«Обскур» или все ли мужчины лгут?

Не поддавшись чарам Грейвса, который сказал, что она какая-то неправильная и обиделся, Тина, на удивление, уснула со спокойным сердцем. То ли оно уже просто устало болеть, то ли музыка на самом деле спасает. Всю субботу девушка провела в своей комнате, смотря сериалы и поедая пиццу. Когда вторая коробка оказалась пустой, а впереди было еще четыре серии, она решила пойти и поискать что-нибудь в холодильнике. Голдштейн, с трудом встав с кровати, медленно направилась на поиски еды. Когда до «клада с сокровищами» оставалось пару шагов, до нее донесся знакомый голос: — Привет, Тина. Она повернула голову и увидела за обеденным столом Ковальски, Грейвса и Абернати. — Приветик, Голдштейн, — сказал последний и помахал ей рукой. — Мы разбудили тебя, тигренок? — спросил ее сосед, тасуя карты. — Нет. Я не спала, — ответила девушка, подходя к ним. — Что вы делаете? — Не знаю, как они, а я выигрываю всю месячную зарплату у кое-кого. И мне все равно, что он будет хныкать и просить в долг. — Ты так говоришь, словно такое происходит постоянно, а не всего несколько раз, — как-то обиженно произнес Якоб. — Лишь два раза. — Мы играем в покер, — влез в разговор Абернати, разминая шею. — Присоединишься? Все вопросительно уставились на нее, пока Тина рассматривала фишки и карты на столе. Они походили на те, что она видела в кино. — Или боишься? — весело спросил Грейвс, закуривая. — Кого? Двух неудачников и шулера, который их обирает? — воинственно поинтересовалась она и села за стол. — О! — зашумели одновременно мужчины, радуясь энтузиазму новому игроку. Усмехнувшись, Тина достала несколько купюр из кармана, и Ковальски сразу поменял их на фишки. — Так значит, они ждут ребенка? — спросил он, сворачивая деньги и кладя их на край стола к остальным. — Именно! Когда я говорил про ребенка, то слышал: «Дорогой, нам еще рано. Мы ведь так молоды и столько всего не увидели. Надо пожить для себя, а потом уже заводить детей». А тут почти сразу после свадьбы. Эх… Все женщины двуличные с… — остановился Абернати и покосился на девушку, -… существа. — Мы с Джерри были вместе три года, — подал голос Ковальски, поднося стакан с янтарной жидкостью к губам. — И все это время она говорила, что обожает мужчин с бородой. Я отрастил ее, как у Гендельфа, а она ушла к гладковыбритому фитнес-инструктору. Зато после этого я пользовался небывалым успехом у толкиенисток. — Тебе еще повезло, — сказал их специалист по рейтингам и одним глотком осушил свой бокал. — Грейвса вообще бросили за три недели до свадьбы. Тина резко перевела взгляд на Персиваля, который сосредоточенно тасовал карты, не поднимая глаз. — Да еще променяла его на его же молодую копию с гитарой наперевес.  — Могло быть еще хуже, — подал голос ее сосед, раздавая карты. — Она могла сбежать у алтаря, и мне бы пришлось надевать этот свадебный фрак, в котором невозможно дышать. — И не говори! Я думал, что задохнусь прежде, чем меня убьют узы брака. — Мужчины тоже не подарок, — сказала Тина, беря в руки свои карты и задумчиво смотря на них. — Только не нужно сравнивать всех со своим Скамандером, — ответил ей Абернати, подливая себе из графина, стоящего посреди стола. — Не все такие. — О наших отношениях знают все? — удивленно спросила девушка, чувствуя, как сердце начинает биться сильнее то ли от собственного стыда за неудачу в личной жизни, то ли от недовольства, что стала объектом сплетен. — Лишь те, кто спорит с Грейвсом, — ответил Якоб, морщась после выпитого. — То есть весь канал? — Я очень тщательно выбираю своих оппонентов, не переживай, — сказал Грейвс, и на его губах появилась легкая ухмылка. — И вообще, что ты нашла в этом Скамандере? — удивленно спросил Абернати, беря в руки свой бокал. — Он же такой скучный и нудный. — Он очень милый и интересный, — встала на защиту парня Тина и тут же прикусила свой язык, понимая, что для собственного спокойствия, лучше о нем молчать. — Я тоже очень милый. Может, будем встречаться? — Делай ставку, Казанова, — произнес Персиваль, изучая свои карты и беря стакан в руки. — Эх, к черту женщин. Виски и покер куда лучше них. — Аминь, — хором сказали мужчины, поднимая свои стаканы вверх. Усмехнувшись, Голдштейн в очередной раз убедилась, что мужчины навсегда остаются мальчишками, кем бы ни считались и что бы из себя ни строили. Целых два часа разговоров на «мужские» темы: обсуждения женщин, машин, работы и тому подобное оказались весьма увлекательными. К удивлению всех, она легко поддерживала беседу, смеясь над их шутками, как никогда раньше. Возможно из-за алкоголя и сигаретного дыма, что парил над их головами, но ей было так комфортно и легко, как в компании старых добрых друзей. — Отличный вечер, Грейвс, Голдштейн, — произнес Аберанати, слегка качаясь от выпитого. — Кстати, мое предложение в силе: ты и я, ужин. Что скажешь? — Ты не в моем вкусе, прости, — ответил Персиваль, видя, как он пьяно смотрит прямо на него. — Как всегда. — Я отыграюсь, — недовольно бубнил Якоб, толкая коллегу к выходу. — Это еще не конец. Я получу свои деньги обратно! Слышал, Грейвс? — И тебе приятной ночи, Ковальски, — сказал мужчина, закрывая за ними дверь и поворачиваясь к своей соседке. — Ты неплохо блефуешь. — А ты потрясающе жульничаешь, — проговорила Тина, откидываясь на спинку стула и пересчитывая свой выигрыш. — Дай угадаю: дядя фокусник? — Тетя и ее бывшие мужья. Один был мастером по замкам, а другой — по картам. Я любил оставаться у нее на выходных. Всегда было интересно. — У тебя странная семья, тебе никто не говорил? — Нет. Зевнув, Грейвс направился в сторону своей комнаты. — Я спать. — Тебя уложить? Он остановился и, медленно повернувшись, вопросительно поднял брови. — Что? — Я спросила, — тихо повторила она, поднимаясь со стула и неспешно приближаясь к нему, — тебя уложить? — Я только за. Подойдя к мужчине, Тина положила ладонь на его грудь, начиная неторопливо опускать ее ниже. — Я поправлю тебе подушки, затем укрою одеялом, — ее дыхание обжигало его губы, вызывая в нем легкую дрожь. — И нежно поцелую в лобик, желая самых сладких снов. Темно-карие глаза, которые были так близко, погрузились в тот самый блеск, не оставляя место даже зрачку. — А потом прошепчу прямо на ухо, что отлично умею блефовать. Блеск испарился, когда Грейвс закатил глаза и тяжело вздохнул. — Приятной ночи, шулер, — произнесла Тина, удаляясь в свою комнату. — И тебе, тигрица, — с усмешкой ответил он, провожая ее взглядом.