Гермиона Старк

Молчание было верным их спутником, стоило лишь этим двум остаться наедине. Разговор, случившиеся ранее, был первым многословным опытом в их отношениях. Раньше их диалоги ограничивались вежливыми вопросами о самочувствии, длинною не более 5 минут. А за последние девять лет Тони позвонил дочери лишь единожды, когда хотел пригласить к себе на рождество, на что девушка резко ответила отказом. После, состоялась встреча, примерно 7 лет назад, когда Гермиона лично предупредила Старка об опасности из-за неё же. Почему он отпустил её тогда, зная, что его ребёнку грозила опасность? К чему было то хвастовство и напускная уверенность, что он сможет защитить себя, когда его главным приоритетом должна была быть защита дочери? Разве так поступают отцы, даже такие, как сам Старк? Эти вопросы бесконечно то и дело заполоняли мозг гения, выворачивая его наизнанку. Да какой, простите из него отец? Лучшее, что он смог сделать — это не мешать Гермионе. Девочка была достойна лучшего отца — так думал Тони. Но с каждым годом осознание своей ошибки всё больше и больше волновало Железного человека. Слабые попытки что-то изменить были жестоко отвергнуты, а он по-прежнему оставался дерьмовым отцом. Что это? Очередное чёрное пятно на славной биографии Тони Старка, которых было сотни, или же проявление самой обычной и отвратительной трусости. Раньше он облегчал свои муки совести тем, что оправдывал своё халатное отношение к ребёнку из-за Джин, которая вообще была неизвестно где. Мать из неё вышла хуже, чем из него отец, однако он не отказался от девочки, в отличии от Джин. Тем самым Старк всегда успакаивал себя. Со временем оправдание стало выглядеть всё более глупым и мерзким. Его поступку не было оправдания, и Тони это прекрасно понимал. — Что у тебя случилось? — Первым нарушил тишину Старк. — Ничего особенного, просто мы давно не виделись и я… Я решила, что мне стоит навестить тебя, — слова девушке давались тяжело, и мужчина на против неё прекрасно это видел. Маска безразличия давно обросла корнями на лице миллиардера, но при ней она легко разбивалась в клочья, обличая истинные чувства. Да, ему горько от новой порции самобичевания, которая увеличилась вдесятеро с появлением Гермионы. Но ещё хуже от того, что он не может ей в этом признаться. — Чтож, я рад, что ты нашла время. Должно быть ты очень занята там, в Лондоне, — попытки Старка продолжить диалог казались забавными. Обоим. — Не особо, хотя я всегда нахожу себе занятие, — Гермиона всё же одарила отца лёгкой полуулыбкой, от чего Тони будто выдохнул. — Ты тоже, смотрю, времени зря не теряешь — стал героем? — Гермиона обвела взглядом всё помещение, где в самом дальнем углу, похожего на небольшую нишу виднелась дверь, которую не трудно было определить, как вход в мастерскую. — Вместо героя женских сердец переквалифицировался в героя людских, — сказал Старк, и подмигнув, сделал глоток бренди. — К слову, что там с этим вашим тёмным волшебником? Ну который ещё мог зайти ко мне в гости. — Стоило Старку напомнить Гермионе о её былых временах, которые волшебница хотела бы не вспоминать никогда, взгляд той мгновенно помрачнел. От улыбки не осталось и следа, а алкоголь, слегка плескавшиеся в стакане девушки, выдавал почти незаметную дрожь в руках. — Повержен. — Гермиона произнесла её самое любимое слово так, будто она до сих пор сомневалась в его правдивости. — Можно сказать, что мы коллеги, борющиеся против плохих ребят, — девушка вернулась в реальность, лишь на мгновение позволив себе предаться тяжёлым воспоминаниям. — Рад слышать, в твоём мире всё хорошо. В моём — вечная напряжёнка. — Тони, под действием расслабляющего алкоголя, откинулся на спинку дивана и глубоко вдохнул. Заметно, что мужчина был уставшим. Гермиона не удивилась бы, если эту ночь Старк не спал, как и она. — До сих пор занимаешься спасением чужих жизней? — Нет. — Утвердительно ответила Гермиона. — Я не знаю, как спасти свою жизнь, что уж говорить о чужих, — откровение, которое стало открытием не только для девушки, но и для её отца. Старк вернулся в прежнее положение. Сидя рядом со своей дочерью, в старых штанах и футболке, он смотрел на Гермиону. Его взгляд был не читаем, но глаза его будто кричали о том понимании, которое настигло его несколько секунд назад. Его дочь потерялась в самой себе, закрылась от всего мира и прежде всего от самой себя. Он знает, что это такое непонаслышке. Но больше всего его раздирало на части от мысли, что в этом есть львиная доля его вины. Не трудно было провести паралель времён его юности с настоящим Гермионы. Тони, оказавшийся без поддержки и понимания родителей, утопал в разврате и всевластье денег, что кончилось полнейшим упадком его личности и самопожиранием. Он понял зачем приехала Гермиона, но не понял, как ей помочь. — Извини, давай ты отдохнёшь, проветришься и всё такое. — Скомканный, неразборчивый поток слов, изрекаемый Старком сопровождались очередным побегом. Гермиона снова осталась одна, но это одиночество другое. Призрачная, совсем невесомая надежда маячила где-то на горизонте сознания Грейнджер. Она будто смогла почувствовать своего отца. Будто между ними было что-то общее, кроме ген и гениальности.

