Суд Магии. Кубок Огня

Паузу не делали, да и экс-директор не хотел этого, боясь, что иначе его ждёт крайне неприятный разговор с родными означенного Гарри Поттера. А его авторитет… не просто пошатнулся, о нём вообще не могло быть и речи, старик уже не надеялся ни на что, хотя продолжал считать, что в данной ситуации был абсолютно прав… Ну, или почти абсолютно — за исключением некоторых моментов, которые, верно, не смогли бы предусмотреть ни Основатели, ни сам Мерлин, а уж к нему и подавно не может быть столь уж серьёзных претензий. И так пострадал. Если и дальше будет продолжаться таким образом, он, ВЕЛИКИЙ МАГ, ВЕРХОВНЫЙ ЧАРОДЕЙ, рискует стать вообще ничтожным сквибом! Но, может, хотя бы до этого удастся дожить… Глава 17 Четыре чемпиона Гарри сидел как громом поражённый. Он, верно, ослышался… Может, это сон… Но нет, кажется, явь. Преподаватели и ученики — все устремили на него изумлённые взгляды. — И каким это образом? — вопросил Джеймс. — Линия дала сбой? Гарри… — Я здесь ни причём, папа, клянусь! — Верю, — отец кивнул, но продолжал сверлить глазами Дамблдора и Бэгмена, а потом уделил не менее пристальное внимание возникшим в зале похудевшему, побледневшему Игорю Каркарову, и полувеликанше, которая могла бы показаться очень даже привлекательной, если бы не её рост… Амбридж, не отличавшаяся оным, вообще терялась рядом с мадам Максим. Она охотно выставила бы из зала эту полукровку, её лицо было очень выразительно… Но даже до неё наконец дошло, кто распоряжается в школе — по крайней мере, пока здесь проходят Слушанья… и она промолчала. Никаких аплодисментов, только жужжание, как будто в зал залетел рой рассерженных пчёл. Кто-то встал, чтобы лучше рассмотреть приросшего к стулу Гарри. Профессор МакГонагалл стремительно встала из-за стола, обойдя Людо Бэгмена, подошла к Дамблдору и что-то горячо прошептала ему. Директор школы нахмурился. Гарри повернулся к Рону с Гермионой. Все гриффиндорцы глядели на него, разинув рты. — Это не я бросил в Кубок своё имя, — растерянно проговорил Гарри. — Вы же знаете, это не я. Рон с Гермионой ответили ему не менее растерянным взглядом. Профессор Дамблдор за профессорским столом выпрямился и кивнул профессору МакГонагалл. — Гарри Поттер, — сказал он, — подойдите, пожалуйста, сюда. — Иди, — шепнула Гермиона, подтолкнув. Гарри поднялся на ноги, запутался в полах мантии и, спотыкаясь, побрёл к преподавательскому столу. Слева и справа столы Гриффиндора и Хаффлпаффа. Какой долгий путь — шагать ещё и шагать! Жужжание становится громче, взоры всех сопровождают его, как лучи прожекторов. Минула целая вечность. И вот наконец он смотрит прямо в глаза Дамблдора, под взглядами всех сидящих за столом. — Тебе в ту дверь, Гарри, — без улыбки произнёс директор. Гарри двинулся вдоль стола. Прошёл мимо Хагрида, тот не подбодрил его, не подмигнул. Потрясён не меньше самого Гарри и смотрит, как все, — с недоумением. — Неужели вы все поверили… — возмутилась Лили, глядя на профессоров. Те промолчали, равно как и студенты-старшекурсники, младшие не были удостоены внимания родителей четвёртого чемпиона. — В то, что Гарри сам не бросал своего имени в Кубок, я поверил сразу, — отозвался чтец. — Правда, закралась мысль, что он мог попросить об этом ту же мисс Джонсон или любого из старшекурсников… Но… — Во всяком случае, никто не мог предугадать, что и как это было на самом деле, — сказала Минерва. — Легче было поверить в какой-то подвох со стороны мальчика, который и раньше… хммм. — Участвовал во всевозможных авантюрах? В которые его втягивали именно те, кто по своим служебным обязанностям должны были оберегать от этого не только его, но и всех студентов? Экс-директор слизнул с губы каплю крови — усы и борода давно были съедены, а жевать волосы было не очень-то удобно, и промолчал. Экс-декан Гриффиндора густо покраснела, открыла было рот, чтобы сказать что-то в своё оправдание, но, поняла, что все её слова будут звучать глупо, хотя сама