Суд Магии. Кубок Огня

Когда все вновь собрались в Большом Зале, многие заметили, что Рон никак не может сесть и морщится. Он одно время вообще пытался прислониться к стене, но этим привлёк ещё больше внимания, а члены семьи не демонстрировали жалости, поглядывая на Артура, который также украдкой потирал правую руку… Так что, если у кого и были сомнения относительно того, почему Рональд так притих и не поднимает глаз, они очень скоро улетучились, Джеймс, который также обсудил что-то с сыном, понимающе кивнул головой. Рона опять посадили читать. Он охнул, поёрзал, но решил, что пострадал заслуженно и начал: Глава 18 Сколько весят волшебные палочки Проснувшись в воскресенье, Гарри не сразу осознал, что накануне произошло. В голове всё перепуталось. Но сейчас он поговорит с Роном, и Рон, конечно, поверит ему. Гарри отдёрнул полог — постель Рона пуста. Наверное, ушёл завтракать. — Неужели так сложно было дождаться друга и пойти на завтрак вместе с ним? — спросил кто-то из мракоборцев. — Наверняка Гарри встретят не очень-то хорошо — кто-то не отличается тактом, кто-то… Рон затравленно посмотрел на Гарри, тот грустно улыбнулся своим коленкам, ему было больно даже вспоминать об этом времени… Да, в перерыве родители ему на пальцах объяснили, насколько он был не прав, считая Рона своим другом, что друзья так себя не ведут… Да и их взаимоотношения в последние несколько месяцев опять стали напряжёнными, полноценной дружбой это назвать уже было нельзя… Но всё равно… Обидно. Гарри оделся и по винтовой лестнице сбежал в гостиную. Его появление встретил гром аплодисментов. Куда деваться? Идти в Большой зал? Там гриффиндорцы обрушат шквал приветствий, как на героя. Остаться здесь? Опять пристанут братья Криви, вон уже машут. Многие взрослые качали головами, глядя на означенных братьев, которые явно не понимали, почему Гарри так не хотел с ними общаться. Леди Малфой посмотрела на них, и, по примеру мадам Боунс с леди Лонгботтом, достала лист пергамента, перо и стала писать. Студенты взвыли, догадываясь, что Нарцисса пишет лекцию, которую прочтёт в самое ближайшее время и, можно было даже не сомневаться, что с этими двумя гриффиндорцами она будет проводить дополнительные беседы, после которых обоих придётся вести к целителю Сметвику. Тот пользовался в школе уважением и любовью, не меньше, чем до этого Помфри, хотя он был более строгим и не принимался то и дело жалостливо стенать относительно слабости здоровья учеников и не самой лучшей политики некоторых преподавателей, из-за которой данное здоровье и страдает. Но, с другой стороны, он давал более… горькие зелья, и, если Поппи периодически удавалось обмануть и заесть очередную гадость кусочком сахара или шоколадом, то здесь это не прокатывало… Так что популярным новый целитель стал в основном благодаря не своими профессиональным качествам, но тому, что умел и любил просто поговорить со своими пациентами, к каждому из которых с лёгкостью подбирал ключик. Большинству это нравилось, но почему-то братья Криви его боялись и старались лишний раз не оказываться в поле зрения целителя. Нет, сейчас надо всё обсудить с Гермионой. И Гарри решительно двинулся к выходу, толкнул портрет, выбрался на площадку и нос к носу столкнулся с Гермионой, державшей в руке многоэтажный бутерброд, завёрнутый в салфетку. — Привет. — Гермиона, развернув салфетку, протянула Гарри еду. — Это тебе. Может, прогуляемся? — Вот это уже куда ни шло, — кивнула Августа. — Хоть у кого-то хватило ума понять… — С радостью, — благодарно согласился Гарри. Спустились на первый этаж, не заглянув в Большой зал, пересекли холл, вышли наружу и быстро зашагали по лужайке в сторону озера. Корабль стоял у причала, отбрасывая на воду чёрную тень. Утро выдалось прохладным, они шли, жуя тосты, и Гарри без утайки поведал всё