Суд Магии. Кубок Огня

Сколько весят волшебные палочки-2 Но это оказалось лишней мерой предосторожности, ибо через минуту Рональд обнаружил себя сидящим в кругу семьи, а его место заняла высокая блондинка в зелёном платье и с каким-то… зловредным блеском глаз за стёклами очков. Очень многие из присутствующих сразу узнали Риту Скитер — скандальную журналистку, и не без удовольствия заметили, что она за последнее время утратила свой обычный лоск, чуть похудела, осунулась, оправа очков стала менее дорогой… Гарри поджал губы — зачем только Магия её сюда пригласила? Остаётся надеяться, что эта ведьма не сможет ничего опубликовать — ни в своей манере и ни в какой другой. Джеймс заметил реакцию сына и нахмурился. — Кажется, она училась в Хогвартсе на три года старше нас, — присмотрелась к гостье Лили. — Была очень противная, худшей сплетницы просто представить было невозможно. Мечтала о славе журналистки… Это ведь её статьи приводились раньше? О происшествии на финале? — Её. И это ещё не самое страшное. — Ты меня пугаешь! — Я? Подожди, потом так напугаешься… — Да, добраться бы мне до этой тётки… — прорычал Сириус, глядя на Риту, та заметила этот взгляд, но ответила только наглой улыбкой. Правда, улыбка вскоре пропала, было очевидно, что журналистка не ожидала своего переноса сюда и не вполне осознаёт, что конкретно здесь происходит. — Читайте, мисс Скитер, — подсказал ей министр. — Вам всё равно придётся это сделать… Она открыла было рот, чтобы возразить… или что-то спросить, но потом закрыла его и открыла книгу, вернее, та, как обычно, сама открылась на нужной странице. Рита откашлялась и начала: Он очутился в небольшой аудитории. Большинство столов сдвинуты в конец, образуя в центре пустое пространство. Три составлены вместе перед доской и накрыты длинной бархатной скатертью. За ними пять кресел. В одном сидит Людо, беседуя с незнакомой ведьмой в алой мантии. Виктор Крам, по обыкновению, задумчиво стоит в стороне от всех. Седрик и Флёр беседуют. Вид у неё довольный, не то что в день приезда. Она то и дело откидывает голову, и длинные белокурые волосы на свету красиво переливаются. — Я тогда впервые встретила англичанина, который так хорошо говорил по-французски, даже почти без акцента, — пояснила Флер, улыбаясь призраку. Тот тоже улыбнулся в ответ. — Моя бабушка — француженка, — сказал он. — У нас дома было принято общение на разных языках, так что я к одиннадцати годам уже прилично владел не только французским, но и гэльским, несколькими немецкими диалектами… Правда, бабушка была южанка, поэтому… — Но мне всегда нравился южный говор, — отозвалась Флер. — И тебя очень хорошо учили. Пузатый коротышка с большой чёрной камерой, слегка дымившейся, краем глаза любуется ею. Увидев Гарри, Бэгмен вскочил и радостно запрыгал к нему. — А вот и четвёртый чемпион! Входи, Гарри, входи! Не волнуйся, это просто церемония проверки волшебных палочек. Сейчас подойдут члены судейской бригады. — А почему студентов для этого сорвали с занятий? — спросила Амелия у Бэгмена. Тот непонимающе посмотрел на неё. — Насколько я понимаю, не только мастер Поттер и мистер Диггори, но и мадмуазель Делакур, и мистер Крам продолжали своё обучение? Вас тоже сняли с уроков? — У меня было окно, — сказал Седрик. — У нас в это время предусматривалась возможность для самостоятельной работы, — пояснил Виктор. — Мадам Максим не возражала, чтобы… — Но занятия у вас были? — Необязательный факультатив. — Значит, полноценный урок был только у мастера Поттера. Но всё равно — вы могли бы дождаться перерыва, никуда бы Чемпионы от вас не делись, Людо. — Но чего ждать… У ребят было время… — У троих. Ладно, вы спасли Гарри от опасного эксперимента профессора Снейпа, но… Вы не должны были срывать учебный процесс! — Проверка волшебных палочек? — озадаченно переспросил Гарри. — Необходимо