себя Минерва периодически тоже ругала последними словами, оправдываясь лишь тем, что слишком большим авторитетом пользовался в то время Альбус Дамблдор и спорить с ним было бесполезно. Гарри отворил дверь и очутился в небольшой комнате. На стенах портреты волшебниц и колдунов, напротив красивый камин, в котором, постреливая, пылает огонь. Лица на портретах повернулись к Гарри. Сморщенная, как печёное яблоко, ведьма выскочила из рамы, впрыгнула в соседнюю к волшебнику с моржовыми усами и что-то зашептала ему на ухо. Виктор Крам, Седрик Диггори и Флёр Делакур стояли у камина. На фоне яркого пламени их тёмные силуэты выглядели до странности внушительно. Крам, ссутулившись и о чём-то сосредоточенно думая, притулился к каминной полке. Седрик заложил руки за спину и глядел на огонь. Флёр Делакур, откинув назад волну белокурых волос, повернулась к Гарри. — В чём дело? — спросила она. — Надо вернуться в зал? Она, видно, подумала, что Гарри за ними послали судьи. Как же им объяснить, что случилось? Он молча стоял и смотрел на трёх чемпионов. Какие они все высокие, совсем взрослые! Позади него послышался дробный стук шагов, и в комнату вбежал Людо Бэгмен. — Невероятно! — воскликнул он, схватив руку Гарри. — Необычайное происшествие! Джентльмены… леди, — обратился он к чемпионам, таща Гарри к камину. — Позвольте представить вам, как бы удивительно ни звучало, четвёртого чемпиона, участника Турнира! Виктор Крам расправил плечи, оглядел Гарри с головы до ног, и его хмурое лицо потемнело. — Прости, я решил, что это какое-то мошенничество, — сказал болгарин. — Только не мог понять, чьё именно — твоё персонально или местной дирекции. Безусловно, у нас тоже известна слава профессора Дамблдора… Но всё равно. Два чемпиона от одной школы, тем более — хозяйки… Хотя, с другой стороны, можно было бы предположить, что, если бы профессор и пошёл на такое, едва ли бы он стал подвергать опасности несовершеннолетнего, тем более, предвидя скандал, который никак не мог не случиться. — Спасибо, мистер Крам, — возмутился Дамблдор. — Может, я и не самый… хммм… как показали описываемые события, но всё же на столь откровенное мошенничество никогда бы не пошёл! Седрик вопросительно переводил взгляд с Бэгмена на Гарри, как будто ослышался. Что до Флёр, она взмахнула блестящей волной волос и с улыбкой промолвила: — О-ля-ля! Очень весёлая шутка, мсье Бэгмен! — Шутка! — Бэгмен ещё не пришёл в себя. — Да нет же! Какая шутка! Имя Гарри только что выскочило из Кубка. Крам чуть сдвинул густые брови. Седрик пребывал в вежливом недоумении. А Флёр нахмурилась. — Это ошибка. — В голосе её звучало презрение. — Он не может соревноваться. Он ошшень маленький. — Да, но случилось чудо. — Бэгмен потёр гладкий подбородок и улыбнулся Гарри. — Вы ведь знаете, возрастное ограничение наложили в этом году в целях безопасности. И раз его имя выскочило из Кубка… думаю, теперь уже ничего нельзя поделать… Противоречит правилам. Вы обязаны… А Гарри придётся приложить все усилия. — Да, это противоречило всем правилам, какие только существовали, — подтвердили многие — к тому времени большинство министерских, предвидя данные события, ознакомились с правилами Турнира, где было чётко указано: к испытаниям, с одной стороны, категорически не допускались лица, моложе семнадцати лет, но, с другой стороны, заключённый Контракт невозможно было расторгнуть, были предприняты две попытки, при одной из них виновный был лишён магии, второй — жизни. А здесь… Дверь позади них опять отворилась. Вошли профессор Дамблдор, мистер Крауч, профессор Каркаров, мадам Максим, профессор МакГонагалл и профессор Снейп, в открытую дверь на какую-то секунду из зала ворвался гул возбуждённых голосов. — Мадам Максим! — негодующе воскликнула Флёр. — Они говорят, что этот пти гарсон тоже примет участие. Безмолвное изумление Гарри сменилось гневом. Маленький мальчик! Мадам Максим выпрямилась во весь исполинский рост. Макушка красивой головы