Найти счастье в аду

Утром на меня набежал целый полк врачей и медсестёр. Оказалось, я находился в реанимации в тяжёлом состоянии и без сознания после какой-то аварии. Меня отключили от приборов жизнеобеспечения, убедившись, что я способен существовать без них, все суетились вокруг, наперебой спрашивая о моём состоянии. Потом мне вкололи такое количество всякой дряни, что я удивлялся, как ещё умудрился не превратиться в решето. Впрочем, всё это вполне убедило меня, что я действительно живу в одном, настоящем мире и, судя по всему, пока валялся без сознания, успел придумать себе другой, волшебный мир. Конечно, я не стал им никому рассказывать о своих бреднях – ещё привяжут к кровати или вообще в психушку переведут. Нет, если я способен держать свои фантазии под контролем, нельзя им позволить мучать меня. С этой мыслью я, наконец, был оставлен в покое. Со мной в палате осталась только одна медсестра, чтобы держать меня под наблюдением. Ещё бы – человек только-только пришёл в себя! Я был очень благодарен ей за присутствие. Она оказалась миловидной и ненавязчивой, и вскоре мы разговорились. Я был рад, что речь возвращается ко мне – значит, не так уж плохи мои дела. – У Вас была черепно-мозговая травма, но доктора все поголовно были просто в восторге от Вашей везучести. Удар миновал жизненно важные центры, говорят – ещё пара сантиметров, и было бы ой-ёй-ёй… а так, кровоизлияние быстро остановили, Вас подлатали, ну и оставили здесь, наблюдали, внутривенно кормили. Так вроде на поправку Вы пошли, но всё же в наш мир долго не хотели возвращаться. – Как зовут Вас? – поинтересовался я. – Таня. – Очень мило, Таня. Вы очень славная, – сказал я ей, подумав про себя, что, если бы я был здоров, наверное, влюбился бы. Хотя почему «наверное»? Что мне мешает сейчас? Ощущение было, что я почему-то не могу в неё влюбиться, хоть и нравится она мне. Я всё же решился и по секрету поведал Тане о каком-то чудесном мире, который мне привиделся на границе между тьмой и сознанием. Спросил её, нормально ли это – путаться в собственных фантазиях после травмы головы. На что Таня радостно всплеснула руками и совершенно меня успокоила. – Так Вам привиделся мир Ехо? – Точно-точно! Я всё вспоминал, как город называется. Ехо. А Вы откуда знаете? – Так Вы писатель же. Макс Фрай. Я читала все Ваши книги про Ехо, и знаете, немудрено, что Вам этот мир почудился после того, как Вы пришли в себя. Даже я, пока читала, чуть не поверила, что он действительно реален. Много раз он мне снился, этот чудесный город! Как настоящий, и действительно, такой прекрасный! Я растаял. Я всего лишь вспомнил свои книги. Если я писатель, да ещё, как утверждает Таня, такой замечательный, тогда это всё абсолютно нормально. – К Вам тут, кстати, всё это время странный человек заглядывал. Всё умолял пропустить, повидаться с Вами. Пару раз, в первые дни после операции, его ещё пускали, а потом запретили. Говорят ему: Вы этому пострадавшему кто? Он головой мотает, твердит как умалишённый: пустите – и всё. Но по документам он никакой не родственник Вам и не коллега, так вот ему и не разрешили. Я потом видела, он приходил ещё пару раз, уже не спорил ни с кем, просто сидел внизу, как статуя. Я пожалела его, подошла, говорю: не переживайте, что не пускают Вас, это всё-таки реанимация. Вот станет ему получше, переведут в общую палату, тогда увидитесь, а сейчас-то, уж простите, всё равно, что с тумбочкой разговаривать. Он всё равно приходил. Уже реже, но появлялся, просто сидел в приёмном отделении в предбаннике, такой убитый, ни с кем не говорил. Иногда вспоминал меня и спрашивал: как там Макс? – Надо же, меня даже кто-то искал. Не припомню, чтобы я был кому-то нужен раньше. Хотя… – Ну, это не значит, что Вы никому не нужны. Может, у Вас частичная потеря памяти – это ничего, Вы даже суток ещё в сознании не пробыли. Отдыхайте, память постепенно восстановится. Хирурги говорят, центр памяти у Вас не был задет, так что всё у Вас восстановится, всё будет хорошо. Может, Вы и этого человека вспомните. – Спасибо, Таня! – лучезарно улыбнулся я. – Ваш оптимизм точно кого угодно с постели поднимет! Потом начались бесконечно долгие дни, наполненные уколами, массажами, анализами, врачами, которые скрашивала только Таня, если ей выпадало в смену патрулировать мою палату. Наконец, спустя какое-то время, меня перевели в общую палату, где я мог самостоятельно ходить гулять