Две звезды

Москва встречает его хмурым небом и полным отсутствием снега. Лео кутается в короткое пальто и поднимает воротник, чтобы внутрь не задувал промозглый ветер. В России зимы в этом году будто бы нет. Странно, он думал, что здесь сугробы — по пояс, не меньше. Впрочем, Россия огромна. Возможно, где-то в Сибири... Месси ловит такси и, оставшись неузнанным /новогоднее чудо?/ уезжает подальше от шумного центра к окраинам. Где-то в той стороне располагалась их тренировочная база на чемпионате. Их, португальцев и многих других... Он не знает, зачем вернулся в Россию. Страну, где вечно все летит кувырком, вот даже погода — тому подтверждение. Начинает накрапывать мелкий, какой-то пакостный дождь. Зябко. Просто до костей пробирает. А тогда... Лео помнит, какая стояла жара, как кровососы над ухом настырно звенели, и хотелось снять с себя полностью кожу. Занырнуть куда-нибудь в пруд и остаться на дне. В тени и прохладе. Отрастить жабры, как какой-то русал... И отчего-то скачком в голове Казань — тот запущенный парк, где в чаще точно прятались лешие, и кикиморы плескались в болотце... А воздух был влажный и вязкий, как красный суп с свёклой, что зовут здесь борщом и подают обязательно с густой, часто кислой сметаной... — Какого, блять, черта... Прохожие, уже редкие в этот час, оборачиваются на заросшего бородой мужика, что ругается сам с собой вполголоса не по-русски и даже не по-английски. И пусть. Нахер их. Хриплый шепот Криштиану в ту, их последнюю встречу, всплывает вдруг в голове. Как пыль, годами лежавшая по углам, и взмывшая в воздух от сквозняка, когда распахнули /или разбили вдребезги/ все окна в доме. Забила легкие. Перекрыла возможность дышать. "Eu te amo. Eu te amo... Lyon..." (*1) У него от холода онемело все тело. И ноги больше не держат. Совсем. Опускается на какой-то бордюр. "Зачем ты приехал в Москву? Какого новогоднего чуда искал здесь, Лионель? Начерта? Ведь ты — давно не ребенок и знаешь, что чудес не бывает". Вдали что-то рушится и гремит. Может, гроза? Ага... в разгар зимы, ну конечно. Впрочем, может быть, это поезд по рельсам бежит, доставляя продовольствие и подарки куда-нибудь в Арктику безумным ученым или в глубины Сибири, в тайгу. — Ты совершенно замерз. И зарос еще больше, — Лео не сразу чувствует руки у себя плечах. А голос, от которого сжимается горло, он, конечно же, раздается только у него в голове. — Ты никак не мог бы здесь оказаться. Ведь ты ненавидишь Москву, тебе здесь тоскливо и неуютно. И пусть... все это... ты никогда бы меня не нашел. В сплетении хитром улиц не города, но муравейника. Нет, лабиринта. Не здесь, на самом отшибе. Почти возле базы... — Я не мог. Говорят... у них тут опять Новый год. День исполнения желаний или что-то такое. Поверь, это правда случайность. Новый год через две недели? Ну ладно. Это даже не странно. Лионель как будто привык. Касается пальцами — его теплых ладоней и давит не-вольную дрожь. — Зачем ты здесь, Криш? — А ты? Я не искал тебя... правда... — запнется на долю секунды. Но этого хватит, чтобы понять. Чтобы сдать его с потрохами. — Я просто приехал, чтобы вспомнить... тот год. Чемпионат и провал. Провал во всех смыслах. — Когда у тебя самолет? — Через четыре часа. Может пять. Хватит времени, чтобы зайти куда-нибудь выпить. Согреться. Смотри, ты совсем ледяной, — Роналду снимает с шеи черный шарф толстый, накидывает на него. Как аркан. "И если ты сейчас задушишь меня, то не страшно..." Ямки под ухом касаются горячие губы. Пуская под кожу разряд. Так тепло... конечно от шарфа, что одуряюще пахнет. Пахнет, как Криш. Весь пропитался его ароматом. В желе превращаются кости. — Я рад, что ты здесь. Действительно, Лео... — Когда мы пришли вот к этому, Криш? — описывает рукой полукруг или ломаную кривую. Но тот понимает. Роналду понимает всегда. От ненависти — до зависимости, дробящей, измельчающей кости. От вязкой слизи в горле и тошноты до перестука в висках, до размягчающей руки и ноги истомы, до искр под веками, до отключения рассудка, до перегрузки системы... Когда мы шагнули с тропы в никуда? В Цюрихе, среди хрома, зеркал и слепящего света? В Казани, в том парке? Позже в Сочи? Может быть, на твоей базе в Москве? — Новый год... Лион... Мне не хочется думать. Смотри, вон такси... Поехали? Ты выпьешь со мной? ...до того, как сесть в самолет и растаять в небе, исчезнуть, как звезды. Звезды, исчезающие каждый день поутру. Сделать вид, что не встретились здесь совершенно [не] случайно. Не сжимали руки в карманах, не стискивали пальцы до боли в кулак, страшась прикоснуться. Потому что — искра, и возврата не будет. Новый год... выпасть в сказку на день. А потом сделать вид, что приснилось. — Новый год, — согласно кивнет. — Посмотри. Это что? — Начинается снег. Кажется, первый этой зимой в Москве. Настоящий Лео ловит в ладонь пригоршню ледяных белых мух, что падают с неба, сыплют все гуще. Как пух. Запрокидывает лицо, и те опускаются на щеки и на ресницы. Щекочут губы. Рядом Криштиану смеется, высовывая язык. Как дите. * (*1) Я тебя люблю. Я люблю тебя ... Лион ... (португальский)