задела канделябр со свечами, обтянутый атласом внушительный бюст заколыхался. — Дамблёдорр! Кес-кёсе? Что сие означает? — властно промолвила она. — Я тоже хотел бы это знать! — поддержал французов профессор Каркаров. На лице его застыла каменная улыбка, синие глаза превратились в льдинки. — Два чемпиона от Хогвартса? Что-то не припомню, чтобы школа — хозяйка Турнира — когда-нибудь выставляла двух чемпионов. Может, я плохо знаком с правилами? — С его губ слетел ехидный смешок. — Импоссибль. — Мадам Максим опустила огромную, унизанную прекрасными опалами руку на плечо Флёр. — ’Огва’гтс нельзя выставить двух чемпионов, это не есть сп’гаведливо. — Это просто возмутительно, — кивнула мадам Боунс. — Безусловно, если бы речь шла исключительно… — Но, к сожалению, это было не так, — мягко сказал Дамблдор, и продолжил чтение. — Мы были уверены, Дамблдор, что запретная линия допустит к участию в конкурсе только учеников старших курсов. — Каменная улыбка не сходила с лица Каркарова. — Иначе мы привезли бы сюда куда больше претендентов. — Каркаров, это всё проделки Поттера, — вкрадчиво произнёс Снейп, его чёрные глаза зло поблёскивали. — Вины Дамблдора нет в том, что Поттер нарушил правила Турнира. Этот негодный мальчишка с первого дня появления в школе только и делает, что нарушает правила. — Благодарю, Северус, — отчеканил Дамблдор. Снейп умолк и отошёл в сторону, но глаза его продолжали метать злобные искры. — И это при том, что именно вам, Северус, было бы проще всего вывести Гарри на чистую воду, раз уж вы были так уверены в его виновности… — заметила мадам Боунс, глядя на зельевара. Тот никак не отреагировал на данный выпад. Дамблдор проницательно взглянул на Гарри, тот не отвёл взгляда, пытаясь уловить выражение его глаз сквозь половинки очков. — Это ты, Гарри, бросил в Кубок своё имя? — Нет, — под прицелом всех взглядов ответил Гарри. Снейп ехидно хмыкнул, выразив недоверие части присутствующих. — Может быть, ты просил кого-то из старших бросить в Кубок твоё имя? — Нет, — твёрдо ответил Гарри. — Он говорит неправда! — воскликнула мадам Максим. Снейп тряхнул головой, и по лицу у него расползлась змеиная улыбка. — Вам следовало предложить использовать Сыворотку Правды или легиллименцию, — сказала мадам Боунс. — Уверена, мастер Поттер не стал бы возражать. — Учитывая, что и о том, и о другом он узнал уже после этих событий… — Так можно было бы и объяснить заодно. Надеюсь, вы после этого провели расследование, по поводу того, кто так удружил мальчику? — Я попросил об этом Аластора… Вернее… — То есть, вы целиком и полностью положились на явного самозванца, хотя сами могли смело предположить, что всё происходящее завязано на нём. — Я не знал, что Аластор поддельный, он держался так, как настоящий, с той же паранойей… Перед этим мы много лет не виделись и… — А ваши очки? Директор не ответил. Бэгмен вытер носовым платком круглое мальчишеское лицо и глянул на Крауча. Тот стоял в тени, в нескольких шагах от камина. Полумрак старил его, делал похожим на призрака. Но заговорил Крауч обычным брюзгливым тоном. — Мы должны строго следовать правилам. А в них написано чёрным по белому: тот, чьё имя выпало из Кубка, обязан безоговорочно участвовать в турнире. — Ну, конечно! Барти знает правила как свои пять пальцев! — просиял Бэгмен и взглянул на протестующих гостей, как бы говоря: спор завершён. — Я настаиваю на том, чтобы увеличить число моих подопечных, получивших доступ к Кубку огня. — Каркаров отбросил подобострастный тон, улыбка сползла, лицо злобно исказилось. — Зажгите его ещё раз. Все школы должны иметь равное число чемпионов. Это, Дамблдор, будет честно! — Поймите, Каркаров, это невозможно, — возразил Бэгмен. — Кубок огня погас, и его разожгут не раньше следующего Турнира. — Правила Турнира предусматривали повторную активацию артефакта при исключительных обстоятельствах, если все стороны — организаторы и директора соревнующихся школ этого требуют, — последовала