Гермионе. Гермиона, к его облегчению, не усомнилась ни в едином слове. — Конечно, ты тут ни при чём, — кивнула Гермиона, выслушав рассказ о сцене в комнате с камином. — Видел бы ты себя со стороны, когда Дамблдор объявил: «Гарри Поттер»! Но кто, кто же это сделал? Моуди прав, Гарри. Ученикам не под силу обмануть Кубок и переступить линию Дамблдора… — Ты видела Рона? — перебил её Гарри. — Да… во… во время… завтрака, — замялась Гермиона. — Всё ещё думает, что это моих рук дело? — Нет… наверное, нет. Кажется, не совсем… — Как это не совсем? — Гарри, неужели тебе не ясно? — всплеснула руками Гермиона. — Он просто слегка завидует! — ЭТО называется ЛЁГКОЙ завистью?! — Как же тогда выглядит ваша настоящая зависть?! — Хватит вам! — поднялся Билл, заслоняя собой чтеца, чьё лицо в очередной раз пошло безобразными пятнами. — У нас уже состоялся крайне… хмммм…. Напряжённый разговор, Рон всё осознал и признал, что сам себя и наказал за своё не самое… прямо скажем, достойное поведение. Поэтому я прошу не зацикливаться на этом сейчас, ведь он впоследствии извинился… — Завидует, — с сомнением протянул Гарри. — Чему завидовать-то? Хочет выставить себя идиотом перед всей школой? — Пойми, Гарри, — принялась терпеливо объяснять Гермиона, — ты всегда в центре внимания… Гарри хотел возразить что-то резкое, но Гермиона, не дав ему, продолжала: — Знаю, ты не виноват. Слава тебя не прельщает. Но пойми и Рона. Дома старшие братья, все они в чём-то его превосходят. Ты, его лучший друг, — знаменитость, он всегда в тени, когда вас видят вместе. Рон смирился с этим, никогда даже не заикнётся. Но история с Кубком — это уж чересчур. — Безусловно… если всё рассматривать исключительно с одной точки зрения, можно прийти именно к такой реакции, — сказал Кингсли. — Но только не в отношении друга, с которым знаком столько времени. — Только этого не хватало! Передай ему, я с радостью с ним поменяюсь. Пусть узнает, каково это — куда ни пойдёшь, люди всюду таращатся на твой шрам… — Не собираюсь ничего передавать. Поговори с ним сам. Это единственный выход. — А я не собираюсь бегать за ним, как нянька, учить уму-разуму! — крикнул Гарри, спугнув дремавших на дереве сов. — Может, он поверит, когда я сверну себе шею… Поймёт, какое это удовольствие — Турнир! — Надо было поговорить, — сказала Августа. — Правда, я подозреваю, что Рональд опять не стал бы слушать, а то и нагрубил бы… — Как водится… — прошипела Нарцисса, не отрываясь от своего пергамента, который покрывала ровными строчками с пугающей быстротой. — …но хотя бы попробовать следовало. А то ваш друг мог получить только дополнительное «доказательство» того, что «знаменитость», которая всеми средствами добивается личной славы, не желает снисходить до общения с простыми смертными. В такой ситуации, безусловно, можно нарваться и на драку, но иногда после такого взрыва буря утихает. — Я не ожидал от Рона такого и он меня этим очень обидел, — буркнула «знаменитость». — Да, весёлого мало. — Вид у Гермионы был на редкость озабоченный. — Знаешь, что надо сделать? Немедленно, как придём в замок? — Дать Рону хорошего пинка. — Просто поговорить с ним. Ну, может, подраться, но — это того стоило бы, — подсказала Августа, явно вспоминая какие-то события из своей собственной юности. — Я был очень обижен и не хотел ещё больше… — Гарри посмотрел на «друга» и опять опустил голову. — Надеялся, что Рон и сам одумается… Нелегко делать первый шаг. — Написать Сириусу. Обо всём. Он просил всё сообщать ему, держать в курсе дела. Как видно, предвидел что-то подобное. Я захватила с собой перо и пергамент. — Ничего не надо писать. — Гарри обернулся: не подслушивает ли кто? Кругом ни души. И он продолжил: — Сириус сейчас же приехал только потому, что у меня слегка заболел шрам. Напиши я ему о Турнире, он опять примчится. — В этом можете