Глава 11. В огне
3 августа 2018 г. в 20:56
Адское пламя жгло легкие.
Огонь разгорался, распространяясь по венам, разнося белое пламя невыносимой агонии. Он чувствовал, как дюйм за дюймом она обволакивает все его тело, перехватывая дыхание, висельной петлей опутывая шею. Это было страшнее, чем все, что он испытывал раньше, подобно боли, которую ас ощутил, увидев, как истинный цвет его кожи пожирал гнусную иллюзию, словно яд.
Когда он снова открыл глаза, в голове роились лишь некоторые оборванные мысли и жалобные мольбы, которые затмевала боль, беспощадно вторгшаяся в разум.
Слух прорезал какой-то хриплый звук, угрожающий, но вместе с тем отчаянный, и Локи никак не мог распознать его источник, в то время как все чувства и ощущения притупила раздирающая боль. Не существовало ни времени, ни этого места, ничего, кроме агонии, мешавшей ему обрести покой в желанной пустоте.
Он приоткрыл рот, от чего губы потрескались и начали кровоточить, и только потом понял, что странный звук исходил от него самого.
Каким-то образом он продолжал дышать.
Несмотря на огонь в легких и невыносимую боль во всем теле, он был жив.
Мало-помалу к асу стала возвращаться чувствительность: острые холодные камни вокруг, лужи крови под ногами и во рту, что-то жесткое, плотно обвившее запястья.
Он моргнул, пытаясь воссоздать из обрывков воспоминаний цельную картину произошедшего. Собственное имя. Момент пленения. Враг, способный истреблять целые Миры и уничтожить саму суть живого, усмешка, с которой Титан слушал его крики, становясь свидетелем его страданий и ноты насмешки в этом ненавистном голосе. А после, падение в пустоту, причины нечеловеческих пыток, Фригга, Тор, его, Локи, смертный. Перчатка Бесконечности с синим осколком, в котором пульсировала энергия.
Даже несмотря на агонию, богу вдруг захотелось смеяться.
У него появилась надежда, сейчас, появилась возможность, но тело было столь слабым и покалеченным, что малейший проблеск какой-либо ясности отбирал остатки воли.
Дрожа, он снова сделал тяжелый вдох, и будто в наказание за это нервы вспыхнули с удвоенной силой.
Из раны по-прежнему сочилась кровь. Или, может быть, нет, может, он потерял столько крови, что каждый дюйм его тела давно окрасился алым. Не то чтобы это имело значение, так как если бог действительно собирался осуществить задуманное, ему потребуются все остатки магии, и растрачивать их на исцеление парочки ран попросту неразумно.
У тебя нет убеждений — сказали ему когда-то. Только из прихоти бог сохранил тому смертному жизнь. И все-таки человечек так ничего и не понял.
Как только приступы агонии немного смягчились, он принялся поочередно распутывать нити заклинания, формировавшие ложь, которой он верил большую часть своей жизни.
Даже в месте, далеком от всех и всего, где ни одно живое существо попросту не могло его лицезреть, он чувствовал щемящую боль, когда позволил монстру взять над собой верх. Ас отвел взгляд от собственных рук, покрывшихся омерзительной синевой, и сосредоточился на крепком металле вокруг запястий, оберегая небольшое количество скопившейся магии, как самое ценное в мире сокровище.
Цепи были настолько тугими, что он почти не чувствовал рук. Наверняка изготовлены гномами. Тор использовал подобные оковы на нем при возвращении в Асгард, когда Локи намеренно поддался Мстителям, а сам молча праздновал свою победу. В то время он потратил многие дни, чтобы освободиться и сбежать из темницы, прежде чем предстать пред судом Всеотца. Впрочем, тогда он не слишком-то торопился.
Однако теперь каждая секунда неминуемо приближала к новой порции издевательств и окончательной утрате последней надежды.