поправка Судии. — Которому мы объявим бойкот! — взорвался Каркаров. — После всех встреч, переговоров, компромиссов я ничего подобного не ожидал! И готов хоть сейчас бросить всё и уехать. — Пустая угроза, Каркаров, — прохрипел голос у двери. — Ты не сможешь отозвать своего чемпиона. Как сказал Дамблдор, чемпионы связаны магическим контрактом. Хотят они или нет, им придётся участвовать в Турнире. Что, не согласен? В комнату вошёл Моуди и, хромая, подошёл к огню. Каждый его шаг сопровождался стуком, издаваемым правой ногой. — Согласен? — переспросил Каркаров. — Боюсь, я не совсем тебя понял, Моуди. Каркаров держался высокомерно, показывая всем, что слова Моуди не достойны его внимания, но профессора выдали руки, судорожно сжавшиеся в кулаки. — Неужели? — спокойно продолжал Моуди. — Тогда слушай. Всё очень просто. Кто-то опустил в Кубок имя Поттера, точно зная, что, выпади его имя, ему придётся участвовать в Турнире, пусть хоть небо обрушится. — Значит, мсье успешно помог ’Огва’гтсу откусить от одного яблока два раза, — подытожила мадам Максим. — Полностью с вами согласен, — кивнул Каркаров. — И я намерен подать протест в Министерство магии и Международную конфедерацию колдунов… — Уж кому бы подавать протест, так это Гарри Поттеру, — прохрипел Моуди. — Но смешно сказать, я ещё и слова от него не слышал. — Я просто растерялся и не знал, как вообще реагировать на всю эту ситуацию, — пробормотал Гарри, передёрнув плечами, ему до сих пор было неприятно вспоминать этот скандал. — Ему чего делать п’готест! — топнула ножкой Флёр Делакур. — Палец пальцем не стукнул, и чемпион! Мы много месяц т’гудились, мечтали стать чемпион. Такая честь для всей школы. За тысяча галлеон многие готовы отдать их жизнь! — А может, кто-то и хочет, чтобы Поттер отдал жизнь. — Моуди явно силился придать голосу мягкость. После этих слов в комнате воцарилось гнетущее напряжение. Не на шутку встревоженный, Людо Бэгмен, нервно переступив с ноги на ногу, прервал молчание: — Моуди, старина, что вы такое говорите?! — Как всем нам известно, Моуди считает утро пропащим, не раскрой он к обеду полдюжины заговоров. — Каркаров перешёл к прямым оскорблениям. — Ему всюду мерещится опасность. Небось и студентам то же внушает. Мягко говоря, странное свойство для преподавателя, который учит, как защищаться от Тёмных Искусств. Но вам, Дамблдор, конечно, виднее. — Возможно, это было несколько грубовато, но резонно, — сказала Амелия Боунс, кивая бывшему директору Дурмстранга, тот в ответ криво улыбнулся, опрокидывая в себя вторую стопку успокоительного, любезно предложенную мадам Помфри. Сметвик ждал ближайшего перерыва, чтобы устроить Каркарову полный осмотр. — Нам неизвестно, как это могло произойти, — обратился Дамблдор к присутствующим. — Но иного выхода нет. Кубок выбрал двоих: Седрика и Гарри. И им ничего не остаётся… — Но Дамблёдорр… — Дорогая мадам Максим, а вам иной выход известен? Буду рад выслушать. — Согласно правилам, — в зале опять раздался монотонный голос Судии, — в Турнире обязаны принимать участие все совершеннолетние и юридически дееспособные чемпионы, выбранные для этого специальным артефактом — Кубком Огня. Тем не менее, хотя подобных эксцессов в истории состязаний ранее не наблюдалось, в них есть параграф, на который мистер Крауч явно не обратил внимания, и который дозволяет участие в Турнире лиц, не достигших магического совершеннолетия, если они будут избраны — но только с официального разрешения взрослых — родителей или опекунов данного кандидата, которые официально и при свидетелях должны были засвидетельствовать, что они ознакомлены с тем риском, которому подвергаются чемпионы во время испытаний, и что несовершеннолетний Чемпион в должной мере к этим испытаниям подготовлен. В данном конкретном случае правила были нарушены. Гарри Джеймс Поттер, несмотря на то, что его имя появилось из Кубка, не имел права участвовать в Турнире, но не только по возрастному ограничению, но