проверить, в каком они состоянии, нет ли поломок. Это ваш главный инструмент в соревнованиях. Специалист в этой области сейчас наверху с директором. После церемонии вас будут фотографировать. Познакомься, Рита Скитер. — Бэгмен жестом указал на женщину в алой мантии. — Она делает небольшой материал о Турнире для «Пророка». — Не такой уж и небольшой, Людо, — поправила Рита, впившись взглядом в Гарри. — Что-то это мне уже очень не нравится, — пробормотал Джеймс, глядя на женщину в упор, но та делала вид, словно не замечает этого, только на губах змеилась нехорошая ухмылка. Гарри на всякий случай крепко стиснул отцовскую ладонь, словно опасаясь какой-то выходки с его стороны. Волосы у неё уложены в причудливое сооружение из тугих локонов, нелепо сочетающееся с массивным подбородком; очки отделаны драгоценностями, толстые пальцы, сжимающие крокодиловой кожи сумочку завершаются длиннейшими ногтями, покрытыми пунцовым лаком. — Нельзя ли до начала церемонии взять у Гарри коротенькое интервью? — обратилась она к Бэгмену, не отрывая от Гарри глаз. — Самый юный чемпион, несомненно, прибавит статье живости. — Разумеется! Гарри, ты не возражаешь? — М-м, — протянул Гарри. — Вот и отлично. — Красные когти железной хваткой вцепились Гарри в руку повыше локтя. Журналистка потащила его из комнаты и толкнула соседнюю дверь. — Там очень шумно, — сказала она. — Побеседуем лучше здесь в тихой, уютной обстановке. Гарри растерянно взглянул на неё: они оказались в каморке для вёдер и швабр. — И что это такое?! — возмутился Джеймс. — Мне надо было взять интервью… — А вам никто и никогда не объяснял, что брать интервью у несовершеннолетнего возможно исключительно с разрешения и в присутствии его родителей или опекунов?! — спросил отец, сжимая кулаки. — Не говоря уже о том, что и сам Гарри не давал согласия на данное интервью. — Согласие было получено… — Извините, но это согласие вы получили у мистера Бэгмена, с которым у нас нет ни малейшего родства, и который также не является опекуном Гарри, в отличие от Дамблдора, который несёт — или нёс — ответственность за студентов во время их пребывания на территории Хогвартса. Возможно, вам не нужно было разрешение директора на интервью с мистером Диггори, не было нужды обращаться к мадам Максим или Каркарову относительно их чемпионов, поскольку и Седрик, и мадмуазель Делакур, и мистер Крам — совершеннолетние и официально не нуждаются в опекунах… — Здесь есть один момент, — сказала мадам Боунс, которой только что доставили некий документ из Министерских Архивов. — Вынуждена вас расстроить, лорд Поттер, но на тот момент мастер Поттер также был совершеннолетним волшебником и не нуждался в разрешении опекуна на те или иные действия. — Ему и сейчас… — Минуточку. По количеству лет и состоянию магического ядра Гарри и в самом деле ещё подросток, но, тем не менее, ОФИЦИАЛЬНО он уже совершеннолетний. Согласно магическим законам, некоторые из них распространяются исключительно на взрослых магов, достигших своего совершеннолетия, и это касается не только Турнира. Принудив несовершеннолетнего волшебника дважды отвечать за такие «взрослые» законные уложения, магическое сообщество автоматически признаёт его совершеннолетним. В Турнире Трёх Волшебников, согласно давним установлениям, имеют право участвовать исключительно совершеннолетние ребята, не моложе семнадцати лет — но в этот раз наравне с достигшими совершеннолетия студентами участие принимал ребёнок. У директора школы, в которой учился данный ребёнок, как у опекуна студента, была возможность наложить вето на это безобразие, аннулировать решение Кубка — это было тем более просто, что это происходило на территории данной школы и относилось именно к студенту Хогвартса — если бы ошибка была в пользу Дурмстранга или Шармбатона, эту ошибку можно было бы исправить, но с большими