«Обскур» или все ли мужчины лгут?

— Пиквери! — раздался до боли знакомый голос, который заставил затрястись окна и стены. Тина вышла из кабинета и увидела разгневанного Грейвса, который, сметая все на своем пути, направлялся в кабинет Серафины. Та, довольно улыбаясь, сидела за своим столом и рассматривала очередной журнал. — Пиквери! — снова крикнул мужчина и, открыв дверь, влетел в ее кабинет. — Привет, Персиваль. Как дела? — как можно спокойнее и радостнее сказала женщина. — Как у меня дела? Угадай! — ответил он и Тина, стоящая на пороге кабинета, как и многие другие, впервые видела его таким злым. — Хорошо, я полагаю. — Лучше всех. На ее стол лег лист, и девушка поднялась на носочки, чтобы посмотреть, что там. — Красивое фото, — произнесла Пиквери, быстро посмотрев, что там. — Ты такой фотогеничный. Не хотел работать моделью? — Не думаю, что угонщику, насильнику и аферисту там место. Он ткнул пальцем в лист. — Ты перешла все границы, Серафина! Меня по дороге на работу дважды арестовали. — Правда? Какая у нас, в Нью-Йорке, оперативная и доблестная полиция. Кто бы мог подумать. Грейвс глубоко вздохнул и посмотрел на нее так, что, если бы взглядом можно было бы убить, то ведущая уже отправилась к прародителям. — Мне вот интересно, как такого опасного преступника выпустили на свободу? — О, поверь мне, преступником я еще стану, когда убью одну паршивую дамочку, что решила меня так разыграть. — Пиквери! — донесся крик со стороны лифта. — Пиквери! Все, кто наблюдал за Грейвсом и Серафиной, а это почти весь канал резко развернулись, чтобы посмотреть, кто это был. Чертыхаясь и проклиная женщину, к ним шел он. — Пропустите! — приказал мужчина, и все расступились, открывая ему путь. — Пиквери! Я тебя убью! Серафина сладко улыбнулась, когда к ней в кабинет вошел Ковальски. — Я убью тебя, и мне никто не помешает! — сказал он, подходя к столу. — Благодаря тебе на меня ополчились защитники животных. Они устроили протест под моими окнами и теперь считают, что я нахожу бездомных животных и приношу их в жертву дьяволу. Потом Якоб достал из кармана какие-то конверты и кинул их на стол — А это я нашел в своем почтовом ящике. Приглашения в разные сатанинские клубы. Хотят, чтобы я стал их почетным членом. Ты сбрендила, женщина? Какие жертвоприношения? Я люблю животных и подкармливаю голубей в парке! Он хотел наброситься на нее, но Грейвс вовремя подставил свою руку, останавливая коллегу. — Ты зря это сделала, Серафина, — произнес до ужаса спокойно Персиваль. — Зря? Из-за вашей «шутки» нам пришлось поменять кофемашину, в которой был уголь! — Ей и так был конец! Как и тебе! — Успокойся, — сказал мужчина и снова посмотрел на Пиквери. — Ты совершила ошибку, что так сделала. Очень большую ошибку. Пошли работать. Развернув Якоба и сам повернувшись, он увидел толпу, которая за всем этим наблюдала. — Работать! — крикнул Грейвс и все быстро разошлись, кроме Тины, находившейся рядом с дверью. — Я убью тебя, ведьма! — угрожал Ковальски, которого уводил все дальше Персиваль. — Вот что делают связи в полиции и в обществе защиты животных, — довольная собой, произнесла Серафина, складывая все вещи со стола в стопку и кидая их в ящик. — Есть вопросы, Тина? Она вопросительно взглянула на девушку, что все так же стояла у двери. Та отрицательно помотала головой и пошла задом, явно начиная бояться эту женщину. — Отлично, — сказала радостно Пиквери и продолжила читать журнал, иногда весело улыбаясь. Дойдя до своего кабинета, Голдштейн помедлила и, подумав пару секунд, прошла вперед и постучалась в соседнюю дверь. Та была незакрыта. Она ее приоткрыла и увидела Грейвса, сидевшего на столе и курящего, смотря в одну точку, не моргая. — Что тебе, Тина? — Я… Я… — замешкалась девушка и глубоко вздохнула. — Я пришла узнать, не нужно ли вам что-нибудь? — Ты не могла бы найти успокоительное для Ковальски, а то он в таком состоянии, что точно кого-нибудь убьет. — Да, конечно, — ответила она и, почти ушла, но резко остановилась. — Кстати, то фото… Вы, правда, получились на нем очень хорошо. Заморгав, Грейвс усмехнулся и пару раз качнул головой. — Спасибо. Улыбнувшись, Тина ушла, оставив Персиваля одного. Он, затянувшись, нахмурился и, спустя пару секунд, выпуская облако дыма, хитро улыбнулся. Опустив сигарету в пепельницу, мужчина встал на ноги и, обойдя стол, сел за него. Грейвс открыл ноутбук и стал быстро что-то печатать. Тем временем девушка нашла на кухне небольшой пузырек с успокоительным и, взяв его с бутылкой негазированной воды, направилась к их сценаристу. По дороге она гадала у кого на канале депрессия, бессонница