***
— Что происходит? — спросила сонная Рита, тщетно стараясь пригладить растрёпанные волосы и складки на бирюзовом с синей цветастой вышивкой наряде. Сегодня всех девушек гарема султана созвали вниз, в главный зал гарема, и приказали одеться в самые лучшие одежды. У Риты, будучи служанкой шехзаде, одежды было предостаточно, как и красивых, но тяжёлых золотых серёг с небольшими топазами, переливающимися кобальтовыми водами океана в золотистом свете солнца. Ольга, нервно поглядывающая на длинную толпу девушек, сжала Ритину ладонь. — Повелитель вернулся, и его сестра решила устроить для него праздник. С танцовщицами, — с упором на последнее слово тихо пробормотала она грудным голосом, поправляя жёлтое, словно лепестки подсолнуха, платье. Рози удивленно выглянула из-за толпы: действительно, Афифе-хатун цепким взглядом прохаживалась около девушек, рассматривая лицо и фигуру каждой, а потом кивала Сюмбюль-аге, подходит девушка или нет. Пока они только начали, и чести предстать в полупрозрачной ткани перед повелителем удостоилась только одна девушка — тонкокостная и рыжеволосая полячка. — Как хорошо, что я не умею танцевать, — усмехнулась Рита. Она знала, что девушки тут для этого и нужны — ублажать султана, но пока тот был в походе, напрямую с этим она не сталкивалась, слышала только из рассказов, и сейчас ей было немного любопытно наблюдать за происходящим. Её-то точно не выберут в наложницы султана, потому что Афифе-хатун прекрасно знала, что танцевать и петь Рита не умеет. — Хочешь и дальше оставаться служанкой при шехзаде? «Я вообще не хочу здесь оставаться», — подумала Рита, но, конечно же, этого не сказала. — Да, хочу. Ольга то ли фыркнула, то ли издала сдавленный смешок. Риту интересовало другое — как отреагирует Хюррем-султан на эту новость, что её обожаемому султану хотят послать танцовщиц? Ведь она и так решает проблемы с Фирузе, а тут ещё женщины… боже, как же тяжело приходится ей все эти годы, среди гарема такая конкуренция, что не успеешь оглянуться — и уже пропала в Босфоре. И не много ли этому султану женщин? И эффектная огненная Хюррем-султан, и молодая Фирузе, так ему и ещё подавай… И самое стрёмное, что ищут ему его сестры. Рита никогда не поймёт их правил. Выбрали ещё двух — девочек-итальянок, которые очень хорошо танцевали. На их лицах была написана такая радость вперемешку с ликованием, что девушке стало тошно. Будто бы миллион выиграли, не стали танцовщицами перед лицом сорокалетнего мужчины. Рита и Ольга стояли в конце, поэтому когда Афифе подошла к ним, Державина уже успела заскучать, нервно поглаживая татуировку маргаритки, всегда скрытую рукавом платья, и наблюдая за Фатьмой, вольготно разложившейся на пуховых подушках — она-то была из гарема наглеца Мустафы. Афифе-хатун долго вертела лицо Ольги своими скрюченными паучьими пальцами, задерживалась на пышных светлых волосах, стянутых в массивную прическу, на чуть полноватое тело, а потом спросила: — Ты служишь у госпожи Хюмашах-султан? — Да, Афифе-хатун. — Думаю, она будет рада, если одна из её служанок там окажется, — безэмоционально ответила она, потом кивнула «голубому халату», и Ольга с легкой улыбкой на устах отошла к избранной толпе девушек. «Бедная Ольга», — искренне посочувствовала ей Державина, а потом спокойно взглянула в серые глаза Афифе. Она не танцует, да ещё и служила у Хюррем-султан, выбрать её — верх глупости. Старушка бегло осмотрела её (Рита была худая, как спичка, и формами похвастаться не могла, губы у неё были тонкие, а глаза серые, точно пасмурное небо), задерживаясь на её окрашенных волосах, которые приобрели желтоватый цвет без подкрашивания (Рите хотелось разреветься, когда она смотрелась в зеркало, или просто срезать всё до короткого каре). Рита была