затратами. Директор этого не сделал — причины этого остаются неизвестными, хотя Альбусу было отлично известно, что он имел такую возможность… И этим создал прецедент. Гарри стал условно-совершеннолетним, как обозначено в наших Архивах, а события, имевшие место быть этим летом, окончательно закрепили за ним данный статус. — Как можно быть «условно-совершеннолетним»? — Гарри физически и юридически остаётся ребёнком, поскольку его физическое и магическое развитие ещё не завершено, магическое ядро ещё не стабильно. Тем не менее, целый ряд законов, ограничивающий магию несовершеннолетних, на мастера Поттера после того, как его допустили к участию в Турнире, больше не распространялся — частично или полностью. Он мог даже частично взять на себя функции Главы Рода — не все, но некоторые. Гарри мог даже применять магию на каникулах, он уже не подлежал столь уж жёсткому контролю и, по закону, Контроль на его палочке следовало не убрать полностью, но ослабить. И — он имел право давать интервью даже без согласия опекуна. Хотя, с другой стороны, я совершенно с вами согласна — САМ МАСТЕР ПОТТЕР НЕ ДАВАЛ СОГЛАСИЯ НА ИНТЕРВЬЮ! По крайней мере, здесь мы этого не услышали, а это значит, что Рита нарушила правила. И ещё — зачем вам понадобилось засовывать Гарри в чулан для мётел, если вы и в самом деле хотели просто задать мальчику несколько вопросов? — А второй случай? — спросил Джеймс, разглядывая физиономии, которые дружно состроили Дамблдор и Фадж. Экс-директор и министр сразу заподозрили, что это было, первый из них пытался прикинуть, во что это бы вылилось, узнай Гарри об этом раньше… и если бы не было этого суда, а министр — чем это теперь обернётся персонально для него. Впрочем, он уже знал, что одной только отставкой для него это не кончится… но всё равно. И ведь не на кого даже свалить, сам виноват, сам настоял, хотел максимально очернить паршивца перед максимальным количеством магических семей, кто мог знать, что Дамблдору таки удастся отстоять своего любимца… вот только рад ли этому сам Дамблдор? Если бы Поттер вернулся к своим магглам, без права на любые контакты с магическим миром, ничего бы не стряслось, Фадж спокойно бы дождался конца своего нынешнего срока и выставил свою кандидатуру на следующий — и его бы поддержали, он в этом нисколько не сомневался. Но проклятые старик и мальчишка… — Простите, лорд Поттер, но я не думаю, что сама Магия позволит нам преждевременно раскрыть все обстоятельства, хотя и подозреваю, что данный инцидент будет разбираться в дальнейшем. Полагаю, в следующей книге, — ответила мадам Боунс, сверля глазами чтицу, которая жадно прислушивалась к разговору, явно намереваясь использовать его в дальнейшем. — На настоящий момент у нас возникла новая проблема. Мисс Скитер, мне известно, что вы в силу неустановленных причин пока не публикуетесь… и лично у меня сейчас возникли сомнения в том, что вам позволят так просто вернуться к прежней журналистской деятельности прежде, чем вы откажетесь от своей манеры, которая, хотя и может привлечь одних читателей, но возмущает других, и может привести вас не только к пожизненному лишению лицензии, но и к тюремному заключению. — За что? За то, что я открывала людям глаза на то, что власть предержащие стремились… — Мисс Скитер. Существует такое понятие, как профессиональная этика. Вы не имели права принудительно проводить опросы. Я представляю, в каком состоянии был мастер Поттер, и знаю, что представляете из себя вы. Независимо от статуса Гарри, ему была необходима помощь старших товарищей, а вы целенаправленно отсекли всякую возможность взрослых магов вмешаться в этот процесс. К сожалению, я до сих пор не следила за вашей деятельностью, но в перерыве я обязательно затребую у Пророка полную подшивку ваших статей — и берегитесь, если… Впрочем, уже то, что приводилось в этой