Суд Магии. Кубок Огня

Внезапно воздух в том углу, где оказались Гарри, Флер и Крам, начал сгущаться. Наблюдавшие это явление притихли, гадая, что происходит. С одной стороны — нечто подобное было несколько месяцев тому назад, когда Магии было угодно вернуть с того света чету Поттеров, но — тогда это было несколько иначе… Трое участников злополучного турнира явственно услышали чей-то тихий вздох и дуновение дыхания… А потом рядом с ними появился призрак. При жизни это был высокий худощавый паренёк лет семнадцати-восемнадцати, шатен, с открытым высоким лбом и весёлыми серыми глазами, открытой улыбкой, в мантии, на которой были заметны нашивки с изображением барсука — эмблемы факультета Хаффлпафф. По залу прокатился сдавленный вскрик министерского чиновника, узнавшего своего сына… Голоса преподавателей и студентов, которые не могли не опознать этого юношу… На слушание в виде привидения явился погибший около года тому назад Седрик Диггори. Было видно, что он сам не ожидал этого, изумлённо озирался по сторонам, а потом рассмеялся и предпринял попытку сесть на стул между Гарри и Роном, правда, несколько попыток привели к тому, что призрак проходил сквозь сиденье… и только на пятый раз он добился желаемого. — Мистер Диггори… — как-то робко заговорила мадам Боунс, глядя на новоприбывшего. — Мы, безусловно, рады вас видеть… Жаль только, что… в таком виде… — Я тоже рад вас всех видеть, — отозвался Седрик, улыбаясь прежней, живой и весёлой усмешкой, глядя на некую студентку азиатской наружности, которая плакала, закрыв лицо руками. — Чжоу, всё в порядке… надеюсь… — Вы можете сказать нам, как ЭТО случилось? — Простите, но — нет… Гарри, успокойся! — Прости-прости-прости-прости… Если бы только я мог знать… — было видно, что, если бы Седрик, подобно Джеймсу и Лили, был здесь живым, появился бы риск того, что Гарри отправил бы его обратно, задушив в объятьях. Это было невозможно, но срочно понадобилось сильное успокаивающее, чтобы привести гриффиндорца, рейвенкловку и чиновника в хотя бы относительный порядок, пока Дамблдор, кряхтя и стараясь не встречаться ни с кем взглядом, устраивался в кресле за кафедрой. Глава 16 Кубок огня — Глазам не верю! — воскликнул Рон. Хогвартцы ровным строем поднимались вслед за гостями по каменным ступеням. Рон был вне себя от восторга. — Крам! Нет, ты представляешь себе, Гарри? Сам Виктор Крам!!! — Что с тобой, Рон, Крам всего лишь игрок в квиддич, — пожала плечами Гермиона. — Всего лишь! — передразнил её Рон. — Ты что, Гермиона, не знаешь? Это же один из сильнейших в мире ловцов! Я понятия не имел, что он всё ещё школьник! В холле, заметил Гарри, Джордан Ли прыгал на цыпочках, чтобы мельком узреть затылок Виктора Крама, а шестикурсницы лихорадочно шарили в складках мантий. — Не может быть! У меня нет с собой ни одного пера! Что же делать? Может, он подпишет шляпу губной помадой? — Делать им нечего! — высокомерно заявила Гермиона, проходя мимо девушек, чуть не дерущихся из-за тюбика губной помады. — Я бы тоже не прочь взять у него автограф. Гарри, не одолжишь перо? — засуетился Рон. — У меня тоже нет. Они все наверху в сумке. Друзья подошли к своему столу. Рон сел лицом к входной двери, у которой толпились дурмстрангцы во главе с Крамом, высматривая, куда сесть. Гости из Шармбатона уже сидели за столом Рейвенкло, мрачно озираясь по сторонам. Головы у троих были всё ещё замотаны тёплыми шарфами. — Ничуть не холодно, — сердилась Гермиона. — Неужели трудно было захватить с собой плащи! — Идите к нам, сюда, — махал гостям Рон. — Садитесь! Гермиона, подвинься! — Что? — А-а, уже поздно, — махнул рукой Рон. Виктор Крам с однокашниками двинулись к столу слизеринцев. Крэбб с Гойлом были на седьмом небе. А Малфой не преминул тут же вступить с Крамом в беседу. — Подлизывайся, подлизывайся, — с досадой проговорил Рон. — Крам всё равно видит тебя насквозь. Хотя… ему не привыкать ко всеобщему вниманию. Интересно, где они будут ночевать? Гарри, давай позовём их к нам в спальню! Я не прочь уступить ему свою кровать. А сам могу спать и на раскладушке. Грянул такой хохот, что даже после того, как он затих, невозможно было вернуться к чтению: многие перво- и второкурсники, сидевшие у окна, бросились искать места подальше, напуганные дребезжанием стёкол в рамах. Рональда, какого-то невообразимо-насыщенного оттенка красного, было очень непросто выудить из-под кресла, куда он забился от совершенно нежелательного внимания. Вернее — славы-то, как таковой, он хотел всегда, и даже теперь не стал бы от неё отказываться — но не такой же! Тем более, что и сам Крам смеялся вместе с остальными, утирая выступившие на глазах слёзы. — Не в моих правилах вынуждать кого бы то ни было отказываться от обычных удобств, — сказал, наконец, Виктор. — К тому же, и в Дурмстранге, и в квиддиче нас всячески отучивали от такой роскоши, как мягкая кровать, мы спали на дощатых нарах. — Серьёзно?! — Ну да. И если при этом разрешалось заворачиваться в шубы, то такие находились на особо привилегированном положении, обычно же мы укрывались как придётся… — Зато студенты Дурмстранга вырастают очень выносливыми и здоровыми молодыми магами, — сказала Амелия Боунс, кивая молодому болгарину. Гермиона