Увядшие маргаритки

В то злополучное утро ярко светило солнце. Ослепительно жёлтое, словно жидкое золото, оно сверкало алмазами в парче, что носили девушки, передавалось радугой в мягкой ткани занавесок, играло «солнечными зайчиками» на дубовых карнизах и лицах спящих рабынь. Обычно Рита каждый день просыпалась именно от невероятно яркого солнца, так как привыкла жить в своей тайге, а там солнце зимой — не частый гость. В Турции же, оно, казалось, светило круглый год. Но в этот раз она проснулась не от ярких лучей, бьющих под самые веки, а из-за пронзительного женского крика. Сквозь полудрёму Рита рассеянно подумала, о чём же можно кричать в такую рань. Ещё же так рано… Может она снова вернулась домой и это кричит её соседка в общежитии, которая капец как любит вставать по утрам с тяжёлым роком? Но открыв заспанные глаза, Рита поняла, что она всё еще в гареме султана Сулеймана. Кто-то тряс её за плечо, и зевнув, Рита повернулась к нарушителю её спокойствия. Ольга, взлохмаченная и с покрасневшими глазами, сидела рядом и настойчиво что-то выговаривала Рите. Спросонья Державина ничего не поняла. И почему в любом веке все любят вставать так рано? Это какой-то всемирный заговор? — Что случилось? — вяло протянула девушка, посильнее натягивая на себя одеяло. Так сильно хотелось спать, что просто ужас. — Кто-то умер? Ольга побледнела, как зомби, и её лицо приобрело скорбно-слезливое выражение. Рита хмуро кинула на неё взгляд. Неужели шуточные слова Риты так сильно обидели её?! Конечно, Ольга была девушкой из тогда еще Русской империи, милой кисейной барышней, которую хотели выдать замуж. Но за последнюю неделю Рита заметила не свойственную этому времени храбрость в ней. Так что же случилось? Снова раздался душераздирающий крик, и многие девчонки повыскакивали со своих мест, шумя и перекрикиваясь. В спальнях началась паника и какофония различных голосов. Рита поднялась со своего места, стараясь пальцами распутать колтуны в волосах и вопросительно посмотрела на Ольгу. По её лицу было видно, что её сейчас стошнит. — Кто-то на самом деле умер? — вдруг спросила Рита, надеясь, что Ольга сейчас посмотрит на неё, как на дуру, и скажет, что Рита совсем умом повредилась. Но, к сожалению, Ольга этого не сказала. Ее сухие дрожащие губы скривились, а глаза наполнились слезами, и она указала пальцем на вход в гарем. Рита попыталась приподняться на носочках и увидеть, что там, но как назло, весь обзор загородили другие девушки. — Кто там, Ольга? Блондинка всхлипнула. — Настя… Рита удивлённо вскинула брови. Настя, это которая еще одна русская рабыня, прибывшая сюда вместе с Ольгой? Очень красивая и очень надменная, её сразу выбрали в гарем падишаха, а потом позвали и в покои. О нет, неужели кто-то из завистливых девчонок что-то с ней сделал? Рита похолодела и нашла глазами Фатьму. Та стояла в углу, и на лице у неё был написан страх вперемешку с презрением. Она даже не посмотрела на Риту в ответ, а просто вперилась пустым взглядом в одну точку. Нехорошее предчувствие поселилось в Рите, и она сошла с пьедестала, где находились кровати и попыталась подойти ближе. Девчонки толпились, как школьники в очередь в столовку, поэтому Рите пришлось растолкать всех локтями, чтобы увидеть, что же все-таки произошло. Но уже на середине она поняла, что нужно просто поднять голову. Пораженный вздох вырвался у неё из груди. Привязанный к углу крепкий узел спускался дальше в бечевую веревку, огромная петля сжимала хрупкую, посиневшую шею девушки, выбивая весь воздух. Настя тихо раскачивалась в воздухе, её руки и ноги безжизненно свисали, словно сломанные, одутловатое, местами покрасневшее лицо серело, глаза, навыкате, открыты и устремлены пустым, бессмысленным взглядом в пол. На щеках виднелись следы слез, опухший язык вывалился изо рта. Её красивое платье было изодрано, словно она упиралась и в последнее мгновение рвала на себе одежду. Одной туфли на ноге не было. Матерь божья. Рите хотелось