Основная цель — выжить

— Итак, ты всё-таки выжила. В прошлые встречи Софи было совсем не до того, чтобы оглядываться вокруг, и сейчас она впервые заметила, как вокруг пусто. Не темно или светло, а именно бескрайняя пустошь, без конца и края, без каких-либо ориентиров. Лишь иногда на самом краю зрения мелькало некое марево, которое тут же исчезало, стоило к нему повернуться. Вязкая пустота, в которой можно было легко потеряться, если бы не назойливое присутствие другого существа. Голос богини был сух, а сама она выглядела настолько равнодушно, будто это всё — совершенно обыкновенное дело, так, небольшая прогулка. Прежде Софи бы почувствовала по крайней мере раздражение, что через некоторое время затянуло её в душащую злость. Но неожиданно для себя она не ощутила ничего. Словно весь запас её эмоций был исчерпан в тех бессильных слезах напополам со страхом прошедших дней. — И даже не злишься на меня, как в нашу первую встречу, — длинные тяжёлые пряди цвета вороного крыла свесились с одного плеча, когда богиня с любопытством наклонила голову, будто разглядывая крайне интересную зверушку, которая не стала привычно лаять. — Если так понравилось, могу снова устроить. Она опешила, столкнувшись с неожиданной саркастичной усмешкой Софи. Но замешательство не заняло даже секунды, тут же сменяясь мелькнувшей тенью довольной улыбки. В самом деле, на что Софи должна была злиться? На данную ей свободу действий, которой она так глупо распорядилась? На то, что её даже попытались предупредить, но девушка сама не стала обращать внимания? На то, что ей вообще пришлось переживать всё это? Вина за всё произошедшее лежала исключительно на Софи, которая, как глупая идиотка, потерялась в забытом ощущении мира и покоя. Будет ей уроком на будущее. Если предыдущие шесть лет девушка постоянно отгоняла от себя все мысли о демиурге, надеясь больше никогда её не встретить, то эти две недели она размышляла о многом. О том, насколько ценно новое развитие сюжета для богини-экспериментатора. И что та готова сделать для того, чтобы сохранить её. Поэтому сейчас её интересовал только один вопрос. — Что именно ты сделала, чтобы я смогла добраться до Троста? Софи слишком везло. Даже когда за ней погнался девиант и девушка была готова прощаться с жизнью во второй раз, её спасли. Что уж говорить о всём пути, когда она лишь неким чудом избегала других титанов и находила себе убежища в последний момент, практически каждый день слыша леденящие кровь крики других людей издалека и грохочущие шаги, от которых её отделяло всего несколько тонких стен, что можно снести за один удар. Сложно поверить, что такие совпадения бывают сами по себе. Вот только полное скептического непонимания лицо демиурга заставило её усомниться в собственных рассуждениях. — Мне кажется, ты не совсем поняла смысл полной свободы действий, Софи. Я вообще никак не вмешиваюсь в твою судьбу. Делай, что хочешь — за все последствия отвечаешь только ты, в то время как я спокойно наблюдаю. История должна идти сама, иначе станет совсем скучно. Этот неприкрытый сарказм в ласковом голосе, которым обычно объясняют прописные истины детям, после сменившийся восторгом ребёнка, что получил новую неизвестную игрушку, всколыхнул похороненное глубоко внутри раздражение. Но Софи лишь отвернулась от этих эмоций, не дала им разгореться сильнее, почувствовав, насколько это бесполезно. Она поняла это ещё в первую встречу — для бога, стоящего над целым миром, люди — что те же муравьи под ногами, только копошатся куда интереснее. И демиург только что просто напомнила ей о том, что Софи — всего лишь случайный инструмент. — Что ж, ты пережила первое ключевое событие истории, поздравляю, — на усталый взгляд Софи богиня не обратила никакого внимания. — А ещё обзавелась весьма полезными знакомствами. Похоже, ты всё-таки слишком везучая. Ага, а потом за это везение она расплачивается так, что лучше бы его никогда не было. — Но это уже былое, — демиург продолжила. — Куда важнее, что будет потом. Что ты будешь делать дальше? Хоть девушка догадывалась, что ей зададут подобный вопрос, он всё равно оказался слишком неожиданным. Во сне не ощущалось ни усталости, ни привычной ноющей боли правого плеча, но сейчас Софи отчаянно захотелось присесть, буквально свалиться на землю под грузом