***

Террасу волшебница уже посетила, оценив виды по достоинству, однако прогуляться ей всё же стоило. Спустившись вниз, Гермиона вновь столкнулась с любопытным взглядом девушки на ресепшене. Внимание Грейнджер было захвачено только Центральным парком. Благо Старк основался в центре города и уже через 15 минут Гермиона шла по пятой авеню вдоль парка. До этого времени девушка часто ходила сюда, когда была ещё ребёнком. Старк жил в солнечной Калифорнии, когда маленькая Гермиона находилась под неустанным контролем своих нянь в Нью-Йорке. Добравшись до небольшого пруда Гермиона села на зелёную траву и пустила одинокую слезу. Редкое для девушки проявление слабости, посвящалось миссис Деккон. Старушка была роднее ей, чем бабушка и отец. Она была её няней и верным другом целых два года, перед тем как девочка уехала в Англию. Если бы няня была бы жива, то Гермиона не чувствствовала бы себя такой одинокой. Да, смерть миссис Деккон была сильным ударом Гермионы, который настиг волшебницу как раз после победы над Волдемортом. Тогда ужас пережитого смешался с новой порцией боли от известия о смерти близкого человека. Истерика сменялась другим приступом безумия, вызванного ночными кошмарами, где Белатрисса Лестрейндж раз за разом вырезает на предплечье Гермионы «Грязнокровка». К этому грузу из жгучей боли и страданий добавлялась вина, которую повесила на себя Грейнджер — она не смогла быть рядом с человеком, для которого она была всем. Даже после того, как Гермиона переехала к бабушке, эти двое всегда созванивались, доверие между ними было возведено в абсолют. Каждые каникулы Гермиона посещала миссис Деккон, где проводила всё время в компании такого для неё тёплого, уютного и родного человека. Девушка не была рядом с ней, когда та нуждалась в волшебнице больше всего. События минувшей войны, смерть, которая коснулась не только её друзей, сражавшихся бок о бок с ней, но и Гарри, Роном и другими орденовцами, — стали отправной точкой для путешествия в личный ад Гермионы. Каждый раз, когда остатки гриффиндорцев собирались вместе — Гермиона считала это высшей степенью абсурда. Неужели только ей так тяжело после всего? Подобные вопросы часто сопровождали девушку, пока она просто не престала посещать подобные мероприятия. Затворническая жизнь, ограничивающиеся работой, полуфабрикатами и сигаретами — вполне устраивали Героиню войны, пока всё это не стало душить банальным пустым одиночеством. Вдохнув полной грудью тёплый осенний воздух, Гермиона подставила лицо солнцу, почти невидимо улыбаясь. Внезапно Грейнджер почувствовала, что лучи не до ходят до её лица и резко открыла глаза. — Реванш не дам, — сказал Гермиона парню из недавней драки , так нагло загородившему солнце. Ведьма снова закрыла глаза, с надеждой, тот потеряет к ней интерес и уйдёт. Однако её лицо по-прежнему не чувствовало тепла. Брови на лице девушки сошлись в недовольном прищуре. Тогда Гермиона приоткрыла один глаз и обнаружила, что Стив с невероятным любопытством рассматривал её. Вот-вот и парень прожжёт в Гермионе дыру. — Как ты это сделала? — А он всё не уходил. — Что сделала? — Подступающие раздражение в тоне Гермионы мог заметить любой. — Откинула к стене. Тогда ты даже не прикоснулась ко мне. — Так называемый Стив выглядел задумчивым и со всей своей серьёзностью ждал объяснений. — А ты об этом. Всё просто: я владею магией. — Исчерпывающий ответ. — Гермиона мысленно удивилась странному спокойствию мужчины. Разве он мог подумать, что она лжёт ему, или же просто сумасшедшая. — Тогда почему ты ещё здесь? — Правилами дурного тона Гермиона пользовалась на регулярной основе. А что? Не так запоёте, если устроитесь министерским работником. — Ты всегда такая грубая? — А ты всегда такой надоедливый? — Ещё чуть-чуть и этот Стив заживо сгорит. Гермиона израсходовала весь свой разговорный лимит на сегодня. Сверх нормы она выполнять не будет. Грейнджер в отпуске. — Не каждый день видишь дочь Старка, швыряющей людей в стены силами мыслей. — Он видимо хотел разбавить обстановку, но Гермионе это было не интересно. — Ага, — Грейнджер поднялась, отряхнулась и угрожающе посмотрела на Роджерса, добавив: — Стивен, не тратьте своё и моё время. Я уверена, что у нас ещё будут возможности узнать друг друг. А пока, я настоятельно рекомендую вам сейчас не беспокоить меня, иначе мне придётся продемонстрировать весь спектр моих возможностей. И поверьте, силой мыслей, как вы это назвали, они не ограничиваются. Хорошего дня, мистер ? - Гермиона спец альро поствила вопрос в конце, чтобы её собеселник смог хаплнить прорехи в своём полном предсталении. — Роджерс. Капитан Стивен Роджерс. - Надеюсь вы, мистер Роджерс, меня правильно поняли . - Капитан искренне неудомевал, когда, закончив, Гермиона ушла, чуть задев его плечом. У неё был плохой день или это всё старковские гены?

