«Обскур» или все ли мужчины лгут?

Утром Тина чувствовала себя как зомби: бледная, опухшая и опустошенная. Она не помнила, как добралась до работы, как закрылась в своем кабинете, не желая никого видеть. Прислонившись к ящикам спиной, девушка спряталась за стол, желая просто исчезнуть, раствориться среди мебели и ненужного хлама, который всегда можно было здесь найти. Ей не стало лучше, как было сказано сестре, наготовившей самые вкусные и любимые пончики во всем мире на завтрак. Куинни так обеспокоенно смотрела на нее, что Тине пришлось соврать и даже показать что-то наподобие улыбки. За дверью текла и бушевала жизнь канала, которая после «бури» стала медленно приходить в свою колею. С чего она это решила? После барабанной дроби Якоба, который звал ее, прося передать новый сценарии той, «дамочки с минимальным словарным запасом» и криков Грейвса, ища ее. Ближе к обеду они встретились около двери ее кабинета, и до ушей девушки донесся их разговор. — Тина! — крикнул Персиваль, стуча, как молотками, по деревянной поверхности. — Может с ней что-то случилось? — спросил Ковальски и тут же получил недовольный взгляд темно-карих глаз. — Тина! — А ты звонил ей? — Телефон выключен. Тина! Черт возьми, открой! Ей показалось или в его глоссе слышались нотки беспокойства? Может, на самом деле что-то случилось? Девушка откинулась на гладкую поверхность стола и крючки ящиков больно стукнула макушку, но и это чувство утонула в пучине темноты и пустоты, что была внутри нее. — А вдруг она отравилась газом? — предположил Ковальски, начинаю принюхиваться. — Какой, к черту, газ?! Откуда он там? — Старые дома в Нью-Йорке очень многое скрывают в себе. — Тигренок, открой! Я знаю, что ты там! — Или она споткнулась, а, падая, ударилась виском об край стола и сейчас лежит на полу и медленно умирает, — продолжил Якоб, стеклянными глазами смотря в пол и начиная все это представлять. Грейвс, зло покосившись на коллегу, начал стучать еще сильнее. — Открой или я на самом деле тебя уволю! — Не надо… — произнес бесцветно Ковальски и убрал руки Персиваля от двери. — Ей уже нечем нельзя помочь. — Иди к черту со своей фантазии в криминальные сериалы, — прошипел мужчина, разгневанно смотря на их сценариста. — И вообще, что ты тут делаешь? — Мне нужно передать сценарий для нового выпуска, — все тем же тоном ответил он и тут же почувствовал, как из-под его подмышки вытягивают увесистый томик. — Вали, — почти прокричал Грейвс, держа в руках сценарий. — Или ее мог подстрелить снайпер-профессионал, которого наняла одна из бывшей девушек парня, что ушел от нее к Тине, — произнес Якоб, медленно удаляясь в сторону кухни. — Вон! — заорал Персиваль, а после достал сигарету и закурил. — Тина, я знаю, что ты там. И готов поспорить, что ты прекрасно слышишь меня. В ответ была лишь тишина. — Ты, вообще-то моя помощница, если ты не забыла, — более спокойно начал мужчина и тяжело вздохнул, выпуская сизый дым, который через секунду растворился. — И мне сейчас нужна помощь, а помогать твоя работа. Никто не ответил. Тина понимала всю важность происходящего и Грейвсу на самом деле сейчас нужна была ее помощь и это ее обязанность, от которой зависел, как и новый выпуск шоу, так и баланс ее счета в банке. Она это понимала, но сил встать, просто не было. Даже ее рука не могла пошевелиться, словно ту заковали в гипс из титана или какого-то другого тяжелого и неподъемного материала. — Мне нужна информация о той ненормальной, чья мать успела побывать в постели с Элвисом и Кеннеди и которая считает одного из них своим отцов. Очень нужна. И снова ничего, а лишь чертова дверь, в которую он выпускает одну струю дыма за другой. Грейвс нахмурился, а потом прислушался, в надежде хоть что-то услышать. Но, ни криков помощи, ни предсмертного дыхания до мужчины так и не донеслись. Хмыкнув, Персиваль сделал шаг назад и глубоко вздохнул, стараясь уловить потусторонние запахи. — Чертов Ковальски, — пробормотал он, разворачиваясь и уходя в монтажную. Она так и не вышла из своего логова: не пришла на помощь Грейвсу, понимая, что тот будет безумно зол и на самом деле сможет ее уволить; не пошла на обед с Куинни, которая нашла какое-то интересное местечко и собиралась прислать его адрес в сообщении. Тина, словно замороженная, просидела весь день у стола, смотря в одну точку и просто не понимая, что делать и как быть дальше. Оставшись без квартиры, с разбитым сердцем, растоптанными мечтами и осознанием того, что ее просто использовали, девушка едва сдержала слезы или просто тех уже не было. Совесть, в голосах сестры и Грейвса были права, пока ее чертова влюбленность просто затыкала их, вставляя кляпы во рты и говоря, что в этот раз, что наконец-то, ей повезет, и она будет счастливой и любимой. Глупая, тупая девчонка, которая потеряла голову и заплатила за это сполна. И еще не раз заплатит при каждой встрече со Скамандером, когда одна часть готова будет его убить, уничтожить, причинить столько же боли, сколько и он ей, а другая захочет все вернуть, попробовать еще раз, умолять его подарить ей еще немного, совсем чуть-чуть радостных и счастливых мгновений, от которых сердце останавливалось и не верилось, что это все происходит на самом деле. Отчасти по этой причине Тина и сидит тут, не двигаясь: она еще не готова видеть слышать, вдыхать такой родной и в тоже время ненавистный аромат его одеколона и бальзама после бритья, будь они все прокляты. Ей нужно время, а то первым убийством на канале будет не смерть Пиквери или сенатора Нью-Йорка. Нет. Первым трупом окажется директор по рекламе и ее посадят надолго в тюрьму, где все «войны» и ссоры на канале покажутся детским лепетом. Куинни будет плакать и носить передачки в виде пончиков и тортиков, в одном из которых и будет спрятан план тюрьмы и запасная форма охранника. Тогда как Грейвс довольно произнесет, что снова оказался прав и Ньют был ей не парой. Он тоже, скорей всего ее навестит, чтобы как раз все это и сказать, по дороге закадрив почти всю тюрьму, включая даже охранниц. И все же он опять, черт возьми, оказался прав. Версии, что Грейвс продал души или обменял ее на что-то другое, все меньше казалось бредовее. Или мужчина на самом деле обладал какими-то волшебными силами или ее жизнь настолько предсказуемая, как и она сама, что это видеть даже сторонний наблюдатель, делая выводы и выигрывая деньги. Странно, но в этой ситуации с Ньютом ей удалось найти хоть один плюс — девушка не поспорила на отношения с ним и хоть какие-то деньги, да будут у нее в кармане. Всего один, незначительный плюс… Вечер медленно тянул на себя ночь, начиная погружать Нью-Йорк в сумерки, готовя к отдыху и сну. Фонари, один за другим стали загораться, освещая путь и отгоняя тьму, словно тень, идущую за каждым. Грейвс, послав Ковальски домой, после его очередной теории, что случилось с Тиной и где она может быть, зашел в свой кабинет, собираясь тоже заканчивать рабочий день. Переступив порог, он тут же заметил голубую папку на столе. Подойдя ближе, Персиваль увидел небольшую записку, приклеенную к ней и состоящую всего из одного слова: «Простите…». Мужчина тяжело вздохнул и, кинув папку обратно, на стол, присел на его край, снова закуривая.