фыркнула. — Эти будут повеселее шармбатонцев, — заметил Гарри. Дурмстрангцы сняли лохматые шубы и с любопытством разглядывали тёмный потолок, усеянный звёздами. Некоторые, не скрывая восхищения, вертели в руках золотые тарелки и кубки. — У нас посуда была самая простая, — опять предался воспоминаниям выпускник Дурмстранга. — Причём разнилась, в зависимости от положения в нашей внутренней «иерархии» того или другого человека — причём это распространялось не только на нас, но и на преподавателей. Единственным, у кого посуда и приборы были постоянными, из металла, был директор, у преподавателей, старост, префектов и лучших учеников — из стекла, у прочих — из древесины, а неуспевающим выдавались вместо тарелок бумажные салфетки и картонные стаканчики, приборов же не полагалось вовсе. — Ой… — Неужели никто не возражал… — Безусловно, никто не стал бы особо возражать от того, чтобы студенты ели и пили на самых дорогих блюдах и из самых богатых кубков… при условии, что каждый студент самостоятельно создаст для себя такую посуду, причём — для каждого раза, — усмехнулся Виктор. — Некоторые пытались привозить посуду из дома, но после третьей поимки такой неженка с позором исключался из школы. Впрочем — только в теории, при мне не было ни одного такого случая, я только читал в Истории Дурмстранга о подобных инцидентах, и то таких было всего несколько случаев. Зато в самом конце обучения, на одном из финальных экзаменов, каждый из нас должен был самостоятельно из самых не подходящих для этого материалов создать для себя парадную мантию и шубу, а также полный сервиз по особому образцу — очень сложному. Если не сможешь сделать чего-то одного или что-то окажется не того качества, которое предполагается, полноценного диплома ты не получаешь, только свидетельство о том, что ты закончил Дурмстранг. — Это серьёзно, — переглядывались Попечители. Некоторые из них уже имели представление о том, что представляет из себя Дурмстранг и даже одно время прикидывали, имеет ли смысл применить некоторые его правила в английской школе, но в конце концов решили, что английские ребята просто не потянут столь жёсткой дисциплины… Завхоз Филч, надевший в честь праздника старый, потёртый фрак, добавил к профессорскому столу ещё четыре кресла — по два слева и справа от Дамблдора. — Но приехало-то всего два профессора, — удивился Гарри. — А Филч почему-то поставил четыре кресла. Кто-то ещё приедет? — А? — рассеянно переспросил Рон, жадно пожиравший глазами Крама. Наконец все заняли свои места, и к профессорскому столу потянулись преподаватели, шествие замыкали профессор Дамблдор, профессор Каркаров и мадам Максим. Увидев своего директора, шармбатонцы поспешили встать. За соседними столами раздались смешки. Но подопечные мадам Максим невозмутимо оставались на ногах, покуда великанша не опустилась в кресло по левую руку от Дамблдора, стоявшего за столом в ожидании тишины. — Добрый вечер, леди, джентльмены и привидения, а главное, наши гости, — наконец начал он, лучезарно улыбнувшись иноземным ученикам. — С превеликим удовольствием приветствую вас в Хогвартсе! Уверен, что вы хорошо проведёте у нас время. Не сомневаюсь, вы уже успели оценить удобства нашего замка! При этих словах одна из шармбатонских девушек, у которой на голове всё ещё был шарф, громко хихикнула. — Никто тебя здесь не держит, — буркнула с неприязнью Гермиона. — Вы очень гостеприимны, мисс Грейнджер. Такое поведение совершенно не допустимо. — А допустимо… — Профессор сказал тогда об «удобствах» таким тоном, словно говорил о туалете, — пояснила Флер Делакур. — Впрочем, английские волшебницы далеко не всегда… позитивны по отношению к француженкам. …В зале прибавилось учеников двадцать, не больше, а казалось, яблоку негде упасть. Наверное, из-за одежды гостей. Слишком уж она выделялась на фоне чёрной хогвартской: под шубами дурмстрангцев оказались кроваво-красные мантии. — Тоже создавали самостоятельно? — Да, — кивнул Крам. — Вернее, на двух первых курсах нам помогали старшекурсники, но на втором курсе эта помощь заключалась в том, что они подсказывали тем, у кого были сложности с бытовой трансфигурацией, как лучше добиться желаемого результата, но уже третьекурсникам было запрещено оказывать даже такую помощь… Впрочем, они очень редко нуждались в этом. — …Вылитая вейла! — осипшим голосом прохрипел Рон. — Квартеронка, — усмехнулась Флер. — Моя бабушка — вейла. Собственно, поэтому я и не снимала шарф так долго, но под конец это стало… некрасиво… — Глупости, — возмутилась Гермиона. — Ты один уставился на неё с таким идиотским видом. Но она ошибалась. Многие глядели вслед этой девушке, а некоторые, как и Рон, потеряли дар речи. — Говорю тебе, она самая необыкновенная на свете девушка! — вертелся на стуле Рон, стараясь не упускать её из виду. — В Хогвартсе таких нет. — Очень красиво так говорить девочке, Рональд, — попеняла сыну Молли. — Но мадемуазель Делакур отчасти вейла, а мы уже знаем, что они могут сделать с мужчинами, — сказал Дамблдор. — Вспомните, что было во время Чемпионата. — Возможно, вы правы, но Флер — вейла лишь на четверть, — напомнила миссис Уизли. — К тому же, отчасти Рональд, при всей своей грубости, прав — в Хогвартсе