Университетские будни

Чего хочется после длительного и изнуряющего рабочего дня? Безумно хочется упасть в постель, проспать несколько часов и чтобы никто больше не приставал. По крайней мере, почему-то Джонатан сегодня ощущал себя, как выжатый лимон, — конец учебного года давал о себе знать всё настойчивей и настойчивей, а это значило, что стоило принимать работы у должников, чтобы те хотя бы как-то закрыли семестр. Благо, таких разгильдяев в Гейдельберге было гораздо меньше, чем в Готэме, но и здесь они были. Что удивительно, Кэстрел не пришла после занятий в школе к нему на работу, хотя делала так часто; Джонатан бы волновался, не пришли она СМС о том, что она решила сегодня пойти сразу после школы домой. И больше — ни слова. Ни слова о том, почему вдруг ни с того, ни с сего Кэс изменила собственным традициям. Войдя в прихожую и заперев за собой дверь, он устало опёрся о стену, прикрыв глаза — накатившая усталость сметала всё на своём пути, уничтожая остатки всяких эмоций. Всё, что сейчас хотелось, — вместо проверки работ должников и бесконечных отчётов — это пойти и поспать хотя бы пару часиков. Да только кто будет делать его же работу? Очевидно, никто, поэтому пока мысли о сне стоило отложить в долгий ящик, пока он не разберётся с делами. Но даже сквозь многотонную тяжесть усталости он почувствовал сладкий аромат яблок и корицы, доносившийся из кухни. Прислушавшись, он понял, что слышит голос Кэстрел, которая на кого-то ругалась, однако, судя по шагам, в кухне она находилась одна. И Крейн очень уж надеялся, что его дочь не заимела привычку общаться сама с собой, хотя иногда она любила рассуждать вслух, при этом забывая нередко, что находится в помещении не одна. — Нет, спасибо, бурбон добавлять не буду — и почему взрослые так любят травить себя алкогольной гадостью, ума не приложу! Так, дальше что? Хм… ванилин и сахар… ну, это без проблем. Тихо войдя в кухню, Джонатан с удивлением обнаружил колдовавшую у плиты Кэстрел — длинные светлые волосы намертво заколоты на затылке, кончики небрежно касались плеч, рукава закатаны до локтей — с телефоном в руках, в который она, нахмурившись, пялилась, задумчиво прикусывая губу. Казалось, она даже не сразу его заметила. — Кэстрел, что ты делаешь? Она испуганно дёрнулась, чуть не выронив телефон из рук прямо в небольшую кастрюлю, стоявшую на плите, и выпалив едва разборчивое ругательство. Тем не менее, девчонка сумела взять себя в руки и, убрав телефон в задний карман домашних джинсов, приветливо улыбнулась, но выглядела точь-в-точь, как вор, которого удачно спалили за кражей. — Да ничего! Прости, не слышала, как ты вошёл. Профессор, подозрительно сощурившись, обвёл взглядом кухню, пока Кэстрел, чересчур уж приветливо и широко улыбаясь, обливалась ледяным потом. Помимо яблок и корицы также пахло персиками, что несколько поразило Джонатана, однако источник этого запаха он не нашёл — яблоки же лежали в тарелке на столе аккуратно нарезанными и поджаренными ломтиками, щедро усыпанными сахаром и корицей. На плите, помимо кастрюли с ароматной жижей, стояла сковородка, на которой уже поджарились до золотистой корочки ломтики хлеба. Подозрительно сощурившись, он перевёл взгляд на дочь, но удивления в голосе скрыть ему не удалось. — Ты… готовишь? Улыбка мгновенно сползла с лица девочки, уступив места страдальческому выражению лица с закатыванием глаз и тяжёлым вздохом. Без лишних слов Кэстрел сняла массивную сковороду, с трудом удерживая ту в хрупких руках, и выложила ломтики хлеба на отдельную тарелку. — Нет, танцую, — негодующе проворчала она, иронично сверкнув глазами в сторону отца. — Да, готовлю. И что? Это что-то сверхъестественное? Зомби-апокалипсис? Нашествие оживших овощей? — Да нет же! Я просто… я… — словив уничтожающий взгляд исподлобья от Кэстрел (в такие моменты она чертовски напоминала Молли), отчего-то ему стало неловко. Вздохнув и покачав головой, профессор чуть тише проговорил: — Прости, вовсе не хотел тебя