даже не сомневаться, — отозвался адресат. — Надо же присматривать… Пусть даже со стороны, раз нет возможности активно помогать. — Но это его решение. — В голосе у Гермионы появился кремень. — Он всё равно об этом узнает. — Как? — Турнира не утаишь. — Гермиона говорила очень серьёзно. — Турнир Трёх Волшебников — знаменитое состязание. Ты тоже знаменитость. Удивлюсь, если в «Пророке» ещё не вышла статья «Гарри Поттер — чемпион Хогвартса». Ты значишься в половине книг о Сам-Знаешь-Ком. Поверь, будет лучше, если Сириус всё узнает от тебя самого. — А ты предпочёл бы остаться вообще без чьей бы то ни было поддержки? — покачал головой крёстный. — Тебе следовало написать и о ссоре с Роном — возможно, мне бы удалось вас примирить раньше, но, с другой стороны, я понимаю, почему ты этого не сделал. — Ладно, напишу. Ты права. Гарри бросил в озеро последний кусок хлеба, из воды высунулось огромное щупальце, схватило еду и исчезло. А друзья поспешили обратно в замок. — Какую сову послать? — спросил Гарри на лестнице. — Сириус просил больше не посылать Хедвиг. — Попроси у Рона Сычика. — Ни за что, — отрезал Гарри. — Можно взять школьную. Вошли в совятник, Гермиона дала Гарри кусок пергамента, перо и чернильницу и пошла ходить вдоль насестов, разглядывая почтовых сов. Гарри примостился у свободной стены и начал писать. Дорогой Сириус! Как ты просил, сообщаю тебе последние новости из Хогвартса. Ты, наверное, уже знаешь, что в этом году состоится Турнир Трёх Волшебников. Так вот, в субботу вечером меня выбрали четвёртым чемпионом, от Хогвартса. Понятия не имею, кто бросил в Кубок моё имя, я, конечно, не бросал. Другой чемпион от Хогвартса — Седрик Диггори из Хаффлпаффа. Гарри поставил точку и задумался: может, рассказать крёстному о своих тревогах, поселившихся в сердце со вчерашнего вечера, но не нашёл подходящих слов. — Очень жаль, — отозвался Сириус. И, обмакнув перо в чернила, коротко закончил: Надеюсь, у вас с Клювокрылом всё в порядке? Гарри. — Всё, Гермиона, написал. — Гарри поднялся с пола и отряхнул с мантии солому. На плечо села Хедвиг и протянула лапу. — Прости, я не могу тебя сегодня послать. Возьму одну из этих, — сказал он, оглядывая школьных сов. Хедвиг громко ухнула и так резко взлетела с плеча, что оставила на нём царапину. Опустилась на насест, повернувшись к Гарри хвостом. Так и сидела всё время, пока Гарри привязывал пергамент к ноге большой сипухи. Сипуха улетела. Гарри хотел было погладить Хедвиг, но та сердито щёлкнула клювом и села под самый потолок, чтобы Гарри не мог к ней прикоснуться. — Надо было отправлять письмо через мисс Грейнджер, — сказала мадам Боунс. — А то и в самом деле выглядело не слишком. — Сперва Рон, а теперь ты, — пробурчал Гарри. — Не моя это вина. А вы никак не можете этого понять. Напрасно Гарри думал, что скоро все свыкнутся с его чемпионством и дела как-то наладятся. На другой день начались уроки, и он не мог больше избегать учеников других факультетов. Они, как и гриффиндорцы, считали, что Гарри сам бросил в Кубок своё имя, с той только разницей, что в их глазах это не делало Гарри героем. Хаффлпаффцы, обычно дружившие с Гриффиндором, теперь изменили отношение ко всему факультету. Это понятно, они считали, что Гарри покусился на славу их чемпиона Седрика Диггори. Хаффлпафф не был избалован победами, а Седрик, как никто, завоёвывал им награды. Однажды и вовсе обыграл Гриффиндор в квиддич. Гарри убедился в этом на первом же уроке травологии. Его приятели Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флетчли молчали весь урок, хотя вместе работали у одного подноса — пересаживали прыгучие луковицы. Одна луковица, вырвавшись из рук, больно стукнула Гарри по лицу, и хаффлпаффцы, неожиданно для него, ехидно прыснули. Даже профессор Спраут явно его сторонилась, понятное дело — глава