нет вейл, ни чистокровных, ни… — Интересно, почему? При директоре Диппете здесь было специальное отделение для вейл, высших эльфов, дроу, они стали покидать пределы Англии только после того, как вы заняли пост преподавателя трансфигурации… И, согласно имеющимся у нас данным, именно вы стали виновником устранения данного отделения, — вспомнила Амелия Боунс. — Меня неправильно поняли. Я возражал только против того, чтобы представителей не-человеческих рас отделяли от остальных учеников, — попытался объяснить свои действия бывший директор, но его прервали. — Хотя это отделение было более, чем разумно. — Но… — Это было предпринято специально для того, чтобы защитить молодых людей от невольного или вольного очарования вейл и эльфов, и одновременно научить их не бояться и не испытывать… негатива по отношению к не-человеческим расам. Если вы помните, то это разделение было предусмотрено только до пятого курса, после которого студенты всех рас переводились в общие классы, до этого это было… небезопасно. Но вы своей политикой спровоцировали несколько… крайне неприятных инцидентов, несколько студентов даже заплатили… не жизнью, но здоровьем и магическим уровнем, после чего вейлы и дроу стали забирать своих отпрысков из школы, хотя до этого… — Это были всего лишь недоразумения… — Которых никто даже не пытался предотвратить, хотя это было возможно, разведя студентов по разным частям замка, — отрезал Амос Диггори, впервые за весьма продолжительное время вступая в открытое противостояние. Да, Суд начался именно с того, что он обвинил Гарри в убийстве… Но на это убитого горем отца спровоцировали заинтересованные личности… теперь, видя перед собой сына, имея надежду хотя бы в течение короткого времени общаться с ним… Он показал зубы и продемонстрировал, что неспроста работал в отделе, имеющем прямое отношение к взаимосвязям между людьми и нелюдьми, куда пришёл именно в надежде примирить магов с такими дивными и редкими народами, как высшие эльфы и истинные гномы… И он относился к числу тех немногих людей, которые обладали своеобразным иммунитетом даже к направленным чарам вейл… Для него чуть ли не личной трагедией стало то, что с каждым годом всё меньше представителей нечеловеческих рас оставалось в магической Англии, вплоть до того года он активно боролся с той политикой, которую проводила Долорес Амбридж. Сейчас Амос краем глаза наблюдал за этой… земноводной… и, хотя внешне ничем этого не выражал, в глубине души ликовал. И теперь он радовался, что тот, кто был причастен к уходу нелюдей из магического мира, должен был получить по заслугам. Неужели всесильный и всеведущий Альбус Дамблдор не удосужился изучить психологию тех, кого хотел поставить на одну доску с людьми? Глупо! Но, возможно, теперь, когда директорское кресло вот-вот займёт Флитвик, наполовину гоблин, наконец, начнутся возвращаться те немногие вейлы, которые ещё остались в Англии, хотя и предпочитают заниматься домашним обучением? А сколько талантливых ребятишек рождается у ликанов и вампиров? Почему бы им не открыть доступ в школу, предприняв кое-какие меры предосторожности? Да, был горький опыт с Люпином… Но Люпин — оборотень, ликантроп, а не ликан, это разные понятия, что, к сожалению, понимают тоже считанные единицы… Надо обязательно поговорить с Филиусом… — В Хогвартсе есть и получше! — выпалил Гарри, глянув искоса на Чжоу Чанг, сидевшую неподалёку от белокурой красавицы. — Спасибо, — грустно улыбнулась Чжоу. …Наконец золотые тарелки опустели, и Дамблдор опять встал с кресла. Зал в ожидании замер. Гарри почувствовал лёгкое волнение. А сидевшие в отдалении от всех близнецы так и впились в директора горящим взглядом. — Торжественный миг приблизился. — Дамблдор оглядел, улыбаясь, обращённые к нему лица. — Турнир Трёх Волшебников вот-вот будет открыт. Перед тем как внесут ларец… — Что-что внесут? — не понял Гарри. — …я хотел бы коротко объяснить правила нынешнего Турнира. Но прежде позвольте представить тем, кто не знает, мистера Бартемиуса Крауча, главу Департамента международного магического сотрудничества. — Слушатели вежливо похлопали. — А также Людо Бэгмена, начальника Департамента магических игр и спорта. Бэгмену достались щедрые аплодисменты, наверное благодаря его славе загонщика, а может, просто потому, что вид у него был куда приветливее: Бэгмен оценил аплодисменты, осклабившись и помахав залу рукой, а хмурый Бартемиус Крауч и бровью не повёл, когда Дамблдор назвал его имя. На чемпионате мира, вспомнил Гарри, он был в строгом костюме, а сейчас в мантии волшебника выглядел как-то нелепо. Его усы щёточкой и аккуратный пробор странно контрастировали с длинными белыми волосами и бородой Дамблдора. — Подозреваю, он уже был… Того, — прошептал Рон, вновь оказавшийся рядом с Гарри. Тот пожал плечами. — Мистер Бэгмен и мистер Крауч, организаторы Турнира, без устали работали несколько месяцев, — продолжал Дамблдор. — И они войдут в судейскую бригаду, которая будет судить состязания. При слове «состязания» зал навострил уши, что от Дамблдора не ускользнуло. — Филч, — улыбнулся он, — ларец сюда, пожалуйста. Филч, который до этой минуты прятался где-то в дальнем углу зала, тут же явился к профессорскому