закричать, заверещать, умолять, чтобы её сняли оттуда, но из горла вырвался только слабый хрип. Мёртвое тело Насти, как гром среди ясного неба, заставило замолчать весь гарем и пораженно стоять на месте, ожидая, что же получится дальше. Рита не могла в это поверить. Она знала, что в гареме девушки жестоки, часто на совесть и мораль всем было пофиг, когда перед глазами маячила власть, но опуститься до убийства? Это… боже, бедная Настя. Что же пришлось пережить ей в последние минуты. Против воли у Риты в голове замелькали картинки, как её, кричавшую и умолявшую, тащат к виселице, просовывают голову в петлю, натягивают и она умирает. Сколько должно быть жестокости, чтобы поступить так с человеком? — Мы нашли её сегодня утром… — Аллах… — Падихаш разгневается… Шептались рядом девушки, словно пчелы в улье. Неясная злость пробрала каждый её нерв. — О, он точно разгневается, и когда имя убийцы всплывет, это, — она указала на висевший труп Насти, — покажется ему милосердием! Девушки вдруг резко замолчали, потрясённые взгляды обратились на неё. Рита краснела, но от злости, а не от смущения. И впервые в жизни Рита была рада, что эта ярость кипела в её крови. Злость давала ей сил противостоять им. Наплевать на Ольгины советы, Настя тоже молчала и вот во что это вылилось. Иногда молчание — не самая лучшая тактика. — Ты обвиняешь кого-то из нас, рабыня? — вдруг подала голос до сего молчавшая Фатьма, подходя ближе. Подол её фиолетового платья колыхался, а чёрные глаза, как у гиены, горели ненавистью. — Да, — смело ответила Рита, смотря ей в глаза. Рабыни рядом ахнули. — Ясно, что умерла она не от своей руки. Кто-то убил её, жестоко и бессердечно. И этот кто-то среди нас. Фатьма с презрением глянула на неё. — Не боишься говорить такие вещи, рабыня? — Иначе что? Тоже убьешь? Рабыни вокруг ахают, возмущенные наглостью Риты. Та старается стоять прямо, упрямо сжимая зубы и смотря Фатьме прямо в глаза. Рита знает, что если покажет свою слабость сейчас, то Фатьма будет припоминать ей это каждый день и не оставит в покое. Безжизненное тело Насти тому доказательство. Фатьма делает шаг вперёд, замахиваясь. — Ты, наглая рабыня… как ты смеешь обвинять меня! Наложницу шехзаде! — Да хоть кем ты будь, — выплюнула ей Рита, — султан и Хюррем султан казнят тебя. Мир перед глазами Риты на секунду вспыхивает, щеку обжигает болью, и краснота уродливым отпечатком руки расползается по коже. Рита, доведённая до предела, сжимает ткань ночного платья, чтобы снова не ударить Фатьму. Какая же все-таки она мерзкая сучка! — А ну прекратили! — вскричал вдруг рядом с ними Сюмбюль-ага. Его забавная шапка съехала набок, но сегодня он охал и ахал меньше, стараясь не смотреть на труп Насти. Рите показалось это довольно странным. — Опять вы двое разводите тут шум! Разошлись, пока в темницу не отправил. Ещё секунду, мучительно долгую секунду, девушки сверлили друг друга глазами, обещая все муки ада, если они встретятся наедине, и отвернулись друг от друга. Рита, кипя праведным гневом, тяжёлой поступью поспешила к Ольге. Боже, как эта Фатьма её раздражает! Ольга смотрела на неё, как на дуру, причём очень глупую дуру, когда Рита подошла к ней и увидела разочарование со следами скорби в голубых глазах, Рите стало стыдно. Державина сама устыдилась тому, как быстро гнев может забрать её в свои опасные объятия, а ведь она честно старалась держаться и вести себя незаметно, холодно и мудро. Продержалась неделю, а потом сорвалась. Как позорно. Рита смутилась, стараясь не смотреть Ольге в глаза, пока переодевалась и надевала кожаные туфли. — Когда-нибудь ты поймёшь, что творишь, но будет слишком поздно, — шепнула ей заплаканная Ольга. Её слезливые глаза всё еще следили за раскачивающимся на веревке телом Насти. Риту мутило от этого. Её кровь, медленно капающую на мраморный пол, она, казалось, ощущала отсюда. — Фатьма разорвет тебя на кусочки, но будет слишком поздно. — Я не могу молчать, — тихо ответила Рита, убирая волосы в косу. Светлые концы без