Хаффлпаффа. С Роном он так и не помирился. Гермиона в Большом зале садилась между ними и, как могла, поддерживала беседу. С ней бывшие друзья говорили, но друг на друга старались не смотреть. Никто ничего не говорил, но многие качали головами. С одной стороны, чисто внешне… было более, чем понятно, но всё равно поведение некоторых лиц нельзя было полностью оправдать. Он всегда с радостью ожидал уроков Хагрида. Но не сейчас: очень уж не хотелось встречаться со слизеринцами. На первый урок защиты Малфой, как и следовало ожидать, явился с издевательской ухмылкой. — Эй, парни, смотрите, кто здесь. Сам чемпион Гриффиндора! — увидев Гарри, обратился он к верным телохранителям Крэббу и Гойлу. — Захватили блокноты? Спешите взять автограф! Ему недолго осталось быть среди нас, грешных! На Турнирах выживает — кошмар! — половина участников. Сколько надеешься протянуть, Поттер? Держу пари, десять минут первого тура — и тебе конец! Присутствующие посмотрели туда, где сидело семейство Малфоев, в ожидании, что Люциус в очередной раз устроит своему наследнику разбор полётов. Но Драко в перерыве явно успел повиниться перед родителями, признаться во всех своих прегрешениях в тот год и получить трёпку — об этом весьма недвусмысленно говорил цвет его собственного лица и выражение глаз отца, но вновь устраивать цирк на публике они не стали. Крэбб и Гойл угодливо заржали, а Малфой притих: из задней двери хижины вышел Хагрид, нагруженный шаткой башней из клеток, в каждой — здоровенный соплохвост. Хагрид объяснил, что соплы убивают друг друга из-за избытка подавляемой энергии. И, ко всеобщему ужасу, повелел: чтобы дать ей выход, каждый ученик должен надеть на соплохвоста ошейник и совершить с ним длительную прогулку. У задания был только один плюс — Малфой потерял дар речи. В этот раз дар речи утратили все, уставившись на Хагрида. А потом те из присутствовавших, которые не только исполняли те или иные обязанности при министерстве, но также являлись родителями или дядями-тётями учеников, стали выяснять, почему Сьюзен, Ханна, Драко, Мариэтта, Седрик и все прочие ни единым словом в своих письмах домой не обмолвились о соплохвостах, дав таким образом возможность Попечителям вмешаться и положить конец этому безобразию. Сьюзен и Ханна напомнили, что они не ходили на эти уроки, Мариэтта Эджкомб ответила, что родители воспитывали её так, чтобы она сама, без посторонней помощи могла решать свои жизненные проблемы, Седрик тоже был уверен, что сможет справиться сам, будучи совершеннолетним, Драко же решил молчать из-за того, что после происшествия с гиппогрифом лесничего никак не наказали… — Вывести их на прогулку? — Он заглянул в одну из коробок. — Интересно, а на что мы нацепим ошейник? Вокруг жала? На хвостовое сопло или на присоску? — Очень просто, посредине, — показал Хагрид. — Проще простого, если, конечно, ты — толстокожий полувеликан, — уточнил профессор Тофти, который в перерыве успел сходить и посмотреть на соплохвостов. — После драконов это самые непредсказуемые твари… а может, и безо всяких «после». — К дракону можно найти подход, — согласился специалист-Чарли, — тем более, если… Но с соплохвостом это не пройдёт никак. Я настоятельно рекомендую отослать этих тварей в заповедник на Огненной Земле или на Тибете, надеюсь, тамошние специалисты с ними справятся, но оставлять их здесь нельзя. Тем более, я тут бывал в Хогсмиде и в Лесу — несколько соплов убегали у Хагрида и из-за этого были очень серьёзные неприятности. Просто удивительно, как кентавры это стерпели и не устроили разборок… — Да ты что… — как-то по-бабьи завыл экс-лесничий, по лицу которого текли крупные слёзы. — Они ж такие… — …милашки, которые мухи не обидят? Поверить в это можешь только ты один, — безжалостно оборвал его драконолог, и все были на его стороне. — Только