столу, неся в руках старинный деревянный ларец, инкрустированный жемчугом. Зал, зашумев, всколыхнулся. Дэннис Криви даже встал на стул, чтобы лучше видеть, но был так мал, что всё равно едва возвышался над соседними головами. Филч осторожно поставил ларец перед Дамблдором, и тот продолжил объяснения: — Инструкции к состязаниям мистером Краучем и мистером Бэгменом уже проверены. Для каждого тура всё готово. Туров — три, состязания основаны исключительно на школьной программе. — Безусловно, программе выпускного курса, на который и был рассчитан данный турнир, — сказал Людо Бэгмен. Но на это никто не отреагировал, только некоторые обратили внимание на то, как… сердито рассматривают одного из организаторов Турнира близнецы Уизли. Чемпионам предстоит продемонстрировать владение магическими искусствами, личную отвагу и умение преодолеть опасность. При последних словах зал притих, затаив дыхание. А Дамблдор невозмутимо продолжал: — В Турнире, как известно, участвуют три чемпиона, по одному от каждой школы-участницы. Их будут оценивать по тому, как они справились с очередным состязанием. Чемпион, набравший во всех турах самое большое число баллов, становится победителем. Участников Турнира отбирает из школьных команд беспристрастный выборщик — Кубок огня. Дамблдор вынул волшебную палочку и стукнул по крышке ларца три раза. Крышка медленно, со скрипом открылась. Дамблдор сунул внутрь руку и достал большой, покрытый грубой резьбой деревянный Кубок. Ничего примечательного — не будь он до краёв наполнен пляшущими синеватыми языками пламени. Дамблдор закрыл крышку, осторожно поставил на неё Кубок, чтобы все хорошо его видели. — Желающие участвовать в конкурсе на звание чемпиона должны разборчиво написать своё имя и название школы на куске пергамента и опустить его в Кубок, — сказал он. — Им даётся на размышление двадцать четыре часа. Кубок будет выставлен в холле. И завтра вечером выбросит с языками пламени имена чемпионов, которые примут участие в Турнире Трёх Волшебников. Конечно, избраны будут достойнейшие из достойнейших. Кубок на всю ночь останется в холле и будет доступен всем, кто хочет участвовать в Турнире. К участию в Турнире будут допущены только те, кто достиг семнадцати лет. А чтобы те, кому нет семнадцати, не поддались искушению, я очерчу вокруг него запретную линию. Всем, кто младше указанного возраста, пересекать эту линию запрещено. И последнее: желающие участвовать в конкурсе, примите к сведению — для избранных в чемпионы обратного хода нет. Чемпион будет обязан пройти Турнир до конца. Бросив своё имя в Кубок, вы заключаете с ним магический контракт, который нарушить нельзя. Посему хорошенько подумайте, действительно ли вы хотите участвовать в Турнире. Ну, а теперь, кажется, самое время идти спать. Всем, всем доброй ночи. — Запретная линия! — воскликнул Фред, выходя из зала, глаза у него возмущённо сверкали. — Её наверняка можно обмануть зельем, ну, которое набавляет возраст. — Я бы на это сильно не рассчитывал, — усмехнулся автор Линии. — Впрочем, дальнейшие события это продемонстрировали, мистеры Уизли. А когда уже имя в Кубке, кричи «ура»! Кубку — умора! — всё равно, сколько тебе лет! — Дело не в возрасте, — возразила Гермиона. — Мы ещё очень мало знаем, и нам такие состязания не по плечу. — Говори только за себя, — обозлился Джордж. — Гарри, ты ведь хочешь принять участие в конкурсе? Гарри вспомнил наставление Дамблдора. Всем, кому менее семнадцати, запрещено участвовать в конкурсе. Но он представил себя победителем Турнира… Здорово! А Дамблдор? Как он рассердится, сумей кто-нибудь младше семнадцати переступить запретную линию… — Дело не в том, рассержусь я или нет, но — это и в самом деле было крайне опасно, а то, чем это закончилось… — развёл руками Дамблдор. — Где же он? — Рон их не слушал, высматривая в толпе Крама. — Дамблдор не сказал, где будут жить гости из Дурмстранга? Ответ не заставил себя ждать. Друзья как раз поравнялись со слизеринским столом. — Всем обратно на корабль, — распорядился Каркаров. — Виктор, как ты себя чувствуешь? Хорошо поел? Может, послать на кухню за глинтвейном? — беспокоился он. Крам покачал головой и натянул шубу. — Профессор, мне бы хотелось выпить вина, — разохотился другой ученик. — Я предлагаю не тебе, Поляков, — рявкнул Каркаров, и заботливый отеческий вид мгновенно испарился. — Ты опять, неряха, закапал едой всю мантию! — Я уже говорил — директор выделял лишь тех, кто хоть чем-то выделялся, был известен и мог принести ему славу, — хмыкнул Крам. — Я — далеко не последний человек в квиддиче и со временем Каркаров мог заявить, что именно он меня и создал, он был моим наставником… А Поляков… Да, он достаточно сильный маг, учитывая, что слабаков в Дурмстранг в принципе не берут, но — почти не выделяется из основной массы, спортом не увлекается, семья среднестатистическая… И потому не интересен, хотя в действительности… — Да, честолюбие Игоря не раз его подводило, — сказал Снейп, в своё время довольно неплохо знавший бывшего директора Дурмстранга. Он развернулся и повёл учеников к дверям. Гарри с друзьями как раз выходили из зала. Гарри пропустил Каркарова вперёд. — Спасибо, — небрежно бросил Каркаров, мельком