покраски уже достаточно смылись и пожелтели, и Риту жутко это раздражало, хоть странные и недоуменные взгляды по поводу её необычных волос она всё еще ловила на себе. Как-то раз даже Афифе-хатун поинтересовалась, почему они такие. — Тогда и не плачь потом, — резко ответила ей Ольга и отошла. Её невысокая фигура и пшеничные волосы маяком горели в комнате, давя на Риту, словно двухметровые шипы. Тело Насти начали снимать с веревки. Не выдержавшие этого девушки разошлись по своим рабочим местам или классным комнатам, даже Фатьма испарилась куда-то. Рита, тяжело дыша, смотрела на Настю и думала о том, что может и она, девчонка из двадцать первого века, не проснется в один прекрасный день. Может Ольга и права: Рита своей дерзостью сама рыла себе могилу. Вдруг рядом со входом Рита заприметила чёрные шелка одежды Фирузе, её огромные тёмные глаза, словно густая нефть, заплаканное и оскаленное в глубоком горе лицо. Рита удивлённо направилась к ней, не понимая, что служанка Михримах султан тут делает в это время. Она же должна быть рядом с своей госпожой. Фирузе редко отлучалась от своей работы, добросовестно исполняя свои обязанности, хотя… Рите вспомнилось, как совсем недавно вечером она видела её выходящей из королевских покоев в праздничной одежде. Рита тогда так и не спросила её об этом, предпочитая не ворошить это муравьиное гнездо, но сейчас, когда одна из фавориток султана мертва, а Фирузе, плачущая, словно она лично повесила Настю в петлю, показалась Рите очень странной. Или может она просто выдумывает? От гнева и шока и тому подобное? Фирузе же никак не может быть фавориткой султана, Хюррем султан её бы тогда уничтожила щелчком пальцев, оставался вариант, что она была в покоях наглого шехзаде. При этой мысли Риту затопила непонятная злость: такая хорошая Фирузе и такой противный шехзаде — это точно не пара. — Фирузе? — окликнула девушку Рита, та вздрогнула и испуганно обернулась к ней. Её чёрные глаза расширились. — Что-то случилось? — Нет, Маргарита, я услышала про происшествие в гареме и решила спуститься, — она глянула на Настю. — Это ужасно. — А тот, кто это сделал, монстр, — ответила Рита, внимательно поглядывая на Фирузе. А вдруг это она…? Да нет, это полный бред. Фирузе побледнела, как полотно. — Неужели ты считаешь, что она умерла не своей смертью… — устало выдохнула она, испуганно поглядывая на неё. Рита твёрдо посмотрела на одиноко болтавшийся конец веревки. — Я в этом уверена.

***

У Джихангира ухудшилось здоровье, и весь дворцовый состав был как не в себе. Рита с колотящимся в лихорадке сердцем наблюдала, как по небольшой комнате шехзаде носятся лекари и что-то быстро быстро бормочут на турецком, немецком и английском. Пару раз выбегала белая, как смерть, Хюррем султан, и смотреть, как она плачет над своим сыном, было выше Ритиных сил. Она старалась быть полезной, кормила Джихангира, ухаживала за ним, как могла, делала мокрые повязки, десятки раз кляла себя, что не училась первой медицинской помощи в школе и халатно относилась к урокам биологии, может быть она сейчас хоть немного помогла бы маленькому ангелу. Удивительно, как стал близок ей этот малыш. Их комнату даже несколько раз навещал султан и его сын Мустафа. Рита, заледеневшая от их внимания, тогда могла выдать только сухие фразы о его здоровье, стараясь не смотреть на Мустафу и его режущий, как кинжал, взгляд. Весь час, когда отец и брат сидели у постели Джихангира, Рита дышала через силу, стараясь не разрыдаться от переполнявших её эмоций. Хотелось закричать на них из-за того, что они ничего не делают, позволяют Джихангиру мучаться, из-за того, что про повешение Насти все забыли, и того, что сердце Риты каждый раз сжималось, когда она видела холодные стены дворца или очередной сон о родном городе всплывал у неё в памяти. Рите всё это до ужаса надоело. Может, она вошла в четвертую стадию горя — депрессию, и никак не могла из неё выпутаться. А убийца Насти всё еще спокойно бродил по этим