книге, наводит на определённые мысли, и я не думаю, что они вам понравятся, если я это озвучу, — Амелия даже не дала журналистке договорить. Гермиона низко опустила голову, чтобы никто не заметил её торжествующей усмешки. — Входи, тут отлично. Вот так, — Рита осторожно опустилась на перевёрнутое ведро, усадила Гарри на картонную коробку и закрыла плотно дверь. Каморка погрузилась в темноту. — Что ж, приступим. Раскрыв крокодиловую сумочку, она извлекла горсть свечей, волшебной палочкой повесила в воздухе и зажгла. — Гарри, ты не против Прытко Пишущего Пера? Так я смогу более естественно говорить с тобой. — А что это такое? Рита Скитер широко улыбнулась. И Гарри сосчитал у неё во рту три золотых зуба. Рита вынула из сумочки длинное ядовито-зелёное перо и свиток пергамента. Растянула его между ними на ящике из-под универсального волшебного пятновыводителя миссис Чистикс. Сунула в рот кончик пера, пососала и с явным облегчением поставила вертикально на пергамент. Перо, слегка подрагивая, закачалось на кончике. Проба… Я — Рита Скитер. Репортёр «Пророка». Гарри взглянул на перо. Не успела Рита открыть рта, как перо само понеслось по пергаменту: Рита Скитер — привлекательная блондинка сорока трёх лет. Её острое перо проткнуло немало раздутых репутаций. — Отлично, — сказала Рита, оторвала сверху кусок пергамента, скомкала его и сунула в сумочку. — Так-так, — наклонилась она к Гарри. — Что же побудило тебя стать участником Турнира? — М-м, — опять протянул Гарри. Хотел было что-то сказать, но перо уже строчило: Безобразный шрам, подарок трагического прошлого, портит во всём остальном очаровательное лицо Гарри Поттера, чьи глаза… — Не обращай на перо внимания, Гарри, — приказала его обладательница. Испытывая непреодолимое отвращение, Гарри перевёл взгляд на Риту. — Почему ты решил бросить в Кубок своё имя? — Я его не бросал. Я не знаю, как моё имя попало в Кубок огня. Я не подходил к нему. Рита Скитер вскинула густо очерченную бровь. — Тебе ничего не будет, Гарри, не бойся. Мы все знаем, что ты нарушил запрет. Но, пожалуйста, не волнуйся. Наши читатели любят бунтарей. — Но я и не думал ничего нарушать. Я не знаю, кто… — Что ты чувствуешь перед состязаниями? Взволнован? Нервничаешь? — Я… я ещё не знаю… Да, наверное, нервничаю… — сказал Гарри, и внутри у него ёкнуло. — В прошлом несколько чемпионов погибло, — жёстко произнесла Рита. — Ты об этом подумал? — Но ведь говорят, в этом году будет не так опасно. Между тем перо на пергаменте всё строчило и строчило, туда-сюда, туда-сюда, как на коньках. — Разумеется, ты и раньше сталкивался со смертью, — Она пристально смотрела на него. — Что ты тогда испытывал? — М-м, — в который раз протянул Гарри. — Может, полученная в детстве травма тебя подстегнула? И ты захотел как-то себя проявить? Подтвердить свою славу? Не потому ли ты поддался искушению… — Не поддавался я никакому искушению, — начал сердиться Гарри. — Это что такое — интервью или издевательство над ребёнком?! — возмутился Джеймс. — Ладно, теперь выясняется, что Гарри уже не был ребёнком, но это сути не меняет. Зачем вам в принципе понадобилось уводить его в этот треклятый чулан, если вы даже не собирались слушать, что он отвечает на ваши вопросы, а пишете исключительно то, что придёт в вашу голову?! Другие свои интервью вы тоже составляли таким же образом? И почему вас до сих пор при такой манере не лишили лицензии?! У вас, вроде, нет никаких особо влиятельных родствеников, а друзей у таких… жуков… в принципе не бывает. Полагаю, в дальнейшем будет приведена, как минимум, одна ваша статья, и, имейте ввиду, если мне не понравится её содержание, я буду добиваться… — Дорогой, полагаю, добьёшься не ты, а Магия, — напомнила ему жена, которая сдерживалась из последних сил. — И что значит «приказала его обладательница»? Вы бы ещё Империус на ребёнка