мерзость. паша не помнит, когда не испытывал это чувство в своей жизни. оно будто въелось к нему под кожу. так глубоко засело, что с кровью качается к сердцу, которое еле-еле хранит эту потасканную суку-любовь.
это так ужасно связываться с мальчиками-любителями селфхарма, смотреть на то, как медленно они себя уничтожают, с глазами собачьими на тебя, и просят не уходить, скуля от боли. они еще любят врать, врать вообще обо всем: о своем состоянии, интересах, мыслях, чувствах.
арсен был яркой театральной звездочкой с милой улыбкой, влюбчивый до ужаса, а паша был для него идеальным образом. паша был мрачный. арсен не так понял.
он очень хотел быть похожим на свой идеал.
говорят, не сотвори кумира. говорят, будь собой, выделяйся.
в попытке стать особенным, остаешься таким же, как и все.
— у тебя раны кровоточат.
— я знаю. ты тоже.
трепыхаться, как птица над птенцом, быстро надоедает. паша много раз сбегал, а панк-мальчик останавливал, ловил за руку и улыбался по-маньячески.
— ну ты разве не знаешь? мы судьба, паш. ты моя половина, — паша кивает и хочет побыстрее съебаться от всего этого дерьма.
он немного чувствует привязанность.
арсен так ярко горит, что сжигает. от него несет алкоголем и кровью. паша не акула, но уверен, что мир сожрет всех панк-мальчиков.
— ты не личность, — громкий шепот.
— что? — отвлекается на момент паша, понимая, что арсен опять сам с собой. такие монологи и сход с ума был привычен.
а за пашей по пятам
ты не личность. ты ничтожен. ты не нужен. ты сдохнешь.
к этому быстро привыкаешь, будто свои мысли, проникаешься, забываешь.
в одну секунду у арсена пустые глаза, стеклянные, с отражениями, а в другую он подрывается с места и бежит на крышу. трясется там на носках, смотря вниз, и уходит домой, если это так назвать можно.
— не вышло сегодня? — спокойно спрашивает паша.
— не тот день, — бросает слова и забивается в свой угол.
а попытки изменить все к лучшему разбиваются моментально. они сидят рядом на помятой кровати, паша дышит шумно в шею арсену, пока тот быстро зарисовывает квадратики в тетради. он пишет:
я безоружен. грустно-счастлив. отпусти меня. я люблю тебя, но так нена-
паша забирает ручку и ставит точку.
в какой-то момент он все правда понимает и сам идет на крышу.
— паш, ты идиот, не надо было за меня, — арсен трясет холодный труп, очищая с него выпавший снег. так отчаянно разговаривает с ним, как с живым. — ты не должен был.
ты не так понял.
но ответы падали снегом, улетали вместе с ветром, терялись.
душа панк-мальчика, очищенная первым, плакала вместе с ним.
ты не должен был. ты личность. ты нужен. не отпускай. люблю.
мы судьба.