или панические атаки, раз пользуются таким лекарством, но потом перестала мучить себя этим вопросом, понимая, что это может быть любой на такой-то работе и с таким-то коллективом. Открыв дверь, она увидела Якоба, сидевшего в кресле и кружившегося на одном месте в разные стороны. Тина подошла ближе и положила пузырек и бутылку на стол. — Выпей. Тебе станет легче. Ковальски, чуть ли не трясущимися руками достал таблетку и, открыв бутылку, далеко не с первого раза, опустошил ее полностью. — Спасибо, Тина, — проговорил он, глубоко вздыхая и выдыхая. — Всегда, пожалуйста. Тебе еще что-то нужно? Кроме факела, вил и костра для ведьм? На его лице появилась легкая секундная улыбка, после чего Якоб откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. — Знаешь, а меня приглашали работать на один кабельный канал в Техасе. Я почти согласился, когда встретил Грейвса, и он убедил меня, что на этом канале, на шоу «Обскур», у меня будет больше творческой свободы и не нужно никуда уезжать от родного дома. К тому же заметил, что чем восточнее, тем девушки интереснее в Америке. Теперь уже и девушка улыбнулась, понимая, что Грейвс был бы не самим собой, чтобы не вспомнить о женщинах. — Но, ты его знаешь, — сказал Ковальски и открыл глаза, видя, как его собеседница кивнула. — Кстати, как он? — Курит и думает. — Ну, да. Завидую его стойкости. Тина снова помотала головой и почти вышла из кабинета, решая оставить мужчину одного, чтобы он отдохнул и успокоился. — Кстати, он снова оказался прав, — донеслось до ее ушей. — Он снова оказался прав, черт возьми… Закрыв дверь, девушка коснулась ее своим лбом и тяжело вздохнула. Осознания того, что Грейвс снова, в очередной чертов раз, оказался прав, неприятно давило где-то внутри. Если он прав в таких вещах, как поведения Пиквери, то какой шанс, что он ошибается насчет ее отношений? — Тина. Она повернулась и увидела Ньюта, который как всегда мило улыбался. — Все нормально? Я слышал какой-то шум. Что-то случилось? — Да, все хорошо, — ответила Голдштейн и тоже машинально улыбнулась. Странно, но рядом с ним девушка чувствовала себя спокойно и как-то уверенно. Словно он придавал ей сил, заряжал такой теплой и счастливой энергетикой, что она просто забыла обо всем сразу. — Просто очередной виток войны: «Пиквери против Грейвса с Ковальски». Пока выигрывает она, но я думаю, что это только пока. — Ясно, — как-то безразлично произнес Скамандер, делая вид или на самом деле ему совсем не интересно, что творилось на работе. — Извини, что вчера не позвонил и не подошел. Слишком много работы. — Я понимаю. Да. Ничего страшного. Я так и подумала, что ты занят. — Тебе понравились цветы? — Так вчерашние цветы были от тебя? — наигранно-удивленно с легкими нотками кокетства спросила Тина, подходя к нему ближе. — А я гадала, кто это был. Думала, может Грейвс или Ковальски, а это ты мой тайный поклонник? — Ну, да, — смущенно ответил мужчина, и его щеки немного покраснели. — И я не думаю, что Ковальски, а тем более Грейвс подарили бы тебе цветы. Да еще и розы. — Ага. Один бы преподнес букет из листов сценария, который снова загубила Серафина, а другой прислал бы кактус, — подтвердила девушка, вспоминая слова Персиваля о цветах. — Что? — Ничего. Не обращай внимания. Мысли вслух. — Встретимся сегодня? «Бросай его! Слышишь? Бросай! Он выбрал себе жену и это не ты! Повторяй за мной: ты мне не нужен. Я найду другого мужчину. Лучше и свободнее тебя!» — послышался в голове праведный голос Куинни. «Тебе нужен мужчина постарше, брюнет, с карими, прожигающими насквозь глазами, с большим сексуальным опытом, как у меня, а не он», — последовал знакомый тембр, очень напоминающий Грейвса. «Скажи, нет!» — теперь они сказали это хором. Удивительно, но кажется, у ее совести случилось раздвоение личности. Странно. Очень странно. — Тина? — обеспокоенно позвал Ньют, намекая, что она довольно долго молчит. Помотав головой, стараясь выбросить, как сестру, так и Грейвса из своей головы, Голдштейн закивала. — Да. Конечно. — Отлично, — довольно произнес мужчина и, подойдя к ней, осмотрелся, а потом поцеловал ее в щеку. — До вечера. Он медленно направился к себе, все так же лучезарно улыбаясь. «Глупо. Очень глупо», — негодовала Куинни и, ей показалось, что она даже надула губки от обиды. «Ты неправильно поступила, тигренок. Безумно неправильно», — вторил ей Грейвс, закуривая и недовольно поглядывая на нее. — Заткнитесь, оба! — крикнула Тина, не обращая внимания на Ковальски, который выходил из своего кабинета. — Вы меня достали уже! — Ого! Какие сильные таблетки, — сказал он, снова закрывая дверь.