«Обскур» или все ли мужчины лгут?

На выходных Тина и Ньют посмотрели пять-шесть квартир, которые им подходили. Не сказать, что девушка была в восторге от предложений. Но вот последняя… Она располагалась на последнем этаже в высотном здании недалеко от центра. И пусть с виду место казалось обшарпанным, но квартира была просторной и светлой, а вид, открывающий с небольшого балкона, давал лицезреть старую, прекрасную и всем знакомую по фильмам и открыткам часть Нью-Йорка, которую девушка так любила. — Осмотритесь немного и на сегодня все, — сказал риелтор и, улыбнувшись, оставил их. Тина молча глядела ему вслед. Ей сначала хотелось узнать мнения Ньюта, ведь жить они будут здесь вдвоем и, если ему не понравится, то придется выбирать что-то другое. Как только мужчина скрылся из виду, Скамандер повернулся к ней, и на его лице была радостная улыбка. — Это квартира — мечта! — сказал он и, увидев ее счастливый взгляд, крепко обнял девушку. — Я тебя люблю. Она готова была слушать эти слова вечно, вдыхать аромат мыло, его бальзама после бритья и одеколона, который смешивался с запахом улиц города. — И я тебя, — прошептала девушка в ответ, не веря своему счастью. Договорившись с риэлтором, который обещал до конца следующий недели подготовить все документы, парочка разошлась по своим делам: Скамандеру нужно было договориться о новом билборде для их шоу, а Тина вернулась домой и стала собирать вещи в огромные коробки, при этом сообщив хозяину квартиры, что съедет уже через неделю. Как оказалось, за эти годы она накопила немало вещей, необходимых и всякого барахла, который нужно было бы выбросить, но с другой стороны они навивали столько приятных и светлых моментов в памяти, что рука сама тянулась за новой коробкой, складывая туда абсолютно все. Благо новая квартира была просторнее этой, и она без зазрения совести могла все это там расположить. Растянув «удовольствия» перебирать вещи и иногда впадать в ностальгию до вечера вторника, девушка с нескрываемой радостью заклеила последнюю коробку, оказавшись в почти пустой квартире, где она доживала последние деньки. В среду, окрыленная планами на будущее и надеждой, что Ньют уже поговорил со своей девушкой, и та его не убила, Тина шла на кухню за кофе. Последний разговор с женщиной, чья мать якобы была любовницей Кеннеди и Пресли и кто-то из них определенно ее отец, не иначе, довели ее до сломанного карандаша. Поэтому, заглянув перед этим в рекламный, где снова не обнаружила Скамандера, она двинулась за своим «эликсиром жизни». Могло показаться, что он ее избегает, но девушка все же знала, что ее мужчина сейчас очень занят, особенно после того скандального выпуска шоу. К счастью для Грейвса и Ковальски, а вместе с ними и для всех остальных, телевизионные рейтинги были намного выше обычного, чем несказанного обрадовали Серафину. Это и обложки нескольких скандальных газет, на которых была она и бедный пиджак сенатора, свели на нет всю «войну» и сделали для шоу «Обскур» неплохую рекламу. Поэтому, пока оно было на слуху, Ньют решил воспользоваться этим и сделать масштабную рекламную компанию. Именно из-за этого его в последние несколько дней и не было на месте, а не по какой-то другой причине. Тина почти дошла до кухни, когда послышались очень знакомые голоса. — Зачем она тут? От нее нет никакого толку! Просто мешается под ногами или просиживает свою задницу за столом. Она же ничего не делает! — сказал Серафина недовольным тоном. — А зачем нужен тот парень? От него тоже не особо много пользы. И вообще, я думаю, что он шпион, подосланный врагами с других каналов, — ответил ей Грейвс, делая себе кофе, судя по звукам новой кофемашины. — Ты пересмотрел фильмов. Он очень талантливый и принесет авторский стиль в мое… наше шоу. — Только этого нам не хватало, — произнес Персиваль, тяжело вздыхая. — Поняла! Ты хочешь с ней переспать, верно? Она же очень милая и