взглянув на Гарри. И застыл в изумлении — прямо-таки уставившись на Гарри, точнее, на его шрам. Его подопечные тоже остановились позади директора, с любопытством таращась на Гарри, на многих лицах читался испуг. Парень в заляпанной едой мантии толкнул локтем стоявшую рядом девушку и беззастенчиво ткнул в Гарри пальцем. — Да это Гарри Поттер, — прохрипел кто-то сзади. Профессор Каркаров резко обернулся. Грозный Глаз Моуди стоял, опираясь на свою палку, его волшебное око, не мигая, буравило директора Дурмстранга. Каркаров побледнел, на искажённом лице проступила ярость, смешанная со страхом. — Ты! — только одно слово сорвалось с его губ. — Да, я, — мрачно кивнул Моуди. — И если тебе нечего сказать Гарри Поттеру, сделай милость, проходи, не задерживайся. Ты не даёшь пройти. Что правда, то правда: позади Моуди столпилось ползала, ожидая, когда пробка в двери рассосётся. Ребята заглядывали через плечо, стараясь увидеть, что там впереди происходит. Не ответив ни слова, Каркаров поспешно удалился вместе с учениками. Моуди долго смотрел ему вслед волшебным глазом, изуродованное лицо выражало острую неприязнь. — А вы что… — Вы в очередной раз забываете, что это был не я, — проскрипел Моуди. — Впрочем, моя реакция на этого субчика была бы… такой же. Этот Каркаров сам — из известного рода, в ранней юности был очень сильным молодым волшебником, ему сулили блистательное будущее, чем вскружили парню голову… Но вскоре после того, как он поступил в обучение к Мастеру Чар Брозовски, Игорь тяжело заболел, магический грипп с кучей осложнений, его насилу выходили… Тем не менее, половину своего потенциала Каркаров потерял, одно время боялись, что он вообще станет сквибом, но до этого не дошло, просто стал среднестатистическим волшебником, что не могло не стать ударом для него… В итоге он цеплялся за малейшую возможность восстановиться, хотя это было очень маловероятно… Подозреваю, что Волдеморт и купил его, пообещав полное исцеление… — Да, — кивнул Снейп. — В принципе, такая возможность существует, одно время я сам работал над созданием лекарства для сквибов, но, к сожалению, когда оно вошло в решающую стадию, этот проект был закрыт, ввиду своей слишком высокой стоимости и того, что сквибов в магическом мире значительно меньше, чем принято считать… И они не представляют собой такой уж ценности, чтобы на них переводить материалы, которые можно использовать с куда большей пользой. Несколько моих коллег пыталось оспаривать это решение и даже работать подпольно, но угодили в Азкабан. Лекарство же было впоследствии создано в Азии, где сквибов практически не осталось, те, которые были к ним приравнены, теперь — вполне даже компетентные специалисты по многим областям магии, прежде для них не доступным, а средство… Себестоимость зелья, предназначенного на поднятие уровня магии сквиба до волшебника низшей стадии — пятьдесят галеонов. Не так давно Австралия, где очень мало по-настоящему сильных магов, почти сравнялась в магическом фоне с Африкой, выплатив китайцам порядка ста тысяч галеонов. Да, сумма очень большая, согласен, но, если раскидать на всех пациентов… Английская консервативность стоит Англии немалого дохода и славы. — Да, это очень скверно, — согласился Моуди. — После падения Воландеморта начались аресты его сторонников, среди прочих арестовали и Каркарова. И он сдался. Многие были потрясены, от кого-кого, а от него, потомка боевых магов, такого не ожидали… Всего через несколько дней он согласился дать максимальную информацию относительно организации Пожирателей Смерти и даже назвать её членов. Я ненавижу тёмных магов, но готов отнестись пусть даже с малой толикой уважения к тем, кто хотя бы не закладывает своих, а Каркаров даже не пытался бороться, сдал всех…

***

По субботам ученики спускались завтракать позже. Но в этот выходной не только Гарри, Рон и Гермиона встали пораньше. В холле уже собралось человек двадцать. Кто-то жевал тосты, и все глазели на Кубок огня. Он стоял в центре холла на табуретке, на которую обычно клали Волшебную шляпу. Его обегала начерченная на полу золотая линия, образуя окружность радиусом три метра. — Интересно, кто-нибудь уже бросил в Кубок пергамент со своим именем? — спросил у третьекурсницы Рон. — Дурмстрангцы бросили все. А из Хогвартса я ещё никого не видела. — Уверен, что ночью кто-то наверняка бросил. Я бы так и сделал. Неприятно, когда в такую минуту на тебя смотрят. Вдруг Кубок тут же плюнет тебе в лицо твоё имя, — сказал Гарри. Кто-то сзади Гарри хохотнул. Обернувшись, он увидел близнецов и Ли Джордана. Они бежали по лестнице вниз, вид у всех троих был вдохновенный. — Свершилось, — шепнули они брату и его друзьям. — Мы его выпили! — Что? Что? — не понял Рон. — Выпили зелье старения, тупая ты башка, — пояснил Фред. — Всего по одной капле, — потёр руки сияющий Джордж. — Нам до семнадцати не хватает совсем чуть-чуть. — Если кто из нас победит — делим тысячу галлеонов на троих! — Лицо Ли расплылось в широченной улыбке. — Думаю, из этого вряд ли выйдет что-нибудь путное, — предупредила Гермиона. — Уверена, уж это-то Дамблдор предусмотрел. Отчаянные головы пропустили слова Гермионы мимо ушей. — Готовы? — спросил Фред у дрожащих от нетерпения