил Софи отшатнуться подальше и вновь вжаться в стену, но мужчина лишь взглядом отследил её дерганное движение, не приближаясь. В боковую стену тупика вонзился крюк, выбив мелкую каменную крошку, и через пару секунд туда приземлилась высокая женщина, которая побежала прямо к титану, заламывая руки. — Что ты наделал?! Это же был такой!.. — женщина всё голосила и голосила, бегая вокруг девианта. Слишком яркая, подвижная, слишком громкая — Софи, которая отвыкла от людей за эти две недели, лишь чувствовала очередной приступ ноющей боли в висках, когда пыталась отследить её хаотичные движения. Во время побега было не до этого, но теперь она слышала далёкие перекрикивания людей и еле различимый гул множества приводов. Даже слишком далёкие, неужели эти двое погнались за девиантом отдельно? Или её увидели? — Ой, — буквально одним прыжком женщина оказалась прямо перед ней, и лишь невероятным усилием воли Софи не отскочила ещё дальше, только судорожно сжала кулаки. Та даже не обратила на это внимания, лишь со странным интересом разглядывала девушку, возвышаясь над ней на целую голову. — Ответ на твой вопрос. За девушкой погнался титан. Софи вовсе не удивило то, насколько флегматично звучал голос капитана. Куда больше внимания она обратила на то, что мечи в привод он не убрал и следил за каждым её движением, не приближаясь. — Меня зовут Ханджи Зое, я из Разведки, — женщина отвлекла Софи от вялотекущих размышлений. — А ты… Везение или невезение — познакомиться с безумным учёным и сильнейшим воином человечества в таких условиях? В любом случае, придётся отвечать. — Со… — по горлу как будто провели наждачкой, с непривычки всё саднило, — София Манн. Из Шиганшины, — голос звучал неправильно, совсем хрипло и тихо. Она впервые заговорила за эти две недели, и на большее её сил не хватило. Лицо Ханджи удивленно вытянулось, и она кратко переглянулась со всё ещё стоящим за её спиной капитаном. Того, кажется, ничто не могло пронять, только во мрачном взгляде появилось больше интереса. — Из Шиганшины? Но это ведь… — непонятно было, вопрос это или просто рассуждение вслух, но Софи ответила быстрее: — Я шла пешком по ночам, пока титаны спят. Около двух недель, но тут… Пересохший язык двигался с трудом, но получалось. С каждым словом она говорила всё тише и тише. Ханджи только неверяще смотрела на девушку, даже рот её немного приоткрылся в удивлении. Но стоило только упомянуть про сон титанов, как за глаза за стёклами блеснули маниакальным интересом. Леви оставался внешне безучастным, пусть и внимательно слушал. Сейчас, впервые встретив людей за последние две недели, Софи особенно остро ощущала то, как она сейчас выглядит. Изодранная почти полностью, покрытая плотным слоем чего-то серого-бурого одежда, с пересохшими, втиснутыми куда только можно пахучими травами. Такая же грязная повязка на правой руке, которая держалась только на честном слове, слипшийся колтун волос, где едва угадывался русый цвет. Сумка осталась в том разрушенном доме, но тетрадь девушка всегда таскала за пазухой, опасаясь чего-то подобного. По всему телу чувствовался зуд и желание смыть облепляющую со всех сторон грязь, которое она игнорировала всё это время. Как же противно. — Ох, — Ханджи сосредоточенно пыталась найти хоть какие-то слова и давила желание завалить девушку вопросами. Целых две недели, без оружия, один на один с титанами! Вот только заметив разгоревшийся сильнее блеск, девушка осторожно отодвинулась подальше. Эмоциональная Ханджи пугала её куда сильнее, чем хладнокровный Леви. От последнего хотя бы знаешь, что ждать. — Ханджи, доведёшь её до подъёмника сама, — приказным тоном внезапно отозвался капитан и тут же использовал привод, уходя туда, где перекрикивания солдат почему-то стали громче. — Эй! Оставь его живым! — женщина недовольно выкрикнула ещё что-то, но не стала идти за ним. — Ладно, чего уж там. Ты, надеюсь, высоты не боишься? Софи качнула головой, не чувствуя в себе сил ответить словами. Всё, что было дальше, сохранилось в голове урывками. Подъёмник, неожиданно спокойный опрос от Ханджи, людские крики совсем рядом, вместе с шумом множества приводов. Солдаты, что встретили их наверху, увидев движение лифта. Она едва замечала это всё, ступив на вершину стены и медленно шагая вперёд, к другому