это… наденьте перчатки из… э-э… драконьей кожи. А ты, Гарри, поди сюда, подсобишь мне управиться вот с этой зверушкой… На самом же деле он хотел побеседовать с Гарри наедине. Класс отправился выгуливать «зверушек». А Хагрид повернулся к Гарри. — Так, значит, ты будешь участвовать… — начал он, сдвинув лохматые брови. — Турнир Трёх Волшебников… Чемпион школы… — Один из двух, — поправил его Гарри. Из-под бровей тревожно блеснули чёрные глаза-жуки. — Ты не знаешь, кто тебе так удружил? — Значит, ты веришь… веришь, что это не я? — В порыве благодарности Гарри чуть не бросился ему на шею. — А то как же, — кивнул Хагрид. — Ты сказал, что не ты, и я поверил. И Дамблдор тоже, и все… — К сожалению, далеко не все, — вздохнул Гарри. — И, к сожалению, Хагрид верит слишком многим и многому, его обмануть проще простого, что, впрочем, не вашей компании объяснять… — покачала головой Амелия. Золотое Трио покраснело, но ничего не ответило. — …Ох, уж не знаю… — Хагрид вдруг тяжело вздохнул и с беспокойством взглянул на Гарри. — Ты — участник Турнира… Вечно с тобой что-нибудь стрясётся… — Но в этом не только — и не столько — твоя собственная вина, — уточнила Амелия. Сидевший рядом с ней Сириус глянул на очередной листок пергамента в руках женщины и увидел, что там нарисована схема… несколько схем, каждая из которых включала в себя два общих звена, правда, соединённых не напрямую — самого Гарри и Дамблдора, в некоторых ещё был обозначен Тёмный Лорд, причём он стоял подозрительно близко к обозначению экс-директора школы. Блэк покачал головой, но промолчал. Гарри промолчал. Да, с ним вечно что-то случается. Вот и Гермиона сказала примерно то же во время прогулки вокруг озера. Именно из-за этого, считает она, Рон и перестал с ним разговаривать. Следующие несколько дней слились в сплошную чёрную полосу. Нечто похожее было на втором курсе, тогда многие подозревали его в нападениях на школьников. Но Рон-то был на его стороне. Вернись его дружба, легче было бы переживать свалившуюся невзгоду. Но он не пойдёт кланяться Рону, раз Рон не хочет мириться. Хотя ему так одиноко — весь мир ополчился против. Рону самому понадобилось несколько минут, чтобы отдышаться и вспомнить те затравленные взгляды, которые в то время бросал на него Гарри, те разговоры, которые проводила с ним Гермиона. Рыжему сейчас было очень стыдно и он подумал, что, на месте отца, он бы врезал себе покрепче… Ведь права же мама, они дружили уже четвёртый год, он знал, что Гарри не нужна излишняя слава, и он бы не стал ничего скрывать от своих друзей… И что это на него тогда нашло? Эх, правы те, которые смотрят на него, как на последнего дурака — дурак и есть, самый настоящий! И лорд Поттер прав, что старается держать Гарри на расстоянии от него, Рона, словно опасается, что рыжик опять во что-то втравит своего дружка… Правда, пару раз Рон выручил Гарри… Но ведь тогда… Он видел, как плохо другу, слышал по ночам его вздохи… И ведь ничто не мешало ему подойти и помириться, почему он сделал это так поздно?! Он понимает Хаффлпаффцев, как это ни обидно. Они ведь болеют за своего чемпиона. От слизеринцев ничего, кроме злобных выходок, он и не ждал. Они его терпеть не могут. Именно благодаря Гарри Гриффиндор обыгрывал их в квиддич и занимал первое место в межфакультетских соревнованиях. Но Рейвенкловцы — они-то могли бы болеть и за Седрика, и за него. Но нет. По-видимому, большинство считает, что он хотел обманным путём стяжать себе ещё большую славу. И конечно, Седрику роль чемпиона подходит куда больше. Он так красив: тёмные волосы, серые глаза, прямой нос. Ещё неизвестно, кем больше восхищаются — им или Крамом. Он сам видел, как шестикурсницы, охотившиеся за автографом Крама, умоляли Седрика расписаться у них на сумках. Ответа от Сириуса не было. — Прости, — покаянно отозвался крёстный. — Я