ребенком зимы, пусть и русской, но Сулейман предпочитал ярких девушек — рыжих и веселых, как Хюррем, и жгучих брюнеток, как Фирузе. — Побудешь на заднем плане, — неожиданно кивнула ей Афифе-хатун и быстрым движением отослала её к Сюмбюль-аге. Рита от удивления замерла и не знала, как сдвинуться с места. Она её выбрала? Танцовщицей в покои султана? Нет, нет, нет… Она не хотела! Она бы ни в жизнь не пошла к нему! Да её же Хюррем-султан убьет. Почему она её выбрала? Она же даже танцевать не умела, а игра на музыкальных инструментах раздражала её похуже вязания на уроках домоводства в школе. Что она там будет делать? Стоять как камень и пытаться вертеть задницей в красивой одёжке?! Ну за что… Рита прокляла всех богов, которых знала в этот момент. — Чего встала? Иди к девушкам, да поживее, — взвился Сюмбюль-ага, подгоняя обомлевшую, злую, как черт, Риту к остальным. Ольга смерила её шокированным взглядом. Рита посмотрела на неё так, словно её ведут на виселицу. Всего их было пятеро — все красивые и пластичные (ну кроме Риты): одна полячка, две итальянки, две русские. Рита оглянулась и заметила, как зло смотрели на них остальные девушки, которым не выпала эта прекрасная участь. Фатьма посматривала на неё издевательски гордо, насмешливо, видимо, решая, что раз Риту отправили к султану, то для шехзаде она больше не опасна. Глупая дура. — Вам оказана такая честь, такая честь… — вещал зычным голосом Сюмбюль-ага, взмахивая руками и ведя их в купальни, где они должны были хорошо отмыться перед праздничным вечером. Кому-то из пятерых должен был выпасть фиолетовый платок — признак благосклонности султана, с которой он разделит постель, и Рита обещала выброситься с балкона, если это будет она. «Хотя если я спрячусь в самом конце и не буду поднимать глаз, он меня и не заметит», — думала девушка, пока её мыли сладко пахнущим пылом и ароматной горячей водой. Остальные девушки молчали, и Рита не решалась заговаривать с Ольгой, та тоже на контакт не шла. Ну и ладно. Главное, чтобы об этом не узнала Хюррем-султан, иначе сживет её со свету или ещё чего похуже. Может прямо сейчас броситься ей под ноги и просить, чтобы её никуда не отправляли? «Нет, этого моя гордость не переживёт», — твердо решила она, натягивая простое коричневое платье на распаренное тело. Волосы слегка подсохли, и другие девушки отправились репетировать танец. Рита же, украдкой оглядываясь по сторонам, сначала спряталась за портьерой, а потом прошмыгнула в толпу других рабынь, чтобы улизнуть из замка. Благо за время прогулок с Джихангиром она прекрасно изучила замок и сад. «Я всего лишь хочу подышать воздухом», — сказала она, когда свернула в очередной пустующий коридор. Легкие сжимались от быстрого бега, а тяжёлые волосы ударялись о спину. По позвоночнику гуляли нервные мурашки, а мысли полнились паникой, точно копошащиеся в земле черви. Она выскочила из узкого проема в заброшенный уголок сада и вдохнула полной грудью свежий вечерний воздух с запахом трав и осенней погоды. Руки мелко дрожали, и ей пришлось постоянно оглядываться и следить, чтобы за ней не увязалась стража. Всё же она тут незаконно. Рита медленно пошла по тропинке, стараясь обходить особо большие лужи холодной воды и грязи, за испорченные туфли её не похвалят. Тупые правила… почему именно она должна была попасть в это время и трястись от страха перед султаном? Ей же всего девятнадцать, она и жизнь-то ещё не повидала, но уже сталкивалась с проблемами шестнадцатого века. А ведь скоро должна была начаться пандемия чумы. Рита пнула палку со злости, и она отлетела, громко хлопнувшись в грязь. Прямо как Рита хлопнулась из своего времени в это. — Что ты тут делаешь? Рита внутренне застонала. Ну конечно. Кто, кроме него. Она развернулась, сделала