Наследие Творца

Завалившись в третье кресло, с безмолвным вопросом уставился в бесстыжие глаза, взглядом указав на обклеенные похабщиной стены. Курама сразу отвернулся, ухмыльнувшись, второй же хвостатик с присущей ему хладнокровностью спокойно выдержал мой взгляд и пожал плечами, как бы говоря, что это была не его затея, и он вовсе непричастен. — Ну, а что тут такого-то? — первым нарушил тишину Курама, самую малость смутившись. — Это память, все, что осталось от твоей прошлой жизни. От нашей прошлой жизни, если уж на то пошло, и просто выкидывать все это я не хочу. Пусть повисит, хорошо? — Что ж, если ты так этого хочешь, то ладно, — блин, ну и кто из нас умудренный жизнью человек? А, ну да, Курама ведь и не человек вовсе, блин. — Вы ведь слышали весь разговор с отцом? Что скажете по этому поводу? Девушки переглянулись и, не сговариваясь, вернулись к своим уменьшенным формам, будто почувствовав, что мне очень и очень некомфортно общаться с ними, когда они принимают облик поглощенных душ. Слово, нарушая устоявшийся обычай, взял дракоша: — Наруто-кун, мы прекрасно всё слышали и даже успели обсудить, придя к единому мнению. Помнишь ту ворону Итачи, которая некоторое время хранилась внутри тебя? — Такое не забудешь, даттебаё. Стоп, так у той вороны же был мангёке Итачи… — получается, господа эксперты намекают на причастность к этому клана Учиха? Хм. — Ну, во-первых, шаринган принадлежал не Итачи, а Шисуи Учиха, дурень. А во-вторых, догадаешься сам или подсказать, в чем был экспертом Шисуи? — ехидно вставил свои пять копеек Курама. — Вижу, что не догадаешься. Шисуи был признанным профи в шуншине и котоамацуками, самом высокоуровневом гендзюцу из всех когда-либо существовавших (не считая вечного цукиёми, конечно). — Эмм, это то самое гендзюцу, которым Итачи сбросил с воскрешенного себя контроль Кабуто? — что-то такое и впрямь припоминаю, Итачи тогда рассказал еще и про откат способности в десяток лет. — Получается, кто-то из клана Учиха использовал эту технику на маме? Но зачем?! Вновь переглянувшись, хвостатые синхронно покачали головой и одновременно потянулись, скорчив мне умильные рожицы. — Наруто, ну ты ведь не настолько туп. Хватит быть дурачком, у тебя все-таки новая жизнь, и шанс прожить ее заново, избегая нелепых промахов, огромен, — осуждающий взгляд от Шинджу оказался вновинку. Социализируется, божественное бревнышко, скоро совсем человеком станет! — правильный вопрос не «зачем?», а «кому это было нужно? Кто оплатил услуги Учих, известных на весь мир снобов?» — Третий! Этот старый ублюдок и оплатил, да и денег у него дофига, не говоря уже о влиянии на политической доске Конохи, — понимаю, что меня подводили именно к этой мысли, но все равно неприятно, что сразу не допер. — Но… зачем? Я ведь не джинчуурики, во всяком случае никто об этом не знает. — Влияние на Минато? Скажем, ты почувствовал бы свою ненужность в семье и через какие-нибудь пять лет был бы завербован если не самим Третьим, то хотя бы Данзо, разве нет? — а ведь точно… Отец Третьего как минимум недолюбливает, если не сказать «ненавидит», но сделать ему ничего не может. Теперь я даже не сомневаюсь, что батя — самостоятельный игрок, а не разменная пешка в партии старика, однако это не отменяет того, что половина влиятельных семей и кланов Конохи ходит под Сарутоби. — Вот скажи мне, можешь ли ты вспомнить хоть одну вещь, которую Хирузен сделал бы просто так, без задела на будущее? Орочимару не учитываем, это его первая и последняя ошибка, ставшая в итоге критической. — Пожалуй, что и нет… Так, у меня один вопрос есть. Итачи говорил, что котоамацуками невозможно обнаружить и уничтожить, не владея шаринганом. Так ли это, или шохеки способен справиться с подобной техникой? — задумчиво потерев подбородок, на котором, к сожалению, пока ничего не росло. Ну, не так уж и долго осталось. — Ты прав, Итачи никогда не имел дела с тремя из шести типов божественных глаз, поэтому не в курсе всех возможностей… — Стоп, шести?! Риннеган, шаринган, тенсейган, бьякуган, шохеки, итого пять. А шестой тип? — тема и впрямь интересная, правда, мне почему-то кажется, что эти глаза принадлежали клану слепцов. И я оказался прав. — Глазки клана Наваки, Ёсоку, глаза смотрящего. Забавное название для в обычное время слепых шиноби, не находишь? А вообще, глазки Наваки считались дефектным Шохеки, потому что внешне были очень похожи, — сегодня лисенок отмалчивался, а вот Шинджу несло и несло. — Так вот, шохеки способен разрушить любой из барьеров, любую из печатей и любую из техник, но лишь на последнем, пятом уровне развития, которого не достиг до сих пор никто. Мито могла использовать глаза вплоть до третьей формы, но затраты чакры на постоянное ее поддержание были настолько велики, что и хваленая регенерация Узумаки не спасала от отката. — А что насчет котоамацу-что-то-там? Какой формы достаточно достигнуть, чтобы откатить все изменения в памяти мамы? — да что ж они все тянут, и тянут, и тянут… — По нашим подсчетам, второй. В принципе, без последствий ты сможешь использовать ее сразу же после того, как освоишь расен-сюрикен, контроля чакры будет достаточно… — Без последствий? А если с последствиями?! — ну не тяните вы, епрст, два хвостатых говнюка! — После обычного расенгана, но минутное использование глаз гарантирует тебе госпитализацию сроком на месяц, а две минуты — смерть в мучениях. Тенкецу начнут разрываться, и чакра сожжет тебя изнутри, оставив лишь иссушенный труп. А вместе с тобой и нас… — Курама был печален, будто уже принял тот факт, что ради семьи я пойду на собственную смерть. Но я не настолько глуп, уж поверьте. — Сколько вы сможете удержать мои тенкецу от разрушения, пусть и с увеличением срока реабилитации? — помирать я не собираюсь, но убрать пакостную технику из головы мамы нужно как можно скорее. Мало ли что там за воспоминания вложили, и ведь не скажешь маме напрямую, что ее память — лишь искусная иллюзия. — Минуту и двадцать секунд. По идее, этого хватит, чтобы полностью переписать память любому шиноби без защиты на разуме, главное — освоить шохеки. Но это не ранее, чем после изучения тобой расенгана, да и попытка у тебя будет лишь одна, сделаешь что-то не так — убьешь и себя, и мать, помни об этом, — и снова синхронность на высоте, оба зверька умильно зевнули, на мгновение засветив свои улучшенные глазки, шохеки и риннеган. — А сейчас тебе пора, выспись и готовься. Мы позовем тебя, как только ты будешь готов. — Договорились, ребят! Спокойной ночи, Курама, Шинджу, — закрыв глаза, я вернулся в реальный мир и, на скорую руку переодевшись, счастливый завалился спать. Я смогу вернуть маме ее память. Смогу, чего бы мне это ни стоило.