не хотел выдавать, насколько близко от тебя нахожусь, чтобы ты ещё больше не волновался, и думал, как тебе помочь. Не думал, что всё настолько плохо… Хедвиг никак не желала сменить гнев на милость. Предсказания профессора Трелони с каждым днём становились всё более зловещими. А на уроке профессора Флитвика он так плохо применял манящие чары, что один из всего класса — не считая, конечно, Невилла — получил дополнительное домашнее задание. Гермиона весь урок притягивала к себе всё, что было в классе, — губки для доски, луноскопы, корзины для мусора, они летели к ней, как будто она волшебный магнит. — Это совсем не трудно. Просто ты плохо сосредотачиваешься, — утешала его после урока Гермиона. — Ты не догадываешься почему? — мрачно спросил Гарри. — И это в то самое время, когда тебе, наоборот, следовало быть более сосредоточенным, ввиду того, что от твоих успехов уже зависела твоя собственная жизнь, — покачала головой Лили, прислушиваясь к себе… Но нет, всё в порядке. Но так тревожно за первенца… Жаль, что именно в этот момент Рональд продемонстрировал, насколько он ценит дружбу… Как можно в таких условиях думать о чём-то другом, учитывая, что именно эти трое — Хагрид, Рональд и Гермиона — были теми, кто первыми показал, что не видят в Гарри исключительно объект преследования и насмешек… Мимо как раз шёл Седрик в окружении девушек с глуповато восторженными улыбками на лицах. При виде Гарри они округлили глаза, как будто столкнулись в коридоре замка с соплохвостом. — Извини… — Нет, это более, чем понятно, выше же сказано… — Но там же были не только хаффлпаффки… И ты даже не догадываешься, насколько они доставали меня самого! — Но, Седрик, мы… — Я порой готов был бежать, сам не знаю, куда и жалел, что бросил заявку. Из-за этой свиты… И столько раз говорил, чтобы они не таскались за мной! Ну и пусть таращатся! Вот двойной урок зельеварения — это действительно сущая пытка! Полтора часа в подземелье со Снейпом и слизеринцами, а от них пощады не жди: как он посмел стать чемпионом Хогвартса! Он уже еле вынес одну пятницу. Гермиона сидела рядом, всё время твердя шёпотом: «Не обращай внимания, не обращай внимания». И сегодня, конечно, будет не лучше. После обеда они с Гермионой спустились в подземелье, возле двери лаборатории толпились слизеринцы, у каждого на груди большой значок. «Неужели ГАВНЭ?» — мелькнула безумная догадка. И тут же её опровергла ярко горевшая в полутьме коридора надпись: Седрика поддержим — он Настоящий чемпион. — Нравится, Поттер? — заметив Гарри, воскликнул Малфой. — Но это ещё не всё! Полюбуйся! Он нажал на значок, красная надпись исчезла, её сменила зелёная: Гарри Поттер, ты смердяк, Задавала и дурак. Слизеринцы загоготали. Все, как один, нажали на значки, и на Гарри отовсюду теперь смотрели блестящие зелёные буквы. Гарри невольно залился краской. — Очень смешно! — язвительно бросила Гермиона, презрительно глядя на группу слизеринских девчонок во главе с Пэнси Паркинсон, смеявшихся громче всех. — Верх остроумия! Только в этот момент некоторые слушатели обратили внимание на то, что лорд Малфой что-то крутил в руках. Мало кто знал, что лощёный аристократ умеет даже без магии мастерить разные штучки. Теперь на ладони Люциуса появился значок, вроде тех, которые были описаны, только там на зелёном фоне были серебряные буквы: Нарушитель Родового Устава — и этот значок тут же перекочевал на мантию Драко, который, хотя и издал тяжёлый вздох, даже не пытался воспротивиться этому наказанию. Рон стоял у стенки вместе с Дином и Шеймусом. Конечно, он не смеялся, но и не вступился за Гарри. И теперь тоже никто не стал ничего говорить, видя, что родители и старшие братья Рона не слишком довольны тем, что слышат… Но Билл склонился к уху отца и стал ему туда что-то шептать, наверное, напоминая, что виновный уже