всех мыслей. Она не знала, что ей делать дальше. Каждый раз, когда девушка задавала себе этот вопрос, на ум не приходило абсолютно ничего, лишь тяжесть выбора одной из тысячи дорог, лежащих сейчас перед ней, давила всё сильнее. Две недели Софи откладывала это решение, прикрываясь нехваткой времени, но сейчас она уже была обязана решить окончательно. Что ей делать? Куда пойти? И всё же один вариант был, и это был самый безумный и ненормальный выход из всех. У девушки больше не было желания встревать в войну этого мира и вообще встречаться с титанами, но тихий шёпот на самых задворках сознания раз за разом напоминал, что сбежать ей некуда. Либо умереть в муках, в ложной уверенности собственной безопасности, чего Софи едва избежала на этот раз… Либо влезть в самое пекло и сражаться самой, не перекидывая ответственность за себя на кого-то другого. Раз за разом вырывать свою жизнь и жизни дорогих ей людей из крепкой хватки смерти. Бороться до самого конца. Уж не она ли говорила об этом с Микасой в их первую встречу, а сама готова была сдаться? Софи прижала пальцы к вискам в надежде унять постепенно усиливающееся давление изнутри, что только сильнее путало мысли и вызывало новые приступы головной боли. Всё равно слишком рано об этом думать. Если её правое плечо не восстановится хотя бы до возможности свободных движений в суставе, то всё решается вместо девушки — поля или, если повезёт, травничество. Придётся полностью переучиться на левую руку сейчас, поменять всё устройство своей работы, даже отточенным в прошлой жизни приёмам самозащиты нужно будет учиться заново, ведь всё это было для правши. Как бы она ни старалась развивать обе руки параллельно, правая всё равно оставалась ведущей во всех вопросах. Это не означает, что она собирается сдаться… но есть ли смысл планировать собственное будущее так далеко, если оно целиком и полностью зависит от заживления не самой удачной травмы? Даже в самом лучшем случае Софи никогда не расстанется с суппортом, который в этом мире ещё даже не изобрели. Да, слишком рано. Она обязательно подумает об этом снова, но только после того, как заживёт рука. Богине она озвучила лишь свои соображения по поводу восстановления руки, не желая говорить о том варианте, что так настойчиво крутился в её мыслях. Софи ожидала от неё недовольства таким неприкрытым увиливанием от ответа и готова была легко принять его, но та повела себя неожиданно. Лишь пару долгих секунд внимательно всматривалась в глаза девушки. А потом на её губах зазмеилась тонкая снисходительная улыбка, которая вкупе с гипнотическим блеском ярко-зелёных глаз заставила Софи похолодеть. Она внезапно отвернулась, и давящий эффект тут же прошёл, возвращая образ молодой девушки вместо вечного всезнающего существа, которое может вскрыть людские секреты так, что никто этого не осознает. Их восприятие слишком разное, и если в первый раз она ничего не видела из-за застилающей разум злости, то теперь различия ощущались куда острее, вызывая неоформленный страх. — Кстати, те дети… Резкий выдох и судорожно сжатые кулаки, чтобы скрыть неожиданную дрожь в пальцах, стали достаточным ответом. Впервые за весь разговор Софи не стала смотреть прямо, опустив взгляд к ногам, но богиня и так знала, что там можно увидеть — гложущую изнутри вину вперемешку со злостью на свои ошибки. Нужно дать этому ребёнку время для окончательного смирения с произошедшим и самого глубокого эмоционального выплеска, что всё ещё скрывался в глубине её души и разрастался с каждым словом всё сильнее, добавляя новые оттенки слабого отчаяния к таящемуся внутри страху. И Софи никогда себя не простит, если свидетелем этому станет именно она. — Пожалуй, на эту встречу хватит. Надеюсь, что мы скоро увидимся. Сладкий тон сработал идеально, как красная тряпка для быка, и Софи отвлеклась от своих внутренних переживаний. Богиня явно заметила её нервное передергивание плеч, но предпочла сделать вид, что ничего не увидела, и с радостной улыбкой махнула девушке рукой на прощание, вновь представая в образе подростка едва ли старше самой Софи. Только теперь в глубине её глаз, за хитрым блеском зелени можно было разглядеть холодное расчётливое нечто, что не давало Софи обмануться, сигналя о смутной опасности от этой девушки. Взгляд вновь зацепился за