быстрый поклон, стараясь не смотреть Мустафе в глаза, и быстро пробормотала: — Гуляю, мой принц. — Разве тебе не запрещено? — любопытно отозвался он, Рита взглянула на него из-под ресниц. Он стоял в нескольких метрах от неё, тепло одетый, всё с той же лёгкой и хитрой, как у лиса, улыбкой, а позади него маячили его охранники-янычары. Рита неопределённо пожала плечами, не желая отвечать. Если она опять съязвит, он опять пошлёт её. В темницы. — Что-то случилось? — Почему вы так решили, мой принц? — Думаю, что весёлая девушка не бродит с грустью на лице по саду. — Просто решила отдохнуть. — Вы ведь застудитесь. У вас волосы мокрые, — вдруг сменил он тему, приближаясь к ней и накидывая меховую накидку с капюшоном ей на плечи. — Что? — шокировано пролепетала она, чувствуя тяжесть меха. Поведение Мустафы словно чаши весов: то он злился на неё и грубил, то вёл себя, словно примерный джентельмен, и из-за этого Рита не могла понять, какой же он на самом деле, этот старший сын султана огромной империи. Наследник. Будущий повелитель. Риту пробрал иррациональный страх от сознания, что перед ней стоит будущий правитель. И к нему так же его сестры будут посылать рабынь, а его жена (возможно Фатьма) будет злиться на весь мир и продумывать хитроумные планы, как бы убить ни в чём неповинных наложниц. Девушек, некоторым ведь даже не было восемнадцати. У Риты так сильно заболело сердце, что, не сумев сдержаться, она всё ему рассказала. — Я из гарема вашего отца… повелителя. И сегодня меня выбрали к нему, танцевать вместе с другими, — заплетающимся языком, отводя взгляд, произнесла она, боясь его реакции. Пристыдит? Разозлится? Посмеётся? — Это великая честь для тебя, — ответил Мустафа, и пусть тон его был и безразличный, Державина заметила тень недовольства в его глазах. Ах да, его мать же жена султана, наверняка ему тоже неприятно слышать о других женщинах султана. — Но я не хочу, — резко всполошилась Рита, повернувшись к нему и пронзив взглядом ледяных серых глаз. — Я знаю, что это неуважительно с моей стороны, но… хочу быть служанкой и никем более. Мустафа внимательно на неё посмотрел, чуть склонив голову. Интересная привычка. Рита старалась не сжаться под его взглядом и твердо не опускать голову. — Ты просишь о помощи? — вкрадчиво спросил он, и в глазах у него что-то мелькнуло. Хитрое, совсем не свойственное ему. Рите казалось, что если она сейчас согласится, то провалится в бездонную пропасть его вседозволенности. Но она согласилась. — Да. Мустафа долго молчал, что-то обдумывая. Красные мундиры стражи алели за его спиной. Рита стояла, слушая шелест листьев и тихий перезвон корольков. — Я могу тебе помочь, — наконец ответил он, делая шаг ближе и смотря в упор. Его лицо, прежде задумчивое и капельку хитрое, преобразилось в абсолютно спокойное, точно он уже обдумал тысячу раз свой план и теперь только озвучивал его. — Но ты будешь должна мне услугу. Во рту пересохло. Рита поняла, что он слишком близко. Она могла чувствовать его дыхание на своей щеке, отчего кожа покрывалась краснотой смущения, чувствовать запах мыла из эфирных масел и мяты, взгляд, заставляющий неметь. Девушке показалось, что она загнала себя в ловушку в очередной раз. — Какую услугу? — что он хотел потребовать? У неё ведь ничего не было. — Я расскажу тебе позже, — тут же отозвался он, — возможно, даже на сегодняшнем празднике. Рита молчаливо проглотила желание возмутиться, сжимая кулаки. Она должна быть холоднее и мудрее. Он ведь пытается ей помочь. — Благодарю Вас, шехзаде Мустафа, — она присела в низкий поклон, обдумывая, не совершила ли ошибку, доверившись ему. Мустафа взирал на неё сверху вниз с лёгкой улыбкой. — «Мой принц» в твоём исполнении, маргаритка, звучит лучше. — Буду знать, — и только когда он ушел, Рита позволила себе рассмеяться на его слова.***