обидеть. Просто… — Удивлён, что я готовлю? — приподняв одну бровь выше другой, Кэсси ухмыльнулась уголком рта, после чего совершенно беззлобно прыснула, аккуратно раскладывая по тостам яблоки. — Отчего-то я не удивлена такой реакции. Уж кто, а я умею удивлять, причём никогда не угадаешь, в хорошем смысле или плохом — так дядя Эдди любит поговаривать. — С чего это Эдвард взял «плохой смысл»? — непонимающе нахмурился Джонатан, сбитый с толку рассуждениями дочери. У него не вязался образ «плохой девчонки» с собственным ребёнком. Пожав плечами, Кэс сняла с плиты кастрюлю и полила ароматным сиропом яблоки: — Не знаю. Я как-то не интересовалась, — закончив с делом, Кэстрел, явно удовлетворённая своей работой, отряхнула ладони и взяла со столика возле плиты другую тарелку, которую ранее Джонатан не заметил, придвинув её к тарелке с яблоками. — Вот, ещё сделала с персиками в сметане. Ты садись, чего застыл? Я для кого вообще старалась? Последняя фраза прозвучала несколько возмущённо, хотя в серо-голубых глазах Кэсси не было ни намёка на злость или обиду. Джонатан, словно в трансе, сел за стол напротив приготовленных тостов и в шоке таращился на них, словно видел это простое блюдо впервые в жизни. — Да не боись, не отравленные, — проворчала Кэстрел, наливая в его чашку терпкий свежезаваренный кофе и придвигая кружку к отцу. — Нет, милая, не в том дело, — торопливо заверил он дочь. Глубоко в душе у него взметнулась целая гамма чувств, которые он уже несколько лет не испытывал, в груди разлилось странное тепло. Он только сейчас осознал в полной мере, что дочь специально не теряла времени после школы и успела за это время приготовить ужин. Для него. — Я просто… не понимаю, зачем? Кэстрел, едва сдерживая улыбку, наигранно-саркастично произнесла, скрещивая тощие руки на груди: — Ну, не хочешь — сама съем! — Да не в этом дело! — А в чём? — она деловито оперлась локтями на стол, буравя отца внимательным взглядом. — Психолог, а изъясняешься как поэт — извилисто, непонятно и метафорами, когда важна конкретика! — Зачем стоило так напрягаться из-за меня? — он смущённо посмотрел дочери в лицо, но та абсолютно спокойно восприняла его слова. Более того, пожала плечами и, скрывая тень улыбки, пояснила: — Мне было несложно, а тебе — приятно, разве нет? — на секунду в её глазах промелькнула тень беспокойства, — Я же вижу, что ты в последнее время устаёшь после работы, мне захотелось хотя бы как-то тебе помочь. Знаю, это чертовски мало, но… — Мало? Да это более чем достаточно! — она заметно расслабилась, когда увидела, насколько потеплел отцовский взгляд. Да что уж греха таить, Джонатан был искренне благодарен дочери за проявленную заботу, хотя не просил её ничего делать. Она сама захотела сделать ему приятное, и потому, что это был искренний порыв души, отчего-то на сердце ему стало особенно тепло и приятно. И всё-таки он осознал, насколько ему повезло с дочерью — да, немного остра на язык, зато добрая и искренняя. — Спасибо, Кэсси… — внезапно опомнившись, он кивнул ей на тосты, — Ты сама-то есть будешь? — Что? — опешила поначалу Кэс, после чего выставила руки в защитной позиции. — Нет-нет! Я свою же «отраву» не ем. К тому же, у меня, вроде бы, где-то чипсы завалялись… — она невзначай так протянула последнюю фразу, а словив суровый взгляд отца, отмахнулась. — Шучу. В общем, приятного аппетита и иди отдыхать. Я ещё математику не доделала. С этими словами, пока отец не начал спорить и уговаривать разделить трапезу вместе с ним, — а ведь он мог! — Кэстрел по-быстрому слиняла из кухни в свою комнату. Отчего-то этот ужин, пусть и достаточно простой, показался Джонатану вкуснее, чем любые блюда из университетской столовой или же дорогостоящего ресторана. А на душе стало особо приятно: как бы там ни было, а дочь всегда была и будет для него самым значимым и любимым человеком. Потому что она первая из многих полюбила его просто так, потому что он её отец. И потому что хотела делать приятные мелочи, несмотря ни на что.