татуировку на запястье богини. Она отдалённо напоминала ей геральдического феникса, восстающего из тёмных языков пламени, что извивались до самой середины предплечья. Даже татуировкой этой было сложно назвать — птица будто была живой, раскинутыми крыльями стремясь бесконечного вверх, дальше от возрождающего огня. Будто не татуировка, а личный символ, неотъемлемая часть. В первую их встречу она едва ли обратила на это внимание, но теперь мыслями постоянно возвращалась обратно к рисунку. Что-то в нём было не так… Хотя откуда ей знать особенности татуировок у божественных сущностей? Что за глупости… Но возможно… огненные нити из хвоста птицы были намного короче в прошлый раз?.. Додумать эту мысль Софи уже не успела, так как демиург махнула рукой, выбрасывая её сознание из пустоши обратно в беспокойный сон. Стоило девушке раствориться в мерно кружащей тьме, как всё изменилось — пронизывающее всё естество богини самодовольство, что казалось неотделимым от неё, ушло напрочь, а взамен пришла усталость. Она тяжело качнулась и буквально свалилась на спину, чувствуя, что ещё немного — и ноги бы подогнулись сами по себе. Хорошо, что удалось спровадить Софи до этого момента. Даже внешность девушки изменилась, как будто оттуда вытянули все яркие краски — глаза изрядно потускнели, приобретя почти человеческий оттенок, а идеально белая кожа посерела и углубились все болезненные тени на лице. Девушка вытянула вверх руку, внимательно рассматривая, как змеящиеся чёрные языки пламени тянутся дальше к локтю и занимают всё больше места на предплечье. Они даже уже начали расползаться на другую сторону руки. На сей раз она перестаралась, потратив слишком много сил за раз. Она не может вмешиваться в события мира, только наблюдать со стороны. Вроде бы минимальное влияние на тело Софии, но сколько же внутренних сил у неё это забрало, если клеймо разрослось настолько сильно. Усталость и непреодолимое желание закрыть глаза и впасть в сон — вот что ощущала она сейчас. Только азарт и интерес к разворачивающимся событиям заставляли её держаться. Ведь когда бы ещё ей попался кто-то настолько подходящий? Бедный ребёнок, оставленный сам по себе, ожесточившийся, с обострённым инстинктом выживания, вырывающий своё с мясом и глубоко внутри до ужаса боящийся того, во что превращается — игрока, для которого люди — не более чем безмолвные пешки, с которыми можно сделать что угодно. Сопротивлялась девушка отчаянно, постоянно перекраивала свою личность, слившись с собственным обманом настолько сильно, что сама начала верить в это. И всё равно оно вырывалось — в мелькавшем иногда в самой глубине глаз равнодушии, что очень быстро перекрывалось теплой располагающей улыбкой, долго тренированной перед треснутым зеркалом, чтобы не вызывать никаких сомнений. Теперь же были те дети, да и другие люди, которых этот ребёнок не мог больше воспринимать как свои фигурки — связи с ними были вплетены глубоко, буквально в самые основы новой личности, становясь решением детских психических травм. Кого она выберет, если встанет перед выбором — себя или их? Не зря богиня ставила именно на неё — слишком уж легко было затянуть покоем, которого никогда не было в прошлой жизни. Настолько, что порой Софи сама отказывалась от того, что не входило в идиллическую картину мира. Хотя ждать от неё той же ошибки не стоит — слишком сильно давит взятая на себя ответственность, слишком силён страх. А также ненависть. О, какая же сила у этой ненависти! Даже не нужно было долго думать, достаточно было одного отрешённого взгляда Софи, почувствовать боль и немое отчаяние внутри, чтобы понять — всё это подтачивается ненавистью к самой себе. Собственная слабость, мысль о том, чтобы вновь с головой окунуться в ложное спокойствие, вызывают у неё только отвращение. Несложно было догадаться, что именно Софи предпримет дальше, хоть её рациональная часть и сопротивлялась такому решению. «Что именно ты сделала, чтобы я смогла добраться до Троста?» Богиня аккуратно потёрла покрасневшую кожу вокруг клейма. Что же она сделала, ха. Нужно же было сравнять шансы Софи с любым обычным человеком, а то она бы и первую ночь не пережила. Было бы грустно, если бы такая история оборвалась из-за такой мелочи… И пусть она потратила столько сил. Этот вариант однозначно того стоит.