дружков. — Я иду первый! За мной! Гарри наблюдал как зачарованный. Фред вынул из кармана кусок пергамента со словами: «Фред Уизли, Хогвартс», подошёл к линии, остановился, переминаясь с мысков на пятки, как пловец перед прыжком с пятнадцатиметровой вышки. И, глубоко вздохнув, у всех на глазах переступил золотую черту. «Неужели обман сработал?» — поверил на какой-то миг Гарри. Джордж тоже поверил. Издав победный клич, он без промедления прыгнул за братом. Тут же раздался громкий хлопок, и близнецов, словно невидимой катапультой, выбросило из золотого круга. Пролетев по воздуху метра три, они приземлились на холодный каменный пол. Было не только больно, дерзость ещё и кончилась бесславно: хлопнуло второй раз, и у близнецов выросли длинные белые бороды. Все помирали со смеху — даже Фред с Джорджем, — поднявшись с пола и увидев бородатые лица друг друга. — Ой! — многие слушатели схватились за животы, представив (или вспомнив) это явление. — Это было нечто… Но вас же предупреждали заранее, что обмануть линию не удастся! — Ну, мы надеялись… Это зелье мы разработали всего за несколько месяцев до этого и держали его в тайне, так что не могли предположить, что против него тоже можно что-то предпринять, — сказал Джордж (Снейп заставил их носить на запястье разноцветные нитки — у Фреда она была красная, у Джорджа — синяя). — Ну и… — Линия реагировала на ауру пересекающего её волшебника, — пояснил автор данной преграды. — Она видит: волшебник не достиг определённого возраста… и принимает меры по его не допуску к Кубку. А чем там пользовался визитёр — зельями или чарами — для линии не имеет значения. — Я же предупреждал, — послышался низкий голос Дамблдора: в глазах у него плясали весёлые искорки. — Ступайте к мадам Помфри. Она уже лечит мисс Фосетт из Рейвенкло и мистера Саммерса из Хаффлпаффа. Им тоже захотелось себя состарить. Но, признаться, их бороды ни в какое сравнение не идут с вашими. — Но неужели нельзя было придумать для девушек что-то другое? — возмутилась Молли. — Вы хотя бы подумали, какой это был стресс для несчастной Фелиции? Ладно, если волосы поседеют или… Но — БОРОДА У ДЕВОЧКИ?! Это возмутительно! А если её кто-то видел в таком виде?! — Молли, дорогая, линия стандартна, перенастроить её никак невозможно, — мягко сказал Дамблдор. — По крайней мере, лично я не стал бы рисковать и устраивать дополнительные экспериментами с чарами, созданными Рейвенкло — а к этой линии приложил руку ещё и Слизерин. — Вы вполне могли бы воспользоваться чем-нибудь другим, совсем не обязательно было использовать такую взрывоопасную смесь, — заметила Августа. — Просто удивительно, что отрастали только бороды, обычно у чар, созданных с участием Салазара, эффект был… временный, но всё же куда менее безобидный. — Это тоже традиция Турнира, леди Лонгботтом, — вместо Дамблдора объяснил Людо Бэгмен. — Согласно имеющимся у нас данным, Турнир создавался на основе тех соревнований, которые устраивались Гвидоном Салазаром Слизерином, последним из прямых потомков Слизерина, носившим его фамилию. Он оставил записи, в которых обозначил, как должны проходить Турниры в дальнейшем, и использование Кубка с оберегающей его Линией — одно из обязательных условий. Фред с Джорджем отправились в больничное крыло в сопровождении хохотавшего до колик Ли, а Гарри, Рон и Гермиона, тоже посмеиваясь, поспешили завтракать. В Большом зале, как и полагается в канун Дня Всех Святых, под волшебным потолком порхали стайки летучих мышей, а из каждого угла подмигивали огоньки в прорезях огромных тыкв. Гарри подсел к Дину с Шеймусом, обсуждавшим, кто из хогвартцев решится бросить своё имя в Кубок. — Говорят, Уоррингтон бросил, ещё на рассвете, — сообщил Дин. — Ну, тот, похожий на ленивца увалень из Слизерина. Уоррингтон играл в команде слизеринцев, Гарри его хорошо знал. — Положим, знал лишь как я играю, — уточнил означенный увалень. Гарри усмехнулся. — Извини, но эти книги писал не я, так что все претензии к автору. Не дай бог, Кубок кого-нибудь из слизеринцев выберет! Гарри даже передёрнуло от отвращения. — А что так? Мы такие же студенты, как гриффиндорцы, хаффлпаффцы или рейвенкловцы, имеем такие же права, как и вы! — возмутилась Паркинсон. — Если кому-то было угодно посеять в школе вражду — то мы к этому не имеем отношения. — Это вы-то не имеете к этому никакого отношения, чистоплюи несчастные?! — завопил Рон. — И какой смысл вы вкладываете в это понятие, мистер Уизли? — вкрадчиво спросила леди Лонгботтом. — Безусловно, многие из волшебников склонны обвинять слизеринцев во всех тяжких из-за того образа Салазара Слизерина, который был для него создан уже после его смерти людьми, не понимающими его идей… Или того, что из этого факультета вышел Вы-сами-знаете-кто и его ближайшие приспешники… Но, как тут уже говорилось, Тёмные Лорды выходили со всех факультетов, не только Слизерина, а некоторые из них были даже куда более… кровожадными, чем нынешний, и в окружении нынешнего немало представителей других факультетов. То, что мастер Малфой и ещё несколько ребят вели себя… прямо скажем, не самым культурным образом… не значит, что абсолютно ВСЕ слизеринцы дурно воспитаны. Вот — какие у вас претензии ко мне, мистер