***

— Тони? — Пеппер аккуратно захлопнула дверь мастерской Старка и не менее аккуратно позвала мужчину. Не услышав ответа, женщина прошла вглубь помещения, где обнаружила непоколебимого Старка с детской фотографией его дочери в руках. Он сидел на стуле возле окна, медленно распивая дорогой алкоголь. — В какой момент я стал для неё монстром? — Он не смотрел на ту, что знала все его душевные раны и терзания. Она была единственным человеком, которая смогла так далеко прокрасться в самые тайные и искреннее уголки сердца непробиваемого Железного Человека. — В тот момент, когда она стала монстром для тебя, — Пеппер оперлась на стол, стоящий на против, и, нежно подняв голову Старка, она обратила его внимание на себя. Глаза мужчины были красные, и Пеппер была вынуждена признаться, что такого состояния за Старком ею никогда замечено не было. Глаза вроде ясные, но пелена из сожалений, что одолевала Страка, будто отпечаталась на зрачках. — Хотелось бы конкретики, — Старк осторожно высвободился из рук любимой и встал. Теперь он, сложив руки на груди, смотрел в окно, повернувшись спиной к мисс Поттс. — Когда испугался её, увидев крохотное тельце, что оказалось у тебя на руках почти 25 лет назад. — Мне было двадцать! — Снова оправдываешься? — Да…- Плечи Тони понуро опустились. — Она приехала дать тебе шанс и только ты решаешь — как поступить, — Пеппер подошла сзади и положила руку на плечо Старка. — Гермиона не глупая, просто так она не приехала бы, и, если она увидит, что ты не готов, то она уедет. Уедет и заберёт с собой вместо надежды очередное разочарование. — Ты говорила с Гермионой? — Старк повернул корпус и встал полубоком к Пеппер. — Мне достаточно поговорить с тобой, — женщина легонько положила голову на плечо Старка, а он ответил взаимностью. Так они стояли, пока один думал, как ему поступить, а другая верила, что он сможет принять правильное решение.