эти ее карие глаза… Ты хочешь затащить ее в постель, поэтому и не увольняешь — Может быть, — спокойно ответил мужчина, по всей видимости, обходя ее и открывая холодильник. — А может у нее талант, о котором нам пока еще ничего не известно. — Признай, что делаешь это нарочно. Ты злишь меня, потому что несколько лет назад не смог затащить меня к себе в постель и теперь мстишь, доставая меня каждый божий день. — Конечно! — как можно серьезнее сказал Грейвс, делая глоток горячего напитка. — Каждое утро просыпаюсь и думаю, что тогда нужно было пригласить тебя к себе и стать твоим сотым любовником, который вбил бы очередной гвоздь в гроб твоей семейной жизни. До сих пор корю себя за медлительность. Пожалуй, пойду и займусь этим прямо сейчас. Тина быстро скрылась из виду, как только послышались шаги. — Как бы ты не иронизировал, но я знаю, что так оно и есть! — крикнула ему Пиквери вслед, а потом повернулась и пошла к себе. — Так оно и есть. Войдя к себе в кабинет, девушка упала на кресло. Она была уверена, что речь шла именно о ней. Ведь последний выпуск шоу готовил именно Грейвс, и он стал рекордным по рейтингам для них. А что она? Она лишь мешается под ногами или сидит на телефоне, просиживая дыру в своем кресле. Именно сейчас ей открылась правда: для шоу она абсолютно бесполезна. От нее нет никакого толку. Эта мысль больно кольнула где-то в груди. Почему-то раньше Голдштейн не анализировала свою работу, а теперь, начиная это делать, понимала, что каждый раз ей кто-то помогал, потому, что сама она ничего не умеет и не знает. Сколько раз ее спасал Грейвс, который, как она и всегда подозревала, хочет переспать с ней. Убрав начинающие слезы и тяжело вздохнув, Тина решила, что сейчас не время плакать. Девушка взяла себя в руки и решила не тянуть резину, не мучая ни себя, ни других. И пусть все это было не вовремя, ведь за новую квартиру придется платить больше, чем за нынешнюю, она все же приняла решение и считала, что Ньют ей поможет. Они справятся со всеми бедами. Через пятнадцать минут, с высоко поднятой головой, девушка подошла к кабинету Персиваля и, хоть дверь была открыта, все равно постучалась. — Тина, только быстро. Меня уже ждут, — сказал Грейвс, кладя свой смартфон в карман брюк и беря пиджак в руки. — Я все знаю, — произнесла она, закрывая за собой дверь. — Знаешь? — переспросил Персиваль, быстро застегивая пуговицы. — Я слышала ваш разговор с Пиквери. Мужчина нахмурился, явно вспоминая что-то. — Хорошо… — медленно протянул он, смотря на гостью. — И мне есть что сказать, — продолжила Тина под вопросительный взгляд темно-карих глаз. — Мне очень лестно, что вы встали на мою защиту, не буду это скрывать. И то, что я считаю вас очень обаятельным и интересным мужчиной. Вы куда лучше, чем хотите казаться. После этих слов Грейвс даже посмотрел в окно на наличие, скорей всего, конца света, потому что для того, чтобы услышать такие слова от девушки нужен был веский повод. — Я уже привыкла к вашим шуточкам и намекам. Иногда они мне казались весьма забавными. И вообще, мне нравилась эта работа. Она очень увлекательная, необычная. Я встретила здесь много интересных, пусть и странных, большинство все же, людей. Ковальски очень милый и талантливый. Мне иногда кажется, что попав, он на другой канал, стал бы ведущим сценаристом и получил бы много премий. Видимо поняв, в чем дело, Персиваль улыбнулся и, присев на край стола, стал внимательно слушать такую эмоциональную речь девушки. — А Серафина? Какие амбиции! Какая красота! Я, если честно завидую ее самоуверенности и коже. Такая гладкая и свежая, несмотря на все то, что ей пришлось пережить… Короче, как бы я не любила это место, людей, что здесь работают, и что я тут делаю, я все равно не пересплю с вами, чтобы остаться здесь. Так же я не буду ждать, пока вы мне скажите все лично, стараясь пошутить и разрядить обстановку, как вы делаете