«Ну и где он?» — цыкнула Рита языком, нервно оглядывая пространство комнаты, где их готовили к встрече с султаном. Поскольку они должны были танцевать, то платья были подготовлены лёгкие, не такие тяжёлые и громоздкие, что носили султанши из парчи и меха, а из шёлка и хлопковой подкладки, и широкими рукавами и глубоким вырезом-капелькой. Рите досталось платье глубоко синего цвета с витым узором серебряной вышивкой по подолу и распустившимися гвоздиками на лифе. Туфли были шёлковые, мягкие, чтобы было удобно танцевать, и напоминали Рите прообраз пуантов. Волосы ей завили и уложили в высокую причёску. Лицо закрыли серебристой полупрозрачной тканью, из-под которой ей было неудобно и непривычно дышать. Другие девушки предпочли яркие оттенки — от закатно-оранжевого до ослепительно золотого, но форма платья у всех была одинакова. Афифе-хатун лично проверила их и дала напутствие, как вести себя у султана (глаз не поднимать, не говорить, танцевать так, чтобы повелителю понравилось). Когда дверь за ней закрылась, Рита на секунду услышала, как играла музыка в зале гарема и слышался задорный смех других девушек. Но она ждала топот слуг Мустафы или на худой конец Эсму — одну из служанок Хюррем султан. «Неужели он не придёт?» — с отчаянием подумала девушка, когда один из евнухов повёл их вниз. Праздник обещал начаться с минуты на минуту, и каждый раз сердце девушки подпрыгивало, когда она замечала, что они всё ближе к входу на «мужскую половину» дворца. Рита до крови впилась ногтями в ладонь, отчаявшись и разозлившись на лгуна Мустафу, но в это время из-за поворота выскочил раскрасневшийся Сюмбюль-ага в своём любимом бирюзовом халате с коричневой каймой. Рита удивлённо на него посмотрела, когда он подбежал к ним. Девушки взволнованно залепетали, а Афифе-хатун хмуро на него посмотрела. — Зачем пришёл? — бросила ему главная по гарему сухим старческим голосом, недобро на него посматривая. Ещё бы, посмел прервать султанскую процессию!.. Отдышавшись, Сюмбюль-ага что-то быстро залепетал Афифе-хатун на ухо, поглядывая на Риту потрясённым взглядом, словно бы у неё выросла вторая голова. Рита неуютно поёжилась от такого внимания, но внутри ликовала, может быть, её сейчас освободят от этой унизительной процедуры и отпустят. Афифе выслушала его, кивнула, а потом посмотрела на Риту и подозвала её к себе. Девушки за её спиной странно на неё посмотрели. Что-то между гневом и недопониманием. — Gelsene (Подойди-ка). Рита, склонив голову, вопросительно взглянула на Афифе и Сюмбюля. Она почти улыбалась, радуясь, что сейчас пойдёт обратно к свою комнату. Может быть, даже успеет поужинать и придумать новую историю для Джихангира. — Сейчас ты пойдёшь в другие покои, — сказала ей Афифе строгим голосом, внимательно осматривая её. Рите это не понравилось, она чувствовала себя брошкой на блошином рынке. Слишком оценивающе. — Веди себя прилично, девочка, благо, подготовить мы тебя успели. Ты бы ещё позднее прибежал, Сюмбюль. — Мне только сейчас доложили, а тут не… — Отведи её, да побыстрее. Негоже заставлять шехзаде ждать. Развернувшись, она подозвала любопытных девушек и повела их дальше, и Рита следила, как качается красноватый подол платья Ольги, и внутренне кричала от непонимания ситуации. К какому шехзаде? Хоть бы Джихангир решил её позвать почитать ему на ночь. Хоть бы не Мустафа… Но, когда дубовые двери покоев шехзаде перед ней отворились, являя улыбающийся лик наглого принца, Рита разом покраснела-побелела. — Вот же гад! — не сдержавшись, по-русски высказалась она, морщась и складывая руки на груди. Двери за ней закрылись. Шехзаде Мустафа, оторвавшись от созерцания горящих ароматических свечей, предложил ей присесть.