***

Сознание возвращалось урывками, мысли то вновь опускались в вязкую глубину сна, то раздавались гулким эхом далеко внутри, постоянно спутываясь и распутываясь. Пока Софи наконец не открыла глаза и не увидела, что вокруг нет ничего кроме беспросветной, кромешной темноты. Невозможно. Девушка села рывком и попыталась оглядеться, надеясь, что просто застряла по ошибке в пространстве демиурга, но нет. Абсолютная пустота того места резко контрастировала с давящим отсутствием света в этой комнате, где не видно было даже вытянутых рук. Противоположная стена терялась в тенях, только угадывались смутные очертания чего-то вытянутого и неровного. Совсем рядом лежала брошенная холщовая сумка, очень похожая на её собственную. Она же бросила её в том доме… Или нет? Не может быть… Хотелось выть, кричать, устроить истерику, швырнуть чем-то в стену, но Софи даже не пошевелилась, смотря куда-то далеко стеклянными глазами. Неужели… ей всё это приснилось? Погоня девианта, спасение, близкий Трост с высоты Стены, яркое, палящее солнце… Неужели она всё ещё где-то за Розой… Неужели она не сбежала от титанов? Тяжёлые, гулкие шаги раздались совсем рядом, как будто её отделяла одна тонкая стенка, как все эти две недели… Нет. Нет-нет-нет-нет… Горло раздирал необъятный крик, но Софи крепко зажала себе рот трясущимися руками. Ей нельзя кричать, нельзя издавать ни звука. Она так и не выбралась из этого кошмара. Она никогда не выберется из него, каждый день оставаясь в глухой к мольбам темноте, каждый день она будет слышать крики, пока она не увидит перед собой безумную улыбку титана с огромными зубами. Только теперь никто не спасёт. Шаги раздавались всё ближе и ближе, становясь всё громче и тяжелее. Больше, больше, больше… Они идут за ней. Девушка зажала уши ладонями, уткнувшись лбом в колени, надеясь, что она перестанет их слышать. Но с каждой секундой они становились всё сильнее, грозясь смениться треском рушащейся кирпичной стены, когда титаны протянут к ней руки. Рядом, они совсем рядом. — Софи! — резкий вскрик, а потом её схватили за кисти, пытаясь отнять крепко сжатые руки от головы. Это стало последней каплей безумного страха, душащего Софи изнутри. — Нет! Отпусти меня, не трогай, не трогай! — отчаянный вопль вырвался против воли, неосознанно, пока девушка отбивалась от неизвестного противника всем телом и пыталась вырвать руки, не видя перед собой ничего. Она даже не понимала, что именно делает, сражаясь с безумием собственных кошмаров. Что угодно, лишь бы вырваться из железной хватки! — Пусти! — руки Софи удерживали, крепко ухватив за плечи, но девушка всё равно не осознавала этого, прогоняя в голове свои личные ужасы и всё ещё вырываясь изо всех сил. — Софи, остановись, всё в порядке, ты в безопасности! — знакомый голос ворвался в сознание неожиданно, внося полную неразбериху в ворох и так спутанных мыслей. Через пару мгновений до девушки дошло, что держать её может только другой человек. Неужели?.. Было страшно поднимать взгляд, но только сейчас она ясно увидела, кто именно находится перед ней. В неверном пламени трепещущей свечи серые глаза приобрели жёлтый оттенок, искажаясь ещё сильнее сеткой капилляров вокруг зрачка и усталой припухлостью век. Ощущение тёплых рук на плечах окончательно убедило Софи, что ей это не мерещится. Она всё-таки успела уйти из Шиганшины. — Ханна… — тихий обессиленный шёпот, звучащий как обычная констатация факта, пока девушка не могла отвести взгляда от лица травницы. — Всё хорошо, слышишь? Мы в Тросте, всё в порядке… Не приснилось… Она действительно вырвалась оттуда. Руки травницы всё ещё сжимали плечи Софи, как будто она сама не могла их разжать, успокаивая девушку. Успокаивая ту, что так виновата перед ней. Взгляд Софи блуждал по лицу женщины, тут и там подмечая признаки хронической усталости: в тёмных кругах под глазами, в неровном цвете кожи, мелких капиллярах по всему лицу… Ханна выжила, но вся её жизнь оказалась разрушена, и если бы Софи только задумалась… Если бы она только вспомнила… Карла бы не оказалась под завалом дома и не была бы съедена титаном. Гриша бы не отдал свою жизнь добровольно и не был бы вынужден превратить своего сына в титана. Эрен, Микаса и Армин… «Не оставь детей