тому, что его официальные опекуны, коими за пределами школы являлись мистер и миссис Дурсль, а в пределах учебного заведения — директор оного, профессор Альбус Вульфрик Брайан Персиваль Дамблдор — не дали необходимого разрешения, по той форме, которая была предусмотрена для данного случая. Да, директор сказал, что Гарри придётся принять участие — но этого недостаточно, чтобы и в самом деле создать прецедент и заставить ребёнка участвовать в этом. — И что нам следовало предпринять в данной ситуации?! — спросил Дамблдор, хмуря брови. Участие Гарри в Турнире, хотя, безусловно, не было им запланировано, но было ему на руку. Да, опекунство давало ему возможность… он знал об этом, но воспользовался этой юридической вилкой. — Отменить выбор Кубка и зажечь его повторно, как того требовал директор Дурмстранга. Но мадам Максим не проронила больше ни слова, она просто клокотала от гнева. И не только она. Снейп был готов лопнуть от ярости, Каркаров злился не меньше. — И это было более, чем естественно, — было единодушное решение большинства. Мадам Максим вздохнула и что-то сказала по-французски, обращаясь к своей бывшей ученице, Гарри заподозрил, что дама выясняет, что здесь, в конце концов, происходит, и зачем её сюда вытащили. Каркаров несколько пришёл в себя, даже чуть порозовел, но в разговоры ни с кем не вступал, хотя взглядом то и дело встречался со Снейпом — было ясно, что они давние приятели и их ждёт беседа по душам, когда они смогут выйти отсюда и уединиться. Один только Бэгмен был охвачен радостным спортивным волнением. — Ну что ж, — потёр он руки и улыбнулся. — Пора дать чемпионам соответствующие инструкции. Эта честь, Барти, представлена тебе. Не возражаешь? — Да, да… Инструкции, — очнулся Крауч от своих мыслей. — Первый тур… Он подошёл к камину. И Гарри подумал: глава министерского департамента тяжело болен. Вокруг глаз залегли глубокие тени. Тонкую, как папиросная бумага, кожу избороздили морщины. На Кубке мира он выглядел куда лучше. — Да, продолжительное пребывание под Империусом здоровья не прибавляет, — вздохнул Дамблдор, сделав паузу, чтобы отхлебнуть из кубка. — А он был под Империусом? — спросил кто-то. — Извините, но профессор забежал сильно наперёд, — заметил Гарри. — Подождите конца этой книги. Вместо того чтобы взбежать по мраморной лестнице, Седрик свернул и исчез в правой двери. Гарри постоял, послушал, как он сбегает по каменной лестнице вниз, и побрёл по мраморным ступеням к себе. Неужели никто, кроме Гермионы и Рона, не поверит ему? Неужели все считают, что он сам опустил в Кубок пергамент? Как это можно! Соперники на три года старше, они уже почти совсем маги. Турниры очень опасны и проводятся перед сотнями зрителей. Да, он думал об этом, фантазировал, но в шутку, так… пустые мечты! Всерьёз никогда не представлял себя чемпионом… — К сожалению, даже пустые мечты порой имеют привычку осуществляться, и в такой форме, в какой её меньше всего ждёшь, — сказала леди Лонгботтом. — Но я надеюсь, — она оглядела зал в поисках гриффиндорцев, — вы-то поверили своему другу? Зато кто-то другой даже очень представлял. Вот и постарался. Зачем? Чтобы доставить ему удовольствие? Какое же тут удовольствие… Потешиться, выставить его дураком? Возможно… Но чтобы убить? Очередная навязчивая идея Моуди? Или чья-то злая шутка? А вдруг и вправду кто-то хочет его убить? Кто же это? Долго думать не надо. Есть человек, который этого хочет. Давно хочет, с тех пор как ему минул год. Лорд Волдеморт… Но как он мог бросить его имя в Кубок огня? Он ведь сейчас далеко, прячется в неведомых краях, один, слабый, немощный… Правда, Гарри недавно приснился сон. В ту ночь, когда он утром проснулся от сильной боли в голове, где шрам… …Жуткий рёв хлестнул Гарри по ушам, едва не свалив с ног. Десяток рук втащили в гостиную, где собрался весь Гриффиндор. От крика, свиста и аплодисментов у Гарри голова пошла кругом. — Как ты это провернул? Почему не поделился с