Мечты

      Домой я все же не пошла, чтобы не слушать возможные нотации бабушки. Да и вообще, хотелось избежать любого контакта с людьми. Последнее время двуногие стали меня дико раздражать, особенно когда пытались проявить дружелюбие. Почему-то это самое дружелюбие всегда следовало общепринятым штампам. Увидеть, улыбнуться, посочувствовать. Будто мне нужно сочувствие…       По городу я бродила недолго — мне начало казаться, что все встречные люди на меня бессовестно пялятся. Не замечала раньше за собой такой паранойи. Хотя, раньше я за собой вообще много чего не замечала. В школе была популярной, дружила со всеми, верила в чудеса, как дура. Ну да ладно, какой теперь смысл вспоминать? Мои иллюзии рухнули после той дурацкой аварии, в которой пострадали руки.       Ноги сами привели меня в парк. В середине дня тут было довольно безлюдно. Ладно, мое понятие «безлюдно» значительно отличается от того, что могут подразумевать другие. Просто в Токио всегда везде полно людей, а здесь от силы дюжина человек встретилась. Пара романтично настроенных старичков, сентиментально держащихся за руки и кидающих корм рыбкам в озеро, несколько мамочек с детьми, пара спортсменов на пробежке. Вот и всё наполнение парка. Покосившись нервно на вопящих детей, пытающихся поделить тряпичную куклу методом перетягивания, я свернула с основной аллеи и углубилась в заросли, следуя по узкой, но хорошо протоптанной тропинке.       В кронах пели птицы, а солнечные лучи, едва пробивавшиеся сквозь густую листву, расцвечивали землю резными узорами. Здесь было довольно прохладно, царил приятный полумрак. Пожалуй, это будет одно из моих любимых мест в Намимори. Если не единственное.       Мимо, нарушая идиллическую картину бытия, пронесся один из спортсменов. Пронесся так быстро и решительно, что мне пришлось шарахнуться в сторону, чтобы не столкнуться на узкой тропке. Скажу сразу — со спортом я на Вы. В токийской школе мне ставили хороший балл не из-за спортивных достижений, а потому, что наша группа была популярна за пределами школы и мы поднимали ее престиж. Не на заоблачные высоты, конечно, но все же! А после того, как на одном нашем выступлении нам предложили пройти прослушивание… Ах, чего теперь об этом говорить!       В общем, ввиду слабой физической подготовки, мой маневр с отступлением от тропинки имел плачевные последствия. Я споткнулась обо что-то, подозрительно пискнувшее в траве, перепугалась, решив, что наступила на мышь, взвизгнула и благополучно завалилась назад, размахивая руками в попытке ухватиться хоть за что-то. Не смертельно, конечно. Даже ногу не подвернула, но зато знатно приложилась затылком о ствол дерева.       Уже лежа на траве, созерцая шелестящую листву и не имея ни малейших душевных сил, чтобы заставить себя подняться, я предалась размышлениям. Ну, а что? Самое время, не находите.       Может, мне спортом заняться? Буду носится по парку, как тот бешеный качок, сшибать людей, как кегли. Если повезет, даже какую-нибудь медальку завоюю, чтобы когда состарюсь, было чем хвастаться перед соседскими сопляками…       Составление плана на ближайшие сто лет, ну, то есть до пенсии, было прервано грубо и бесцеремонно. Подозреваю, это отличительные черты всех жителей Намимори. Никакого личного пространства.       Меня, как куклу, легко подняли за шиворот, поставили вертикально и, заглядывая в лицо, опросили по поводу самочувствия. То есть, как опросили… На меня наорали. Наверное. Я не очень разобрала, потому что давешний спортсмен, так резво проскакавший по тропинке ранее, оказался горластым, как трубящий слон. У меня моментально заложило уши и едва не снесло звуковым потоком обратно к стволу дерева.       — Ты в порядке?! — повторил свой вопрос бегун, видимо решивший, что у меня, как минимум, контузия. — Я экстремально волнуюсь!       — Как? — не поняла я, пытаясь остановить подергивание глаза.       — Я экстремально волнуюсь! — продублировал спортсмен и для надежности встряхнул меня с той же легкостью, с которой поставил на ноги.       От тряски мои зубы звонко клацнули, едва не отхватив кончик языка. Да что ж такое-то?! В самом деле! Если получасом ранее, прослушав жалостливые стенания одноклассников я думала, что меня тут решили довести до суицида, то теперь, похоже, планы поменялись — решили прибить собственноручно.       — Прекрати меня трясти! — взвыла я, отпихивая чужие руки от себя. — Иди уже куда шел и не взрывай мне мозг своими воплями! Что за город?! Одни придурки кругом!       — Занимаешься боксом? — спортсмен узрел мои забинтованные пальцы и снова схватил за плечи, взболтав мою тушку от прилива чувств. На этот раз я все же прикусила язык, что окончательно вывело меня из состояния душевного равновесия.       — Какой к чертям бокс?! Это травма после аварии, идиот! Да отпусти ты меня уже, псих! — на этот раз он разжал руки сам, что дало мне возможность схватить свою сумку, выронить ее из слабых пальцев, рявкнуть на попытку парня поднять мой инвентарь, снова схватить, на этот раз удачно, и, непрерывно ругаясь, удалиться от спортсмена на безопасное расстояние.       Нет, у меня тут и правда только два варианта: либо убьют, либо сама на себя руки наложу! Боги, я же покаялась. Я же пообещала быть паинькой! Почему я все еще в этом аду?! Сказочная тропинка перестала быть сказочной, шелест листвы стал раздражать, птичек хотелось расстрелять из рогатки, а солнце погасить, чтоб не посылало в глаза солнечных зайчиков.       Торопясь создать максимально большое расстояние между собой и орущим неадекватом, я вскоре вышла на небольшую полянку с беседкой. Неужели? Робкая надежда на окончание адских мучений затеплилась в моем сердце. Вот он, мой уютный уголок. Я рванула к беседке, как верблюд, к колодцу с водой.       — Ты слишком громко топаешь, травоядное. Я забью тебя до смерти! — раздалось из беседки.       Что, опять?! Они меня преследуют что ли? Не удивлюсь, если где-нибудь поблизости ошиваются другие придурки из школы. Впрочем, плевать! Сейчас я объясню этому зануде то, что не дали мне высказать с утра. Пора показать, что я не из тех, кто слушает всяких там старост и директорских любимчиков!       — А силенок хватит? — ядовито произнесла я, бесстрашно входя в беседку, не хватало еще ботаников бояться. Все равно такие как он больше болтают, пытаясь запугать, а дойдет до дела — сразу сбежит.       Я хотела еще много чего сказать, придумала массу обидных слов и обзывательств, даже набрала в грудь побольше воздуха, чтобы не тратить время на вдохи, однако весь воздух из меня выбили в одно мгновение. Как он вообще оказался рядом? Могу поклясться, что еще секунду назад он лежал на скамейке, закинув руки за голову! Так какого черта я стояла прижатой к одной из колонн, поддерживающих свод беседки, пытаясь судорожно вдохнуть и слабо царапая пальцами холодный металл, пережимающий мне горло?!       — Ученикам запрещено прогуливать занятия, — сероглазый смотрел в мои круглые от ужаса глаза с каким-то скучающим видом, будто избиение школьниц это такая рутина, что уже надоело.       Попытка сказать, что я иду домой, не принесла результата — на нее банально не хватало воздуха. Парень задумчиво осмотрел мое лицо и чуть ослабил захват, позволяя глотнуть кислорода. Затем отступил на шаг, убирая свою железку куда-то назад. Если я не сползла вниз, то только потому, что едва не срослась со столбом от ужаса. Коленки дрожали и если бы не это — давно бы уже дала деру. Какой жуткий тип. Он точно староста?       — Больше не попадайся мне на глаза, травоядное, — презрительно бросил сероглазый и вышел из беседки.       Едва он скрылся из виду, как я все же сползла на пол. Ну что, показала характер? А если бы с утра врезала ему так же, как тому позитивному идиоту? От одной мысли по спине пробежал холодок. Ну не стал бы он меня бить у всех на глазах, правда? Почему-то в положительном ответе на этот вопрос я была весьма не уверена. Нет, хватит с меня сегодня приключений, надо идти домой. И вообще, после школы лучше нигде не шляться, ну их к чертям эти красоты местные.       Встать получилось только со второй попытки — ноги были как ватные. Всё же не привыкла я к такому отношению. Мне всегда встречались парни, которые даже в гневе ни за что не подняли бы на девчонку руку. И, надеюсь, если буду избегать встречи с этим мрачным типом, то больше таких неадекватных не встречу.       Домой я добралась довольно быстро, намереваясь по-тихому проскочить в свою комнату мимо ба, запереться там и побыть в одиночестве. Эмоций мне на сегодня хватило с избытком. Однако моим надеждам не суждено было сбыться.        — Сузу, почему ты так долго? Я волновалась! — бабушка укоризненно покачала головой, на что я только закатила глаза, показывая всем своим видом, что не хочу отчитываться перед ней.       Ба это поняла, поэтому допытываться не стала. Вместо этого она широко улыбнулась и, сияя от счастья, сообщила:       — Хорошо, что ты вернулась. Твои друзья ждут тебя уже довольно долго. Я так рада, что ты уже с кем-то подружилась!       Из моих рук выпала сумка, а одна нога так и осталась в воздухе, замерев на полпути к нижней ступеньке лестницы. Какие еще друзья? Видимо, шок отразился на лице, потому что ба поспешно объяснила:       — Цунаеши-кун и еще трое твоих одноклассников.       Знать бы ещё, кто такой Цунаеши-кун… И какого чёрта они забыли у меня дома. Принесли домашнее задание? Ну, вполне вероятно. Придётся подняться в комнату, забрать список заданий и выпроводить одноклассников взашей. С такими мыслями я и поднялась на второй этаж. Распахнув дверь своей комнаты, я застыла в немом изумлении. Нет, это явно не мой день…       В комнате, за низким столиком, заставленным печеньем, джемом, чаем и прочими вкусностями, восседала та троица, которая огребла от меня на крыше школы, и с ними девушка из моего класса. Я не смогла вспомнить как ее зовут, потому что говорила она тихо и в толпе одноклассников так и не удалось расслышать имя. Шикарный расклад. Пришли со мной поругаться за тот случай? Ну давайте, легче будет выкинуть их на улицу. Может быть, даже полицию вызову, чтоб наверняка…        — Сузумэ-тян, ты так внезапно ушла… — ну да, куда уж внезапнее, после такого стремительного метания молока. — И мы решили… узнать, что случилось.       Говорил взъерошенный парень, тот самый жалостливый, который настаивал, что надо меня найти, чтоб я не ела одна. Чувствую, с ним будет много проблем. Но этот его вопрос… Что случилось? Серьезно? Они, придурки, так и не поняли, с чего я на них набросилась? Блеск!       — Включи мозги и подумай сам! — отрезала я, не желая опускаться до объяснений.       Бешеный, оравший что-то про Джудайме, снова взбеленился. Заступник какой. Впрочем, из всех он единственный ведет себя так, что мне хоть и хочется ему нахамить, но все же не убить, как остальных. Не носится со мной, как с писаной торбой, не ноет на ухо «ах, бедняжечка!», «ох, какая жалость!», «давай сумочку донесу, убогая ты наша!». Достало такое отношение окружающих.       Позитивный придурок после моего резкого ответа успокаивающе поднял руки и засмеялся. Таких лечить надо, а не в школу пускать. Девушка испуганно хлопала глазами, не понимая причины моей агрессии. Ну да, она-то ситуацию не знает. Хотя, какая разница? Подруги мне не нужны. Была парочка, спасибо, не нужно больше. Мысли снова вернулись в Токио. К тому разговору неделю назад, когда Юми, виновато улыбаясь, сообщила, что они решили взять новую гитаристку.       — Это только на время! Когда ты поправишься, то сможешь вернуться! — утешала она.       А потом, от совершенно посторонних людей, я узнала, что новая гитаристка была нужна для того, чтобы пойти на прослушивание без меня.       — Такой шанс выпадает редко, ты должна нас понять! Мы не хотели тебе говорить, чтобы не расстраивать!       Лицемерная тварь! Вся ненависть, скопившаяся в душе, выплеснулась на сидящих передо мной людей. И хотя я понимала умом, что они в этом не виноваты, остановить себя уже не могла.       — Все? Мы выяснили, что со мной не стоит общаться? Может тогда соберётесь и свалите отсюда?! Я не обязана терпеть вас еще и дома! — рявкнула я, распахивая закрытую было дверь с такой силой, что ручка звонко ударилась о стену, оставив глубокий выщербленный след.       Ребята переглянулись. Удивлен была даже тот, который до этого орал. Они ушли молча, оставив на столе лист с заданием и тетрадь с конспектом. На душе было пакостно. Настолько пакостно, что хотелось выть. Как же я их всех ненавижу! Какого черта они ко мне цепляются? Я же сказала, что они мне не нужны!       Я слышала, как бабушка тихо прошла за дверью, постояла, не решаясь постучать или войти и снова спустилась вниз. За это я была благодарна. Говорить не хотелось, хотелось закрыть глаза, заснуть и не проснуться, но это было бы слишком легко. Из ада так просто не сбежать.