одних!» Последняя просьба разрывала душу на части. Софи ведь оставила их. Даже когда её надрывно умоляли остаться, она всё равно ушла, бросила их в кровавом безумии. И всё просто потому, что сама забыла обо всём. Сама. Только она сама. Если бы она была с детьми… Возможно, Карла бы выжила. Возможно, они бы потом все вместе нашли учителя. Возможно, её семья жила бы полностью. Возможно, никого из них вообще не задело бы разрушение Шиганшины, если бы Софи не ошиблась. А она даже не смогла сдержать собственное обещание. Виновата, как же она виновата. Успокаивающие слова Ханны только давили сильнее, ведь Софи никак этого не заслужила. Обвинения, ненависть в каждом слове — вот что должна была слышать девушка, но не это облегчение и радость от того, что она жива. Почему? Почему всё так неправильно? «Чутьё подсказывало, что не стоит смотреть Карле в глаза, но она всё равно чувствовала на себе обжигающий гневный взгляд. — Садись, — та повторила с напором, и Софи, которая порой боялась с ней связываться, не стала спорить и аккуратно присела на самый край лавки, чувствуя небольшой жар на щеках…» « — Софи, — Гриша щёлкнул пальцами перед лицом девушки, которая уже минут пять не сводила глаз с одной и той же строчки. Девушка сразу же дёрнулась, возвращаясь в реальность, а потом виновато улыбнулась…» «Глаза мальчика чуть расширились в удивлении, а щёки стремительно приобретали ярко-красный оттенок. Увидев эту смущённую помидорину, Софи в итоге не выдержала и засмеялась в полный голос. Видя, как девушка хохочет над ним, он разозлился: — Прекрати! Я ничуть не рад тебя видеть, и вообще…» « — Как же хорошо, Микаса, что у Эрена рядом есть кто-то умный. Ты ведь не оставишь его? — в шутку серьёзным тоном спросила девушка, на что девочка только покачала головой, неосознанно сжав пальцами потрёпанный красный шарф на шее. А вот немного порозовевшие кончики ушей от взгляда Софи не укрылись…» « — Вот и всё, — аккуратно сложив ткань, она убрала её обратно в сумку, и внезапно добавила так, чтобы слышали только они вдвоём. — Что бы ты там о себе ни думал, Армин, ты всё равно очень храбрый. Не каждый сможет отстаивать своё мнение под таким натиском, — и подмигнув ему, отошла…» Солнечные блики, бьющие прямо в глаза, мерное журчание реки рядом, шершавая нагретая кора под спиной и тёплое давление с усыпляющим спокойным сопением с двух сторон… «Пройти одну улицу. Всего лишь одну улицу. Постучать тем способом, который Эрен придумал специально для неё. Поцапаться с ним, разозлить, заставить покраснеть. Рассказать Микасе о новом интересном растении, что она нашла. Поспорить с Карлой о том, что она нормально спит и у неё всегда такие круги под глазами. Попросить учителя взять её с собой к очередному пациенту… Всё, что осталось, — каменные завалы и деревянная балка, откинутая в сторону.» Как же она себя ненавидит. — Прости меня, Ханна, — голос безумно дрожал, а Софи смотрела вниз, на крепко сцепленные пальцы, лишь бы не встречаться взглядами с травницей. — Умоляю, прости… Пусть она скажет, что ненавидит! Что это всё вина Софи! Пусть злится, кричит, винит только её — потому что так правильно. Потому что это правда. Но неожиданно для себя Софи почувствовала резкий рывок. Она даже не успела понять, что происходит, как уткнулась носом в густые тёмные волосы Ханны и почувствовала, как та сжимает её в объятьях. — За что мне тебя прощать? Я так рада, что ты жива, пресвятая Роза… Софи впервые в жизни слышала, чтобы Ханна говорила так сбивчиво и быстро. Срывающийся голос травницы лишил девушку последнего самообладания и вырвал всё то, что она держала глубоко в себе с самого пробуждения в Шиганшине. Всё, чему она не давала вырваться эти две недели. Глаза защипало, уголки немного увлажнились — и Софи даже не осознала, что плачет уже во весь голос, не сдерживаясь, цепляясь за Ханну, что мягко поглаживала её по волосам. Оплакивая свое прошлое. Оплакивая мёртвых Гришу и Карлу, оплакивая разрушенные судьбы всех близких людей, оплакивая свою единственную семью, которую она так отчаянно желала в прошлой жизни и потеряла по своей вине. И раз за разом повторяя между всхлипами, будто в мольбе, одно и то же «простите». Всё равно зная, что их прощения ей не заслужить никогда.