коридорам. — Маргарита, как мой сын? Лекари что-нибудь говорят? — спросила у неё на второй день после повешения опечаленная Хюррем султан, и морщинки вокруг глаз залегли на золотистой коже еще сильней. Она сменила свои яркие, подчёркивающие огненные волосы, платья на строгие синие и серые, словно готовилась к похоронам. Рите казалось, что зная о плохом здоровье сына, она каждый божий день могла готовиться к его смерти. — Он сейчас спит, лекари дают ему настойки, чтобы он не мучился. И Рита подозревала, что в тех настойках был опиум — наркотик, который загубил бы его здоровье, но доказать не могла. Она вообще ничего не могла. — Аллах, — выдохнула Хюррем султан, — за что все беды сваливаются на моего бедного невинного сына? Двери распахнулись. Рита вздрогнула от резкого звука, густой туман отчаяния исчез из её головы с разозленным взглядом Хатидже султан. Хюррем султан невозмутимо продолжила сидеть, и только её рука гневно подергивалась. Никаких знаков уважения она сестре султана не высказала. Хатидже султан подлетела к ней, как фурия, и гневно сузила глаза. Рите стало неуютно, потому что ей придётся стать свидетелем очередной ссоры. — Как ты можешь, Хюррем? В тебе нисколько совести не осталось? — О чем ты, Хатидже? — В то время, как твой сын болеет, ты смеешь снова строить свои интриги. Как ты посмела привести во дворец эту мерзавку? — яростно шипела Хатидже. Хюррем султан спокойно смотрела на неё, сжимая губы. — Нигяр моя служанка. — Она была любовницей моего мужа, о чем ты прекрасно знала, и специально решила привести её в гарем, чтобы я увидела? — шипела сестра султана. — Чтобы опозорить меня? Подорвать мой авторитет? Так вот, твой план не удался, Хюррем. Мы с Ибрагимом не собираемся разводиться, так что у тебя ничего не получится, — гневно выплюнула женщина, Хюррем султан с лёгкой досадой смотрела на неё, в её глазах плескалось презрение. Рита с мрачным удивлением смотрела на них, не совсем понимая разговор. Она знала, что в последнее время Хюррем султан бесилась по поводу новой фаворитки султана, и знала про ситуацию с Хатидже султан и её мужем, но про любовницу во дворце она и краешком уха не слышала. Что же она опять пропустила? — Я слышала, у нашего повелителя появилась новая девушка? — с ехидством поинтересовалась Хатидже. — Не боишься потерять свои позиции? Хюррем султан гневно блеснула голубыми глазами и поднялась на ноги. — Не смей сравнивать меня с Нигяр, Хатидже, я не она, и от повелителя не отступлюсь, — твердо и грозно произнесла она, заглядывая в глаза Хатидже. Та сжала кулаки. Рита восхитилась тем, какими грозными были эти женщины в гневе и как сильно Хюррем любила своего султана. Тут вперёд выступила высокая, тонкая, как тростник, темноволосая женщина из стаи служанок Хатидже, которую Рита сначала приняла за её служанку, и обратилась к Хюррем. Рита с страхом заметила её красивые тёмные глаза и тонкие скулы, точно такие же, как у Мустафы. Неужели это Махидевран султан, его мать? — Ты будешь сгорать в огне ненависти, Хюррем, — сказала она своим мелодичным голосом, — совсем скоро другая займёт твоё место. Хюррем султан, статная и царственная, высоко подняла подбородок и глянула на неё, как на букашку. — Я уверяю тебя, Махидевран, меня не сожжет ни один огонь, — она вплотную подошла к сопернице. Рыжие завитки волос сверкали в свете солнца, как пламя. — Потому что я сама огонь. На этих словах визит двух королевских особ к Хюррем султан закончился. Её победа ощутимо витала в воздухе, вместе с невысказанными угрозами, и Рита больше не могла здесь находиться. Даже не обращая внимания на остальных, она выбежала из покоев, стараясь побороть тошноту, и добралась до своей комнаты. Закат уже догорал розовым блеском за окном, и Рита упала на кровать, прикрывая глаза. Прошедшие события шрамом оставили на ней следы. Она думала, что ей было в первый день тяжело, но со временем всё только ухудшилось. Рита заснула, стараясь забыть всё, и этой ночью ей снова приснилась Валиде султан.