наложили! — не унимался отец. — Это не просто возмутительно, это… — Но, лорд Поттер… — Рита совершенно не утратила апломб, слушая этот выговор, но ей не дали закончить. — Я не знаю, как давно вы здесь. Не исключаю, что только что прибыли и ещё не понимаете, что здесь происходит. Так вот, доношу до вашего сведения, что вы присутствуете на Суде Магии и, прежде чем вякать здесь и задирать нос, вам бы призадуматься, вспомнить, что поделывали на четвёртом году обучения мастера Поттера, и не могли ли ваши действия навлечь на вас особое внимание самой Магии? Не исключено, что человеческий суд, справедливость которого зависит от целого ряда факторов, мог бы оправдать вас за ваши… крайне неэтичные действия, полностью или частично, но — здесь приговор выносит то, на что никто и ничто не может повлиять. А потому — прикусите язычок, подумайте о том, что подобные… высказывания лиц, которых затрагивают те или другие описываемые события, могут в итоге оказаться далеко не самыми крупными неприятностями в вашей жизни, и продолжайте читать, — сказала Амелия Боунс. Её поддержало большинство присутствующих, но кое-кто заметил, что министр смотрит на журналистку… как-то особенно, и они начали понимать, почему Рита могла прежде не задумываться о том, что её статьи могут навлечь на неё очень крупные неприятности. — Ты помнишь своих родителей? — сменила тему Рита. — Нет. — Как тебе кажется, они бы обрадовались, узнай, что их сын — участник Турнира Трёх Волшебников? Гордились бы тобой? Беспокоились? Или бы это им не понравилось? Гарри разозлился. Да откуда ему знать мнение родителей, останься они в живых?! А эта ведьма так и сверлит его взглядом. Гарри нахмурился и, стараясь не видеть её глаз, смотрел, что пишет перо. Когда наша беседа затронула его родителей, эти изумрудные глаза наполнились слезами. Он едва их помнит. — Нету меня в глазах никаких слёз! — крикнул Гарри. — Мастер Поттер, вы, безусловно, были не слишком-то любезны с дамой, — сказала леди Малфой, качая головой, — но в данном конкретном случае я склонна скорее согласиться с вами, что подобные… люди не заслуживают особой вежливости. Надеюсь, вас скоро вызволят и из этого чулана, как совы вытащили вас из первого, магловского. Рита Скитер не успела ничего ответить — дверь отворилась, Гарри от яркого света замигал и обернулся: в проёме двери стоял Альбус Дамблдор и глядел на репортёра «Пророка» и его жертву, едва умещавшихся в тесном чулане. — Дамблдор! — возликовала Рита Скитер. Перо с пергаментом в мгновение ока исчезли с коробки пятновыводителя, когти журналистки поспешно защёлкнули застёжку на крокодиловой сумочке. — Как поживаете? — Рита встала и протянула директору Хогвартса крупную мужскую длань. — Надеюсь, вы видели мою летнюю статью о Международной конференции колдунов? — Отменно омерзительна, — блеснул очками Дамблдор. — Особенно меня потешил мой собственный образ выжившего из ума болтуна. Рита Скитер нимало не смутилась. — Я только хотела подчеркнуть старомодность некоторых ваших идей и то, что многие простые волшебники… — Был бы счастлив узнать подоплёку ваших инсинуаций, Рита, — сказал Дамблдор, — но боюсь, придётся перенести нашу беседу на другое время. Сию минуту начнётся церемония проверки палочек, а один из чемпионов упрятан в чулан для щёток и веников. Чемпионы хихикнули, вспомнив, в каком настроении Скиттер в тот день вернулась в зал через пять минут после Гарри, в сопровождении безмятежно-спокойного Дамблдора. Лицо самой Риты пошло пятнами и она бросила на старого мага взгляд, не отличавшийся особой доброжелательностью, но тот уже ни на что не реагировал. Да, тогда он сам был не слишком… вежлив, и полагал, что даже такие аристократы, как Малфои, и словом не попрекнули бы его, но… Сейчас ему было уже всё равно. До старика наконец дошло, что он проиграл свою игру, даже не