«Обскур» или все ли мужчины лгут?

— Тебя хотят все. Абсолютно все. Мне звонили из Cosmo и People, умоляя им дать твои контакты. Я, конечно, вру, говоря, что не знаю твою настоящую личность и вообще, ты очень загадочный человек и это подкупает их все больше и больше. Это невероятно! Ты стала иконой современного феминизма! Женщины молятся на Джей Джей и впитывают каждое твое… ее слово. Ты стала как… как… Хм… Как Красотка для женщин девяностых! Все хотят тебя… Ну… Стать тобой! — Ага, и убить, — прошептала Тина, откидываясь на спинку кресла. — Я не хочу быть иконой и тому подобное… Я хотела просто предостеречь женщин и открыть им глаза на такие вещи, как ложь и мужское поведение, а теперь одни мне поклоняются, а другие вот-вот поднимут на уши ФБР и ЦРУ, чтобы узнать и найти Джей Джей. — Серафина? — спросила на другом конце Куинни. — Именно. Сначала она доставала Солнышк… Грейвса, чтобы тот нанял какого-то частного детектива, а, получив отказ, начала действовать решительно, — ответила девушка и, снова взглянув на закрытую дверь, добавила чуть тише: — Я слышала, как она торговалась с кем-то по телефону и спорила о деньгах, называя это гонораром. Если я права, то скоро она все узнает, и ты останешься без старшей сестры. — Меня всегда интересовала эта перспектива. — Ну, спасибо… — Шучу! Слушай, ты драматизируешь, — сказала пока младшая и еще не единственная Голдштейн. — Серафина упрямая дамочка и очень целеустремленная, но не факт, что ее детектив, если он все-таки есть, выйдет на твой след. Все не так просто, как показывают в кино, так что расслабься и получай удовольствие от заслуженной победы. А лучше, ответь мне: давно ли Грейвс стал Солнышком? Я еще чего-то не знаю? — Куинни… — устало протянула Тина, убирая прядь волос за ухо. — Вегас все же в силе? — Спасибо за поддержку и пока. — Стой! Я хочу быть подружкой невесты! Надеть вызывающее платья и делать с шафером то… Ее сестра не успела договорить, потому что она сбросила вызов и тяжело вздохнула, все еще глядя на дверь. Это было лестно, что многие женщины взглянули иначе на уже привычные вещи, однако не ожидалось, что они так близко к сердцу воспримут ее слова и сделают из нее гуру в отношениях или своего кумира. Покосившись на смартфон и вспоминая слова сестры, понимая, что возможно, на самом деле все не так уж и плохо и детектив их ведущей, возможно, будет не таким уж и профи, как ей кажется и как надеется на это, девушка решила выпить кофе и, наконец, приступить к работе. Тина спокойно закрыла свой кабинет и почти дошла до кухни, когда кто-то резко схватил ее, прикрыв рот ладонью, и потянул влево, пряча. Не прошло и секунды, как на нее смотрели до ужаса знакомые темно-карие глаза. — Если я отпущу, кричать не будешь? — спросил он, с легкой усмешкой где-то в конце вопроса. Голдштейн закатила глаза, но все же утвердительно кивнула и его широкая рука тут же исчезла. — Умница. Осмотревшись, она поняла, что находиться в небольшой кладовой, где весь канал хранил бумагу, картриджи и остальные предметы первой необходимости для офисов. — Только не говори, я знаю: ты решил, что я испугаюсь и потеряю бдительность и именно в этот момент, спрятавшись ото всего мира, ты сможешь выполнить свой план по соблазнению меня, ведь так? На лице Грейвса всего на секунду появился проблеск серьезности, после чего он слегка нахмурился и так коварно улыбнулся, словно Чеширский кот, готовый запутать или съесть бедную Алису. — Вообще-то, у нас тут небольшая проблема, — ответил он, кивая через свое плечо. Она поднялась на носочки и увидела Якоба, сидевшего на большой куче всяких папок и стопок чистой бумаги с видом проигравшего всю войну. — Что… — Тори. Она его бросила и, я не знаю, где он нашел деньги, но напился до чертиков, — ответил Персиваль, отступая и открывая ей вид на их не совсем трезвого друга. — Бедный, — только и смогла выговорить девушка, подходя к Ковальски и наклоняясь к нему. — Он спит? — Без понятия, — честно сказал мужчина, закуривая и критично осматривая коллегу. — А что случилось? Почему она его бросила? У них же все было идеально. — Этого я тоже не знаю. — Джей… — прохрипел Якоб, с трудом открывая глаза. — Джей… Она… — Она тебе изменила? — обеспокоенно спросила Тина, присаживаясь рядом. — Сказала, что… Я… — отвечал он, стараясь понять, где находиться и собрать все свои мысли в одну кучу. — Статья… Она думала, что и я… Джей… Но это не так… — По всей видимости, Тори прочитала очередную статью чертового Джей Джея и решила, что наш «малыш» такой же и так же ее использует, потому решила прекратить все их отношения, чтобы не стать жертвой ужасных мужчин, — произнес Грейвс, затягиваясь и выпуская сизый дым изо рта. — А он решил, что лучший способ успокоиться — это напиться и прийти в таком состоянии на работу. Взглянув попеременно, то на одного мужчину, то на другого, сердце невольно сжалось: было непривычно видеть их сценариста, человека спокойного и весьма уравновешенного, не считая случаев с Пиквери, подавленным и разбитым и во всем этом виновата Джей Джей, то есть она. — Мне нужна твоя помощь, Тина, — продолжил Персиваль, вырывая ее из потока мыслей. — Пока я отнесу… Отвезу… Дотяну… Допну… Его до дома, ты прикроешь нас, поняла? Если Серафина будет спрашивать, то я в суде, а он… Придумай что-нибудь. От гуляния по каналу до полета в космос — на твой выбор, лишь бы она его не искала. Ясно? — Да, — ответила Голдштейн и видя, как, докурив, ее сосед подходит к Ковальски и, с трудом поднимая того на ноги, начинает вести его в сторону коридора. Она хотела помочь, но увидев отрицательное махание головой Грейвса, отошла в сторону. — Кстати, тигренок, — сказал он, почти скрывая за углом. — После того, как я доставлю посылку по адресу, то вернусь и, напугаю тебя, чтобы ты потеряла бдительность, спрячу ото всего мира и буду соблазнять так, как ты захочешь. Игриво подмигнув, он с Якобом скрылись из вида. Тина же, упав на место, где сидел ее коллега, пропустила очередную колкость Персиваля мимо ушей, задумываясь о последствиях своей теории: почему-то раньше, когда она все придумывала и печатала, у нее не возникало вопросов о последствиях ее работы, о чувствах других, например мужчин, пусть их и не так много, как порой хотелось. Ей и в голову не приходило, что она могла причинить боль или страдания кому-то своими вывода и фактами. Впервые за все это время страх и дискомфорт от содеянного крепко и неприятно окутали ее, кидая в холодную пустыню собственной совести.