Из последних сил Локи боролся с болью и одной только силой воли сумел остудить разум, чтобы мыслить свободно, в отрыве от мучительных ощущений. Затем, пока часть его все еще билась в агонии, он пытался отыскать слабое место в оковах. Выгравированные руны напрочь блокировали магические потоки, заточая бога в незримую клетку, без окон и путей к отступлению, и с каждой секундой она казалась все более и более несокрушимой, и с каждым новым вдохом богу становилось все труднее концентрироваться на деле. Но он продолжал упрямо пытаться, дюйм за дюймом изучая каждую руну. И, в конце концов, нашел то, что искал. Крошечную прореху в магических нитях, блокировавших его собственную силу.
Он даже перестал дышать, воспользовавшись с трудом обнаруженной лазейкой, чтобы призвать скрытый в другом измерении осколок Тессеракта, как две капли воды похожий на тот, что был установлен в скипетре.
Голова кружилась от неутолимой потребности в кислороде, но Локи знал, что малейшее движение обугленной плоти, даже обычный вдох, сделает только хуже. Он снова попытался призвать осколок, бросив на это всю магию, которую сумел сохранить ценой собственного здоровья.
И он все еще не дышал, когда перед расфокусированным взглядом всплыл светло-синий осколок, озарив темноту надеждой и силой. Он взывал к нему, он принадлежал ему, хранил его магическую подпись, как и тот, другой, похищенный из скипетра и вставленный в Перчатку безумным Титаном. И прежде чем боль окончательно отняла зрение, асу удалось запомнить, в какой стороне находился его ключик к свободе.
Он слепо потянулся к нему, сомкнув покрытые кровью пальцы вокруг маленького кусочка Тессеракта, который мог стать гарантией его спасения.
В течение долгих минут бог отчаянно боролся с вдруг накатившей слабостью, стремясь оставаться в сознании и не выпускать из головы заветную цель.
Он так сильно измучился, так исстрадался, что искушение получить мало-мальское облегчение почти соблазнило его воспользоваться осколком для восстановления изуродованного пытками тела. Инстинкт самосохранения кричал, что ас должен исцелить хотя бы часть легких, чтобы заглушить агонию, сопутствовавшую каждому новому вдоху. Спасение от боли, которого отчаянно жаждала его поврежденная плоть.
Нет.
Он стиснул зубы, сглотнув собственную кровь. Исцеление, реабилитация, выздоровление — все это будет позже, как только он окажется в безопасности, если такое, конечно, возможно. Стоит хотя бы попробовать, потому как второго шанса уже не будет.
Ас сконцентрировался, взывая к магии сквозь трещину в рунах и используя энергию осколка в качестве катализатора, пытаясь создать заклинание телепорта, способное сохранить ему жизнь. Но ничего не произошло. Осколок не менял своей формы, цепи продолжали душить, и оставаться в сознании с каждой секундой становилось все тяжелее.
Он попытался опять, из упрямства, рожденного отчаянием. В прошлом бог использовал это заклинание тысячу раз, даже будучи раненым, на поле боя, и теперь он вдруг снова ощущал себя маленьким мальчиком, неспособным контролировать силы. Боль начинала охватывать разум, и вскоре она раздавит его неистовую решимость, уничтожит сознание и снова бросит аса одного, в руках Таноса.
Локи собрал всю волю в кулак, стараясь окончательно не лишиться рассудка.
Он дышал, и яркая, первородная боль с новой силой заструилась по нервам. Он бы наверняка закричал, будь у него для этого силы. Однако бог все еще оставался в сознании, все еще лелеял навязчивую мысль о побеге.
Любое безопасное место.
Из последних сил он цеплялся за осколок артефакта, чувствуя, как тот обжигает ладонь.
Как можно дальше отсюда. Любое место.
Окружавшие его камни принялись медленно терять очертания, затем закружились, словно во сне, пока его связь с магией неумолимо рвалась. Он только пытался ее удержать, не заботясь ни о чем другом. Он больше не знал, кто он и где, не знал, за что подвергалось мукам его несчастное тело. Только заклинание имело значение.
На мгновение боль затмила собой все, и даже ощущение осколка в руке ослабело.
Агония прекратилась только тогда, когда пред глазами встали тропы Иггдрасиля, пускай ас не был уверен, было ли видение правдой или жестокой иллюзией, вызванной глупой надеждой. Затем его веки опустились, и разум окончательно отключился.