всегда. Поэтому вот. Листок, который Тина все это время держала в руках, лег на стол мужчины. — Извините, что задержала вас. Развернувшись, она вышла из кабинета. Грейвс взял листок в руки и, пробежавшись по тексту, перевел взгляд на выход. Голдштейн, вернувшись к себе, стала складывать все свои вещи в одну кучу, чтобы потом положить их в коробку. Наверху кучи сидел мистер Полосатик и смотрел на нее своими маленькими черными глазами-пуговками. Ничего страшного. Голова на месте, руки и ноги целы. Она еще найдет себе работу и у нее все будет хорошо. Пусть новое место будет не таким уж и богатым на события, но и там ей понравится. Тина справится со всеми проблемами, благо не впервой. Пару недель и она сможет помогать Ньюту платить за аренду, и у них будет прекрасная и счастливая жизнь в той квартире с шикарном видом на Нью-Йорк. — Тина… Мистер Полосатик. Давно я его не видел, — сказал Грейвс, заходя к ней и видя ту пирамиду, которую построила хозяйка кабинета. — Он был на покое, — ответила Голдштейн, тяжело вздыхая. — Даже счастливчикам нужно время для отдыха, — заметил Персиваль и, взяв игрушку в руки, стал его рассматривать. — Я бы хотел кое-что сказать тебе и мистеру Полосатику. — Конечно, — проговорила девушка, готовясь к успокоительной речи с легкими намеками на интим. — Во-первых, я всегда знал, что тебе нравлюсь. И твои слова это подтвердили. Это факт. Тина закатила глаза в ответ. — Во-вторых, твоя речь была такой проникновенной и искренней. Не думала писать сценарии? Мне кажется, у тебя бы неплохо получилось. В-третьих, некрасиво подслушивать чужие разговоры, не зная о ком, и о чем идет речь. Услышав это, девушка невольно опустила голову, застыдившись. — В-четвертых, мы говорили о Рене — новой секретарше и операторе Питере, который перешел к нам с одного из кабельных каналов. Она подняла голову и удивленно посмотрела на него, а через секунду чертыхнулась шепотом. Осознания всего того, что Тина наговорила мужчине, еще сильнее стукнуло ее по голове, чем новость о ее ненужности. — Ни у кого и речи не шло о твоем увольнении, — весело продолжил Грейвс, глядя на ее реакцию. — Ни тебя, ни мистера Полосатика. Он поднял игрушку и потрепал ее за хвост. — Вы нам нужны. И, в-пятых, если все же захочешь ко мне в теплую постель, можно и раньше увольнения, то намекни. Подойдя к ней впритык, Персиваль протянул ей игрушку, отдавая ее законному владельцу. — Подумай об этом, тигренок, — прошептал мужчина, не скрывая своего блеска в глазах, который значил только одно. Взяв свой талисман, Тина хотела что-то сказать, но ее опередили. — И я прочитал то, что ты написала. Ты свершила несколько ошибок. Я их исправил. Он достал из кармана брюк свернутый листок и положил его на стол. — Удачного вам с мистером Полосатиком вечера. Развернувшись, он покинул ее кабинет, и Голдштейн показалось, что он тихо смеялся. Хотя, это было не удивительно, ведь она села по собственной вине в лужу. Девушка так же была уверена, что он ей это еще припомнит. Взяв листок, Тина увидела, что все ее слова были перечеркнуты и над ними были написаны красным совсем другое. Вместо: «Персивалю Грейвсу, автору шоу «Обскур» Заявления об увольнении. Прошу уволить меня по собственному желанию, так как я не приношу пользы вашему проекту. Вам будет лучше без меня. Порпентина Голдштейн, помощник в связи с общественностью». Было это: «Порпентине Голдштейн, она же Тина, она же тигренок. Бессрочное приглашение. Приглашаю к себе в гости в любое время суток. Лучше вечером или ночью. Одну. Или с сестрой, но без Скамандера. Можно до и после проникновенной речи о кажущемся увольнении. Обаятельный и интересный мужчина, который лучше, чем кажется, Грейвс». Цокнув языков, на ее лице все же появилась легкая улыбка. Грейвс был Грейвсом в любой ситуации. Погладив голову мистеру Полосатику, Тина вздохнула с облегчением. Она не знала, что это только начало.