Уизли? Я что — тоже оскорбляла вас, вашу семью и ваших друзей, раз я слизеринка? Мне показать вам руки, чтобы вы могли убедиться в том, что я не являюсь сторонницей Сами-знаете-кого? И вообще, мне казалось, что… Поппи, доктор Сметвик, может, вы проверите Рональда ещё раз? — Периодически подобные вспышки ещё возможны, — сказал Сметвик. — Но, полагаю, к концу года мистер Уизли перестанет так бурно реагировать. — А хаффлпаффцы поговаривают о Диггори, — презрительно пожал плечами Шеймус. — Но вряд ли этот красавчик захочет рисковать своей внешностью. — И что тебе не нравится в моей внешности? — спросил новоприбывший, заглушая глухой ропот однофакультетников. — Полагаю, тут речь идёт скорее о спортивной зависти… И не я виноват в том, что Гарри тогда упал, если ты забыл, то я настаивал на переигровке. — И почему нас все считают такими тупыми? — спросил МакМиллан. — Похоже, Хогвартс — рассадник суеверий. Слизеринцы все поголовно злодеи, мы — идиоты, рейвенкловцы — заумники, гриффы — авантюристы? Все себе на уме, нет ни одного чисто положительного факультета. И где прикажете учиться при таком раскладе? …Гарри постучал в дверь хижины. Клык тотчас откликнулся громким лаем. — Давно пора! — Хагрид распахнул дверь. — Думал, вы уж забыли, где я живу. — То же мне, друзья нашлись, — покачала головой Тонкс. — Разве так годится? Просто отказались бы возиться с этими уродцами… — Прости, но ты, наверное, не общалась с Хагридом в то время, когда он был увлечён таким проектом, — возразил Рон. — А если они тебя и травмируют, то ты же сам и виноват окажешься, напугал его лапочку! — Мы были очень, очень заняты, Хаг… — Гермиона от изумления поперхнулась, взглянув на Хагрида. На нём был его парадный (чудовищный!) коричневый костюм и оранжево-жёлтый в клеточку галстук. Но не это было самое страшное. Он, видно, пытался укротить свои волосы с помощью дёгтя и даже сделал пробор, разделив одну большую копну на две поменьше. Скорее всего, хотел сделать причёску «конский хвост», но шевелюра оказалась слишком густа. Разумеется, красоты Хагриду это не добавило. — Да?! — удивился Хагрид. — А Олимпии, вроде… того… Понравилось… — У людей и представителей различных магических рас понимание красоты может очень сильно разниться, — сказал Флитвик. — И не только магических, — сказал вдруг Виктор. — Я некогда читал один рассказ русского писателя Куприна, «Синяя звезда»… Там тоже поднималась эта тема. Для одних белый цвет лица — символ красоты, а для других — признак заболевания, кто-то предпочитает длинноногих блондинок, кто-то пухлых брюнеток, мне больше нравятся шатенки… Это вопрос вкуса. — Это верно, — кивнула Гермиона. — Хагрид-то полувеликан… был тогда. И для такого же полувеликана мог бы сойти за эталон мужской красоты, хотя для нас… — она не стала договаривать, но и так стало ясно. В хижине была всего одна комната. В углу — громадная кровать, застланная лоскутным одеялом. Возле камина под стать деревянный стол в окружении таких же стульев, под потолком висят копчёные окорока и всякая птица. Хагрид взялся готовить чай, а друзья сели за стол, и скоро все увлеклись разговором о предстоящем Турнире. Оказывается, Хагрида он волновал не меньше других. — Чуток погодите, — улыбался он. — И увидите такое, чего отродясь не видели. Первое задание… Но молчок, как бы оно… не проговориться… — Давайте, поднажмите, обязательно проговорится, вы что, Хагрида не знаете? — Это будет позже, — хмыкнул Гарри. — Ну скажи, Хагрид, ладно тебе… — подначивали ребята, но лесничий только тряс головой и улыбался. — Не хочу… того… портить вам удовольствие. Одно скажу: славно придумано! И чемпионам как раз под силу! Вот не ожидал, что доживу ещё до одного Турнира Трёх Волшебников. — Ещё одного? Вы что, застали какой-то Турнир? — удивился кто-то из министерских. — Одна попытка была проведена при Хагриде, — вспомнил вдруг профессор Тофти. — Она должна была проходить на территории Шармбатона, но как раз в это время произошёл крупный политический скандал во Франции, кажется, целый ряд крупнейших чиновников был уличён в коррупции, и одновременно в Англии началась первая война Вы-сами-знаете-с-кем… Поэтому проведение Турнира не представлялось возможным… В полпятого стало темнеть. Пора и в замок, праздновать Хэллоуин, но главное, чтобы узнать, кого Кубок выберет в чемпионы. — И я пойду с вами, — сказал Хагрид, убирая штопанье. — Подождите секунду. С этими словами Хагрид встал, пошёл к комоду рядом с кроватью и зарылся в один из ящиков. Как вдруг им в нос ударил сильный, неописуемо мерзкий запах. — Хагрид, что это? — закашлялся Рон. — А? — У Хагрида в руке был большой пузырёк. — Тебе не нравится? — Жидкость для бритья? — спросила Гермиона осипшим голосом. — О-де-колонь, — по слогам выговорил Хагрид и, покраснев, добавил — Может, я это… чересчур перелил? Одну минутку, я скоро… — вконец смутился он и грузной поступью вышел из хижины. Из окна ребята видели, как Хагрид рьяно моется над дождевой бочкой. — Одеколон? — изумлённо протянула Гермиона. — Хагрид? — А что с его волосами? И ещё этот парадный костюм? — Глядите! — Рон вдруг показал в окно. Хагрид только что выпрямился и огляделся. Если и раньше щёки у него заливала краска, то теперь