понёс заслуженное наказание… В конечном итоге Артур решил, что с Рона вполне хватит полученного, тем более, что он тоже подвергся остракизму со стороны сверстников, которые в процессе чтения увидели, что рыжик также вёл себя… не самым лучшим образом. — Дать тебе, Грэйнджер? — Малфой протянул Гермионе значок. — Ой, не дотрагивайся до меня. Я только что вымыл руки. Видишь, какие чистые. Не хочу испачкаться о какую-то грязнокровку. И Гарри не выдержал. Подавляемый гнев прорвался наружу. Не отдавая себе отчёта, он выхватил из кармана волшебную палочку, и слизеринцы, в испуге отпрянув, бросились наутёк. — Гарри! — предупреждающе крикнула Гермиона. — Что ж, давай сразимся. — Малфой невозмутимо вынул свою волшебную палочку. — Моуди здесь нет, защитить тебя некому. Начинай, коль такой храбрый. Долю секунды они смотрели друг другу в глаза и затем одновременно крикнули: — Фурункулюс! — Дантисимус! Из палочек выскочили лучи, на полдороге столкнулись и срикошетили. Луч Гарри угодил в физиономию Гойла, луч Малфоя — в Гермиону. Гойл взвыл и схватился за нос, который покрылся огромными безобразными нарывами. Гермиона прижала ладонь ко рту и залилась слезами. — Гермиона! Что с тобой? — воскликнул Рон, бросился к ней и отнял ото рта руку. Зрелище предстало не из приятных. Верхние резцы у Гермионы, которые и без того выдавались, стали вдруг расти с ужасающей быстротой. Секунду-другую она походила на бобра, но зубы всё росли, перешагнули губу и уже достигли подбородка. Гермиона в ужасе их ощупала, и из груди у неё вырвался отчаянный вопль. — Отчего здесь такой шум? — проговорил убийственно вкрадчивый голос. У дверей лаборатории появился Снейп. Слизеринцы начали наперебой объяснять. Снейп указал длинным жёлтым пальцем на Малфоя: — Рассказывай ты, Драко. — Поттер на меня напал, сэр. — Мы напали друг на друга одновременно! — возразил Гарри. — А его луч попал в Гойла. Видите? Снейп осмотрел Гойла. Лицо у того походило на иллюстрацию из домашнего пособия по ядовитым грибам. — Ступай в больничное крыло, — распорядился Снейп. — Смотрите, что Малфой сделал с Гермионой, — воззвал к нему Рон. Гермиона пыталась руками прикрыть растущие зубы, но они уже коснулись воротника мантии. Подошедшие слизеринки тыкали в неё пальцем из-за спины Снейпа, кривляясь от едва сдерживаемого смеха. Снейп холодно взглянул на неё. — Если и есть какие-то изменения, то весьма незначительные, — заключил он. Гермиона громко всхлипнула, повернулась на каблуках и побежала к лестнице, ведущей наверх. — СЕВЕРУС ТОБАЙЕС СНЕЙП! — заорали хором преподаватели и министерские. — Мисс Гермиона Джин Грейнджер, — поднялся со своего места зельевар и склонился перед девушкой в покаянном поклоне, — примите мои искренние извинения. Безусловно, я был тем более не прав в данном случае, что мои слова относились к внешности девушки… В своё оправдание могу сказать только одно: я считал вас также причастной к произошедшему скандалу, и что вы понесли пусть довольно жестокое, но справедливое наказание. Снейпа на несколько секунд скрыл туман, а когда он рассеялся, все увидели, что по нездорового цвета коже пошли угри, а волосы приобрели совершенно неописуемый вид, никто даже не удивился, когда зельевар, поднеся к ним руку, обнаружил каких-то букашек… Посмотрев на них, Снейп отошёл к стене, чтобы не шокировать присутствующих своим новым эстетичным обликом. Гермиона проводила его взглядом, полным жалости… Гарри и Рон, к счастью, вместе заорали на Снейпа. К счастью, потому что оба их голоса эхом отдавались в гулком каменном коридоре, и учитель точно не слышал, что именно они обрушили на него. Но общий смысл до него дошёл. — Угомонились? — шёлковым голосом молвил Снейп. — А теперь слушайте: минус пятьдесят очков Гриффиндору. Поттер и Уизли останутся после урока, я объявлю, в чём будет состоять