краю. Шаг, ещё один, и ещё. Солнце по-прежнему слепило глаза, но её взгляду постепенно показывались целые яркие крыши домов. И множество людей, которые с такой высоты казались не более чем размытыми силуэтами, торопливо снующими между зданиями. Город, полный жизни. Добралась. Она добралась до Троста. Нога неожиданно зацепилась за металлический рельс, и Софи рухнула на колени, но даже не обратила внимания на боль, жадно подаваясь вперёд и стараясь сохранить в памяти всё. Целых две недели она шла каждую ночь упрямо вперёд. Избегала титанов любой ценой, зарывалась днём в самую глубокую тьму. Сколько раз её жизнь была на грани, как сегодня? Но она выжила. Дошла до Троста. И теперь она видит его. Впервые за две недели она видит солнце. Лишь её дыхание участилось, став резким, тяжёлым, словно девушка пыталась глотнуть как можно воздуха в последний раз. Она не сводила глаз с яркого солнца, что висело прямо над её головой, наплевав на жжение в глазах, замечая лишь ласковые прикосновения лучей, согревших замерзшее тело. Выжила. Она выжила в той кромешной тьме, и теперь наконец-то… Девушка никогда не видела ничего красивее ослепительного света на ярко-голубом летнем небе. — София?! — знакомый голос раздался издалека, будто до неё пытались докричаться сквозь плотное одеяло, но она вскинулась всем телом в том направлении. В последний раз он был пьян, и из-за этого был последним человеком, которого Софи хотела бы вообще видеть. Но сейчас она была как никогда счастлива от этой встречи. Сначала Ханнес брёл к ней, едва находя в себе силы сделать очередной шаг, но потом, очнувшись от наваждения, побежал к девушке, что подняла уголки губ в вымученной приветственной улыбке. — Но как же… Я же сам видел… Ты же осталась… — он всё бормотал себе что-то под нос, мелко качая головой, словно в трансе. Девушка всё смотрела на него широко распахнутыми глазами, в самой глубине которых в одно мгновение проскользнуло безумие. Она сама выглядела безумно — на коленях, словно застывшая статуя, взгляд которой застрял где-то далеко в вечности, далеко от этого места, от всего, что происходило вокруг. Одежда оборвана напрочь, а на теле тут и там виднеются свежие кровоточащие ссадины. Дрожащие уголки губ едва держались в слабой усмешке, а на посеревших впалых щеках прокладывали свой путь мелкие слезинки. — Ханнес, — тихо прошептала девушка, словно обкатывая незнакомое слово на языке. — Я выжила… Добралась сюда, Ханнес, я шла сюда так долго! Столько времени в темноте… Хрупкую отчуждённость прорвало, и все эмоции, что Софи держала в себе всё время с самого своего пробуждения, вырвались наружу протяжным криком, больше напоминающем жалкий вой отчаяния. Обхватив себя руками, девушка запрокинула голову назад, чувствуя, как глаза постепенно застилает пелена, а по щекам стекает что-то очень холодное. Ханнес аккуратно приобнял рыдающую девушку за плечи, и это стало последней каплей. Софи вцепилась в его куртку железной хваткой, как будто это было последнее, что не давало ей упасть. Не говоря ни слова, он позволял ей выплеснуть копившуюся долгое время боль, иногда неловко поглаживая по голове. Он видел её под тем завалом, когда добежал до Эрена и Микасы. Дети рвались вытащить её, но он лишь оттащил их оттуда, уверенный в том, что она умерла под упавшим остовом верхнего этажа. Но Софи выжила и шла из самой Шиганшины, пешком, всё это время, через всех титанов. Он мог её вытащить, привести в чувство. Но оставил там умирать, одну в разрушенном городе. И сейчас смелая и бойкая девушка, которая никогда не отказывалась лечить его, но каждый раз давила на стыд, когда он был пьян, и всегда прямо говорила, что не испытывает никакого уважения к пьяницам, цеплялась в него трясущимися руками, как в спасителя, чего Ханнес ничем не заслуживал. Она что-то бормотала про солнечный свет, про титанов, но пустые глаза говорили больше любых слов. Страшный кошмар, который никому не пожелаешь испытать. Как только буря внутри пошла на спад, а безудержные рыдания сменились прерывистым шмыганьем, Софи попыталась отойти, но только почувствовала, как судорожно сжатые пальцы слабеют, а сознание уплывает в спасительную мирную тьму, последний раз блеснув солнечным лучом. Не важно, что дальше. Главное, что сейчас она жива. И наконец-то видит свет…