они полыхали, как пунцовые угли в камине. Все трое вышли из-за стола и осторожно, чтобы не видел Хагрид, посмотрели в окно: из кареты выходили шармбатонцы, возглавляемые мадам Максим, тоже, очевидно, спешили на праздник. Слов Хагрида не было слышно. Но глядел он на великаншу затуманенно-восторженным взором. Гарри лишь однажды видел его таким, когда он любовался дракончиком Норбертом. — Аааа! — Интересно, как эта… отреагировала? — Очень не люблю распускать сплетни, — сказала Флер, на которую обратилось множество взглядов. — Это сугубо личное дело мадам Максим и Хагрида. — Он идёт в замок с ней! — возмутилась Гермиона. — А я-то думала, он нас подождёт. — И почему мужчина — взрослый, совершеннолетний — обязан ходить только с вами, в то время, как у него появилась возможность наладить личную жизнь? Вы что, взяли шефство ещё и над Хагридом? — возмутилась Августа. — И вообще, уж вы-то могли догадаться, с чем связано изменение имиджа вашего друга. …Ужин, казалось, никогда не кончится. Может, потому, что праздник длился второй день, Гарри не налегал, как обычно, на изысканные блюда. И не он один, все вокруг ёрзали на стульях, тянули шеи, вставали на ноги, всеми овладело нетерпение: скоро ли Дамблдор завершит трапезу? Кто будет Тремя Волшебниками? Наконец золотые тарелки засияли первозданной чистотой. Зал шумел, гудел и вдруг смолк — Дамблдор поднялся с места. Сидящие по обе стороны от него профессор Каркаров и мадам Максим замерли в напряжённом ожидании. Людо Бэгмен, как всегда, сиял, подмигивая то тому, то другому в зале. У Крауча, напротив, вид был безучастный, почти скучающий. — Кубок огня вот-вот примет решение, — начал Дамблдор. — Думаю, ему требуется ещё минута. Когда имена чемпионов станут известны, попрошу их подойти к столу и проследовать в комнату, примыкающую к залу. — Он указал на дверь позади профессорского стола. — Там они получат инструкции к первому туру состязаний. Он вынул волшебную палочку и широко ей взмахнул; тотчас все свечи в зале, кроме тех, что горели в тыквах, погасли. Зал погрузился в полутьму. Кубок огня засиял ярче, искрящиеся синеватые языки пламени ослепительно били по глазам. Но взгляды всех всё равно прикованы к Кубку, кое-кто поглядывает на часы… — Осталась одна секунда, — сказал Ли Джордан. Пламя вдруг налилось красным, взметнулся столп искр, и из Кубка выскочил обгоревший кусок пергамента. Зал замер. Дамблдор, протянув руку, подхватил пергамент, освещённый огнём, опять синевато-белым, и Дамблдор громким, отчётливым голосом прочитал: — «Чемпион Дурмстранга — Виктор Крам». Зал содрогнулся от грохота аплодисментов и восторженных криков. — Так и должно быть! — громче всех кричал Рон. Виктор Крам поднялся с места и, ссутулив плечи, вразвалку двинулся к Дамблдору, повернул направо и, миновав профессорский стол, исчез в соседней комнате. — Браво, Виктор! Браво! — перекричал аплодисменты Каркаров, так что его услышал весь зал. — Я знал, в тебе есть дерзание! — «Дерзание» было во всех, только директор видел его лишь в единицах, — прокомментировал Крам, который явно не был в числе поклонников своего бывшего директора. Постепенно шум в зале стих, внимание всех опять приковано к Кубку. Пламя вновь покраснело, и Кубок выстрелил ещё одним куском пергамента. — «Чемпион Шармбатона — Флёр Делакур!» — возвестил Дамблдор. — Смотри, Рон! — крикнул Гарри. — Это она! Девушка, так похожая на вейлу, легко поднялась со стула, откинула назад волну белокурых волос и летящей походкой прошла между столов Гриффиндора и Хаффлпаффа. — Вы только гляньте, как они расстроены! — воскликнула Гермиона, кивнув в сторону стола, где сидели шармбатонцы. Расстроены — слабо сказано, подумал Гарри: две девушки, спрятав лицо в ладони, плакали навзрыд. — А вы и рады, — попеняла девочке МакГонагалл. — Это было очень некрасиво. Флёр Делакур удалилась в соседнюю комнату, зал опять утих. Но напряжение, казалось осязаемое на ощупь, усилилось. Осталось только узнать чемпиона Хогвартса! Всё опять повторилось. Огонь покраснел, посыпались искры. Из Кубка вылетел третий кусок пергамента. Дамблдор поймал его и прочитал: — «Чемпион Хогвартса — Седрик Диггори». — Ну почему он?! Почему? — возопил Рон. Кроме Гарри, его, однако, никто не услышал: взорвался криками стол Хаффлпаффа. Все до единого Хаффлпаффцы вскочили на ноги, топали, вопили до хрипоты, приветствуя идущего к профессорскому столу Седрика. Аплодисменты не смолкали долго. Дамблдор стоял и ждал; вот наконец зал угомонился, и он, довольно улыбаясь, начал вступительную речь: — Превосходно! Мы теперь знаем имена чемпионов. Я уверен, что могу положиться на всех вас, включая учеников Шармбатона и Дурмстранга. Ваш долг — оказать всемерную поддержку друзьям, которым выпало защищать честь ваших школ. Поддерживая своих чемпионов, вы внесёте поистине неоценимый вклад… Дамблдор внезапно остановился, и все сразу поняли почему. Кубок огня вдруг покраснел. Посыпались искры. В воздух взметнулось пламя и выбросило ещё один пергамент. Дамблдор не раздумывая протянул руку и схватил его. Поднёс к огню и воззрился на имя. Повисла длинная пауза. Дамблдор смотрел на пергамент, весь зал смотрел на него. Наконец он кашлянул и прочитал: — «Гарри Поттер».