«Обскур» или все ли мужчины лгут?

Вечером, закрывая свой кабинет, Тину чуть не сбил Грейвс. — Извини, — крикнул он, несясь по коридору. Ковальски, что тоже собирался домой, лишь пожал плечами на ее немой вопрос. Следом промчалась Пиквери с таким видом, что Якоб вжался в закрытую дверь, боясь, что и его унесет. — Похоже, его поймали, — ответил мужчина и тут же снова увидел Грейвса. — Ковальски! — крикнул он, слегка останавливаясь. — Проследи, чтобы мои останки попали к родителям. И снова увеличил скорость. — И чтобы Эбби из бухгалтерии не приходила на мои похороны. — Хранить будет нечего, Грейвс! — воинственно сказала Серафина, следуя за ним. — Она его убьет, — произнес Ковальски и, видимо, решившись вдохновиться этой перепалкой, пошел за ними. Хмыкнув, Тина спокойно направилась к лифту. На выходе из здания канала, ее встречал Ньют, широко и обольстительно улыбаясь. От его улыбки, ей казалось, могли растаять даже ледники. — Привет. — И тебе привет, — ответила девушка, немного смущаясь. — Есть планы? — Не против итальянской кухни? — Обожаю ее, — сказала Тина, подходя ближе и словно заряжаясь этой теплой и такой светлой энергетикой. — И я ужасно голодна. — Взаимно. Улыбаясь, они направились к ближайшему итальянскому ресторанчику, находившимся прямо за углом, где сев у окна, стали обсуждать все на свете. Пусть девушка и была голодна, но почти все время не сводила с него глаз. Как Ньют говорил, как рассказывал забавные истории, как моргал… Тина следила за каждым его вздохом и как он иногда поджимал губы, когда старался подобрать нужное слово. Он был настоящим идеалом. После уничтожения пасты, Ньют, как истинный джентльмен пошел провожать ее. Его поведения и милость просто зашкаливали и стремились к бесконечности по измерениям его спутницы. Они шли по улицам, вдыхая едва ощутимый аромат свежей сдобы, которая уже остыла. В траве стрекотали кузнечики, а свет фонарей освещал идущим путь, рассеиваясь вдали, как туман. Все было таким волшебным и легким, что казалось, словно эта сказка, чудесный сон, в котором хочется остаться навсегда. Но при всем великолепии картины и ощущения незабываемости момента, внутри Тину разъедал один вредный червяк, который так и требовал узнать кое-что у ее спутника. — Можно я задам вопрос? — вдруг произнесла девушка, когда они почти подошли к ее дому. — Ты и твоя девушка… Вы давно вместе? — Оу… — растерявшись, сказал Скамандер, приглаживая кудри, чем, кажется, сильнее их запутывал. — Мы с ней вместе уже четыре года… — Ого! — только и смогла выговорить Тина, явно не ожидая, что будет такая большая цифра. — Да, но… Понимаешь, Фи-Фи… Она с виду очень властная, но в душе ранима, как ребенок. В последнее время мы с ней отдалились друг от друга. Работа занимает очень много времени. — Ну да. — А теперь можно я задам вопрос, который мучает меня? — поинтересовался Ньют и получив одобрительный кивок, продолжил: — Почему Грейвс называет тебя тигренком? — Это долгая история, — немного повеселев, ответила Голдштейн и остановилась у своего дома. — Ладно. Если вкратце, то в свой первый день на канале я принесла коробку с вещами. Сверху лежал маленький тигренок, которого мне подарил мой дядя и который приносит мне удачу. Увидев его, Грейвс взял игрушку и, посмотрев, улыбнулся. «Добро пожаловать на канал, тигренок», сказал он. После этого он иногда называет меня «тигренком». Он, видимо, считает, что это весело, а мне все равно. — Покажешь мне его? — заинтересованно спросил мужчина, подходя к ней ближе. — Мистера Полосатика? Не знаю. Он такой скромный. Сидит в своем ящике, в столе и никого видеть не хочет. — А если я попрошу, — настаивал Ньют и через секунду он подошел впритык к ней. Тина посмотрела в его глаза и просто утонула в них, а потом… — Он тебя поцеловал? — Да! — крикнула девушка на следующий день и, посмотрев по сторонам, закрыла дверь в свой кабинет. — Он меня поцеловал. И это было так прекрасно, что я, по-моему, перестала дышать. А потом пожелал приятных снов и ушел, оборачиваясь, раз десять, если не больше, и улыбаясь своей потрясающе милой улыбкой. — Вау! — произнесла Куинни на другом конце и тяжело вздохнула. — Это, конечно, замечательно, но ты забыла, что у него уже есть девушка! — Знаю, знаю, но у них проблемы и они вот-вот разбегутся. — Надейся, но не мечтай, хорошо? То, что мужчины говорят и делают — почти всегда разные вещи. — Я запомню это и обещаю, что не так часто буду думать и мечтать о нем. Договорились? — Договорились. Целую, — как-то обеспокоенно сказала младшая Голдштейн. — И я тебя, — ответила Тина и, сбросив вызов, направилась в сторону «святилища Серафины» для совещания. Там уже сидели Ковальски и Ньют, которые обсуждали какой-то вид спорта, где был мяч и жесткое нарушение, которое не увидел судья. Присев на диван, на котором уже расположился Грейвс, она краем глаза заметила, что что-то не так. — Кто это сделал? Неужели, кто-то за себя сумел постоять и отбить удар «великого соблазнителя»? — спросила Голдштейн, отчетливо видя синяк на его правой скуле. — Я упал, — меланхолично сказал Персиваль, переворачивая страницу журнала. — Злая мамочка подставила ему подножку, и он влетел прямо в дверь своего кабинета, «поцеловавшись» с ручкой, — произнес Якоб, оторвавшись от обсуждения проблем в современном спорте. — Спасибо, что все разъяснил, Ковальски. Теперь нам станет жить гораздо лучше, — заметил Грейвс и закрыл свое чтиво. — И вообще, если бы не этот синяк и возможное сотрясение мозга, то я бы не познакомился с Мэри — самой обворожительной медсестрой местного госпиталя. Она придет сегодня проведать и обследовать меня. — Никогда не упустите момента, — проговорила Тина и тут же получила задумчивый взгляд темно-карих глаз, что внимательно осматривал ее. — Нет. Если хочешь, можешь сама меня пожалеть. Я тогда отменю все с Мэри. — Думаю, что у меня не та квалификация. — Возможно, — согласился Персиваль, не разрывая их зрительный контакт. — Но может быть, ты скромничаешь. Ведь все познается в сравнении. — Всем доброе утро, — сказала весело Серафина, появившись на пороге своего кабинета и, порхая, как бабочка мимо них, подошла к столу, куда бросила все свои вещи. — Грейвс, рада тебя видеть. Ты как всегда бодр и цветущий! — Твоими молитвами, Серафина, — в той же радостной манере ответил мужчина, а потом добавил чуть тише: — И твоими мешающимися ногами. — Отлично! Так как наш продюсер, наконец, передумал и немного повысил бюджет нашего шоу, я думаю, что стоит пригласить ту бодипозитивщицу-феминистку, который вышла замуж голой. Ведь ее никто еще не приглашал, так ведь? — Нет, — ответила Тина и почувствовала на себе взгляд голубых, как море, глаз. — Отлично! Свяжись с ней. Задай пару вопросов, а потом узнай, когда ей будет удобно прийти к нам. Она, кажется, книгу пишет про современное общество и роль в ней людей, не похожих на остальных. Это тоже уточни. А потом передай ответы Якобу, чтобы он написал сценарий. — Все будет готово, — подтвердила девушка, начиная немного смущаться и краснеть, под вниманием Ньюта. — Как скажите, босс, — ответил Ковальски, делая пометки в своем блокноте. — Напишу пять листов эпровизации. Серафина на это закатила лишь глаза и сделала вид, что не слышала подколки коллеги. — Если вопросов нет, то все свободны, — произнесла Пиквери и села за стол. — Кстати, Грейвс, классные тени! Скажешь их марку? — Жадная до ужаса женщина, — пробубнил он, выходя из комнаты. Тина усмехнулась, понимая, что Персиваль просто так не ставит это дело и будет мстить. Обдумывая, что он может придумать, девушка не сразу услышала, как ее зовут. Остановившись у своего кабинета, она увидела Скамандера. — Не хочешь сегодня прогуляться вечером? Покажешь мне свои любимые места в Нью-Йорке. Что скажешь? Внутренний голос, почему кажущийся похожим на праведный голос Куинни, говорил, что не нужно соглашаться на эту встречу, ведь Ньют еще не свободен, а вечерние встречи очень часто заканчиваются мягкой постелью у одного из них дома. Но он так сильно ей нравился, что, послав всех к черту, Тина решилась. — Хорошая идея. Я согласна. — Отлично. Тогда, до встречи, — довольно сказал Скамандер и ушел в сторону рекламного отдела. Девушка, проводив его взглядом, улыбалась так сильно и радостно, что казалось, уголки ее губ вот-вот дотянуться до ушей. Из мечтаний, в которых она обещала не впадать так часто сестре, ее вывел серьезный голос Грейвса, проходящего мимо с Ковальски. — Нам нужен уголь. Очень много угля. — Всегда хотел взорвать эту ведьму! — воодушевленно произнес Якоб и они скрылись из виду, давая еще больше пищи для размышления Тины по поводу мести, пока их не бросит на второй план, мечтания о потрясающей прогулки с Ньютом.