добравшись до своих козырей. Проиграл всё… И из-за чего? Позволил чуть разжать пальцы — и один из его козырей сместился, перешёл к неприятелю… И чем это закончится — не для него, уже не для него! — но для того всеобщего блага, того Света, за который он всю свою жизнь боролся?! Радуясь избавлению от Риты Скитер, Гарри поспешил вернуться в класс. Чемпионы сидели на стульях у двери, и он занял место рядом с Седриком. За накрытым бархатной скатертью столом уже восседали четверо судей: профессор Каркаров, мадам Максим, мистер Крауч и Людо Бэгмен. Рита расположилась в углу вынула из сумки начатую статью, разгладила её на колене и, пососав кончик Прытко Пишущего Пера, водрузила его стоймя на пергамент. — Позвольте представить вам мистера Олливандера, — обратился к чемпионам Дамблдор, заняв место за столом судей. — Он проверит ваши палочки, дабы убедиться в их готовности к турнирным сражениям. Гарри повернулся к окну. Там стоял пожилой волшебник с большими светло-серыми глазами. Да ведь это его старый знакомый! Именно у него три года назад Гарри купил свою волшебную палочку. — Мадемуазель Делакур, начнём с вас, если не возражаете. — Мистер Олливандер вышел на середину класса. Флёр Делакур лёгкой походкой подошла к нему и протянула палочку. — Хм-м, — протянул Олливандер, повертел её в длинных пальцах как дирижёрскую палочку. Из палочки посыпался сноп розовых и золотых искр. Мастер поднёс её к глазам и внимательно рассмотрел. — Ясно, — сказал он спокойно. — Двадцать сантиметров, не гнётся, розовое дерево. Боже милостивый! Содержит… — Волос с головы вейлы, моей гран-маман. Вот почему она так похожа на вейлу! Надо будет сказать Рону, подумал Гарри и тут же вспомнил, что они с Роном поссорились. — Я тоже не понимаю, как вы с ним подружились, — заметила француженка. — Для начала… Мне очень жаль, что наше с тобой знакомство было сопряжено с… Что делать, бабушкина кровь… Но ты мне на самом деле достаточно симпатичен и, полагаю, если бы ты пригласил меня на Бал, я бы, вполне возможно, приняла твоё приглашение, но твой, — она сморщила носик, — друг не блещет воспитанием и груб. — Но почему… — Я это и обсуждать не хочу! — Флер демонстративно отвернулась от Рональда и стала что-то шептать Биллу, а тот нахмурился, посмотрел на младшего братишку и погрозил тому кулаком. — Да… да, — сказал Олливандер. — Я никогда не использовал для палочек её волос. Слишком уж они получаются темпераментные. Но каждому своё, и если она вам подходит… — Мою палочку сделали вскоре после первого стихийного выброса, — вспомнила Флер. — Причём бабушка тогда посадила меня себе на колени и распустила волосы, чтобы я сама вырвала у неё несколько волосков, которые и отнесли месье Дулуа. Через несколько дней он принёс мне палочку и мне давали её каждый день — сначала на несколько минут, потом — на час, чтобы мы привыкли друг к другу. Правда, она была заблокирована и я не могла даже случайно что-то ею наколдовать, — уточнила девушка. — И я, в принципе, не помню, чтобы другие волшебники, не имеющие близких родственников-вейл, могли использовать такие палочки. Мистер Олливандер пробежал пальцами по палочке, проверяя, нет ли царапин или каких неровностей. — Орхидеус! — воскликнул он, из палочки выскочил букет орхидей, и он протянул их Флёр. — Мистер Диггори, ваша очередь. Флёр полетела на своё место, по пути одарив Седрика улыбкой. — А-а, узнаю своё изделие, — заметно оживился мистер Олливандер, беря палочку Седрика. — Прекрасно её помню. Содержит один волос из хвоста уникального экземпляра жеребца-единорога — около двух метров в холке. Чуть не проткнул меня рогом, когда я дёрнул его за хвост. Тридцать пять сантиметров, ясень, хорошая упругость. Регулярно её чистите? — Вчера вечером полировал, — улыбнулся Седрик. Гарри взглянул на свою палочку — вся в отпечатках пальцев! Попытался полой