нами?! — завопил Фред. Он был и сердит, и потрясён до глубины души. — А где же борода? Класс! — взревел Джордж. — Но это не я, — истово произнёс Гарри. — Понятия не имею, кто это сделал. — Пусть не я, главное — гриффиндорец! — кинулась ему на шею Анджелина. — Постарайся, Гарри, взять реванш за прошлогоднее поражение! — воскликнула Кэти Белл, ещё один охотник из гриффиндорской команды. — У нас тут столько еды, Гарри! Иди ешь! — Не хочу, наелся на празднике. Никто не верил, что он сыт и что он не бросал пергамента со своим именем в Кубок. Никто не замечал, что у героя нет настроения веселиться. Ли Джордан где-то раскопал гриффиндорское знамя и обмотал им Гарри наподобие мантии. Никак от них не вырвешься: «Гарри, выпей ещё пива, на тебе чипсы, арахис…», «Гарри, как тебе это удалось… как ты обманул запретную линию?» — Это не я, — снова и снова твердил Гарри. — Не знаю, как такое могло случиться! Судя по лицам, говорить им что-то бесполезно. Леди Малфой не произнесла ни звука, но выражение её глаз говорило само за себя и можно было даже не сомневаться, в уме Нарцисса уже составляет очередную лекцию относительно тактичности, которую обрушит на головы многострадальных гриффиндорцев в самое ближайшее будущее. — Я очень устал, — взмолился через полчаса Гарри. — Правда, Джордж, устал и хочу спать! Ему так сейчас нужны Рон с Гермионой, единственные здравомыслящие люди. В гостиной их не было. Наконец Гарри удалось выскочить на площадку, и он тут же чуть не раздавил кого-то — на него налетели малютки Криви. Стряхнув с себя братьев, он, не помня себя, рванул наверх. Слава богу, Рон в спальне один. Лежит на кровати одетый и смотрит вверх. — Где ты был? — захлопнув дверь, спросил Гарри. — Это ты? Привет, — сказал Рон, натянуто улыбнувшись. — Что случилось?! Гарри совсем забыл, что на нём всё ещё намотано гриффиндорское знамя, подарок Ли. Гарри стал спешно стягивать его, не тут-то было. А Рон лежал и безразлично смотрел на мучения друга. Кое-как справившись с полотнищем, Гарри швырнул знамя в угол. — Поздравляю тебя, — сказал Рон. — Поздравляешь? С чем? — глянул на него Гарри. Улыбка похожа на гримасу. Что-то с Роном не так! — Да брось ты! Никто не мог переступить запретную линию. Даже Фред с Джорджем. Надел мантию-невидимку? — Мантии-невидимке линию не обмануть. — Понимаю. Будь это мантия, ты бы и меня прихватил. Мы ведь под ней вдвоём умещаемся. Значит, нашёл какой-то другой способ? — Послушай, Рон. Я не подходил к Кубку. Кто-то другой бросил в него моё имя. Брови у Рона поползли наверх. — Зачем? — Не знаю. Не отвечать же: «Меня хотят убить». Глупо! Брови Рона чуть не слились с рыжими волосами. — Не знаешь? Так я и поверил! Мне-то ты можешь сказать правду! Пусть тебе неприятно, чтобы все знали. Но все и так знают. Зачем же врать! Тебя никто не накажет за это. Подруга Полной Дамы, ну, знаешь, старушка Виолетта, всё нам рассказала. Дамблдор допустил тебя к участию. Тысяча галлеонов, плохо ли? Да ещё экзамены не сдавать. — Но я не бросал в Кубок пергамента с моим именем! — начал злиться Гарри. — Да ладно, — протянул Рон, точь-в-точь как Седрик, тем же скептическим тоном. — А ты, выходит, лгун. Кто утром сказал: «Я бы бросил имя ночью, чтобы никто не видел»? Я что, совсем дурак?! — Сейчас, во всяком случае, очень похож. — Чего-чего? — без следа улыбки, вымученной или какой ещё, протянул Рон. — Тебе пора спать, Гарри. Завтра ведь рано вставать. Всякие там фотосъёмки… Он задёрнул на кровати полог. А Гарри как прирос к полу, глядя на бархатные бордовые занавески. За ними лежал друг, который ещё никогда не подозревал Гарри во лжи. В зале воцарилась гробовая тишина. Рональд хотел было что-то сказать, объяснить, хотя бы в очередной раз извиниться перед другом, но обнаружил, что не может произнести ни звука, столкнувшись с таким количеством гневных взглядов. Гнев, недоверие, недоумение читались во всех взглядах, во многих — презрение. И члены семьи не были исключением.