в коридор, читать книги и общаться с товарищами по несчастью. В основном, конечно, общение сводилось к пересказам собственных историй болезни, так что и оно мне быстро наскучило. Я выздоравливал, вспоминая всё больше из своей жизни. Меня всё чаще посещало любопытство: загадочный человек, который так долго добивался разрешения посещать меня в реанимации – кто он? Мне пришлось тайком сгонять на верхний этаж и пройтись вечерком по палатам реанимации. Я выцепил Таню пошептаться: – Таня, а этот странный человек, о котором Вы рассказывали. Кто он? – А, этот? Который всё просиживал здесь? – Да, да. – Не знаю, он не представлялся, паспорта его я не видала. – А сейчас он хоть иногда приходит? – Кажется, вчера его видела. – Таня, милая, интуиция мне подсказывает, что я должен с ним увидеться. Сам не знаю, почему. Вы мне поможете? Проведёте его ко мне в палату? – Ох, Максим… – Макс. – Макс, право, не знаю. Если мы попадёмся… Ну ладно, я попробую, только ничего не обещаю. Надо отдать должное, Таня сдержала слово. Смелости ей тоже было не занимать, поэтому однажды во время тихого часа она тайком подняла меня с постели и повела в пустую палату, с заговорщическим видом тихонько приговаривая: – Привела!.. Ждёт Вас!.. Я зашёл, и она тут же закрыла дверь за моей спиной – конспирация. Меня защищает от гнева врачей, или себя от выговора начальства. Впрочем, и правильно делает. Того, кто сидел на пустой постели, застеленной целлофаном, человеком можно было назвать с большой натяжкой: он был очень высок и невероятно худ, как скелет. Лицо больше смахивало на череп, глаза глубоко запали и походили на тёмные ямы. Тонкая кожа и волосы на висках бледно-серого цвета придавали ему ещё более болезненный и устрашающий вид, как будто это не я провалялся в больнице… а кстати, я же так ни разу и не спросил, сколько я пробыл без сознания… Но самое ужасное – с каждым шагом подходя ближе к нему, я стал вспоминать. Я вспомнил, кто этот человек, и мне стало страшно до тошноты. Я зажал рот ладонью, борясь с рвотным приступом. Шурф Лонли-Локли. Мой Шурф. Мой бэо. Как я мог забыть?! И Мир Стержня, и Ехо, и Шамхум не были бредовыми фантазиями! Всё реально! Я вспомнил и то, как после долгой рабочей ночи добирался домой и попал под трамвай. Как мы мечтали поехать на море на Новый год. Борясь с накатившими рыданиями, я с воплем облегчения ткнулся в его грудь, заключаемый в такие родные и такие необходимые мне объятия. И чуть не сошёл с ума от счастья, когда сухие обветренные губы, коснувшись моего уха, тихо произнесли на выдохе: – Жив… Потом мы целовались, как умалишённые, пока нас не прервала стоявшая на страже Таня. После этого я написал на имя главврача больницы официальное заявление, чтобы ко мне в часы приёма пускали вышеозначенного Шурфа Лонли-Локли. Он приходил и мы долго беседовали: оказалось, я в коме провалялся больше полугода, и всё это время Шурф находился в глубоком отчаянии от того, что даже не мог увидеть меня. Связь, существовавшая между нами, высасывала из него жизненные силы, и потому он был уверен, что я больше никогда не очнусь. Я всё ещё не понимал, как я так долго не мог вспомнить самого главного, но Лонли-Локли меня успокоил, сказав: – Не терзайся понапрасну. Когда-нибудь мы поймём действие этих сложных механизмов Судьбы… ты вернулся практически из-за грани, а я чуть за неё не ушёл. Давай скажем спасибо тем знахарям, которые всё-таки сумели удержать тебя здесь. Ты жив, и это самое важное. – Нет. Самое важное – что мы живы, и что мы снова вместе, – назидательно произнёс я. Шурф важно кивнул, соглашаясь. Вскоре я запросился домой. Меня выписали, но назначили ещё кучу уколов на дому. Я не сомневался, что мой умный бэо за один вечер навострится делать мне инъекции как заправская медсестра с сорокалетним опытом. Поэтому я покинул больницу безо всякого беспокойства: одно только присутствие Шурфа действовало на меня исцеляюще, да и он сам постепенно возвращался в форму. Перед тем, как уйти, я ещё раз крепко отблагодарил Таню за помощь и за одну очень интересную идею, которую она подала мне. Едва мы вышли за пределы территории больницы, как я тут же сообщил своему любимому: – Скоро мы будем здоровы. Магическая сила вернётся к нам, и мы отправимся в Ехо или в любой другой мир, в какой пожелаешь! Он только умилённо глянул на меня своими серыми глазами. Он ещё до конца не верил мне, но у меня уже точно был план.