мантии незаметно стереть их. Из неё сразу же посыпались золотистые искры. Флёр Делакур свысока глянула на него, и Гарри всё оставил как есть. — Напрасно, Гарри, — покачал головой Седрик. — Тут дело не в том, как палочка выглядит в чужих глазах, а в том, как она себя чувствует. Я не понимаю, неужели тебе не говорили о том, как важно правильно за ней ухаживать? Когда покупали мою, мистер Олливандер сравнивал палочку с девушкой, которая не потерпит ни единого пятнышка на своей репутации, и, если с ней плохо обращаться, она может отказать в самый критический момент. — Наверное, Гаррик был слишком обеспокоен родством палочек Гарри и Реддла, — предположил Джеймс, качая головой в сторону сидевшего в углу мастера — и когда только тот появился? — Да нет, просто Альбус заверил меня, что Гарри и сам всё понимает, — отозвался тот. — После этого смотра у нас состоялся разговор — мне не понравилось, что палочка мастера Поттера столь залапана, она была готова… Но я привёл её в нужный вид… — А я потом протирал её — не каждый день, но раз в неделю обязательно, — сказал мальчик, глянув на директора: почему тот не позволил мистеру Олливандеру рассказать об этом аспекте, если это действительно так важно? Опять «ради всеобщего блага»? Спасибо старому мастеру, если бы палочка отказала ему на первом туре турнира — это было бы ещё полбеды… Вернее, беды не было бы вовсе, чем меньше у него в итоге было бы баллов… Хотя, с другой стороны, самозванец всё равно отправил бы его на то кладбище, независимо от того, какое место он бы ни занял на Турнире. И, откажи палочка тогда… Тогда не было бы ни этого Суда… ни вообще ничего. Мистер Олливандер выпустил из палочки Седрика серебристую спираль дыма на весь класс, остался ею вполне доволен и пригласил на середину комнаты Крама. Виктор Крам встал, повёл плечами, ссутулился и вразвалку подошёл к мастеру. Протянул палочку и, сунув руки в карманы, нахмурился. — Хм-м. Ежели не ошибаюсь, творение Грегоровича? Прекрасный мастер, хотя стиль не совсем тот, какой… Ну, это ладно… Он поднёс палочку к глазам и тщательно рассматривал её, вертя так и этак. — Да… саксаул и сухожилие дракона? — метнул он взгляд на Крама. Крам кивнул. — Толстовата, довольно жёсткая, двадцать семь сантиметров… Авис! Палочка из саксаула выстрелила как ружьё, из дула выпорхнула стайка щебечущих птичек и вылетела в окно навстречу солнцу. — Отлично, — сказал Олливандер, возвращая Краму его палочку. — Кто у нас ещё остался?.. Поттер! Гарри поднялся с места, прошёл мимо Крама и протянул свою палочку. — О-о! — расцвёл мистер Олливандер, глаза его вдруг вспыхнули. — Я очень хорошо её помню. И Гарри тоже помнил. Словно это было вчера. Летом, три года назад, они вместе с Хагридом зашли в магазин мистера Олливандера купить волшебную палочку. Хозяин сделал все необходимые измерения и стал протягивать ему палочку за палочкой. Гарри перебрал, кажется, все волшебные палочки, взвешивая их на ладони, пока не нашёл ту, что нужно, — вот эту самую палочку из остролиста, одиннадцать дюймов длиной, содержащую перо из хвоста феникса. Мистер Олливандер тогда несказанно удивился, что Гарри и палочка так подошли друг другу. «Любопытно, любопытно», — бормотал он. И объяснил почему только после вопроса Гарри. Оказалось, что перо феникса от той же самой птицы, что подарила сердцевину волшебной палочке Волан-де-Морта. У Скитер разгорелись глаза при этих словах, она представила, какой может быть реакция на такое сообщение, но, подняв на минуточку глаза от книги и заметив, с какой кровожадностью на неё смотрит почти весь зал, женщина всё же сообразила, что эту статью следует отложить на некоторое время… ради собственной безопасности. Этого Гарри никому не рассказывал. Он любил свою палочку, а что до родства с палочкой Тёмного Лорда, ну и пусть: с тётей Петуньей то же самое. Так