наказание. А теперь в класс. Не то будете наказаны на неделю. — А как же лимит? — спросил министр. — Десять очков с Поттера, десять — Уизли и десять — мисс Грейнджер за драку, по десять с Поттера и Уизли — оскорбления в адрес преподавателя, — пояснил Снейп. — Но ведь мисс Грейнджер не дралась и вы забыли… В ответ Снейп указал на свои шевелящиеся волосы и поморщился, думая, удастся ли ему избавиться от этой живности самостоятельно или придётся ждать милости Магии… и сколько? В ушах у Гарри звенело. Такая несправедливость! Заклясть бы самого Снейпа. Пусть рассыплется на тысячу слизняков! ХЛОП! — АААААААА! — МАМОЧКИ! — УБЕРИТЕ ЭТО! — СПАСИТЕ! — Помогите! Те, кто сидел у той стены, возле которой устроился Снейп, вскочили и с визгом помчались к противоположной — пожелание Гарри осуществилось и по полу поползли слизни — омерзительные, скользкие… Правда, через минуту они вновь собрались в единый комок и приняли вид зловредного зельевара, которому понадобилось минут пять для того, чтобы прийти в себя. — Остаётся надеяться, что больше вы мне ничего не желали, мастер Поттер, — только и сказал он, взмахом руки останавливая поток извинений в исполнении одного из своих учеников. — И, полагаю, это было заслуженно. Гарри прошёл в конец класса и бросил сумку на парту. Рона тоже трясло от гнева. На миг Гарри показалось, что у них с Роном нет никакой размолвки, но только на миг! Рон сел рядом с Дином и Шеймусом, а Гарри опять остался один. По залу пролетел вздох, но никто ничего не стал говорить. Люциус встал, подошёл к Рону и прицепил к его мантии новый значок: Предатель. Дамблдор хотел возразить, но сидевшие рядом с ним Минерва и мадам Вектор наступили старику на ноги, призывая к терпению, благо, жертва произвола лорда Малфоя никак не отреагировала на эту выходку. Только вздохнул, побелел так, что веснушки стали казаться ещё ярче и вновь приступил к своим обязанностям чтеца. Гарри сидел на уроке и воображал всякие ужасы. Вот он применил к Снейпу заклятие Круциатус (интересно, как его применяют?). Снейп падает навзничь, извивается, как паук, дёргает руками и ногами… — ОЙ! — многие посмотрели в сторону жертвы Круциатуса, но Снейп, хотя и покачал головой, дёрнув углом рта, но исполнять данное пожелание студента не торопился и это успокаивало. — Займёмся противоядиями! — Настоящий Снейп обвёл класс злобно поблёскивающими глазками. — Составы у вас готовы? Теперь осторожно заварите их. После чего выберем кого-нибудь и попробуем на нём их действие. Его глаза встретили взгляд Гарри. И Гарри понял: Снейп сейчас отравит его. Ему отчётливо представилась картина: он схватил свой котёл, подбежал к профессору и опрокинул посудину на ненавистную голову… Мечты о расправе над Снейпом прервал стук в дверь. В класс шмыгнул Колин Криви и, одарив Гарри сияющей улыбкой, подошёл к Снейпу. — В чём дело? — сухо спросил декан Слизерина. — Простите, сэр, но Гарри Поттера вызывают наверх. Снейп, нагнувшись, приблизил к Колину крючковатый нос, и улыбка сползла с восторженного лица малютки. — Поттеру предстоит ещё час работы с зельями. Наверх он поднимется после урока. Колин покраснел. — Сэр, сэр, его ждёт мистер Бэгмен, — испуганно проговорил он. — Все чемпионы должны идти. Их, по-моему, будут фотографировать. Фотографировать! Ну зачем, зачем он это сказал! — Вот именно! — Но ведь их и в самом деле собирались фотографировать! — испуганно сказал хогвартский папарацци. — Там приходил профессиональный фотограф, журналисты… И ведь иначе профессор мог и не отпустить Гарри с урока… — Сказал бы просто, что вызывают всех чемпионов, без уточнения, зачем! — покачала головой Августа. — Представляю, какую истерику устроил… — она посмотрела в упор на того, с чьей стороны этого ожидала, тот поднял книгу чуть выше, окончательно спрятавшись за ней от посторонних взглядов.