получилось, и ничего не поделаешь. Только бы мистер Олливандер не упомянул об этом сейчас: услыхав такое, Прыткое Перо от избытка чувств взорвётся. — Это точно… Мистер Олливандер изучал его палочку дольше всех. Наконец пустил из неё фонтан вина и возвестил, что палочка по-прежнему пребывает в безупречном состоянии. — Благодарю всех, — сказал стоящий за судейским столом Дамблдор. — Возвращайтесь на занятия. Хотя, пожалуй, можете идти обедать, урок вот-вот кончится… Ну, наконец-то сегодня случилось что-то хорошее. Гарри уже собрался уходить, но толстяк с камерой вскочил и прокашлялся. — А снимки, Дамблдор, снимки! — заволновался Бэгмен. — Всех судей и участников! Что вы скажете, Рита? — Да, конечно. Сначала всех вместе, — она опять впилась взглядом в Гарри, — а потом по отдельности. Фотографу пришлось-таки изрядно потрудиться. Мадам Максим заслоняла всех, какой ракурс ни возьми, а ему отойти некуда, чтобы великанша попала в кадр. В конце концов ей пришлось сесть, а все остальные встали вокруг. Каркаров наматывал на палец козлиную бородку, чтобы получился ещё один завиток. Крам, привыкший фотографироваться, занял место позади, не хотел выпячиваться. Фотограф желал выдвинуть на первый план Флёр, но Рита опередила его, поместив в центр Гарри. А когда снимок был готов, настояла, чтобы участников Турнира сняли ещё и по отдельности. Наконец все были отпущены. Гарри пошёл обедать, Гермионы всё не было, — наверное, уменьшает зубы в больничном отсеке. Поел один и пошёл в свою башню, думая по дороге о манящих чарах. В спальне был один Рон. — К тебе сова прилетела, — буркнул он и махнул в сторону кровати Гарри. На подушке его поджидала большая сипуха. — Спасибо. — Снейп определил наказание — завтра вечером работать у него в классе. — И, не взглянув на Гарри, вышел из комнаты. — Это ещё не самое страшное, что могло бы приключиться в то время, — вздохнул Гарри, глядя на приятеля, который лишь периодически поднимал глаза от своей обуви… По сути, острую реакцию у него вызвали только слова Флер, которые он, впрочем, понял, когда вспомнил то происшествие. Может, он и в самом деле был… несколько грубоват… Но она сполна с ним расплатилась, неужели обязательно было вновь поднимать эту тему, учитывая, что он и так насилу удерживается на своём месте… С другой стороны, он надеялся, что в этом зале найдётся немало людей, кому достанется ещё круче, чем ему самому… Гарри хотел побежать за ним — поговорить? Или дать затрещину? Неплохо и то и другое. Но ответ Сириуса перевесил. — В данной ситуации — напрасно. Возможно, если бы ты обратил внимание на друга, ваша дружба восстановилась бы прежде… Гарри подошёл к сове и отвязал письмо. Гарри, — писал Сириус. — Я не могу сказать в письме всё, что хочу: слишком опасно, вдруг сову перехватят. Нам нужно переговорить с глазу на глаз. Сделай так, чтобы мы могли встретиться у камина в вашей гостиной в час ночи с 21-го на 22 ноября. Я, как никто, знаю, что ты сам себе лучший страж, а рядом с Дамблдором и Моуди вряд ли кто отважится причинить тебе вред. Но кто-то, явно могущественный, замыслил недоброе. Ведь твоё имя попало в Кубок под самым носом у Дамблдора. Будь начеку, Гарри. Я по-прежнему хочу знать обо всём необычном, что происходит в замке. О 22 ноября дай мне знать как можно быстрее. Сириус — У вас осталась возможность пробираться в замок, лорд Блек?! — удивился Доулиш. — Не будьте идиотом, Дональд, — оборвал его Кингсли. — Не просто в гостиной, но у камина, а Гарри уже знал, что через него можно поддерживать связь с другими, подключенными к Сети. — Вы всё ещё были у своих родственников, лорд Блэк? — Не совсем. После письма Гарри я вернулся в Англию и прятался в лесах. Была, правда, мысль обратиться к Ремусу, но за его домом могло вестись наблюдение, а потом нашёл одно убежище, которое… Думаю, будет описано в дальнейшем.